Государственное управление и политический кризис в середине XVIII века.

16. Королевский двор и его значение в управлении. Из мемуаров д'Аржансона. Написано в 1748 г.

В настоящее время двор сделался, к несчастию, сенатом нации. Гордость и восточная роскошь Людовика XIV восприняты и превзойдены его преемником, несмотря на скромность и простоту его характера. Видят честь в том, чтобы не уменьшать разорительного этикета, ради какой-то спасительной бережливости. Версаль превратили в особую столицу двора, и все, имеющие право жить в нем, получают частицу авторитета и власти трона. Этот недостаток в управлении будет все возрастать при наших королях, если они не будут решать дела самостоятельно.

Самые большие интриганы из придворных образуют ближайшее окружение государя; это то, что теперь называют кабинетами. Туда принимают не за таланты и еще менее за добродетели, но за искусство угождать.

Если, быть может, в отношениях между равными заслуга и не помешала бы дружбе, то в отношениях раба к господину только лесть и ловкая ложь создают удачу.

Как раз отсюда проистекает то, что во Франции нет Государственного Совета, так как иметь плохой совет гораздо хуже, чем не иметь его вовсе. Совет составлен из придворных; это экстракт того, что может быть наиболее испорченного в свете, под личиною вежливости и благоразумия, важного и осмотрительного. Все здесь плутовство, злоба и невежество; король в нем более ненавидим и презираем его членами, нежели наиболее фанатичными республиканцами, а отечество поносится более, чем всеми заговорщиками товарищами Катилины. Вместо почтенных старцев, полных чистоты и религиозности, блюстителей здоровых правил, заслуженных и испытанных на службе, обдумывающих и направляющих проекты, там можно встретить только фатов или старых лисиц, домогающихся власти и богатства при помощи участия в государственных делах и подкапывающихся друг под друга, с целью собственного возвышения. Пусть основательно взвесят все условия нынешнего французского управления, пусть сравнят его с древностью и с управлением других наций в Европе — его найдут новым и своеобразным. Национальный гений создает всю мощь государства, а управление его ослабляет ее до последней степени. Дошли до того, что мечтают о первом министре, хотя бы он был похож на турецкого визиря, лишь бы он спас государство от слабости королей и от влияния сераля. К несчастью, эта слабость и это влияние отвращают государя от такого средства; у него не хватает силы дать самому себе господина; ему восхваляют его способности, чтобы злоупотреблять его слабостью.

Мы живем здесь под властью тиранической олигархии, которой помогает гексумвират. Пять или шесть полновластных министров распоряжаются начальниками отделений, с положением и авторитетом приказчиков; независимые друг от друга, рабы своего министра, они, после нескольких месяцев работы, получают отвращение к этому рабству и сваливают все на своих подчиненных, которые, не имея возможности приобрести славу, стремятся только к богатству и могут достичь этого только при помощи преступления...

Двор, фавориты и фаворитки перевешивают власть министров. Эти последние боятся всех, до последнего лакея. Они ничего не могут предпринять, не заинтересовав частных лиц, не могут произвести никакого улучшения, не вызвав бури при дворе. Тем не менее, такой общественной власти нечувствительно передали все управление, все до последней заботы о государстве, под предлогом, что таким образом совершенствуется королевский авторитет, словно Генрих IV, покровительствуя свободе своего народа, не является в такой же мере королем, как и Людовик XIV, управлявший всем при помощи своих визирей и пашей. Скажем, напротив, что королевской власть нанесли ущерб, подняв во Франции власть министров. Всегда находили самые лучшие основания, чтобы превратить, таким образом, наше христианское управление в турецкое.