Инсайт.

Понятие «инсайта» — одно из тех, что широко используются в психоанализе, в системах психотерапии, на нем основывающихся, и в динамической психиатрии в целом. Хотя это понятие используется так, как будто его значение вполне очевидно, более внимательное рассмотрение показывает, что смысл этого термина отнюдь не совсем ясен. Как пишет Зильбург (1952): «Среди неясностей, связанных с весьма важными в клинической работе понятиями и вызывающих большую путаницу, присутствует и понятие инсайта. Никто не знает, откуда оно появилось, кто использовал его впервые и в каком значении».

По-видимому, налицо сложное взаимоотношение между психоаналитическим и психиатрическим значе­ниями этого термина. В общей психиатрии термин

132

«инсайт» был введен для обозначения «знания паци­ентом того, что симптомы его болезни указывают на патологические отклонения в психике» (Хинси и Кэмпбелл, 1970). Именно в этом значении термин используется в психиатрии с начала нашего столетия по настоящее время. Юнг, исследовавший больных психозом с сильными умственными и эмоциональными отклонениями, отмечает, что такие пациенты могут проявлять «признаки более или менее интенсивного осознания своей болезни» (1907). Следуя Крепелину (1906), Блейлср (1911) и Джаспере (1913), «отсутствие возможности инсайта» отмечается авторами в случаях, принципиально связанных с психотическими менталь­ными состояниями. Однако хотя само слово «инсайт» за последние двадцать лет распространилось из психи­атрии в психоанализ, его психиатрическое значение здесь оказалось утраченным. Необходимо отмстить, что раннее использование данного термина в психоанализе не содержало специализированной технической нагруз­ки. На это указывает и отсутствие слова в индексе стандартного издания Полного собрания психологиче­ских работ Фрейда, хотя в самом тексте оно неоднократно встречается. По всей видимости, это достаточно распространенное как в английском, так и в немецком языке (нем. Einsicht) слово в какой-то момент психоаналитической истории оказалось подня­тым до статуса технического термина.²⁸ В более техническом смысле, в котором это понятие теперь используется в психоанализе, оно, по-видимому, уко­ренилось в формулировках Фрейда, отображавших процессы изменений, приводивших к «излечению».

133

В 1893 году Брейер и Фрейд писали: «К своему большому удивлению, мы обнаружили, что все инди­видуальные истерические симптомы немедленно и напрочь исчезали, когда нам удавалось вызвать в памяти больного четкое воспоминание о том собы­тии, которое спровоцировало эти симптомы, и вызвать сопровождающие это событие переживания, когда пациент описал это событие в мельчайших подробностях, облекая свои переживания в слова. Воспоминание же без соответствующего переживания никаких результатов не дает» (1895).

Сходная точка зрения высказывалась Фрейдом от­дельно, когда он описывал состояния одного из своих пациентов: «Если нам удастся пробудить в нем живые воспоминания, если он будет видеть при этом пережи­тую когда-то ситуацию в ее подлинном виде, мы сможем наблюдать, что он попадает под воздействие каких-то определенных лереживаний. И если мы затем заставим его облечь эти переживания в слова, мы обнаружим, что в тот самый момент, когда он вновь воспроизводит этот острый аффект, возвращается и острое чувство боли, но шасле этого болезненный симптом в своем хроническом виде исчезает» < 1895).

Элемент «когнитивного знания» — «память о событии» — подчеркивался Фрейдом в первой фазе психоанализа в контексте эмоционального высвобож­дения. Идея выздоровления через разрядку переживания в форме абреакции связывалась с предположением о том, что в таких состояниях как истерия, в роли патогенного агента выступает какое-то специфическое событие травматического характера. Необходимость эмоционального аккомпанемента при восстановлении подавленных воспоминаний очень сильно приближается к тому, что многие психоаналитики называют сегодня «эмоциональн ы м инсайтом».

С изменением взглядов Фрейда на патогенез, связанный с переключением внимания от внешнего травматического события на перипетии инстинктивных влечений (в 1897 году) и усилением его интереса к интерпретации снов (1900), эмоциональный элемент, похоже, пошел на убыль. Инсайт психоаналитика стал теперь в большей или меньшей степени приравниваться

134

к пониманию смысла материалов, получаемых от пациента и передаваемых ему; при таком разъяснении часто использовались и интеллектуальные аргументы. Постепенное осознание необходимости анализировать перенос и трансферентные сопротивления привело к пониманию важности эмоционального контекста, на фоне которого и происходит понимание своих проблем пациентом. Фрейд пишет: «В ранний период психоана­лиза мы действительно придерживались взгляда, что ситуацию следует рассматривать с интеллектуальной точки зрения. Мы придавали большое значение знанию пациента о том, что было им забыто, и при этом мы почти не проводили различения между нашим знанием ситуации и его... То, что в результате такого подхода не последовало успеха, явилось жестоким разочарова­нием» (1913а).

В названиях работ по психоанализу термин «инсайт» впервые появился в 1939 году в заголовке статьи Френча «Инсайт и искажение в сновидениях». Френч явным образом заимствовал этот термин у гештальт-психолога Кёхлера (1925). Кёхлер описал появление у экспериментальных животных внезапного понимания того, как решить ту или иную проблему, в виде «инсайта». Френч рассматривал инсайт в психоанализе как сходное явление, то есть как «практическое осознание — буквально, «схватывание» — конфликтной ситуации». Френч не видел в таком инсайтс терапев­тического «участника», но усматривал в самом явлении предварительное условие дальнейшего решения задачи, решения, ведущего к выздоровлению.

Основная проблема в психоаналитической литерату­ре после Фрейда заключается в необходимости опреде­лить качества, которые отличают «истинный» или «эмоциональный» инсайт, с одной стороны, и чисто интеллектуальный инсайт, с другой. Большинство пси­хоаналитиков уверено, что такое различие существует и что оно играет огромную роль с точки зрения психоаналитического метода. Чисто интеллектуальное знание психоаналитического взгляда на источники нарушения психики, очевидно, не является эффектив­ным (в противном случае, пациента можно было бы излечить, вредоставив ему учебник по психоанализу).

135

С точки зрения психоаналитической литературы, необ­ходимо известное эмоциональное переживание в каче­стве аккомпанемента тому, что считается эффективным инсайтом. Однако определение «истинного», «эмоцио­нального» или «эффективного» инсайта поставило проблемы, которые пытались разрешить многие авторы (например Куби, 1950:; Зильбург, 1952; Рейд и Файзингер, 1952; Мартин, 1952; Ричфилд, 1954; Сильверберг, 1955; Крис, 1956; Валенштсйн, 1962; Майерсон, 1960, 1963, 1965; Ссгал, 196% Прессман, 1969а, 1969). Одной из трудностей, связанных с проблемой нахождения подходящего определения эф­фективного психоаналитического инсайта, является ис­кушение впасть в тавтологию, то есть считать, что инсайт не является «истинным», если он не производит желаемого эффекта. Отсюда, Ergo, инсайт, который производит желаемые перемены, является эффектив­ным.

Если мы хотим избежать этих трудностей, вероятно, необходимо разграничить понятие эмоционального ин­сайта и понятие «излечение», ибо положительный терапевтический эффект не является необходимым последствием первого. Рейд и Файзингер (1952) и Ричфилд (1954) пытались прояснить эту проблему применением философского анализа. Рейд и Файзингер использовали термин «динамический инсайт» в качестве эффективной разновидности, цитируя высказывание Кьюби (1950) о том, что «инсайт начинает оказывать терапевтический эффект, только когда он приводит к правильному пониманию соотношения между различны­ми пережитыми событиями и бессознательными конф­ликтами, из которых возникают как невротические компоненты личности, так и сами невротические симптомы». Рейд и Файзингер пытаются сами провести различие между «нейтральным» и «эмоциональным» инсайтом. Первый из них подразумевает, что «ни один из терминов, значение которых связано с актом инсайта, не имеет отношения к эмоциям точно так же как лицо, реализующее этот акт, ни в коей мере не осуществляет эмоциональную реакцию в момент инсай­та». При «эмоциональном» инсайте «сама эмоция составляет часть субъектного материала, относительно

136

которого пациент получает инсайт, или, выражаясь точнее, этот термин связан с отношениями, суть которых улавливается через инсайт». И наоборот, инсайт может рассматриваться как «эмоциональный» или «динамически эффективный», если «заставляет пациента осознать некий факт, который сам по себе может представлять, а может и не представлять какую-то эмоцию, высвобождающую или запускающую эмоциональную реакцию (response)». Вышесказанное, по-видимому, и есть наиболее точное определение инсайта с психоаналитической точки зрения, определе­ние, необязательно связанное с «правильностью» или терапевтическим эффектом в качестве критерия.

Нам представляется, что понятие «правильного» инсайта приводит к многочисленным сложностям. С другой стороны, понятие «эффективного» инсайта может легко привести к тавтологии. Возможно, наиболее разумный подход к этой проблеме состоит в том, чтобы отличать «интеллектуальный» инсайт от тех его форм, которые либо высвобождают эмоции, либо .связаны с каким-то «эмоциональным состоянием», являющимся частью содержания самого инсайта. Такой подход согласовывался бы с точкой зрения, обсуждавшейся в данной главе, когда мы отмечали, что «по-видимому, можно утверждать, что терапевтические изменения, являющиеся следствием действия психоанализа, зависят в большой степени от создания стройной и организо­ванной концептуальной и эмоциональной систем, в которых пациент может эффективно разместить себя и свое субъективное переживание себя и других». Такой взгляд позволил бы нам понять, как различные психоаналитические и психотерапевтические точки зре­ния, отраженные в интерпретациях, даваемых пациенту, могут иногда оказаться одинаково эффективными с точки зрения терапевтических результатов.

137