6.2. Критика аргумента несогласия

Несомненный факт множества нравственных кодексов и систем ценностей, свойственных разным историческим эпохам и культурам и существующих даже внутри одного общества, может представляться как неоспоримый аргумент в пользу нравственного релятивизма⁵⁶. И действительно, даже противники нравственного релятивизма испытывают замешательство перед подобным множеством, как об этом свидетельствует Цицерон:

«Нас беспокоит разнообразие мнений и разногласий между людьми (относительно нравственности), и поскольку так не происходит с нашими чувствами, думаем, что они верны по природе, и, в свою очередь, говорим, что фикцией является то, что кажется так некоторым, но другим кажется иначе, и даже одному и тому же не всегда кажется одинаково»⁵⁷.

Из этого следует, что ни ценности не могут быть объективными, ни нравственные нормы универсальными, потому что нет всеобщего согласия в таких вопросах. Всё же, с философской точки зрения, есть очень серьёзные причины не доверять кажущейся убедительности этого аргумента. Многие философы и вообще многие люди делают слишком поспешные выводы в пользу релятивизма, не анализируя тщательно все реальные и кажущиеся несогласия. Поэтому нам следует подробно рассмотреть этот вопрос. Во-первых, нужно определить, что вообще доказывает сам факт несогласия; во-вторых, необходимо уметь отличать истинное нравственное несогласие от ложного, то есть от только кажущегося; кроме того, нужно сопоставить факт несогласия с фактом, тоже реальным, широкого согласия в нравственных вопросах. Только тогда можно установить доказательную силу истинных несогласий в области норм и ценностей. Нравственный объективизм утверждает, что указанные несогласия вполне могут быть объяснены причинами, не связанными с относительностью ценностей и норм, более того, именно объективизм является единственной позицией, которая адекватно объясняет множество нравственных систем в истории: это множество не только не отрицает объективизм, но предполагает и требует его.

6.2.1. Что доказывает факт несогласия вообще

Факт несогласия вообще – неубедительное доказательство в пользу релятивизма. Дело в том, что множество мнений об одной реальности не позволяет сделать вывод, что эта реальность не существует самостоятельно или сводится к субъективным мнениям о ней. В истории человечества, например, существовали многие астрономические теории, но это не повод отрицать объективность науки. Истинность определенной пропозиции не зависит от того, сколько человек с ней согласны, но исключительно от соответствия ее реальности. Во многих случаях несогласие влечет за собой истинность одной позиции и ложность другой (или ложность обоих)⁵⁸.

Если бы данный аргумент был убедителен, мы нашли бы здесь тезис универсального гносеологического скептицизма (включающего и нравственный скептицизм), который отрицает действительность объективной истины, а следовательно, утверждает относительность любого суждения. Уже много раз было показано в истории, что тезис универсального гносеологического скептицизма противоречит самому себе: тот, кто его провозглашает, обязательно предполагает то, что отрицает, потому что своим утверждением претендует на установление объективной истины, а именно – что нет возможности познать объективную истину⁵⁹. Или, если считать истину чем-то чисто относительным к субъекту утверждения (то есть каждый признаёт истинным то, что ему таковым кажется), то следует вспомнить Протагора, для которого человек есть мера всех вещей. К этому софистскому тезису очень подходит критика Платона: должно быть истинным и противоположное мнение – того, кто утверждает, что неправда то, что кому-то таковым кажется, потому что существует объективная истина⁶⁰.

И хотя универсальный релятивизм и универсальный скептицизм включают нравственный релятивизм и скептицизм, это не означает, что нравственный релятивизм неизбежно влечёт за собой универсальный. Не все нравственные релятивисты разделяют позицию гносеологического скептицизма. Как мы знаем, нравственный релятивизм часто предполагает, что позитивная наука – единственная область, где можно найти объективную истину.

В этом смысле нужно признать, что аргумент, предложенный фон Гильдебрандом и Венишем, о различии научных теорий хотя и показывает, что общие разногласия не обосновывают гносеологический скептицизм, бессилен в отношении нравственного релятивизма. Его защитники приводят доводы для подтверждения того, что именно разногласия в нравственных вопросах (о ценностях и нормах) свидетельствуют об их необъективности, ведь, в отличие от науки, здесь нет способа проверить, какая из спорящих сторон права.

«Само по себе существование несогласий не свидетельствует против объективности ценностей. Несогласие в исторических, биологических или космических областях не указывает на отсутствие в этих областях объективных вопросов, даже когда исследователи не могут прийти к согласию. Однако эти научные разногласия являются результатом спекулятивных заключений или объясняющих гипотез, чьи основы лишены соответствующей очевидности. И было бы мало вероятным интерпретировать таким же образом разногласия в нравственных вопросах»⁶¹.

Понятно, что в научной области можно устранить разногласия посредством эмпирического наблюдения и методического исследования объекта, но в области нравственности такого критерия нет именно потому, что первоисточник нравственного познания – интуиция (причём интуиция не чувственная), и если кто-то утверждает, что некий поступок является добрым, а другой отрицает это, неясно, как можно разрешить конфликт в пользу одной из сторон.

Всё это означает, что нам следует далее уточнить природу нравственных разногласий, подчеркнув, что многие из них более кажущиеся, чем реальные, затем напомнив о том, о чём релятивисты обычно забывают, – о существовании множества нравственных согласий среди различных эпох и культур, часто далёких между собой, и, наконец, объяснив причины этих разногласий, которые обнаруживают возможную совместимость объективности ценностей со множеством нравственных систем.