1549 Г. Особая губа с 2 губными старостами, "выборными головами" из слу-

жилых людей и с целовальниками из крестьян тех же сел. Но эти монастырс-

кие губные головы по важным губным делам должны были съезжаться с во-

лостными и становыми губными головами в г. Белозерске, где и вершили та-

кие дела все вместе. Эти съезды, естественно, вели к объединению мелких

губных единиц, к установлению всеуездной губной власти. Во второй поло-

вине XVI в. такая власть и явилась в виде всеуездных губных старост, по

одному или по два на весь уезд, который теперь образовал одну цельную

губу. Над белозерскими волостными и становыми губными головами, установ-

ленными в 1539 г., грамота

1571 Г. Поставила двух всеуездных губных старост. Подобное объедине-

ние губных учреждений происходило и в вотчинах крупных частных землевла-

дельцев. В многочисленных селах Троицкого Сергиева монастыря, рассеянных

по 22 центральным уездам, было несколько своих монастырских губ с выбор-

ными губными приказчиками и целовальниками, с губными избами, т.е.

правлениями, и с тюрьмами при них для татей и разбойников-все на монас-

тырском содержании. В 1586 г. над всеми этими монастырскими губами пос-

тавлен был общий губной староста из монастырских служилых людей.

ЕГО СОСТАВ. Став всеуезд-ным, губное управление образовало сложную

сеть руководящих и подчиненных полицейских органов, раскинувшуюся по

всему уезду. Во главе их стояли губные старосты, избиравшиеся на всесос-

ловном уездном съезде, но только из служилых людей, по одному или по два

на уезд. Они вели дела вместе с губными целовальниками, которых выбирали

из своей среды одни тяглые люди, посадские и сельские, в прежних мелких

губных округах, посадах, волостях, станах и селах. Старостам подчинены

были сотские, пятидесятские и десятские, выбиравшиеся по сотням, полу-

сотням и десяткам, полицейским участкам, на которые делились по числу

дворов губные округа.

ВЕДОМСТВО И ПРОЦЕСС. В губных учреждениях сказался рост сознания го-

сударственных задач: они были плодом мысли, что преступление не есть

частное дело, а касается всего общества, затрагивает общее благо, а по-

тому и преследование его есть обязанность государства и требует особых

органов и приемов управления. Развитие этой мысли вело к постепенному

расширению губного ведомства, захватывавшего все больший круг уголовных

деяний. По второму Судебнику и по первым губным грамотам, этому ве-

домству из всех лихих дел предоставлен был только разбой, к которому по-

том были прибавлены татьба, а в XVII в. - душегубство, поджог, оскорбле-

ние родителей и другие. Для губных дел установлен был особый порядок де-

лопроизводства. Кормленщики вели судные дела обвинительным или состяза-

тельным процессом, который, собственно, и назывался судом. Дело возбуж-

далось частным иском или обвинением и решалось признанием ответчика,

свидетельскими показаниями, полем, присягой, письменными

ЛЕКЦИЯ XXXIX

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

документами. Губной староста вел дела розыскным или следственным по-

рядком. Дело возбуждалось и без частного иска-поимкой татя с поличным,

повальным обыском-опросом обывателей о прежнем поведении обвиняемого, об

его общественной благонадежности и оговором-указанием преступника с пыт-

ки на соучастников преступления. Эти улики имели силу судебных доказа-

тельств сами по себе, без сравнительной судебной оценки каждой из них.

Частное обвинение в разбое, не поддержанное ни оговором, ни прямыми ули-

ками, вело к повальному обыску, а облихованный к обыску, хотя бы бездо-

казательно, все-таки подвергался пытке и, если не сознавался в преступ-

лении, "по обыску" осуждался на пожизненное тюремное заключение, а из

имущества его вознаграждался истец. Цель губного процесса строго поли-

цейская-предупреждение и пресечение "лиха", искоренение лихих людей.

Губная грамота грозила губным властям: "А сыщутся лихие люди мимо их, и

на них исцовы иски велеть имати без суда, да им же от нас (государя) бы-

ти кажненым". Потому губного старосту заботило не восстановление права в

каждом случае его нарушения, а обеспечение общественной безопасности.

Вступая в должность, он обязан был созвать в уездный город на съезд

уездных жителей из всех классов общества: из духовенства белого и черно-

го, из дворянства, городского и сельского населения-и опросить их под

присягой, кто у них в губе лихие люди, тати и разбойники или их укрыва-

тели, и, кого в этом общем предварительном обыске называли лихими

людьми, тех брали и ставили перед губным старостой, а их имущество, пе-

реписав, берегли до окончания дела. Так начиналась сложная и шумная губ-

ная процедура по всему уезду с арестами, пыточными оговорами, очными

ставками, "исцовыми исками", повторительными повальными обысками и пыт-

ками, конфискациями, виселицами.

ХАРАКТЕР И ЗНАЧЕНИЕ. В эгой громоздкой организации и ее хлопотливой

деятельности настойчиво проводилась двоякая тенденция. Во-первых, все

классы общества призывались содействовать выборным губным властям, ло-

вить и уличать лихих людей; это была общая мобилизация местных миров для

охраны общественной безопасности, составлявшей общий интерес всех сосло-

вий. Во-вторых, преследование лихих людей, которое сначала предоставля-

лось отдельным городским и волостным мирам как право по их челобитью,

потом, с превращением губного дела в повсеместное и всеуездное учреж-

дение, стало для них ответственной повинностью. Такой характер учрежде-

ния обнаруживался, с одной стороны, в том, что всесословным выбором губ-

ного старосты уездное общество ручалось за своего избранника и это было

обязательное ручательство, требовавшееся и для старосты, которого иногда

назначало само правительство, обязывая избирателей отвечать и за его де-

ятельность, расплачиваться за неисправность назначенного, как и избран-

ного; с другой стороны, общим предварительным обыском обыватели губного

округа ручались перед правительством и друг за друга в том, что они не

допустят лихих людей в своей среде, под угрозой в противном случае пла-

тить пени и иски потерпевших от не предотвращенного ими лихого дела "без

суда вдвое". Так в основу губного управления положено было начало госу-

дарственной ответственности, выражавшееся в двойной обязательной поруке

местных миров-за своих выборных и за самих себя, за каждого из своих

членов.

ДВА ВОПРОСА. Это было новое начало в московском государственном

строе, еще покоившемся на удельном смешении частного права с госу-

дарственным. Но здесь возникают два вопроса. Охрана общественной безо-

пасности-дело не местное, а общегосударственное: почему же это дело наш-

ли нужным поручить выборным представителям местных обществ, а не прямым

органам центральной власти? Далее, общество в Московском государстве XVI

в. разбито было на множество экономических состояний, различавшихся ро-

дом занятий, родом, размерами и отчасти принадлежностью капитала. Это

были неустойчивые, подвижные состояния: лица могли переходить из одного

разряда в другой и менять или соединять занятия. Государство едва начи-

нало налагать на эти классы сословный отпечаток, распределяя свои службы

и повинности между ними по их экономическим различиям. В этой соци-

ально-политической дифференциации стали обозначаться три основных состо-

яния, в которых по роду повинностей смыкались дробные общественные клас-

сы: то были служилые землевладельцы, обязанные ратной службой, тяглые

посадские обыватели, торгово-промышленные люди, тянувшие тягло "по живо-

там (имуществу) и промыслам", и тяглые уездные, сельские пахотные люди,

тянувшие поземельное тягло по пашне. Не говорим о духовенстве, которое

издавна было обособленно своим церковным служением. Был ли всесо-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXIX

словный характер губного управления признаком, что в государстве или

народе чувствовалась потребность поддержать или укрепить совместную дея-

тельность зарождавшихся сословий в управлении? Ответ на эти вопросы на-

ходим в происхождении и устройстве земских учреждений царя Ивана IV.

ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ И КОРМЛЕНЩИКИ. При введении губного управления,

по-видимому, еще не предполагалось ни отменять кормления, ни даже огра-

ничивать права кормленщиков. Законодательство старалось точно разграни-

чить оба ведомства, губное и кормовое, и безобидно определить их взаим-

ные отношения. Судебник 1550 г. заботливо ограждает компетенцию кормлен-

щиков от вмешательства губных старост, которым предоставляет ведать

только дела о разбое, дела же о татьбе предписывает судить по губным

грамотам, которые то отдают татинные дела вместе с разбойными в ведение

губных старост, то предписывают последним судить эти дела совместно с

кормленщиками, причем участие тех и других в таком суде строго разграни-

чивается: кормленщики правили на осужденном свои "продажи", взыскания, а

губные удовлетворяли истцов из его имущества и подвергали его уголовной

каре, кнуту и т.д. Но в обществе поняли нововведение как меру, направ-

ленную прямо против кормленщиков. С чувством глубокого внутреннего удов-

летворения рассказывает об этом псковский летописец под 1541 г. Он пи-

шет, что государь показал милость своей отчине, начал давать городам и

волостям грамоты - лихих людей обыскивать меж себя самим крестьянам по

крестному целованию и казнить их смертью, не водя к наместникам и их ти-

унам, и "была наместникам нелюбка велика на христиан". Псковичи также

взяли такую грамоту (до нас не дошедшую), и начали псковские цело-

вальни-ки и сотские судить и казнить лихих людей. Наместник псковский

сильно злился на псковичей за то, что "у них, как зерцало, государева

грамота", как бельмо на наместничьем глазу, вероятно, хотел сказать ле-

тописец. "И бысть крестьяном радость и льгота от лихих людей", - добавля-

ет повествователь и в перечне этих лихих людей ставит и самих наместни-

ков с их слугами^.

ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА. Земская реформа была четвертым и последним моментом

в переустройстве местного управления. Она состояла в попытке совсем от-

менить кормления, заменив наместни-

ков и волостелей выборными общественными властями, поручив самим

земским мирам не только уголовную полицию, но и все местное земское уп-

равление вместе с гражданским судом.

ЕЕ ПРИЧИНЫ. Различные побуждения привели к этой перемене. Система

кормлений сопряжена была с большими неудобствами как для ратной службы,

т.е. для обороны страны, так и для местного управления. Мы уже знаем,

что военно-служилый класс в Московском государстве имел двойственное

значение, составлял главную боевую его силу и вместе служил органом уп-

равления. Кормовые места питали множество ратных людей. Но в XVI в. го-

сударство принуждено было чуть не ежегодно поднимать значительные силы

на ту или другую свою окраину. Мобилизация крайне затруднялась тем, что

множество ратных людей было разбросано по кормлениям, а порядок управле-

ния страдал от того, что его органы должны были покидать дела для похо-

да. Так обе ветви управления мешали одна другой: военные люди станови-

лись неисправными управителями, а становясь управителями, переставали

быть исправными военными людьми. К тому же новые потребности обществен-

ного порядка, усложняя задачи управления, требовали от управителей все

большей внимательности к интересам государства и нуждам населения, к че-

му у кормленщиков не было ни привычки, ни охоты. Отсюда развились разно-

образные злоупотребления управителей и страшное недовольство управляе-

мых. Среди мер, какие придумывало московское правительство для обуздания

слишком распускавшегося аппетита кормленщиков, особенно важен был свое-

образный порядок должностной ответственности, выработавшийся из старин-

ного права управляемых жаловаться высшему правительству на незаконные

действия подчиненных управителей. По окончании кормления обыватели, по-

терпевшие от произвола управителей, могли обычным гражданским порядком

жаловаться на действия кормленщика, которые находили неправильными. Об-

виняемый правитель в такой тяжбе являлся простым гражданским ответчиком,

обязанным вознаградить своих бывших подвластных за причиненные им обиды,

если истцы умели оправдать свои претензии; при этом кормленщик платил и

судебные пени и протори. По тогдашнему порядку судопроизводства истцы

могли даже вызывать своего бывшего управителя на поединок, поле. Литвин

Михалон, знакомый с современными ему московскими порядками половины

ЛЕКЦИЯ XXXIX

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ