XVI в. Значило бы предварять время; но установить отсутствие того, чего

желательно было бы ожидать от них, бесспорно, значит определить их поли-

тический возраст, как и меру их внутренней нравственно-общественной си-

лы".

В. О. Ключевский, т. 2

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

БОЯРСКАЯ ДУМА. Деятельность приказов объединялась высшим прави-

тельственным учреждением, руководившим отдельными ведомствами, - госуда-

ревой боярской думой. В удельное время, как мы видели, эта дума состав-

лялась из тех или других, вообще немногих бояр, призываемых князем особо

по каждому важному делу. Теперь эта дума из тесного и изменчивого по

составу совета с колеблющимся ведомством превратилась в постоянное слож-

ное учреждение с более устойчивым составом и определенным кругом дел.

Высшие сановники и знатнейшие слуги, заседавшие в удельной думе, все но-

сили звание бояр. Когда в Московском государстве боярство распалось на

несколько слоев, неодинаковых по своему происхождению и политическому

значению, тогда и в личном составе думы произошло разделение на иерархи-

ческие чины, соответствовавшие генеалогической знатности думных советни-

ков. Представители знатнейших боярских фамилий садились в думу с прежним

званием бояр; люди второстепенной знати, состоявшей преимущественно из

потомков старинного нетитулованного московского боярства, вводились в

совет в звании окольничих, иногда дослуживаясь и до боярского чина"; на-

конец, при великом князе Василии Ивановиче, а может быть и раньше, в

составе думы появляется еще новый чин, получивший название "детей боярс-

ких, что в думе живут", потом называвшийся короче-думными дворянами;

обыкновенно это были дельцы, дослуживавшиеся до места в думе из захуда-

лых боярских фамилий или из дворянской массы, не принадлежавшей к бо-

ярству. Значит, думные чины представляли собой различные генеалогические

слои служилого класса, сложившегося в XV-XVI вв." В думе присутствовали

еще думные дьяки, статс-секретари и докладчики думы. При такой новой ор-

ганизации боярская дума состояла уже не из 3-4 бояр введенных, как в

удельное время, а из нескольких десятков членов, носивших разные зва-

ния^. Все они назначались в думу государем. Можно различить два элемента

в ее составе-аристократический и бюрократический. В звания бояр и

окольничих назначались обыкновенно старшие представители важнейших бо-

ярских фамилий; как скоро они достигали известного возраста, им "сказы-

вали думу - вводили в совет, соображаясь с местническими обычаями и отно-

шениями. Напротив, думные дворяне и думные дьяки, большею частью люди

незнатные, получали назначения по усмотрению государя за личные качества

или государственные заслуги. Этот вто-

рой элемент пока мало заметен и мало влиятелен; во весь XVI в. дума

сохраняла строго боярский, аристократический состав. Но правительствен-

ное значение думных людей не ограничивалось их сиденьем в думе. Все слу-

жилые люди, носившие звания бояр, окольничих и думных дворян, в силу

своих званий были членами государственного совета и назывались думными

людьми; но те же думные люди управляли московскими приказами, командова-

ли полками в походах и правили областями в качестве наместников и вое-

вод. Полковой воевода или уездный наместник, конечно, не могли постоянно

заседать в московской думе; поэтому на ежедневные ее заседания являлись

большей частью только начальники московских приказов, судьи, как они на-

зывались, которых должность привязывала к столице. Сами думные дьяки не

были исключительно секретарями и докладчиками думы: каждый из них управ-

лял известным приказом. То были обыкновенно главные дьяки или начальники

важнейших приказов-Посольского, Разрядного, Поместного и иногда либо

Новгородского разряда, либо Казанского дворца, так что думных дьяков

обыкновенно бывало трое или четверо". Дела^ посольские, разрядные и по-

местные непосредственно вела сама дума; потому приказы, в которых сосре-

доточивались эти дела, были как бы отделениями думской канцелярии; пото-

му же во главе их и стояли дьяки, а не бояре или окольничие. Главное

место между этими приказами принадлежало Большому Московскому разряду:

заведуя служебными назначениями служилых людей, он сообщал другим прика-

зам касавшиеся их распоряжения государя и его совета, как и вносил в ду-

му дела, восходившие к государю помимо приказов, так что думный разряд-

ный дьяк имел значение государственного секретаря^. Постоянное при-

сутствие в думе начальников важнейших приказов сообщало ей вид совета

министров. Дума ведала очень обширный круг дел судебных и административ-

ных; но, собственно, это было законодательное учреждение. Каждый новый

закон исходил из думы с обычною пометой: "Государь указал, и бояре при-

говорили". Законодательное значение думы теперь уже не держалось только

на давнем обычае, а прямо утверждено было в Судебнике 1550 г., одна

статья которого гласит: "А которые будут дела новые, а в сем Судебнике

не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех бояр приговору

вершатся, и те дела в сем Судебнике приписывати". Все дополнительные к

Судебнику указы и были приговорами думы. Далее, дума

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

руководила действиями приказов и имела контроль над областным управ-

лением. Она же решала множество судебных дел, как высшая или единствен-

ная инстанция. Члены думы собирались на заседания во дворце, в Кремле

или где находился государь, обыкновенно рано по утрам, летом при восходе

солнца, зимой еще до рассвета; заседания^ длились часов по пяти-шести,

между заутреней и обедней, и нередко возобновлялись вечером, когда дум-

ные люди, соснув после обеда, с первым ударом колокола к вечерне опять

съезжались во дворец. На заседании советники рассаживались по чинам,

окольничие ниже бояр и т.д., а люди одного чина-по породе, в местничес-

ком порядке; дьяки присутствовали стоя; иногда царь сажал и их. Заседа-

ние думы обозначалось выражениями "сидеть за делы" или, если на заседа-

нии присутствовал сам царь, "слушать дел с бояры". Ходить с докладами в

думу значило "всходить с делами в верх перед бояр". Приемные и жилые по-

кои дворца вообще назывались верхом. Дума сама очень редко возбуждала

вопросы, подлежавшие ее обсуждению. Законодательный почин обыкновенно

шел снизу или сверху, а не из среды самого совета. Текущие дела вноси-

лись в думу начальниками приказов, каждым по своему ведомству; что не

могло быть доложено ни из какого приказа, что не входило в текущее при-

казное делопроизводство, то вносил в думу сам государь; ему принадлежал

почин в важнейших делах внешней политики и внутреннего государственного

строения^*. Государь часто сам председательствовал в думе, "сидел с боя-

ры о делах"; нередко он приказывал боярам "без себя сидеть" об известном

деле. Иногда бояре не решались без государя произнести окончательного

приговора о том, чего им "без государева указу вершить было немочно", и

тогда дело докладывалось отсутствовавшему государю. Но если бояре, засе-

дая без государя, по данному им полномочию находили возможным решить за-

конодательный вопрос, то их приговор получал силу закона, не восходя к

государю на утверждение. Таков был обычный порядок думского законода-

тельства. Начальник приказа вносил в думу запрос о новом законе на имя

государя в обычной формуле: "И о том великий государь что укажет?" Госу-

дарь, если не решал дела сам или с боярами, указывал о том сидеть боя-

рам, приговор которых и становился законом. Предварительный указ госуда-

ря, ставивший вопрос на очередь, и боярский приговор-таковы два необхо-

димых момента законодательного процесса; они обозначены в формуле госу-

дарь

указал, и бояре приговорили; третий момент, утверждение приговора

всех бояр отсутствовавшим государем, представляется случайностью или

исключением. Были, кажется, только два рода боярских приговоров, которые

всегда представлялись на утверждение государя в случае его отсутствия на

заседании, - это приговоры о местнических делах и о наказании за тяжкие

преступления; пересмотр дел второго рода обыкновенно сопровождался отме-

ной или смягчением наказания^. Иногда, в особо важных случаях, обычный

состав думы расширялся, и в нее входил сторонний правительственный фак-

тор-глава русской церковной иерархии, один или с высшим духовенством,

епископами. Этот высший иерарх, до конца XVI в. митрополит, а потом пат-

риарх, со своими епископами составлял особый правительственный совет,

ведавший дела русской церкви и называвшийся Освященным собором. Этот со-

бор действовал или независимо от государевой думы, или вместе с нею, или

по ее указанию. Совместное или подчиненное действие Освященного собора

вызывалось церковными делами, близко касавшимися интересов государства,

или делами государственными, соприкасавшимися с ведомством церкви. Для

решения таких дел созывались соединенные собрания боярской думы и Освя-

щенного собора. Такие собрания носили специальное название соборов, ко-

торые надобно отличать от земских.

ХАРАКТЕР ЕЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. Обсуждение^ дел в думе излагалось думными

дьяками в протоколах или "списках государеву сиденью о всяком земском

указе"; но это, кажется, не было постоянным правилом, и от XVI в. до нас

не дошло таких записей. Только местнические тяжбы, которые решала дума,

записывались подробно для дальнейших справок. Дьяки всегда помечали

только приговоры думы, которые потом облекались в форму указа или зако-

на. Приведу для примера случай из XVII в., достаточно выясняющий не

только отношения пометы к указу, но и административный темперамент вре-

мени. На неумелое донесение нераспорядительного уездного воеводы положе-

на была помета: "Отписать с опалой". Помета была разработана в указ, на-

чинающийся внушительными словами: "И ты, дурак безумный, худой воеводиш-

ка! Пишешь" и пр. По отсутствию протоколов мы мало знаем о том, как шли

совещания в думе и как составлялись приговоры. Но известно, что там бы-

вали прения, даже возражения

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

указаниям и нуждам текущей минуты, было много путаницы и толкотни,

изводилось много бумаги и времени, делалось немало административных гре-

хов; но не слышно отзвуков политической борьбы. Во главе приказов

большею частью ставились люди, которые заседали и в боярской думе, а там

они были такими же послушными рутинными дельцами, как здесь являлись

сдержанными лояльными советниками ".

самому государю, "встречи". О великом князе Иване III рассказывали,

что он любил встречу и жаловал за нее. Сын его Василий не был так сдер-

жан и почтителен к чужому мнению: из бесед Берсеня-Беклемишева узнаем о

бурной сцене, устроенной великим князем строптивому оппоненту, которого

он с бранью выгнал из совета, положив на него опалу. Иногда, в тревожные

времена, при борьбе придворных партий, прения разгорались, по словам ле-

тописи, в "брань велию, и крик и шум велик, и слова многие бранные". Это

были редкие, исключительные случаи. Обычное течение дел в думе отлича-

лось строгой чинностью, твердостью форм и отношений. По крайней мере та-

кое впечатление выносится из уцелевших остатков деятельности думы. Ее

строй, авторитет и обычный порядок делопроизводства как будто рассчитаны

были на непоколебимое взаимное доверие ее председателя и советников,

свидетельствовали о том, что между государем и его боярством не может

быть разногласия в интересах, что эти политические силы срослись между

собою, привыкли действовать дружно, идти рука об руку и что идти иначе

они не могут и не умеют. Бывали столкновения; но они шли вне думы и

очень слабо отражались на ее устройстве и деятельности. Бывали споры, но

не о власти, а о деле; сталкивались деловые мнения, не политические при-

тязания. По своему историческому складу боярская дума не сделалась аре-

ной политической борьбы. Государь ежедневно делал много правительствен-

ных дел без участия боярского совета, как и боярский совет решал много

дел без участия государя. Это вызывалось соображениями правительственно-

го удобства, а не вопросом о политических правах и прерогативах, было

простым разделением труда, а не разграничением власти. Случай с Берсе-

нем - одна из немногих вспышек нервной раздражительности, вырвавшаяся на-

ружу из этой бесшумной и замкнутой лаборатории московского государствен-

ного права и порядка. Здесь, по-видимому, каждый знал свое место по чину

и породе и каждому знали цену по дородству разума, по голове. С виду ка-

залось, в этой отвердевшей обстановке не было места политическим страс-

тям и увлечениям, ни в какую голову не могла запасть мысль о борьбе за

власть и значение; лица и партии со своими себялюбивыми или своекорыст-

ными помыслами должны были исчезать под давлением государственного инте-

реса и политического приличия или обычая. Таким же характером отличалась

и деятельность московских приказов. В этой куче учреждений, возникавших

в разное время, без общего плана, по

ЛЕКЦИЯ XXXIX

ПЕРЕМЕНЫ В ОБЛАСТНОМ УПРАВЛЕНИИ. НОРМИРОВКА КОРМЛЕНИЙ. ДОКЛАД И СУД-

НЫЕ МУЖИ. ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ЕГО СОСТАВ. ВЕДОМСТВО И ПРОЦЕСС. ХАРАКТЕР И

ЗНАЧЕНИЕ. ДВА ВОПРОСА.

ОТНОШЕНИЕ ГУБНОГО УПРАВЛЕНИЯ К КОРМЛЕНЩИКАМ. ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА. ЕЕ ПРИ-

ЧИНЫ.

ВВЕДЕНИЕ ЗЕМСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ.

ВЕДОМСТВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗЕМСКИХ ВЛАСТЕЙ. ВЕРНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ХА-

РАКТЕР И ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМЫ

ПЕРЕМЕНЫ В ОБЛАСТНОМ УПРАВЛЕНИИ. Я изложил перемены, происшедшие в

центральном управлении Московского государства с половины XV в. Не труд-

но заметить общее направление, в каком шла правительственная перестрой-

ка. В удельное время центральное управление было собственно дворцовым,

ограждало и проводило личные и хозяйственные интересы удельного князя. С

половины XV в. в Московском государстве оно постепенно выходит из тесной

сферы княжеского дворцового хозяйства и прино-ровляется к потребностям

общегосударственным, усвояет задачи общенародного блага. Разумеется',

эта перемена не была следствием какого-либо перелома в политических по-

нятиях московского государя или московского правительственного класса.

Наоборот, самые эти понятия изменялись под влиянием перестройки управле-

ния, вынуждавшейся ходом дел, как говорится, силою вещей. Этот процесс,

как бы сказать, исторического вымогания новых понятий особенно наглядно

отразился на переменах, происшедших в областном управлении Московского

государства с половины XV в. Здесь сквозь новые государственные нужды в

усложнявшихся правительственных учреждениях и отношениях пробиваются

непривычные для тогдашних умов идеи о различии общих и местных интере-

сов, центра и областей, о необходимости надзора за местными властями и о

способах регулирования их де-

ЛЕКЦИЯ XXXIX

ятельности. Эти идеи носят еще первичный, элементарный характер,

представляются частичными попытками; однако они постепенно складываются

в целый план, направленный к стеснению, а потом и к отмене кормлений.

Так, должности по областному управлению, бывшие удельными средствами со-

держания служилых людей, преобразовались в местные органы центрального

управления'.

НОРМИРОВКА КОРМЛЕНИЙ. Можно различить три главных момента в ходе это-

го переустройства областного управления. Первый момент обозначился тем,

что центральное правительство стало точнее определять законодательным

путем установившиеся в силу обычая или практики права и ответственность

областных управлений и, регулируя порядок кормления, стесняло произвол

кормленщиков. Такую регламентацию областного управления встречаем как в

общих узаконениях обоих Судебников, так и в местных уставных грамотах,

какие жаловала центральная власть целым областям или отдельным городским

и сельским обществам. Самое появление таких узаконений и грамот, регули-

ровавших деятельность местных управителей, показывало, что центральная

власть начинала заботиться об ограждении интересов местных обывателей от

своих собственных агентов, т.е. начинала сознавать свое назначение ох-

ранять благо общества. Кормленщик, наместник или волостель, получал при

назначении на кормление наказный, или доходный, список, своего рода так-

су, подробно определявшую его доходы, кормы и пошлины. Притом нату-

ральные кормы переложены были на деньги: так, по белозерской уставной

грамоте 1488 г., наместник за рождественский корм получал с сохи вместо