Лекция 1 вступление
Наша профессия очень многофункциональна и в этой многофункциональности она постоянно находится в одновременном исполнении нескольких квалификаций. Регент - это и дирижер, и уставщик, и библиотекарь... Поэтому предмет «Устав и его традиции» все время соотносит все то, что делает регент с тем, что является его деланием, закрепленном в букве наших богослужебных книг. И чем глубже в это вникаешь, тем больше оказывается, что какие-то вещи, которые мы знаем, что их положено делать так-то, мы делаем не по букве Устава, а в силу вступивших очень давних устойчивых традиций. Это две чаши весов - Устав и традиция. И в нашем богослужении они постоянно находятся во взаимодействии. Бывает, мы войдем в какой-то элемент службы, которому по уставу, по Типикону может быть дана вот такая формулировка, но наше реальное современное служение (раньше только приходское, а теперь и монастырское) по устойчивости какой-то традиции перевешивает букву Устава и мы обязаны здесь не только знать, что написано так-то и так-то, а что в большинстве случаев по какой-то определенной причине мы нарушаем устав и, корректируем его согласно традиции. В других случаях наоборот, эти традиции дробятся или бывают не очень умными (базирующимися на суевериях), не очень дальновидными. Это местные традиции. Здесь лучше священнику напомнить об Уставе, и не только напомнить, а предложить какую-то практичную версию соблюдения Устава и показать, что уставное исполнение какого-то элемента службы может быть не менее ярким, доходчивым и даже простым, чем по традиции.
Пример. Е. С. Рассказывает: “Я пришел в хор с уже сложившимися нормами пения и увидел, что там на каждой воскресной утрени поют одну и ту же степенну «От юности моея» 4-го гласа, хотя Устав полагает в Неделю петь степенну своего гласа. Я спросил у священника, почему так? Священник ответил, что было время, когда был такой плохой хор, что не “тянул” никаких напевов. На возражение, что сейчас-то хор такой, что может это «потянуть», священник ответил, что это уже такая традиция и к ней все привыкли. Тогда я пошел на хитрую дипломатию. Я продолжал петь на каждой воскресной утрени «От юности моея», а на Литургии после причастного стиха пел степенну своего гласа. И через какое-то время прихожане привыкли к звучанию степенн. И еще через какое-то время настоятель сам благословил пение гласовых степенн на воскресной утрени.”
Отправной точкой нашего богослужения, теорией, нормой является нечто под словом «УСТАВ», то есть где-то что-то записанное, где-то что-то зафиксированное, возведенное в букву закона. По-гречески слово «устав» - это ТИПИК (от греч. топос - черта, вид, модель, образец, норма), означает «составленный по образцу». От этого и название богослужебной книги - ТИПИКОН. А Типикон и есть собрание уставных формулировок по совершенно разным вопросам, начиная от того, как проводить малую вечерню и кончая тем, как подобает имети будильника, т. е. человека, который должен будить братию. Фактически Устав регламентирует всю жизнь монастырской братии. Жизнь человека = служение. Типикон был создан для монаха, это устав всей жизни человека. Приходская церковь не может жить той жизнью, что в монастыре, нет такого количества служащих для непрерывного служения, да и мирской человек может «вырваться» на службу на 3-4 часа, а не на 6-8.
В 1917 году на Поместном Соборе решались проблемы Типикона. Были затронуты темы о времени совершения богослужения, о группировке церковных служб, о строе службы, о сокращении Устава.
Устав, который мы сейчас имеем - это Устав Иерусалимского монастырского служения, принятый для службы на Афоне. Существует еще один Устав, который являлся в России на протяжении многих веков на столько же авторитетным. Это Студийский устав, писанный братиями студитами. Наличие двух разных уставов вносит неясность. Например, тот Типикон, который мы имеем сейчас (разного формата, веса, есть двухтомник) - это и есть Иерусалимский Устав. Есть богослужебные книги, в которых излагается чинопоследование и в них намешаны уставные пожелания, неизвестно почему написано так-то или эдак. А потом оказывается, что некоторые уставные положения в этих книгах (в частности, в Триоди) изложены не по Иерусалимскому, а по Студитскому уставу.
Например, мы заканчиваем воскресную великую вечерню, а там дается отпустительный тропарь, как если бы мы служили вечерню не в составе Всенощного бдения, т. е. в конце вечерни был бы положен отпуст. И неискушенный регент, увидев, что так написано в Триоди, буквально так и споет на службе. А это неправильно, потому что это вступает в противоречие с чинопоследованием всенощного бдения.
О таких расхождениях, конечно, будем говорить подробнее и отмечать, где в богослужебных книгах вкрадывается какая-то информация, написанная по другому Уставу (бывает такое).
И вот такое главное диспетчерское уложение, которое все разводит по своим местам, говорит, что, когда и как нужно делать - это ТИПИКОН.
Конечно, он в каких-то частях уточнялся, дополнялся, в нем фактически нет расхождений. Это очень гармоничная и очень логичная книга. Очень важно знать последовательность информации, которая содержится в Типиконе, логику этой книги. Потому что бывает так, что одинаковые элементы службы дают одинаковую информацию. И встретившись с указаниями типикона на один, на второй, четвертый, шестой одинаковый случай, можно предположить, что такое же уставное замечание будет и на десятый, одиннадцатый, двенадцатый раз. Логику можно распространить, и, как правило, она оказывается действующей. Что здесь важно для регента? Регент должен знать логику. Когда опытный регент готовится к службе, что он делает? Он берет службу, открывает, вспоминает главы Типикона, то есть вспоминает, как он проводил одну, другую, третью, четвертую службу, вспоминает логику Типикона и моделирует службу даже по памяти. Не очень хороший регент на этом успокаивается и проводит службу так, как служит. А хороший регент после этого берет Типикон и проверяет, насколько его логическая заготовка соответствует тому, что написано в букве Устава и особо отмечает расхождения. Иногда бывает у Типикона кое-где проскальзывают какие-то вроде бы нелогичные вещи. Тут регент и задает вопрос: «А почему вдруг Типикон нарушил привычную логику?» Начинает углубляться и вот тут-то и выясняется, что есть какие-то обстоятельства, обязывающие изменить эту логику. И чем дальше углубляешься в Типикон, тем больше расширяется эта, с одной стороны, удивительная гармония и логика, а с другой стороны появляются новые загадки. То, что сначала кажется трудным и непонятным, перестает быть трудным и непонятным. Но на каждую решенную задачу возникает штук 5, 6, 10 новых нерешенных. И оказывается, что Типикон - это целый клубок детективных историй и вопросов, которые никак не решить. И мы часто сталкиваемся с этими нерешенными задачами, пытаясь найти на них ответы. И на что не может ответить наш славянский Типикон, приходится «лазить» в более ранние греческие источники, например Типикон Виолакиса (правда его очень трудно достать в России, очень редкая книга). К счастью, у нас есть достаточно авторитетные толкования Типикона. Авторитетные - потому что это опытные богословы, которые находили в Типиконе разные противоречия, разночтения, недоговоренности, обращали на них внимание, акцентировали или брали элементы в Типиконе недосказанные и “разжевывали” их более подробно. Хотя не всегда это делалось одинаково. Иногда даже опытные и авторитетные богословы, толкователи устава в каких-то вещах имели разное мнение и один у другого отстаивал свою точку зрения, каждый весомо аргументировал. Есть два знаменитых толкователя богослужебного устава - В. Розанов и К. Никольский.
Но простые вещи достаточно четко изложены в Типиконе.
Таким образом, что мы с вами должны прежде всего знать? Алгоритм устава (его взаимодействие, иерархия каких-то элементов) изложен в типиконе. А чтобы понять логику богослужения, нужно понять логику временную, логику богослужебных циклов.