33. Особенности повествования в романе-сказке ю. Олеши «Три Толстяка».

«Три толстяка» — сказка Юрия Олеши, написанная в 1924 году. В книге рассказывается о революции, поднятой бедняками под предводительством оружейника Просперо и гимнаста Тибула против богачей (толстяков) в выдуманной стране.

Место действия

В мире романа нет магии как таковой, но некоторые фантастические элементы всё же присутствуют. Например, учёный по имени Туб отказался делать наследнику Тутти железное сердце вместо человеческого (железное сердце требовалось Толстякам для того, чтобы мальчик вырос жестоким и безжалостным). Проведя в клетке зверинца восемь лет, Туб превратился в существо, напоминающее волка, — полностью оброс шерстью, у него удлинились клыки.

Страной правят Три Толстяка — магнаты-монополисты, не имеющие ни титулов, ни формальных должностей. Кто правил страной до них, неизвестно; они — правители, имеющие несовершеннолетнего наследника Тутти, которому и собираются передать власть. Население страны делится на «народ» и «толстяков» и им сочувствующих, хотя чётких критериев такого деления не даётся.

Толстяки в общем представлены как богачи, обжоры и бездельники, народ — как бедняки, голодающие, рабочий люд, но среди героев романа немало исключений — хотя бы доктор Гаспар Арнери, которого нельзя отнести к беднякам, но который, тем не менее, сочувствует революционерам, а также безымянные гвардейцы, стреляющие в своих сослуживцев, верных присяге Толстякам.

Сюжет

В стране Трёх Толстяков революционная ситуация — недовольство бедной части общества, то и дело вспыхивают столкновения мятежников с гвардией Трёх Толстяков. Лидерами революционеров являются оружейник Просперо и воздушный гимнаст Тибул. Один из главных героев романа, учёный широчайшего профиля, доктор Гаспар Арнери, сочувствует народу, хотя сам — довольно обеспеченный человек. Просперо арестован и посажен в клетку зверинца, но Тибул остаётся на свободе. Гаспар прячет Тибула в своем доме и с помощью смываемого раствора перекрашивает его в негра для временной маскировки. На следующий день «негр» случайно узнаёт о подземном ходе из дворца Трёх Толстяков (этот секрет открывает Тибулу продавец воздушных шаров, который накануне имел неосторожность залететь на своих шарах на дворцовую кухню и только за связку своих шаров купил свободу у пригрозивших выдать его поварят).

Тем временем, поднявшие мятеж гвардейцы дворцовой стражи портят саблями механизм чудесной куклы наследника Толстяков, холёного, но подавленного мальчика Тутти. Когда кукла была исправна, она не отличалась внешне от живой девочки и даже росла идентично с Тутти. Как лучшему уму страны, доктору Гаспару отдан приказ починить куклу за один день и одну ночь под угрозой суровой кары. Он не может этого сделать по объективным техническим причинам и везёт куклу во дворец, чтобы честно сдаться, но по дороге теряет её. Поиски куклы приводят его в фургон бродячих артистов, и там он видит свою старую знакомую - маленькую циркачку Суок, как две капли воды похожую на сломанную куклу. По инициативе Тибула (тоже член труппы этого балаганчика) она соглашается подменить собой куклу и помочь революционерам: спасти Просперо из дворцового зверинца. Более того: доктор, договорившись с Суок, демонстрирует, будто бы кукла безвозвратно умрёт, если Толстяки не отменят массовую казнь пленённых при неудачном штурме мятежников, и казнь отменена, чтобы смертью куклы не расстроить Тутти!

Девочке удаётся освободить Просперо: она взяла ключ от его клетки у Тутти, которому Толстяки повесили его на шею, полагая, что так он будет в наилучшей сохранности. Освобождая Просперо из зверинца, Суок случайно слышит предсмертный хрип какого-то человекоподобного волка, представляющегося опальным учёным, что когда-то позаимствовал с неё, Суок, образ чудесной куклы для Тутти; более того: несчастный узник перед смертью признаётся, что на самом деле Суок и Тутти - разлучённые близнецы. Просперо и Суок пытаются сбежать из дворца. Оружейнику это удаётся - через тот самый подземный ход, начинающийся из кухни, - а Суок, по нелепой случайности, нет. Её приговаривают к смерти через разрывание тремя тиграми. Тутти, чтобы своим плачем не помешал казнить лжекуклу, особые соглядатаи усыпляют на несколько дней, закапав ему, спящему, снотворное в ухо. Тем не менее, всё для храброй девочки и революционеров складывается удачно: гвардейцы, перешедшие на сторону народа, подменяют девочку на найденную куклу, и только Толстяки успевают удивиться, почему тигры не трогают девочку, как их власть свергают, а Суок и Тутти окончательно воссоединяются и дают представления вместе.

• В своей статье «Веер герцогини» (1929) Осип Мандельштам отмечал:

Не так давно вышла книга Юрия Олеши — «Три толстяка». Олеша — писатель на виду. После «Зависти» он выпустил «Толстяков». Если бы «Толстяки» Олеши были переводной книгой, то всякий внимательный читатель сказал бы: как странно, что я до сих пор не знал этого замечательного иностранного автора. Наверное, у себя на родине он считается классиком, спасибо, что его хоть поздно, но перевели. Между тем у нас чуть не единственным откликом на «Толстяков» была рецензия в «Читателе и писателе» под заголовком: «Как не следует писать книги»^[1], с высокомерным и неумным брюзжанием и боязнью захвалить молодого автора. Между тем «Толстяками» уже зачитываются и будут зачитываться и дети, и взрослые. Это хрустально-прозрачная проза, насквозь пронизанная огнём революции, книга европейского масштаба^[2].

• Лидия Чуковская подвергла роман критике. По её мнению,

мир, создаваемый Олешей в «Трёх толстяках» (и во многих произведениях, более поздних), — это мир вещей, а не мир человеческих чувств. Но читатели — люди, и трогать их, волновать их дано только человеческому; вещь интересна нам только тогда, когда сквозь неё можно яснее разглядеть человека. <…>

в «Трёх толстяках» вещи властвуют самодержавно, тормозя движение сюжета, сосредоточивая внимание читателя на побочном в ущерб главному. Читая «Трёх толстяков», невольно вспоминаешь слова Флобера в одном из его писем: «Излишние сравнения следует давить, как вшей». А «Три толстяка» будто нарочно для того и написаны, чтобы все вещи, всех животных, всех людей сравнивать с животными и с вещами. «Большие розы, как лебеди, медленно плавали в мисках»; «Фонари походили на шары, наполненные ослепительным кипящим молоком»; «Розы вылились, как компот»; «Шпоры у него были длинные, как полозья»; «Пантера, совершая свой страшный путь по парку и по дворцу, появилась здесь. Раны от пуль гвардейцев цвели на её шкуре розами». А вот о людях: «Они бежали к городу. Они удирали. Издалека люди казались разноцветными флажками»; «Целые кучи людей падали по дороге. Казалось, что на зелень сыплются разноцветные лоскутки»; «Теперь высоко под стеклянным куполом, маленький, тоненький и полосатый, он был похож на осу, ползающую по белой стене дома». Зрительно, внешне, всё это, вероятно, так и есть: падающие люди похожи на лоскутки, человек в полосатом костюме похож на осу. Но ведь люди эти падают, поражённые пулями героев, человек, идущий под куполом, совершает геройство — зачем же автор видит их только извне? Исключительно живописная точка зрения тут едва ли уместна. Если раненые люди кажутся автору похожими на разноцветные лоскутки, то, по-видимому, гибель их не особенно задевает его; неудивительно, что и читатель остаётся равнодушен к их гибели.

Здесь мы подходим к главному источнику холода, которым веет от книги. Ведь тема «Трёх толстяков» — борьба трудового народа с угнетателями, борьба восставшего народа с правительством. Беда не в том, что тема эта взята, как сказочная; наоборот, сказка могла дать огромные возможности для социального обобщения и для раскрытия героизма. Беда в том, что основная тема тонет в капризах сюжета, беда в том, что розы олешиного стиля расцветают не на её пути. Как и почему народу удалось одержать победу, как и почему гвардейцы перешли на сторону народа, как восставшие взяли дворец, — обо всём этом мы узнаём очень мало — гораздо меньше, чем о розовом платье Суок, о звуке её имени или о тени, отброшенной на лицо спящего воздушными шарами.