Йиппи штурмуют tomorrowland: дивный «новый эйдж» mondo 2000 ¤35

Mondo 2000 представит вам ваше будущее и покажет вам, как приобрести его уже сегодня!

Аннотация в каталоге изданий

к Mondo 2000: руководство пользователя

по нью-эйджу ^¤36

Будущее весело! Будущее прекрасно! Вы уже можете его получить! Вы уже можете быть там!

The F i r e s i g n Theatre^¤37

Схватиться один на один с Mondo 2000 — все равно что бороться с железным андроидом из «Терминатора-2». Попеременно занимаясь то просветительской деятельностью, то обрушиваясь с критикой, журнал имеет статус культового и слывет трамплином для будущих Уорхоллов, маяком утопической надежды и источником мрачной тревоги. Резюмируя на своих страницах противоречия феномена ки-берхиппи, Mondo 2000, его поклонниками называемый просто М2К, одной ногой стоит в эре Водолея, а другой в «дивном новом мире». Он крайне пессимистично смотрит на политические решения, но с наивным оптимизмом относится к техническим, он «охарден» киберпанковским цинизмом, но «ософтен» нью-эйджевской верой, готов в любой момент избавиться от тела, но намерен сохранить при этом свою человечность, одержим «апгрейдом» умственных способностей (за счет smart drugs, машин для расширения сознания, нейроимплантов и нанотехнологического мышления), но жаждет телесных наслаждений грядущего «дионисийского возрождения», предрекаемых соучредителем Mondo 2000 Королевой Мю.

Противоречия Mondo 2000 проявляются сами собой в очевидной несовместимости материалов. Характерен в этом отношении пятый номер журнала: живописные «Вакхические наслаждения» в стиле мягкого порно — кибердионисий-ские фантазии в исполнении обнаженных моделей с кусками монтажной платы, привязанными к половым органам, — соседствуют здесь с «Виртуальным Nintendo» Джона Перри Барлоу, серьезными рассуждениями на тему использования электронных носителей информации в войне в Персидском заливе. С их помощью можно «заключить с войной новый договор о смерти, держа ее на расстоянии и поставив между электоратом и поджаренными телами другую, измененную реальность»^¤38.

На протяжении всего короткого существования Mondo 2000 постоянно раздирали внутренние конфликты между хиппов-ско-нью-эйджевским и либертарианско-киберпанковским крылом. Между «Бивисо-Батхедовским» антиинтеллектуализмом и немалым вниманием, которое журнал расточал академическим знаменитостям. Между экстатическим романтизмом рубежа веков, процветавшим в прозе Королевы Мю («Рак пениса должен быть последним из кармических заболеваний — он чересчур изыскан и совершенен для инкарнации Орфея. Джим [Моррисон], должно быть, просто смеялся»), и ухмыляющимся, «не правда-ли-это-за-бавно» цинизмом «иксеров», в изобилии представленном в колонке Эндрю Халткранса «Фактор уклониста» («Это наши 15 минут славы. Переметнись на сторону противника, пока у тебя есть шанс».)^¤39.

Тем не менее Mondo забывал о своих внутренних противоречиях, поднимая на мачту «Веселого Роджера» полит-некорректности, «социальной ответственности» (выражение Сириуса), подростковых развлечений и бесстыдного ренегатства. Нет никакого совпадения в том, что бывший главный редактор и нынешний символ журнала, Сириус, часто щеголяет со значком, на котором изображен Энди Уорхолл. В Mondo уорхоллов-ская философия нахальной,са-морекламы достигает своего апогея: интервью, которые берет сама у себя Королева Мю, спрятавшись под псевдонимом, восторженные дифирамбы подружке Сириуса и пространные интервью с его рок-группой, рецензии на книги, которые пишут сами писатели, многочисленные льстивые интервью с несколькими производителями энергококтейлей, активно рекламирующими себя на страницах журнала^¤40.

Сириус (он же Кен Гоффман), бывший йиппи сорока с лишним лет, любитель влепить потенциальным инвесторам не в бровь, а в глаз, сохраняет невозмутимость перед такого рода обвинениями. «Быть немилосердно политне-

корректным, — призывает он в четвертом номере Mondo. — Ныть коммерчески успешным будучи притягательно агрессивными. Разить с помощью средств информации, но не потому, что ты веришь в возможность "изменить систему", а потому, что успешное щекотание американских "подмышек" — занятный вариант эротической прелюдии»^¤41. Это «революция ради забавы» в духе Лоуренса в исполнении хакеров, которые хотят опрокинуть тележку с яблоками не ради высоких целей, но лишь для того, чтобы посмотреть, куда эти яблоки покатятся. В своем стихотворении «Здравая революция» Лоуренс изложил позицию журнала Mondo:

Если устраиваешь революцию, делай это ради забавы,

не делай ее жутко серьезно,

не делай ее слишком искренне,

сделай это ради забавы^¤42.

В развернувшейся дискуссии на электронной доске объявлений сети WELL Сириус отвечает на критические замечания Вивиан Собчак, считающей, что потребуются «невероятные усилия» для того, чтобы разрешить противоречия между доморощенным нью-эджевским^#32 футуризмом Mondo и его нью-эйджевским романтизмом, между шести-д; сятническим общественным сознанием и «привилегированным, себялюбивым, сориентированным на потребителя и зависящим от техники либертарианством»^¤43. Настаивая на ироничном отношении Mondo к своей самораздуваемой популярности, Сириус отмечает, что Вивиан Собчак воспринимает «обоюдоострые, сознательно провокативные и в то же время подлинные "тиски" хайтечного стимулирования потребительского спроса слишком буквально»^¤44.

С другой стороны, продолжает он, футуризм Mondo и общественное сознание в духе 1960-х годов не обязательно противоположны друг другу, как может показаться на первый взгляд. Сириус приводит в пример манифесты «Диггеров» — анархистской группировки из Хейт-Эшбери, которая гармонично сочетала в себе контркультурную тоску по

32# От «new edge» — «новый край», «новое острие» (англ.).

Аркадии с технотронной эрой. По словам Сириуса, диггеры проповедовали идеи Артура Кларка о «постдефицитной культуре, где работать не нужно и все мы находимся под опекой любящих машин»^¤45.

В интервью Washington Post Сириус вспоминает: «Мы хотели верить в кибернетическую мечту о том, что машины сделают это для нас. И эта иллюзия до сих пор сохранилась где-то в глубине моей головы»^¤46. Пророческий кислотный трип, который он пережил в 1980 году спустя несколько дней после смерти Джона Леннона, каким-то образом убедил его в «правильности всего происходящего», и это открытие заставило его оставить шестидесятые в прошлом и вписаться в компьютерную культуру, зарождавшуюся у него на глазах^¤47. Копаясь в Scientific American, он вскоре обнаружил, что анархическая диггерская утопия всемирного безделья и бесконечного изобилия ближе, чем может показаться. Революция, если она когда-нибудь произойдет, будет совершена вовсе не политическими радикалами, а благодаря хайтечным свершениям капиталистических визионеров. Но с какой стати довольствоваться кибернетическим Раем, когда мечта об искусственной божественности лежит где-то высоко над радугой? Вдохновленный пророчествами Тимоти Лири семидесятых годов о «космической миграции» человека во внеземные колонии, Сириус включил хайтечную веру в потенциальное переселение человечества в свое видение робо-топии.

В 1984 году сириусовская «убойная смесь» из технопор-но, бунтарского юмора, зажигательных речей о человеческих возможностях, нью-эйджевского трансцендентализма и либертарианского анархокапитализма оформилась в машинописную, отпечатанную на плохой бумаге версию того, что позднее станет Mondo 2000. Снабженный подзаголовком «Газета космической эры о психоделиках, науке, человеческом потенциале, неуважении и современном искусстве», этот опус назывался High Frontiers^#33. Название было заимствовано из одной книги, инспирировавшей появление L5 Society. Это общество было основано в 1975 году в ответ на призыв принсто некого физика Джерарда О'Нила,

33# Высокие рубежи (англ.).

который в своей книге «Высокий рубеж» предложил создать орбитальную колонию, находящуюся между Землей и Луной на гравитационно стабильной точке, известной как «точка Лагранжа L5»^#34. По мнению писателя-фантаста Нормана Спинрада, колония L5 дает надежду на «бегство от экологической катастрофы, истощения ресурсов, нищеты, коллективизма и стихийного природного хаоса Земли»^¤48. High Frontiers пересекался с колонией L5 в «Городе развлечений» тематического парка «Утопия», который, по словам Сириуса, характеризовался «изобилием и праздностью, самоосуществлением, игрой, приключениями, безграничным пространством, безграничным временем и безграничным удовольствием»^¤49. Эта мечта Сириуса напоминает символический государственный переворот, разыгранный в 1970 году несколькими сотнями йиппи. С антивоенными лозунгами они прорвались в Диснейленд, водрузили флаг Вьетконга на Пустынной горе во Фронтирленде^#35 и держали высоту до тех пор, пока копы графства Орандж не вышвырнули их вон. Теперь технойиппи захватили Tomorrowland, Страну завтрашнего дня!

Из High Frontier перерос в Reality Hackers, а из «Хакеров» уже появился на свет Mondo 2000, который становился все более глянцевым и к своему тринадцатому номеру приобрел роскошные иллюстрации. За эти годы дизайн Mondo — продукт революции в настольных издательских средствах, которая произошла благодаря компьютерам Machintosh, появлению цифровых сканеров и нового софта (такого, как, например, QuarkXPress и Adobe Photoshop), — приобрел

34# Жозеф Луи Лагранж (1736—1813) установил, что существует пять точек неизменного состояния системы, в случае попадания частицы в которые система трех тел оказывается в равновесном состоянии: частица движется по орбитам вокруг обоих тел, периоды обращения на обоих ее орбитах совпадают, и по отношению к обоим телам частица постоянно находится в одинаковом положении. В системе Земля — Луна имеется пять точек Лагранжа. Пригодными для создания большой обитаемой станции являются точки 1.4 и L5 — на 60° впереди и позади Луны (из-за устойчивости состояния системы в этих точках).

35# Диснейленд состоит из тематических парков — «Мэйн стрит» («Главная улица»), «Эдвенчерленд» («Страна приключений»), «Фэнтезиленд» («Страна фантазий»), «Дискавериленд» («Страна будущего»), «Фронтир-ленд» («Страна Дикого Запада»).

модную неясность: прыгающие шрифты на флуоресцирующем кислотном фоне, фотографии с цифровой обработкой, проплывающие под, над и вокруг статьи. Арт-дирекция Mondo, как и его конкурентов Wired и Axcess, принимает на веру киберкультурный трюизм о том, что информационный передоз — это рабочий режим компьютерных «гуру», привыкших плавать в Интернете или прыгать по гипертекстовым ссылкам. Типичный читатель Mondo — это один из «людей третьей волны» Элвина Тоффлера^#36 которые чувствуют себя в своей тарелке среди всей этой информационной бомбардировки — девяностосекундный новостной клип, прерванный тридцатисекундным рекламным роликом, отрывок песни и стихотворения, заголовок, мультик, коллаж, газетная статья, компьютерная распечатка. Охочие до одноразовых книжек и специализированных журналов, они за короткое время поглощают огромное количество информации^¤50. Ярый приверженец традиций Гутенберга, решившийся прочесть Mondo от корки до корки, через некоторое время непременно испытает головокружение и скажет: «Остановите, я хочу сойти». Этот журнал нужно читать бегло, едва касаясь взглядом страниц и желательно занимаясь одновременно чем-то еще, в духе MTV — парадигматической формы «бип-культуры». В этом немало иронии: Mondo— печатное издание, подменяющее собой электронное, это навороченное глянцевое чтиво 1990-х, чей киберделический макет нередко напоминает графику поп / оп-арта 1960-х. «Мондо-идная» проза похожа на MTV-шный вариант хорошо сдобренной сленгом бесконечной «телеги» от первого лица, обычно ассоциирующейся с «новым журнализмом» шестидесятых.

36# Элпин Тоффлер (р. 1928) — американский социолог и футуролог, один из авторов концепции «постиндустриальной цивилизации». В его основных работах проводится тезис о том, что человечество переходит к новой технологической революции, на смену первой волне (аграрной цивилизации) и второй (индустриальной цивилизации) приходит новая, ведущая к созданию постиндустриальной цивилизации. Основные работы: «Future Shock» (1970, рус. изд.: Тоффлер Э. Футурошок. М.: Лань, 1997); «The Eco-Spasm Report» («Доклад об экоспазме», 1975); «The Third Wave» (1980, рус. изд.: Тоффлер Э. Третья волна. М.: ACT, 1999); «Powershift» (1990, рус. изд.: Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М.: ACT, 2001) и др.

Сириус характеризует эволюцию журнала как «сдвиг», постепенный переход от «психоделической психоактивности», что была на переднем плане в High Frontiers, к освещению киберкультуры в Mondo. Несмотря на подзаголовок обложке («60-е в 90-х: антиностальгия»), четвертый номер High Frontiers (1987) является типично калифорнийской смесью из отдающей пачулями ностальгии, безумной нью-эйджевской науки и травяного бреда. В нем представлены интервью с производителем ЛСД Капитаном Клирлайтом и Алланом Коэном, учредителем The Oracle (психоделической газеты, которая процветала в 1960-е), последние новости о теоретическом использовании ультразвука для стимуляции «неизученных нервных тканей... как в мозговом ускорителе из "Запрещенной планеты"#³⁷» и статья о «сексе» кристаллов, которая начинается словами «ваш кварцевый кристалл — мальчик или девочка?». Все так же ослепленный технической мечтой о светлом будущем, двенадцатый номер Mondo 2000 (1994) представляет собой лучший образец кислотного духа почившего в бозе High Frontiers с его организованной экскурсией по Интернету, обзором виртуальных игрушек и статьей о «нанокиборгах», в которой предсказывается пришествие в течение пяти лет «последнего трансчеловека, который сможет сам выбирать внешний вид, форму и субстанцию своего тела»^¤51.

Но даже здесь Mondo не сумел полностью избавиться от своего контркультурного наследия. Левое полушарие политического мозга Mondo может быть либертарианским, но правое проповедует политику наслаждения, основанную на вере шестидесятых в силу Эроса и детскую игру в освобождение цивилизованного эго, и возвращения в Сад земных наслаждений. Сириус заканчивает свой онлайновый ответ на критику Собчак таким заявлением: «Сопротивляться этим вездесущим, доминирующим, "католическим" представлениям о божественном»^¤52.

Универсальная панацея Mondo от всех болезней общества — это сильнодействующая смесь из гедонизма, юмора и игры. В манифесте, опубликованном в High Frontiers (1987),

37# Культовый фантастический фильм. Вышел на экраны в 1956 году.

Сириус сокрушается по поводу того, что человечество распадается на «индивидуальные эго-сознания», которые находятся за пределами «дикой, дионисийской, недифференци-руемой формы мышления», предположительно преобладавшей у людей на заре цивилизации^¤53. Он выступает за создание «гуманистической, интуитивной» технокультуры, которая вернет нас к нашему исконному состоянию, что само по себе является киберделической глоссой к тезису популярного мыслителя шестидесятых Нормана Брауна. В своей «Жизни после смерти» он утверждал, что репрессивное современное общество можно вылечить, лишь вернувшись к чему-то напоминающему недифференцированную юношескую сексуальность, которую Фрейд называл «полиморфной перверсией».

Эссеисты Mondo приукрасили эту тему. В пятом номере киберделический философ Хаким Бей строит теорию «временных автономных зон» — недолговечных утопий, в которых коллективное либидо «подавляемых нравственных обществ» может на короткое время высвобождаться. «Временная автономная зона», или ВАЗ, «не вступает напрямую в бой с Государством», скорее она представляет собой «гери-лью, которая освобождает район — земли, времени, воображения, — а затем самораспускается, чтобы вновь собраться в другом месте / другое время, пока Государство не смогло уничтожить ее»^¤54. Одним из примеров такой ВАЗ является, по Хаким Бею, тусовка единомышленников, «где за одну короткую ночь была достигнута республика удовлетворенных желаний. Разве не признаем мы, что политика такой ночи имеет для нас большую реальность и большее значение, чем политика всего американского правительства?»"⁵⁵. В том же номере постоянные авторы Mondo, публикующиеся под псевдонимами Грейси и Зарков, увещевают «тех-ноэротоманов Mondo»

придумать и сообщить примеры интенсивного эротизма другим!.. Высокие технологии позволяют нам испытывать сладострастие совершенно нового толка... Зачем цепляться за устаревшие извращения, когда можно испытать техно возбуждение от инфосферы?^¤56

Очевидной проблемой психополитики, чей вызов статус-кво заключается в дионисийском излишестве и распущен-

ности, является то, что такого рода вызовы потребительская культура съедает на завтрак. Будьте уверены, сексуально подавляемое пуританство, проклятье «мондоидов», глубоко заложено в национальную психику, но оно развращается потребительской культурой, которая сулит мгновенное оральное удовлетворение и возвращение к подростковым, и даже подчас детским, забавам — «социальная безответственность» в сочетании с местью. Уильям О'Нил в своей книге «Распад: Неформальная история Америки 1960-х годов» пишет:

Там, где дело касалось потребления, капитализм побуждал людей к удовлетворению своих самых низменных желаний... Гений Олдоса Хаксли помог ему предвидеть одну вещь: плотское наслаждение может порабощать человека гораздо эффективнее, чем это удавалось даже Гитлеру... Секс не представляет никакой угрозы истеблишменту... Прозорливые стражи установленных в обществе отношений увидели в гедонизме то, чем он отчасти являлся: ценное орудие общественного контроля^¤57.

Более того, уход в «республику удовлетворенных желаний» переключает внимание с государственных и корпоративных проблем к индивидуальной свободе прямо сейчас, вокруг нас. «Лозунг "включись и выпади" не ослабляет государства, — отмечает О'Нил, — напротив, он отсеивает потенциально подрывные силы»"⁵⁸.

Наконец, достаточно малой толики классового сознания, чтобы увидеть мечты о дионисийском освобождении и хайтечной культурной элите с химически накачанными мегамозгами (как в «Мести полудурков») такими, какие они есть на самом деле: грезами якобы избранных. Согласно East Bay Monthly, Королева Мю (она же Элисон Кеннеди), «нью-эйджевская Поллианна»^#38, верящая в то, что «развлечение станет спасительной благодатью для нашей Вселенной», выросла в 16-комнатном особняке в элитном Пало-Альто и училась в пансионе в Швейцарии. «Кругленькую сумму денег, которую она получила от своей известной

38# Поллианна — героиня одноименной повести американской писательницы Элинор Портер (1912), девочка, которая всем окружающим делала только добро, которое воздалось ей сторицей.

и эксцентричной семьи», она вложила в создание Mondo, главная редакция которого располагалась в ее огромном доме в Беркли-Хиллз^¤59.

Точно так же многие читатели Mondo были достаточно изолированы от суровой реальности современного общества, живя внутри своих хайтечных комфортных зон, чтобы смотреть на позитивную силу гедонизма без иронии. В интервью 1990 года Сириус заявляет, что «большая доля» читательской аудитории Mondo состоит из «преуспевающих в компьютерной индустрии бизнесменов»^¤60. Рекламная брошюра 1991 года сообщает, что читатели журнала, 80% которых «работает в информационной или коммуникационной сфере» и чей средний доход составляет 65 тысяч долларов, «имеют достаточно средств, чтобы удовлетворить свое пристрастие к высококачественной технике»^¤61.

К своей чести, Mondo (в своем нынешнем и прошлом, High Frontier-ском, воплощениях) послужил полезной цели — пробудил либералов и левых и заставил их отбросить политкорректный неопуританизм, который камнем висел на их общей шее. Истинный радикализм, отмечает Эллен Уил-лис в своем эссе «Давайте станем радикалами: Почему у правых есть все радости жизни?», должен утверждать «право на свободу и наслаждение»^¤62. Как ясно показывает Сириус и его сотоварищи «мондоиды», левые и правые действуют сообща в своем культурном консерватизме и особенно в своем пуританском страхе перед высвобожденным желанием. В одном убедительном провокационном эссе о недостатках левой / либеральной политики в рейгановские 1980-е, опубликованном на страницах High Frontiers, Сириус нападает на «нравственно педантичные, самоуверенные» леволиберальные элементы за их пуританское презрение к деньгам и плотским утехам и их антитехнический уклон, что делает их все более и более беспомощными перед растущей технокультурой^¤61. Он пишет:

Левые (и либералы) уступили Америку ультраправым, потому что избрали философию энтропии — «эра ограничений», «погружение в бережливость», «довольствоваться малым — это прекрасно»... Нация крайне нуждается в политике, которая бы фиксировала и отражала фантазии поколений постХиросимы^¤64.

И вновь киберделия повторяет политическую динамику контркультуры 1960-х годов. Затронутые Сириусом проблемы появились на двадцать лет раньше, когда произошло то, что Гитлин назвал «комическим поворотом», расколовшим и 1967 году телеконференцию SDS «Назад к доске для рисо-нания» на два противоборствующих лагеря. Трезвомыслящую «старую гвардию» SDS, большая часть которой «подо-

зрительно относилась даже к марихуане», и трех «диггеров», которые с треском проиграли дело, но вызвали бурю критики, увещеваний и массового истерического психоза. «Да у вас просто не хватило пороху, чтобы свихнуться», — язвил по этому поводу главный диггер Эмметт Гроган^¤65.

К сожалению, политическая альтернатива Mondo представляла собой «киборгазм» для «любителей техноэроти-ки» — скорее мечту об освобождении от оков времени, пространства и человеческого тела, а не обоснованный, реалистичный ответ на политику культуры и техники в повседневной жизни человека. «Mondo 2000 не имеет идеологии», — утверждает Сириус.

Мы пропагандируем лишь одно: свободу на этой новой территории. Единственный путь к свободе — это не иметь программы. На самом деле протест не является актом творчества... Мы родом из мест относительной социальной безответственности. Но мы предлагаем мечту и экспансию тем, кто этого хочет^¤66.

«Мечта и экспансия» здесь являются метафорой безграничного личного потенциала в духе того, что предлагают корпоративные гуру и евангелисты самосовершенствования, и постчеловеческих эволюционных возможностей, о которых мечтали неформальные исследователи искусственного интеллекта. По словам Сириуса, социальная ответственность осталась на стартовой площадке, когда «постлюди» Mondo совершали техномистический прорыв.

Однако большинство читателей Mondo продолжает требовать от журнала политической ответственности. В своем письме, опубликованном в седьмом номере Mondo, читатель Джей Белдо возмущается: «Почему вы не затрагиваете важных политических проблем, тешите себя этим инфантильным эскапизмом?» В конференции WELL Лора Фрай-зер пишет:

Mondo 2000 по-прежнему увлечен своим старым романом с техникой, эдаким «ускорительством» под девизом «Вперед! Вперед!», которое являлось предметом нашей культуры с 1950-х годов, без какого-либо общественного сознания... Новые игрушки. Игрушки, которые могут покупать себе богачи. Игрушки, которые не разрешают проблем, но только позволяют нам от них уйти. Ограниченное представление о том, «что у нас здесь новенькое». Но не о том, что может вытащить нас из этого дерьма, которое мы сами произвели "⁶⁷.