6.Стремление к неизвестному, попытка объяснить непонятное – необходимый элемент жизни человека.

Неизвестное – это то, что скрыто от человека неким подобием завесы из имеющей ужасающую фактуру ткани бытия. Однако оно находится в пределах досягаемости. В определенный момент времени неизвестное становится известным, т.е. прекращает быть собой, нашим становится иное – знание как отражение бытия.

Неизвестность – нечто, не поддающееся ни осмыслению, ни осознанию. Неизвестность никогда не является как известное, но, тем не менее, она всегда где-то рядом. Она захватывает, ужасает и восхищает своим великолепием, безграничностью, непроницаемостью, массивностью, стихийностью, неуправляемостью. Она способна вызывать безмерный восторг и повергать в смертельный ужас.

Неизвестное неизменно присутствует здесь и сейчас, везде – во вне, внутри и вокруг человека, являясь при этом внепространственно, вневременно и внеструктурно. Она кажется одновременно и динамичной (приближающейся, надвигающейся, отодвигающейся, отступающей…), и статичной, бездвижной, покоящейся. Она – как бесконечное облако, но парадоксально граничащее с бытием, неизвестностью и человеком, – «колышется» лишь у этих своих бескрайних краев, безмолвное, бездонно молчаливое и невозмутимое в своей бездонности. Кажется, оно находится за пределами возможностей нашего нормального осознания, точнее разума. Для обычного человека неизвестное является как бы ненужной, лишней, поистине неизвестной для него областью его существования. Он не чувствует потребности в ней. Но возможна ли она? Видимо да, но только тогда, когда ты столкнулся с ней достаточно мощно, ощутимо, незабываемо. Так она становится действительностью, ты взаимодействуешь с ней. Но обыкновенно, не сведущий о неизвестности человек, не столкнувшийся с ней, не обладает количеством энергии, достаточным, чтобы отследить и уловить эту часть самого себя уже потому, что не получил от нее этой энергии. Встреча (пока) не состоялась.

Неизвестность событийна.

Розанов писал: «Жизнь происходит от “неустойчивых равновесий”. Если бы равновесия везде были бы устойчивы, не было бы и жизни.

Но неустойчивое равновесие – тревога, “неудобно мне”, опасность.

Мир вечно тревожен, и тем живет... а все-таки тоскуешь по известности, по признанности, твердости».

Такая тоска Розанова по известному – реакция на хорошо ощущавшуюся им неизвестность. Неизвестность как бы заставляла его заклинать: «Мама роди меня обратно». Консерватизм, так органично присущий Розанову, хорошо понимает опасности неизвестности, чреватой чем угодно, в том числе и новизной, хаосом, революциями и катастрофами. В этой ситуации гуманизм говорит, что нужно идти вперед, не оглядываясь, в неизвестность, не теряя надежды и мужества. Бесконечность не может, не имеет права быть дурной. Вся эволюция говорит о том, что даже на промежуточных ее ступенях бывают великие свершения, великие праздники восторга и отдохновения. Что же суждено испытать нам, когда и невозможное станет возможным, когда мы научимся жить в неизвестности?..

Приспособление личности к деятельности, к взаимодействию с неизвестностью – это вхождение и пребывание в состоянии динамического неустойчивого равновесия. В процессе деятельности равновесие это постоянно нарушается. Здесь – царство негарантированности, творческих возможностей, мобилизованности и мужества. Оно чревато как победами, так и поражениями. Если при этом возникает состояние более или менее длительной дезинтеграции личности, выражающееся в обострении существовавших ранее или в возникновении новых противоречий между различными сторонами, свойствами, отношениями и действиями личности, то возникает конфликт. Но неизвестность не патогенна. Она – стихия мира, третья, наряду с бытием и ничто, действительность. Человеку дано быть здоровым или больным, сильным или слабым, бедным или богатым. Он неизбежно исходит из этой данности. А придти он может ко всему что угодно. В этом его свобода и ответственность, его восторг и отчаяние.

Но человек – это победоносное существо. Даже если бы это было не так, мы все равно стремились бы к преодолению и победе всеми известными и неизвестными нам способами. А это уже есть торжество жизни, ее желанная победа. По Шестову, один из путей выжить в неизвестности и безысходности – вера как состояние непоколебимой уверенности, решимости и мужества.

Люди, пишет Достоевский в «Записках из подполья», «пред невозможностью тотчас смиряются. Невозможность, значит, каменная стена! Какая каменная стена? Ну, разумеется, законы природы, выводы естественных наук, математика. Уж как докажут тебе, например, что ты от обезьяны произошел, так уж и нечего морщиться, принимай, как есть, потому что дважды два – математика. Попробуйте возразить! Помилуйте, закричат вам, возразить нельзя: это – дважды два четыре. Природа вас не спрашивается; ей дела нет до ваших желаний и до того, нравятся ли вам ее законы или не нравятся. Вы обязаны принимать ее так, как она есть, а следственно и все ее результаты. Стена, значит, и есть стена и т.д. и т.д.». Известность, как оказывается, ставит барьеры в познании неизвестности. Способы познания первой не похожи на способы опознания второй.

Знанию противопоставлено незнание, но незнание не в форме «не хочу знать», а в виде поиска, опознания, наконец, творчества неизвестности.

Вера есть неизвестно что, т.е. риск, акт свободы, момент нового измерения мышления, открывающее путь к неизвестности мира, а для верующего в Бога – к нему как источнику всех возможностей, к тому, для кого нет границ между возможным и невозможным, известным и неизвестным, бытием, ничто и неизвестностью. В этом смысле идея Бога – метафора многообразно представленного и исчерпывающе данного единства бытия, ничто и неизвестности, безумная мечта об окончательном Достижении, Опознании и Воплощении.

В поисках разгадки неизвестности Шестов не случайно утверждал, что начало философии не удивление, а отчаяние. Пока человек удивляется – он еще не коснулся тайны бытия. Только отчаяние подводит его к граням и пределам мира. Вера значит именно это: потерять разум, чтоб обрести неизвестно что. Вера – это Абсурд. То, во что нельзя поверить рассудком. И Абсурду противопоставлена Необходимость.

Если для Бога все возможно, то что нужно человеку, чтобы и он «научился жить в неизвестности»? Шестов предполагает, что: нам нужно то, что есть у Бога, поэтому и сам Бог требует от нас только одного – невозможного.