Вместо заключения

Природа, разделенная естественными науками на два царства – живое и мертвое, на объекты и явления с их признаками цельности и дискретности, равновесности и неравновесности – неисчерпаемый и вечно актуальный предмет человеческого познания. Познания, прошедшего путь от простого созерцания до практического освоения окружающего материального мира.

Трудно сказать о природе лучше, ярче, определеннее Ричарда Фейнмана: “Предмет науки предстает перед нами во множестве проявлений, в обилии признаков. Спуститесь к морю, вглядитесь в него. Это не просто вода. Это вода и пена, это рябь и набегающие волны, это облака, солнце и голубое небо, это свет и тепло, шум и дыхание ветра, это песок и скалы, водоросли и рыбы, их жизнь и гибель, это и вы сами, ваши глаза и мысли, ваше ощущение счастья. И не то ли в другом месте, не такое ли разнообразие явлений и влияний? Вы не найдете в природе ничего простого, все в ней перепутано и слито”.

С безусловностью можно утверждать, что четыре слова – атом и ген, квант и мутация, прочно вошедшие в систему описания природы, составят основу рабочего аппарата того историка науки, который захочет подвести итоги естествознания ушедшего в историю ХХ века. Именно эти явления природы, утвердившиеся в качестве могущественных реальностей на рубеже XIX и XX столетий, были предметом интенсивных исследований трех поколений ученых-естествоиспытателей. Законы, открытые ими в области квантовой физики и генетики, сломали многие представления о старом добром мире, где господствуют феноменологические взаимосвязи. Они свели сущности всех вещей и явлений к простой комбинаторике и действиям атомов и генов, дали ключи к управлению многими естественными, природными процессами, определили весь ход научного и технического прогресса, исторического и социального развития человечества. Динамичный характер исследований объектов микромира сохранится и в наше время, поскольку многие нерешенные проблемы, связанные с потребностями человека, лежат в области атомной физики, физики высоких энергий, генетики, молекулярной биологии, нанотехнологий.

И последнее. XXI век – век хаоса и катастроф, неопределенностей и неустойчивостей, ускоренного течения времени. Дважды два больше не четыре. Энтропия постучалась в двери математики. Мировые константы должны быть пересмотрены. Для чистой науки новое время – это время мощных междисциплинарных синергетических исследований, а значит, время метафор и тавтологий, новых идей, теорий, образов.

ADDENDUM

ЭТЮДЫ О САМООРГАНИЗАЦИИ

Ласточка вьет гнездо, паук плетет паутину, дерево врастает в землю, в них самих находится причина такого действия.

Аристотель

Всякое тело охотно убегает от своей смерти

Леонардо де Винчи

Долговечность и упорность отходящего основаны на внутренней хранительной силе всего сущего; ею защищается донельзя все однажды призванное к жизни

А.И.Герцен

У человечества нет другого выхода, как ясно понимать механизм самоорганизации сложных систем и знать эволюционные правила запрета, чтобы обеспечить будущее человечеству

С.П.Курдюмов

В ряде случаев при усилении генетической нестабильности и неупорядоченности, что ярко проявляется в резких скачках мутационных изменений и что может приводить к снижению или даже полному подавлению активности многих конститутивных генов (так называемых генов “домашнего хозяйства”), биологические системы – клетки, ткани – способны самоорганизовываться, приобретать нелинейную динамику, самостоятельно, в отрыве от генетики, программировать новые пути развития, мобилизовывать и перераспределять аккумулированный на “дне” клетки фенотипический ресурс, и тем самым эффективно противостоять враждебным силам окружающей среды, мировой энтропии (Захидов, 2003). Созидательная деятельность биологических систем в условиях генетической катастрофы обеспечивается их открытостью, наличием стратегического резерва, представленного в виде реально существующих, ранее запасенных рибонуклеопротеиновых (РНП) частиц, белков и ферментов, а также “теневых” матриц – например, генов вирусов, тороидов, представляющих собой небольшие генетические блоки внехромосомной наследственности, которые по мнению Рапопорта, могут вносить перемены, благоприятствующие сохранению биоформ. Разумеется, трудно сразу поверить в возможность существования резервной теневой экономики в недрах клетки. Ее признаки пока не выявлены в полной мере в микроскопических и других опытных исследованиях. Клеткам удается надежно скрывать свое содержание; оно – это содержание – стоит выше экспериментальных проявлений многих структур, органелл, других параметров динамических описаний (Рапопорт, 1965). Поэтому как и в области атомной физики, здесь еще приходится придавать важное значение теоретическим построениям.

Важно добавить, что многие генетически и биологически активные вещества (управляющие параметры), топологически согласованные с ядерными и внутриклеточными структурами, способны вскрывать дополнительные созидательные ресурсы на генетическом и биологическом уровнях и тем самым запускать работу механизмов самоорганизации.

Очень часто под влиянием высокоэнергетических частиц и квантов, мутационных молекул многие клеточные системы встают на путь катастрофических регрессивных изменений. Эти изменения ведут к распаду всех ассоциативных связей в структуре тканевых систем, беспорядоченному смешению клеток и, в конечном счете, их массовой элиминации по механизмам апоптоза (генетически запрограммированная смерть) и некроза (физиологическая клеточная смерть). Однако в большинстве случаев дезинтеграционные процессы не затрагивают периферию клеточной системы, где располагаются так называемые родоначальные, стволовые клетки. Последние проявляют высокую устойчивость к повреждающим эффектам физических и химических агентов. В стволовых клетках жизнь едва теплится, поскольку обменные процессы в них текут на очень низких уровнях, а скорость деления этих клеток на порядок ниже скорости деления продвинутых в развитии некоторых соматических и половых клеток. Стволовые клетки – это исходный пункт становления любой клеточной системы, “китайская стена” на пути разрушительных процессов, “ростки надежды”, способные вывести систему из глубокого кризиса, путем снятия запрета на реализацию пролиферативного потенциала и запуска цепного лавинообразного механизма клеточных делений (как известно, пролиферация – это ресурс морфогенеза). Благодаря этим делениям сравнительно быстро восстанавливается структурно-функциональная целостность клеточных и тканевых систем. После полной нормализации процесса развития последних стволовые клетки принимают решение о свертывание митотической активности и переходе к статусу вновь медленно циклирующих или квазипокоющихся клеток. Важно подчеркнуть, что процесс формирования клеточной системы на основе нового порядка, но в недрах старой, аномальной макроструктуры, сопровождается большими энергетическими затратами, проявляющимися в высокой степени клеточных потерь. И это неудивительно. Ведь процессы становления и развития сложной организации часто идут за счет траты, порчи и сжигания среды, причем чем выше скорость развития системы, тем масштабнее потери (Князева, Курдюмов, 2005).

Другой хорошо известный – как физикам, так и биологам – пример биологической самоорганизации – это движение дельфинов в воде. При этом движении по толстой упругой коже дельфинов пробегают складки, которые возникают в условиях критического возрастания скорости, когда поток воды может вот-вот перейти из ламинарного состояния к турбулентному. В этот момент на коже дельфинов возникает как бы “бегущая волна”, которая гасит образующиеся завихрения, помогая поддерживать постоянное ламинарное обтекание.

На более высоких уровнях биологической организации, например, на уровнях популяции и экосистем можно увидеть схожую закономерность. Так, хорошо известно, что в периоды повышения смертности в популяции животных круто меняется физиология ее членов: повышается жизненный тонус и устойчивость к неблагоприятным условиям существования, а высокая скорость размножения быстро восстанавливает численность популяции, спасая ее от безвозвратного исчезновения. Известно также, что некоторые виды и популяции насекомых, против которых в свое время была развернута широкомасштабная химическая война, пережив период сильных потрясений, ответили более мощным ударом – катастрофическим размножением, приведшем к тому, что через несколько поколений появились сверхустойчивые к пестицидам формы – формы, которые не знала природа на протяжении 300 млн. лет эволюции насекомых. Что касается сложных экосистем, то процессы их атомизации – распада на отдельные группы и потери внутреннего порядка (что может иметь даже адаптивное значение), также в дальнейшем сменяются процессами самоорганизации и формирования новых биологических сообществ.

И крупные социальные системы, как и биологические, таят в своих глубинах скрытые потенциалы развития, специфические, но, возможно, более эффективные формы организации, средства и пути, гарантирующие не просто сохранение и выживание социума в условиях нарастающего кризиса и разрушительного хаоса, но и выход его на новую траекторию устойчивого (или квазиустойчивого) развития. На этом основании человеку, обладающему синергетическим мировоззрением, удивительно легко увидеть, взглянув в прошлое, что, например (правда, этот пример может показаться насильственно притянутым, но он очень ярок), король французов, король-гражданин Луи Филипп Орлеанский не был знаком с теорией хаоса и принципами самоорганизации по Хакену. В противном случае, уезжая в изгнание в 1848 году, он бы не сетовал: “Бедные мои подданные! Они погибнут без меня”. Не погибнут. И не погибли. Поскольку обычаи и приемы, выработанные толпой без имени в целях взаимной помощи, защиты и мира, помогают человеку выжить в борьбе за существование (К.Маркс). Опыт и традиции, знания и запомненная информация, образы действия и коллективного взаимодействия, накопленные человечеством за многие столетия, при определенных условиях, а именно, когда усиливается нестабильность и нависает угроза распада государства, смены общественной формации, могут выступать как движущие силы самоорганизации. Эти силы способствуют формированию внутри изживающей себя системы новых упорядоченных политических, экономических структур с повышенным уровнем адаптации.

Один из любопытных примеров самоорганизации, когда новая социальная норма, новый порядок создаются за счет процессов, идущих снизу вверх, приводит Ф.Фукуяма в своей книге “Великий разрыв”. Это – так называемый феномен “грузиков”. Фукуяма пишет: “В Спрингфилде, штат Виргиния, на углу Блэнд-стрит и Олд-Кин-Милл-роуд во время утреннего часа пик образуется очередь людей. Останавливается машина, и два-три пассажира – никто из них водителю не знаком – садятся, чтобы поехать на север в центр Вашингтона. Вечером тот же ритуал протекает в обратном порядке: машины, полные незнакомцами, возвращаются из городского центра и высаживают своих пассажиров так, чтобы они могли сесть на свои собственные средства передвижения и добраться домой. Люди, которые совершают такие совместные поездки, называют себя “грузиками”. Эта практика возникла после того, как правительство из-за нефтяного кризиса ввело на дорогах правило “большой загрузки автомобилей”, которое означает, что во время часа пик каждая машина, использующая дорогу, ведущую в округ Колумбия, должна иметь как минимум трех пассажиров. Введенные правила дали водителям и пассажирам возможность сэкономить сорок минут по дороге на работу в город. “Грузики” выработали за эти годы сложный набор правил. Ни автомобили, ни пассажиры не могут нарушить очередность; пассажиры вправе отказаться сесть в конкретную машину; курение и предложение денег запрещены; этикет “грузиков” требует, чтобы разговоры не касались спорных вопросов -таких, как секс, религия и политика. Процесс замечательным образом упорядочен. “Грузики”, по сути создают социальный капитал. Они выработали правила кооперации, которые позволяют им добраться до работы быстрее. Культура “грузиков” не была специально кем-то создана. Ни правительственная бюрократия, ни историческая традиция, ни харизматический лидер не установили правил, где встречаться и как себя вести; все это появилось просто из желания людей быстрее добираться до работы. Правительство, конечно, некоторым образом ответственно за причину появления “грузиков”… “Грузики” как общественное явление спонтанно заняли “экологическую нишу”, созданную постановлением правительства, и это есть пример социального порядка, направленного снизу вверх и созданного людьми, преследующими свои собственные частные интересы”.

Согласно А.П.Руденко (2000), в основе явления самоорганизации, связанного со способностью к воспроизводству антиэнтропийных процессов и накоплением потенциальной энергии и, следовательно, имеющего место на всех уровнях развития материального мира, в том числе на уровнях сложных биологических систем и человеческого сообщества, лежит одна и та же физическая сущность, а именно, увеличение неравновесности и поглощение энергии. Процесс самоорганизации, с одной стороны, может возникать как упорядочение существующего хаоса, с другой – как хаотизация упорядоченных состояний. Причем в последнем случае хаотизация может носить как “созидательный”, так и “разрушительный” характер. В качестве примера созидательной хаотизации в человеческом обществе А.П.Руденко рассматривает, революцию, трудовой энтузиазм, связанный с затратой сил и энергии высокопроизводительный труд, преобразующие старый, устоявшийся, несправедливый строй в другой, более динамический и справедливый мир; а примером разрушительной хаотизации на социальном уровне является, по мнению этого крупного ученого, контрреволюционная “перестройка” Советского Союза, повлекшая за собой распад государства и уничтожение экономического, финансового, военного, научного потенциалов.

Вообще, замечательных примеров социальной самоорганизации очень много, но это предмет другого разговора.