1597 Г. И землевладелец вчинит иск о нем, то по суду и по сыску такого

крестьянина должно возвратить назад, к прежнему землевладельцу, "где кто

жил", с семьей и имуществом, "с женой и с детьми и со всеми животы". Ес-

ли же крестьянин убежал раньше 5 лет, а землевладелец тогда же, до 1

сентября 1592 г., не вчинил о нем иска,

О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVII

такого крестьянина не возвращать и исков и челобитий об его сыске не

принимать. Больше ничего не говорится в царском указе и боярском приго-

воре 24 ноября. Указ, очевидно, говорит только о беглых крестьянах, ко-

торые покидали своих землевладельцев "не в срок и без отказу", т.е. не

в юрьев день и без законной явки со стороны крестьянина об уходе, соеди-

ненной с обоюдным расчетом крестьянина и землевладельца. Этим указом ус-

танавливалась для иска и возврата беглых временная давность, так сказать

обратная, простиравшаяся только назад, но не ставившая постоянного срока

на будущее время ^. Такая ^ мера, как выяснил смысл указа Сперанский,

принята была с целью прекратить затруднения и беспорядки, возникавшие в

судопроизводстве вследствие множества и запоздалости исков о беглых

крестьянах. Указ не вносил ничего нового в право, а только регулировал

судопроизводство о беглых крестьянах^. И раньше, даже в XV в., удельные

княжеские правительства принимали меры против крестьян, которые покидали

землевладельцев без расплаты с ними. Однако из указа 24 ноября вывели

заключение, что за 5 лет до его издания, в 1592 г., должно было последо-

вать общее законоположение, лишавшее крестьян права выхода и прикрепляв-

шее их к земле. Уже Погодин, а вслед за ним и Беляев основательно возра-

жали, что указ 24 ноября не дает права предполагать такое общее распоря-

жение за 5 лет до 1597 г.; только Погодин не совсем точно видел в этом

указе 24 ноября установление пятилетней давности для исков о беглых

крестьянах и на будущее время. Впрочем, и Беляев думал, что если не в

1592 г., то не раньше 1590 г. должно было состояться общее распоряжение,

отменявшее крестьянский выход, потому что от 1590 г. сохранился акт, в

котором за крестьянами еще признавалось право выхода, и можно надеяться,

что со временем такой указ будет найден в архивах^. Можно с уверенностью

сказать, что никогда не найдется ни того, ни другого указа, ни 1590, ни

1592 г., потому что ни тот, ни другой указ не был издан. Некоторые^ выс-

казывали даже мысль, что указ 24 ноября 1597 г. и есть то

т самый закон, которым крестьяне впервые были прикреплены к земле, но

не прямо, а косвенно: без предварительного запрещения правительство

признало незаконными все крестьянские переходы, совершившиеся в послед-

ние 5 лет до издания этого указа, и дозволило покинувших свои участки

крестьян возвращать на них как беглецов. Погодин, не признавая прикреп-

ления крестьян при царе Федоре по особому общему закону, думал, что кре-

постное право

установилось несколько позднее, постепенно, как-то само собой, не

юридически, помимо права, ходом самой жизни^. Разберемся в явлениях, ка-

кие встречаем в поземельных актах XVI и начала XVII в., чтобы видеть,

что, собственно, случилось с крестьянами в то время.

ПОРЯДНЫЕ XVI-XVII вв." До нас дошло значительное количество порядных

записей, в которых крестьяне уговариваются с землевладельцами, садясь на

их земли. Эти порядные идут с половины XVI в. до половины XVII в. и даже

далее. Если вы, читая эти записи, забудете сказание о прикреплении

крестьян при царе Федоре, то записи и не напомнят вам об этом. Крестьяне

в начале XVII в. договариваются с землевладельцами совершенно так же,

как они договаривались во второй половине XVI в. ^ Крестьянин обязывался

в случае ухода заплатить землевладельцу пожилое за пользование двором,

возвратить ссуду и вознаградить землевладельца за льготу, которой

пользовался. Возможность для крестьянина уйти от землевладельца предпо-

лагается в порядных сама собою, как право крестьянина. Предположение,

что в конце XVI в. крестьяне были лишены этого права и прикреплены к

земле, делает непонятным целый ряд порядных, составленных по узаконенной

форме. Так, один монастырь, переводя в 1599 г. своих крестьян из одного

имения в другое, заключает с ними новый договор, рядится с ними как с

вольными съемщиками. Другой акт того же года рассказывает, что монастырь

долго искал одного своего крестьянина, убежавшего без расплаты, наконец,

отыскавши его в вотчине одного служилого человека, потребовал назад.

Вдова землевладельца выдала беглеца. Во время Русской Правды крестьянин

за такой побег был бы обращен в полного холопа. Теперь, после предпола-

гаемого прикрепления, монастырь не только не наказывает беглеца, но зак-

лючает с ним новый договор и даже дает ему на обзаведение новую ссуду и

льготу. Такие же явления замечаем и в царствование Михаила. По договору,

заключенному в 1630 г., один крестьянин сел на землю Тихвинского монас-

тыря со льготой и подмогой, освобожден был на год от казенных податей и

вотчинного оброка, взял у монастыря на обзаведение 10 рублей (более ста

рублей на наши деньги) и 10 четвертей разного хлеба. В порядной встреча-

ем условие: "Если, - говорит крестьянин, - я не буду жить за монастырем на

своем участке по своему приговору или если стану где на сторо

не рядиться в крестьяне, монастырю взять на мне за денежную и за

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ xxxvii

незаметно в первой

хлебную подмогу и за льготу 30 рублен по сей порядной записи", - и

только*. Порядная и не предполагает мысли о незаконности ухода

крестьянина с участка, снятого им у монастыря; крестьянин обязуется

только заплатить неустойку, чтобы вознаградить землевладельца за сделан-

ные им расходы. Итак, по порядным грамотам незаметно общего прикрепления

крестьян к земле и в первой половине XVII в., по крайней мере в царство-

вание Михаила. С другой стороны, некоторые крестьяне являются прикреп-

ленными к земле, лишенными права выхода уже задолго до предполагаемого

указа об общем поземельном прикреплении крестьян*. В 1552 г. дана была

черным крестьянам Важского уезда царская грамота, которая предоставляла

сельским обществам того уезда право возвращать своих "старых", т.е.

давних, тяглецов, вышедших на монастырские земли, бессрочно и беспошлин-

но и сажать их на покинутые участки, хотя тут же дается им право призы-

вать на свои пустоши крестьян со стороны. Это распоряжение касалось чер-

ных, государственных крестьян. Но и все тяглые крестьяне являются тогда

же как бы прикрепленными к земле или тяглу. В 1560-х годах богатым соле-

варам Строгановым отданы были обширные пустые земли по Каме и Чусовой с

правом населять их новоприходцами, призывая последних со всех сторон.

Строгановы не могли только принимать к себе крестьян "тяглых и письмен-

ных", т.е. посаженных на тягло и записанных в податные поземельные кни-

ги: таких поселенцев Строгановы обязаны были выдавать назад по требова-

нию местных начальств с семьями и со всем имуществом. Итак, предположе-

ние об указе, отменившем крестьянский выход и прикрепившем крестьян к

земле в конце XVI в., не оправдывается ни с той, ни с другой стороны, ни

предшествующими, ни последующими явлениями.

УСЛОВИЯ, ПОДГОТОВЛЯВШИЕ НЕВОЛЮ КРЕСТЬЯН. Чтобы понять, в чем дело,

надобно прежде всего остановиться на вопросе: было ли что отменять зако-

нодателю XVI в.? Внимательно изучая поземельные договоры того времени,

встречаем указания на крестьянский "отказ", на свободный и законно со-

вершенный переход крестьянина от одного землевладельца к другому; но

легко заметить и то, что такие случаи были чрезвычайно редки. Порядные

записи, в которых такой переход указывается прямо или подразумевается, -

исключительные явления: такие договоры совершались теми немногими

крестьянами, которые могли расплатиться

с землевладельцами или которые впервые садились на крестьянское тягло

из вольных людей'". Большая часть порядных записей, нам известных, напи-

сана была такими вольными людьми, переходившими в разряд тяглых. Огром-

ная масса тяглых крестьян уже не пользовалась правом перехода не потому,

что это право было отменено общим законом, а потому, что сами крестьяне

лишились или частными мерами были лишены возможности им пользоваться.

Это'* лишение было делом продолжительного и сложного процесса, в котором

и завязались основные, первичные условия крепостного права. Изложу этот

процесс в самых общих чертах. Приблизительно с конца XIV до начала XVII

в. среди крестьянства центральной окско-волжской Руси идет непрерывающе-

еся переселенческое движение, сначала одностороннее-на север, за верхнюю

Волгу, потом, с половины XVI в., с завоеванием Казани и Астрахани, двус-

тороннее-еще на юго-восток, по Дону, по средней и нижней Волге. Среди

этого движения в составе крестьянства обозначились два слоя: сидячий,

оседлый-это старожильцы и перехожий, бродячий-приходцы. Те и другие име-

ли различную судьбу на землях черных и дворцовых, очень мало различав-

шихся между собою, и на землях владельческих, служилых и церковных. Ста-

рожильство означало давность местожительства или принадлежности к об-

ществу, городскому или сельскому. Но первоначально оно не определялось

точным числом лет: старожильцами считались и крестьяне, сидевшие на сво-

их участках 5 лет, и крестьяне, говорившие про занимаемые ими земли, что

их отцы садились на тех землях. Само по себе старожильство не имело юри-

дического значения в смысле ограничения личной свободы старожильцев; но

оно получало такое значение в связи с каким-либо другим обязательством.

В обществах черных и дворцовых крестьян такова была круговая порука в

уплате податей. Старожильцы образовали в таких обществах основной сос-

тав, на котором держалась их податная исправность; разброд старожильцев

вел к обременению остававшихся и к недоимкам. Насущною нуждою этих об-

ществ было затруднить своим старожиль-цам переход на более ль

готные земли, особенно церковные. Выход затруднялся и уплатой до-

вольно значительного пожилого, которое рассчитывалось по числу лет, про-

житых уходившим старожильцем на участке; расчет становился даже невоз-

можным, если во дворе десятки лет преемственно жили отец и сын. Навстре-

чу тягловым нуждам черных и дворцовых обществ шло и правитель-

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVII

ство, уже в XVI в. начинавшее укреплять людей к состояниям, к тяглу

или к службе, чтобы обеспечить себе прочный контингент тяглых и служилых

людей. Двусторонние условия привели к тому, что частные и временные ме-

ры, обобщаясь, завершились к началу XVII в. общим прикреплением старо-

жильцев не только к состоянию, но к месту жительства. Из одного акта