4.Основные подходы к категории «нация»

Существует два основных понимания термина «нация». В большинстве зарубежных государств, особенно англо- и франкоязычных, под нацией понимается сообщество людей, живущих под властью одного правительства. Это – гражданская нация. Гражданин Великобритании (этнические англичанин, ирландец, шотландец, валлиец или выходец из иммигрантов) является членом британской нации. В испанскую нацию входят не только кастильцы, составляющие большинство населения страны, но и каталонцы, баски, галисийцы и другие граждане Испании независимо от регионально-культурных различий и регионально-этнических идентичностей. Концепты многорелигиозной, многорасовой и многоэтничной нации и единого народа с разной степенью успешности утверждаются в таких крупных странах, как Бразилия, Канада, США, Великобритания, Китай, Индия, Пакистан, Индонезия, Новая Зеландия, Филиппины, Танзания, Нигерия и т.д. Среди суверенных государств – членов ООН нет таких, которые не считали бы себя национальными государствами, даже если в их конституциях и доктринах признается сложный характер населения и отдельные его группы также называют себя нациями. Для современных государств многоэтничность и поликонфессиональность народа (или нации) – это норма. Менее распространено понимание нации как этноса (этнонация). Нация — это категория социальной классификации, за исключительное обладание которой борются две формы человеческих общностей – этнические и государственные. Но для современной России и новых независимых государств оно является типичным. В силу ментальной инерции и влияния этнического национализма государства бывшего СССР от концепта этнонации к концепту гражданской нации продвигаются трудно. Многим постсоветским политикам, ученым и этническим активистам кажется, что признание второго означает отрицание первого. Поэтому остается в обиходе представление о нации как об этнической общности, которая образовала соответствующее государство и является его собственником, включая даже воздушное пространство (как это записано во многих постсоветских конституциях). Другими словами, в Латвии все принадлежит латышской нации, т.е. этническим латышам, а не латвийской нации, включающей русских граждан и неграждан – таких же создателей современного государства и исправных налогоплательщиков. И так во всех постсоветских государствах. Как отмечают В. Тишков и Ю. Шабаев, гражданское понимание нации (например, казахстанской или латвийской) пока утверждается робко, главным образом для внешнего мира, чтобы выглядеть прилично. В казахстанских паспортах для выезда за рубеж в графе «национальность» стоит «Казахстан», а для внутреннего пользования в той же графе указывается этническая принадлежность. Этническая и языковая сложность постсоветских наций продолжают отвергаться, и граждане, не принадлежащие к «титульной» этничности, переведены в категорию национальных меньшинств без членства в нации. В этом заключается радикальное отличие от мирового концепта меньшинств. В обычном варианте меньшинства входят в состав нации и обладают всеми правами ее членов.