XVII в., - самое тяжелое историческое воспоминание русского народа, осо-

бенно глубоко врезавшееся в его памяти и наиболее ярко выразившееся в

его былевой поэзии. Тысячелетнее и враждебное соседство с хищным степным

азиатом-это такое обстоятельство, которое одно может покрыть не один ев-

ропейский недочет в русской исторической жизни. Историческим продуктом

степи, соответство-

вавшим ее характеру и значению, является козак, по общерусскому зна-

чению слова-бездомный и бездольный, "гулящий" человек, не приписанный

ни к какому обществу, не имеющий определенных занятий и постоянного мес-

тожительства, а по первоначальному и простейшему южнорусскому своему об-

лику человек "вольный", тоже беглец из общества, не признававший никаких

общественных связей вне своего "товариства", удалец, отдававший всего

себя борьбе с неверными, мастер все разорить, но не любивший и не умев-

ший ничего построить, - исторический преемник древних киевских богатырей,

стоявших в степи "на заставах богатырских", чтобы постеречь землю Русс-

кую от поганых, и полный нравственный контраст северному лесному монаху.

Со Смутного времени для Московской Руси козак стал ненавистным образом

гуляки, "вора".

РЕКА. Так лес и особенно степь действовали на русского человека двус-

мысленно. Зато никакой двусмысленности, никаких недоразумений не бывало

у него с русской рекой. На реке он оживал и жил с ней душа в душу. Он

любил свою реку, никакой другой стихии своей страны не говорил в песне

таких ласковых слов-и было за что. При переселениях река указывала ему

путь, при поселении она-его неизменная соседка: он жался к ней, на ее

непоемном берегу ставил свое жилье, село или деревню. В продолжение зна-

чительной постной части года она и кормила его. Для торговца она-готовая

летняя и даже зимняя ледяная дорога, не грозила ни бурями, ни подводными

камнями: только вовремя поворачивай руль при постоянных капризных изви-

линах реки да помни мели, перекаты. Река является даже своего рода вос-

питательницей. чувства порядка и общественного духа в народе. Она и сама

любит порядок, закономерность. Ее великолепные половодья, совершаясь

правильно, в урочное время, не имеют ничего себе подобного в западноев-

ропейской гидрографии. Указывая, где не следует селиться, они превращают

на время скромные речки в настоящие сплавные потоки и приносят неисчис-

лимую пользу судоходству, торговле, луговодству, огородничеству. Редкие

паводки при малом падении русской реки не могут идти ни в какое сравне-

ние с неожиданными и разрушительными наводнениями западноевропейских

горных рек. Русская река приучала своих прибрежных обитателей к общежи-

тию и общительности. В Древней Руси расселение шло по рекам и жилые мес-

та особенно сгущались по берегам бойких судоходных рек, оставляя в меж-

дуречьях пустые лесные или болоти-

ЛЕКЦИЯ IV

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

стые пространства. Если бы можно было взглянуть сверху на среднюю

Россию, например, XV в., она представилась бы зрителю сложной канвой с

причудливыми узорами из тонких полосок вдоль водных линий и со значи-

тельными темными промежутками. Река воспитывала дух предприимчивости,

привычку к совместному, артельному действию, заставляла размышлять и из-

ловчаться, сближала разбросанные части населения, приучала чувствовать

себя членом общества, обращаться с чужими людьми, наблюдать их нравы и

интересы, меняться товаром и опытом, знать обхождение. Так разнообразна

была историческая служба русской реки.

ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ РУССКОЙ РАВНИНЫ. Изучая влияние природы страны на че-

ловека, мы иногда пытаемся в заключение уяснить себе, как она должна бы-

ла настраивать древнее население, и при этом нередко сравниваем нашу

страну по ее народно-психологическому действию с Западной Европой. Этот

предмет очень любопытен, но не свободен от серьезных научных опасностей.

Стараясь проникнуть в таинственный процесс, каким древний человек восп-

ринимал впечатления окружавшей его природы, мы вообще расположены пере-

носить на него наши собственные ощущения. Припоминая, как мы с высоты

нижегородского кремля любовались видом двигавшегося перед нашими глазами

могучего потока и перспективой равнинной заволжской дали, мы готовы ду-

мать, что и древние основатели Нижнего, русские люди XIII в., выбирая

опорный пункт для борьбы с мордвой и другими поволжскими инородцами, то-

же давали себе досуг постоять перед этим ландшафтом и, между прочим, под

его обаянием решили основать укрепленный город при слиянии Оки с Волгой.

Но очень может статься, что древнему человеку было не до эстетики, не до

перспективы. Теперь путник с Восточноевропейской равнины, впервые проез-

жая по Западной Европе, поражается разнообразием видов, резкостью очер-

таний, к чему он не привык дома. Из Ломбардии, так напоминающей ему ро-

дину своим рельефом, он через несколько часов попадает в Швейцарию, где

уже другая поверхность, совсем ему не привычная. Все, что он видит вок-

руг себя на Западе, настойчиво навязывает ему впечатление границы, пре-

дела, точной определенности, строгой отчетливости и ежеминутного, повсе-

местного присутствия человека с внушительными признаками его упорного и

продолжительного труда. Внимание путника непрерывно занято, крайне воз-

буждено. Он припоминает

однообразие родного тульского или орловского вида ранней весной: он

видит ровные пустынные поля, которые какТ будто горбятся на горизонте,

подобно морю, с редкими перелесками и черной дорогой по окраине-и эта

картина провожает его с севера на юг из губернии в губернию, точно одно

и то же место движется вместе с ним сотни верст. Все отличается мяг-

костью, неуловимостью очертаний, нечувствительностью переходов, скром-

ностью, даже робостью тонов и красок, все оставляет неопределенное, спо-

койно-неясное впечатление. Жилья не видно на обширных i пространствах,

никакого звука не слышно кругом-и^ наблюдателем овладевает жуткое

чувство невозмутимого покоя, беспробудного сна и пустынности, одиночест-

ва, располагающее к беспредметному унылому раздумью без ясной, отчетли-

вой мысли. Но разве это чувство - историческое наблюдение над древним че-

ловеком, над его отношением к окружающей природе? Это-одно из двух: или

впечатление общего культурного состояния народа, насколько оно отражает-

ся в наружности его страны, или же привычка современного наблюдателя пе-

релагать географические наблюдения на свои душевные настроения, а эти

последние ретроспективно превращать в нравственные состояния, возбуждав-

шие или расслаблявшие энергию давно минувших поколений. Другое дело-вид

людских жилищ: здесь меньше субъективного и больше исторически уловимо-

го, чем во впечатлениях, воспринимаемых от внешней природы. Жилища стро-

ятся не только по средствам, но и по вкусам строителей, по их гос-

подствующему настроению. Но формы, раз установившиеся по условиям време-

ни, обыкновенно переживают их в силу косности, свойственной вкусам не

меньше, чем прочим расположениям человеческой души. Крестьянские поселки

по Волге и воТ многих других местах Европейской России доселе своей при-

митивностью, отсутствием простейших житейских удобств производят, осо-

бенно на путешественника с Запада, впечатление временных, случайных сто-

янок кочевников, не нынче-завтра собирающихся бросить свои едва насижен-

ные места, чтобы передвинуться на новые. В этом сказались продолжи-

тельная переселе

нческая бродячесть прежних времен и хронические пожары-обстоя-

тельства, которые из поколения в поколение воспитывали пренебрежительное

равнодушие к домашнему благоустройству, к удобствам в житейской обста-

новке. J

УГРОЖАЮЩИЕ ЯВЛЕНИЯ. Рассматривая влияние природы на человека, надобно

видеть

ЛЕКЦИЯ IV

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

и действие человека на природу: в этом действии также обнаруживаются

некоторые особенности последней. Культурная обработка природы человеком

для удовлетворения его потребностей имеет свои пределы и требует извест-

ной осмотрительности: увеличивая и регулируя энергию физических сил,

нельзя истощать их и выводить из равновесия, нарушая их естественное со-

отношение. Иначе природа станет в противоречие сама с собой и будет про-

тиводействовать видам человека, одной рукой разрушая то, что создала

другой, и географические условия, сами по себе благоприятные для культу-

ры, при неосмотрительном с ними обращении могут превратиться в помехи

народному благосостоянию. Природа нашей страны при видимой простоте и

однообразии отличается недостатком устойчивости: ее сравнительно легко

вывести из равновесия. Человеку трудно уничтожить источники питания гор-

ных рек в Западной Европе; но в России стоит только оголить или осушить

верховья реки и ее верхних притоков, и река обмелеет. В черноземных и

песчанистых местах России есть два явления, которые, будучи вполне или

отчасти продуктами культуры, точнее говоря, человеческой непредусмотри-

тельности, стали как бы географическими особенностями нашей страны, пос-

тоянными физическими ее бедствиями: это овраги и летучие пески. Рыхлая

почва, с которой распашка сдернула скреплявший ее дерновый покров, легко

размывается скатывающимися с возвышений дождевыми и снеговыми ручьями, и

образуются овраги, идущие в самых разносторонних направлениях. Уже самые

старые поземельные описи, до нас дошедшие, указывают на обилие таких ов-

рагов и отвершков. Теперь они образуют обширную и запутанную сеть, кото-

рая все более расширяется и усложняется, отнимая у хлебопашества в слож-

ности огромную площадь земледельческой почвы. На юге овраги особенно

многочисленны именно в обработанной части степи, в губерниях Волынской,

Подольской, Бессарабской, Херсонской, Екатеринославской и в Области

Войска Донского. Причиняя великий вред сельскому хозяйству сами по себе,

своею многочисленностью, овраги влекут за собой еще новое бедств

ие: составляя как бы систему естественного дренажа и ускоряя сток

осадков с окрестных полей, они вытягивают влагу из почвы прилегающих к

ним местностей, не дают времени этой почве пропитаться снеговой и дожде-

вой водой и таким образом вместе с оскудением лесов содействуют пониже-

нию уровня почвенных вод, которое все выразительнее сказывается в учаща-

ющихся засухах. Летучие пески, значительными полосами прорезывающие

черноземную Россию, не менее бедственны. Переносясь на далекие расс-

тояния, они засыпают дороги, пруды, озера, засоряют реки, уничтожают

урожай, целые имения превращают в пустыни. Площадь их в Европейской Рос-

сии исчисляют в 2,5 миллиона десятин с лишком, и эта площадь, по сделан-

ным наблюдениям, ежегодно расширяется на один процент, т.е. приблизи-

тельно на 25 тысяч десятин. Пески постепенно засыпают чернозем, подго-

товляя Южной России со временем участь Туркестана. Этому процессу помо-

гает пасущийся в степях скот: он своими копытами разрывает верхний

твердый слой песка, а ветер выдувает из него скрепляющие его органичес-

кие вещества, и песок становится летучим. С этим бедствием борются раз-

нообразными и дорогими мерами, изгородями, плетнями, насаждениями. В

последние годы министерство земледелия повело систематическое укрепление

песков посадками древесных и кустарных растений и в пять лет (1898-1902)

укрепило более 30 тысяч десятин песков. Эти цифры убедительно говорят о

трудности и медленности борьбы с песками.

Мы окончили предварительные работы, которые пригодятся нам при изуче-

нии русской истории, условились в задачах и приемах изучения, составили

план курса и повторили некоторые уроки по географии России, имеющие

близкое отношение к ее истории. Теперь можем начать самый курс.

ЛЕКЦИЯ V

НАЧАЛЬНАЯ ЛЕТОПИСЬ КАК ОСНОВНОЙ ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ПЕРВОГО ПЕРИОДА

НАШЕЙ ИСТОРИИ.

ЛЕТОПИСНОЕ ДЕЛО В ДРЕВНЕЙ РУСИ; ПЕРВИЧНЫЕ ЛЕТОПИСИ И ЛЕТОПИСНЫЕ СВО-

ДЫ.

ДРЕВНЕЙШИЕ СПИСКИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. СЛЕДЫ ДРЕВНЕГО КИЕВСКОГО ЛЕТО-

ПИСЦА В НАЧАЛЬНОМ ЛЕТОПИСНОМ СВОДЕ. КТО ЭТОТ ЛЕТОПИСЕЦ?

ГЛАВНЫЕ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. КАК ОНИ СОЕДИНЕНЫ В

ЦЕЛЬНЫЙ СВОД. ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЛАН СВОДА. НЕСТОР И СИЛЬВЕСТР

НАЧАЛЬНАЯ ЛЕТОПИСЬ. Обращаясь к изучению первого периода нашей исто-

рии, нельзя ' не исполнить еще одного подготовительного дела: необходимо

рассмотреть состав и характер Начальной летописи, основного источника

наших сведений об этом периоде.

Мы имеем довольно разнообразные и разносторонние сведения о первых

веках нашей истории. Таковы особенно иноземные известия патриарха Фотия

IX в., императора Константина Багрянородного и Льва Диакона Х в., сказа-

ния скандинавских саг и целого ряда арабских писателей тех же веков,

Ибн-Хордадбе, Ибн-Фадлана, Ибн-Дасты, Масу-ди и других. Не говорим о ту-

земных памятниках письменных, которые тянутся все расширяющейся цепью с

XI в., и памятниках вещественных, об уцелевших от тех времен храмах, мо-

нетах и других вещах. Все это-отдельные подробности, не складывающиеся

ни во что цельное, рассеянные, иногда яркие точки, не освещающие всего

пространства. Начальная летопись дает возможность объединить и объяснить

эти отдельные данные. Она представляет сначала прерывистый, но, чем да-

лее, тем все более последовательный рассказ о первых двух с половиной

веках нашей истории, и не простой рассказ, а освещенный цельным, тща-

тельно выработанным взглядом составителя на начало отечественной истории

'.

ЛЕКЦИЯ V

ЛЕТОПИСНОЕ ДЕЛО В ДРЕВНЕЙ РУСИ. Летописание было любимым занятием на-

ших древних книжников. Начав послушным подражанием внешним приемам ви-

зантийской хронографии, они скоро усвоили ее дух и понятия, с течением

времени выработали некоторые особенности летописного изложения, свой

стиль, твердое и цельное историческое миросозерцание с однообразной

оценкой исторических событий и иногда достигали замечательного искусства

в своем деле. Летописание считалось богоугодным, душеполезным делом. По-

тому не только частные лица записывали для себя на память, иногда в виде

отрывочных заметок на рукописях, отдельные события, совершавшиеся в оте-

честве, но и при отдельных учреждениях, церквах и особенно монастырях

велись на общую пользу погодные записи достопамятных происшествий. Сверх

таких частных и церковных записок велись при княжеских дворах и летописи

официальные. Из сохранившейся в Волынской летописи грамоты волынского

князя Мстислава, относящейся к 1289 г., видно, что при дворе этого князя

велась такая официальная летопись, имевшая какое-то политическое назна-

чение. Наказав жителей Берестья за крамолу, Мстислав прибавляет в грамо-

те: "а вопсал семь в летописец коромолу их". С образованием Московского

государства официальная летопись при государевом дворе получает особенно

широкое развитие. Летописи велись преимущественно духовными лицами,

епископами, простыми монахами, священниками, официальную московскую ле-

топись вели приказные дьяки. Рядом с событиями, важными для всей земли,

летописцы заносили в свои записи преимущественно дела своего края. С те-

чением времени под руками древнерусских книжников накоплялся значи-

тельный запас частных и официальных местных записей. Бытописатели, сле-

довавшие за первоначальными местными летописцами, собирали эти записи,

сводили их в цельный сплошной погодный рассказ о всей земле, к которому

и со своей стороны прибавляли описание нескольких дальнейших лет. Так

слагались вторичные летописи или общерусские летописные своды, состав-

ленные последующими летописцами из записей древних, первичных. При^ дал

ьнейшей переписке эти сводные летописи сокращались или расширялись,

пополняясь новыми известиями и вставками целых сказаний об отдельных со-

бытиях, житий святых и других статей, и тогда летопись получала вид сис-

тематического летописного сборника разнообразного материала. Путем пере-

писывания, сокращений, дополнений и вставок накопилось труднообозримое

ЛЕКЦИЯ V

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

количество списков, доселе еще не вполне приведенных в известность и

содержащих в себе летописи в разных составах и редакциях, с разнообраз-

ными вариантами в тексте родственных по составу летописей. Таков в общих

и потому не совсем точных чертах ход русского летописного дела. Разоб-

раться в этом довольно хаотическом запасе русского летописания, группи-

ровать и классифицировать списки и редакции, выяснить их источники, сос-

тав и взаимное отношение и свести их к основным летописным типам-такова

предварительная сложная критическая работа над русским летописанием,

давно начатая, деятельно и успешно продолжаемая целым рядом исследовате-

лей и еще не законченная^.

Первичные записи, веденные в разных местах нашего отечества, почти

все погибли; но уцелели составленные из них летописные своды. Эти своды

составлялись также в разные времена и в разных местах. Если соединить их

в один цельный общий свод, то получим почти непрерывный погодный рассказ

о событиях в нашем отечестве за восемь столетий, рассказ не везде одина-

ково полный и подробный, но отличающийся одинаковым духом и направлени-

ем, с однообразными приемами и одинаковым взглядом на исторические собы-

тия. И делались опыты такого полного свода, в которых рассказ начинается

почти с половины IX в. и тянется неровной, изредка прерывающейся нитью

через целые столетия, останавливаясь в древнейших сводах на конце ХШ или

начале XIV в., а в сводах позднейших теряясь в конце XVI столетия и по-

рой забегая в XVII, даже в XVIII в. Археографическая^ комиссия, особое

ученое учреждение, возникшее в 1834 г. с целью издания письменных памят-

ников древней русской истории, с 1841 г. начала издавать Полное собрание

русских летописей и издала 12 томов этого сборника^.

ДРЕВНЕЙШИЕ СПИСКИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. В таком же составном, сводном

изложении дошло до нас и древнейшее повествование о том, что случилось в

нашей земле в IX, X, XI и в начале XII в. по 1110 г. включительно. Расс-

каз о событиях этого времени, сохранившийся в старинных летописных сво-

дах, прежде было принято называть Летописью Нестора, а теперь чаще назы-

вают Начальной летописью. В библиотеках не спрашивайте Начальной летопи-

си-вас, пожалуй, не поймут и переспросят: "Какой список летописи нужен

вам?" Тогда вы в свою очередь придете в недоумение. До сих пор не найде-

но ни одной рукописи, в которой Начальная летопись

была бы помещена отдельно в том виде, как она вышла из-под пера древ-

него составителя. Во всех известных списках она сливается с рассказом ее

продолжателей, который в позднейших сводах доходит обыкновенно до конца