7. Окончание моих занятий с Лешетицким

Я приезжал в Вену для занятий с Лешетицким в течение трех сезонов, каждый раз не на весь сезон, а только на несколько месяцев.

Брал я у него уроки сравнительно редко, иногда всего раз в месяц, и в общем за все время взял что-то около двадцати пяти уроков.

Вы уже знаете, как плодотворны, однако, были для меня эти уроки.

На одном из последних уроков Лешетицкий задал мне второй концерт Шопена в фа-миноре. С ним вместе проработаны были мною на этом уроке все. четыре части шопеновского концерта.

Совершенно необыкновенные, ценные художественные и технические указания профессора я, как всегда, зафиксировал на полях нот.

К следующему — последнему уроку — я сдал одну только первую часть, исполнением которой настолько удовлетворил

<стр. 188>

его требованиям, что был назначен им к исполнению этой части на последнем в этом сезоне ученическом вечере, который должен был состояться через неделю.

На том же последнем уроке Лешетицкий мне сказал, что считает наши занятия оконченными, так как находит мои успехи вполне достаточными для дальнейшей самостоятельной художественной и технической работы.

На самом вечере, Лешетицкий был удивлен, когда я ему сказал, что смогу сыграть весь концерт целиком, так как у меня готовы все три части концерта.

— Что-то уж очень скоро. Вы, ведь, сдали мне в готовом виде только одну первую часть. Ну, хорошо, посмотрим!

После того как я с его аккомпанементом благополучно исполнил все части шопеновского концерта, он выразил свое удовольствие, что доставило мне большое удовлетворение, так как вообще Лешетицкий был довольно скуп на похвалы и комплименты.

За ужином, по окончании ученического концерта, Лешетицкий сказал, что, так как я скоро уезжаю совсем в Россию, он все время будет говорить только по-русски (обыкновенно же он на уроках объяснялся по-немецки).

В течение всего ужина профессор был в прекрасном благодушном настроении, много говорил и между прочим сказал мне следующее своеобразное напутствие:

— Если вы хотите быть большим артистом — никогда не женитесь и не живите в одном городе со своими родственниками.

Я, конечно, принял этот совет как остроумную выходку Лешетицкого, которой он, вероятно, хотел, главным образом, задеть сидевшую рядом с ним за ужином свою жену.

Из продолжения его беседы я убедился в том, что напутствие его было вызвано именно неудовольствием его по отношению к своей жене.

*

Спустя несколько дней я простился с профессором, высказав ему всю мою признательность за его руководство, и, получив от него на память портрет с собственноручной его надписью, уехал к себе домой в Россию.

Через несколько месяцев я впервые выступил с собственным концертом (Clavierabend’ом) в Берлине, в программе которого кроме произведений, пройденных с Лешетицким, было не мало совершенно самостоятельно приготовленных.

Этим концертом началась уже настоящая моя концертная деятельность.

<стр. 189>

8. Итоги периода работы под руководством Лешетицкого

Теперь, после того как по окончании занятий с Лешетицким, я прошел большой путь самостоятельной технической и художественной работы, а также дал много собственных концертов, я с твердым убеждением могу сказать следующее.

В итоге моих работ под руководством Лешетицкого, наиболее ценным результатом я считаю открывшиеся для меня благодаря ему сознательные пути технического и художественного совершенствования в течение всей дальнейшей моей жизни.

С одной стороны, самостоятельные искания в области технической и художественной стороны исполнения, к которым приучал своих учеников Лешетицкий, с другой стороны, исключительное развитие сознательного критического анализа в общем и в мельчайших подробностях своего и чужого исполнительства служили могучим рычагом непрерывного прогресса как собственного исполнения, так и педагогической работы.

Когда, через несколько лет по окончании занятий с Лешетицким, я жил в Москве, мне привелось прослушать полный цикл из 32-х сонат Бетховена в шести концертах германского пианиста Макса Пауэра.

Перед началом этих концертов я приобрел, экземпляр полного собрания бетховенских сонат в издании Петерса.

Исполнение Пауэра я слушал без нот, так как по опыту знал, что зрительные впечатления нотной печати поглощают большую часть внимания и мешают отчетливому и, главное, непосредственному восприятию музыки.

Купленный мною экземпляр должен был служить мне для другой цели.

После каждого концерта Пауэра, на следующий же день, я на свежую . память записывал на этом экземпляре красными чернилами сначала свой отзыв об общем впечатлении от исполнения им каждой сонаты, а затем в мельчайших подробностях, как положительные, так и отрицательные особенности этого исполнения. Делая свои заметки, я не ограничивался одними общими суждениями, но подробно писал на нотах, в чем именно состояли достоинства дли недостатки исполнения Пауэра в каждом отдельном месте.

Этот экземпляр, весь исписанный красным, сослужил мне большую службу при подготовке к исполнению мною такого же полного цикла в семи концертах консерватории в 1925 г. Работая над каждой сонатой долгое время совершенно самостоятельно, я, по окончании такой работы, консультировал по этому экземпляру исполнение Пауэра, вносил положительные его стороны, когда таковых нехватало

<стр. 190>

моему исполнению, убеждался и укреплялся в своей правоте, когда они совпадали с моим пониманием, отказывался от них в случаях их противоречия моим взглядам на исполнение соответствующих мест. Заметки об отрицательных сторонах пауэровского исполнения, если они оказывались также в моем исполнении, служили мне толчком к исправлению недостатков и к исканию большего совершенства исполнения.

Сейчас еще, просматривая свои заметки, я поражаюсь, насколько детально я подмечал все мельчайшие особенности тогдашнего исполнения Пауэра и помнил их еще на .другой день после концерта.

*

Другой, также весьма важный результат периода моих занятий с Лешетицким — большой интерес к методам работы, к отыскиванию способов овладения техническими трудностями и достижения художественной законченности исполнения, без излишней траты времени и сил.

Будучи профессором, я прочел в консерватории два доклада под общим заголовком: «Научная организация труда в области музыкального исполнительства».

Научная организация труда в любой области имеет задачей именно за кратчайший срок и с наименьшей тратой сил, на основе научных данных, достигать количественно наибольших и качественно наилучших результатов. Я очень интересовался тогда вопросом, как работают выдающиеся пианисты. Составив вопросный лист из пятнадцати интересовавших меня вопросов, я беседовал с приезжавшими из-за границы, концертировавшими у нас большими художниками, фортепианного исполнения — Эгоном Пегри, Артуром Шнабелем и другими. Их ответы на мои вопросы дали богатый материал для моих докладов и лично мне принесли большую пользу.

*

Итак, если большую ценность для меня представляет сам по себе репертуар пройденных под руководством Лешетицкого перечисленных выше произведений (так как поправки и указания его всегда были высокохудожественны), то все-таки наиболее ценными были приведенные только-что общие результаты: открывавшаяся для меня широкая перспектива постоянного дальнейшего совершенствования своего исполнения и совершенствования методов работы.