Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

На данный момент в библиотеке MyWord.ru опубликовано более 2000 книг по психологии. Библиотека постоянно пополняется. Учитесь учиться.

Удачи! Да и пребудет с Вами.... :)

Сайт www.MyWord.ru является помещением библиотеки и, на основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ), копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных в данной библиотеке, в архивированном виде, категорически запрещен.

Данный файл взят из открытых источников. Вы обязаны были получить разрешение на скачивание данного файла у правообладателей данного файла или их представителей. И, если вы не сделали этого, Вы несете всю ответственность, согласно действующему законодательству РФ. Администрация сайта не несет никакой ответственности за Ваши действия./

УДК 159.9(075) ББК 88.5 Г17

Научная редакция и вступление проф. А К Подольский

Гальперин П. Я.

Г17 Лекции по психологии: Учебное пособие для студентов вузов. — М: Книжный дом «Университет»: Высшая школа, 2002. — 400 с.

ISBN 5-8013-0161-5 (Книжный дом «Университет») ISBN 5-06-004310-Х (Высшая школа)

Впервые вниманию читателя предлагается публикация полного курса лекций по психологии, читавшегося одним из классиков отечественной психологии Петром Яковлевичем Гальпериным в Московском государственном университете. В «Лекциях» впервые в целостном виде представлен оригинальный подход автора ко многим ключевым вопросам психологии. Что такое человеческая психика? Как найти пути к объективному изучению душевной жизни человека? Каковы основания для классификации психологических процессов? Что может добавить научная психология к здравому смыслу и жизненному опыту в понимании природы человека, толковании движущих сил его поведения?

Хотя представленные в настоящем издании «Лекции» читались три десятилетия назад, ни проблемы, обсуждаемые в них, ни предлагаемые авторские подходы не потеряли своей свежести и остроты.

Книга предназначена для студентов, изучающих психолого-педагогические дисциплины, будущих психологов, философов, социологов, а также специалистов в различных областях человекознания, педагогов средней и высшей школы, для всех интересующихся вечными вопросами природы человеческого духа.

УДК 159.9(075) ББК 88.5

© П. Я Гальперин, 2002 ISBN 5-8013-0161-5 (Книжный дом «Университет») © А И Подольский, научная ISBN 5-06-004310-Х (Высшая школа) редакция, вступление, 2002

ВСТУПЛЕНИЕ

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ! В этой книге впервые опубликованы лекции Петра Яковлевича Гальперина по психологии. Эти лекции — одна из легенд Московского университета. Читавшиеся с начала 1950-х до начала 1980-х годов будущим философам и психологам, эти лекции всегда собирали полные аудитории, им была присуща особая атмосфера, удивительно совмещавшая утонченную интеллектуальность и истинную демократичность. Ошибется тот, кто, прочитав эти строки, решит, что имеет дело с мемориальным изданием, имеющим лишь историческую ценность. На лекции П. Я. Гальперина студенты ходили не только потому, что это было интересно и познавательно, но прежде всего понимая, что на их глазах созидается новая наука — психология, которая имеет свой предмет, которая продвигает человека и человечество в познании самих себя.

Предлагаемое вниманию читателей издание приурочено к 100-летию со дня рождения Петра Яковлевича. Книга является первым целостным печатным изложением общей психологической концепции П. Я. Гальперина. Несмотря на то, что приобрели мировую известность и широко представлены в публикациях на многих языках мира такие составные части этой концепции, как учение о планомерно-поэтапном формировании умственных действий и понятий (см. «Четыре лекции по психологии», изд-во «Книжный дом "Университет"» в 2001 г.) и учение об ориентировочной деятельности как предмете психологической науки («Введение в психологию», это же издательство, 2000 г.), целостное строение концепции остается, к сожалению, малоизвестным широкому кругу ученых и специалистов. Данная публикация имеет целью ликвидировать этот пробел. Мы уверены, что студенты высших и средних специальных учебных заведений, изучающие дисциплины психолого-педагогического блока, и опытные специалисты в области психологии, педагогики, семиотики и других дисциплин откроют для себя в этих «Лекциях» много нового и полезного.

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

Хотя в нашем распоряжении имеются записи многих лекционных циклов П. Я. Гальперина, читавшихся им на философском и психологическом факультетах МГУ им. М. В. Ломоносова в I960 — 1980-е годы, мы остановились на публикации именно данных лекций (они читались на философском факультете МГУ в 1972/73 учебном году). Основанием для подобного выбора стало следующее.

1. Именно к началу 1970-х годов у П. Я. Гальперина сложились формулировки основных, стержневых понятий, над которыми он интенсивно работал в предшествующие годы. 2. В лекциях, читавшихся П. Я. Гальпериным во второй половине 1970-х и в 1980-е годы, более значительные акценты делаются не только на развернутом описании общей психологической концепции, Системы Психологии, но в большой степени и на важных, однако, все-таки специальных аспектах той или иной составной части этой теории, находившихся в фокусе внимания Петра Яковлевича в это время. Разумеется, публикация и этих лекций вызвала бы большой интерес и, несомненно, стала бы точно таким же событием, каким были (и, надеемся, будут и впредь) любые публикации трудов П. Я. Гальперина. Однако наш выбор остановился на данных лекциях как более хрестоматийных и наиболее отвечающих жанру учебного пособия.

Останавливая свой выбор на данном цикле лекций, мы отдавали себе отчет, что отдельные лекции, прочитанные П. Я. Гальпериным в составе других курсов, содержат важные части его концепции, не получившие отражения в данном цикле (например, учение о языковом сознании). В наших архивах имеются лекции и других лет, развернуто освещающие те разделы Системы, которые в данном цикле представлены более кратко (например, из первой части Системы — учение о предмете психологии). Оценивая настоящую публикацию, читатели должны понимать, что это — не лекционная версия полного собрания сочинений П. Я. Гальперина. Нашей задачей являлось не просто представить Систему Психологии, созданную П. Я. Гальпериным, но и постараться передать необыкновенное чувство сопричастности с открытием, постоянно сопровождавшее слушателей его лекций. Именно поэтому мы не стали смешивать разные курсы. Что же касается издания полного собрания сочинений П. Я. Гальперина — то это действительно дело недалекого будущего.

Для большинства психологов имя П. Я. Гальперина ассоциируется прежде всего с созданной им и приобретшей всемирную извес-

01

ш

тность теорией планомерно-поэтапного формирования умственных действий и понятий. Реально же его вклад в научно-психологическое знание значительно шире. Теория внимания и учение о языковом сознании; новый подход к классической проблеме соотношения психики и мозга и оригинальное решение проблемы предмета психологии; своеобразная трактовка проблемы бессознательного и учение о соотношении обучения и умственного развития; вопросы дифференциальной диагностики интеллектуального развития с последующей индивидуализированной коррекцией и преодолевающая традиционный функционализм классификация форм и видов психической деятельности — вот далеко не полный перечень тем в богатейшем наследстве, оставленном Петром Яковлевичем последующим поколениям ученых да и просто думающим, образованным людям. Ведь те вопросы, которые занимали П. Я. Гальперина на всем протяжении его жизни, являются едва ли не всеобщими, возникающими перед каждым интеллектуальным человеком: что такое человеческая психика, как найти пути к объективному изучению душевной жизни человека?

Отдавая должное конкретному вкладу П. Я. Гальперина в общую, генетическую и педагогическую психологию, нужно особо выделить сформулированный им уникальный по своей внутренней целостности и системности подход к сущности психических явлений и процессов, к механизмам их формирования и развития. Учение о предмете психологии, объективной необходимости психики, об основных закономерностях ее развития в фило-, аптропо- и онтогенезе, о закономерностях формирования элементов психической деятельности — вот основные составляющие психологической концепции П. Я Гальперина.

Гальперин — научный революционер, мыслитель, создавший совершенно новую парадигму научно-психологического мышления. Он думал и писал о проблемах психологии развития, учения и обучения. Более того, им заданы качественно новые направления исследовательской и практической работы в этих областях. Мощь его мышления и энциклопедизм знаний увлекают слушателей и читателей. Гальперин — Учитель. Он учил и учит мыслить, и это — основа основ. Конечно, многое безвозвратно утеряно с уходом Петра Яковлевича из жизни. Слишком велик разрыв между тем, что было им создано, продумано и бескорыстно передано ученикам, и

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

опубликованными текстами. Чрезвычайная концептуальная и идейная концентрированность гальперинских трудов делает чтение их серьезной интеллектуальной задачей.

Огромный эвристический потенциал, содержащийся в работах П. Я. Гальперина, базируется в первую очередь на подлинной, а не декларативной внутренней целостности всей его Системы Психологии. В этом смысле знакомство с любым разделом Системы предполагает наличие хотя бы общего представления о Системе в целом. К сожалению, относительно небольшое количество прижизненных обобщающих трудов П. Я. Гальперина, чрезвычайная концентрированность, порой даже лапидарность стиля изложения стали предпосылками для появления целого ряда недоразумений, поверхностных интерпретаций, столь часто возникавших на протяжении полувековой истории его учения. Укажем в качестве примера хотя бы смешение расширенной трактовки «теории Гальперина» (того, что мы выше назвали гальперинской Системой Психологии) и концепции (теории) поэтапного (планомерного, планомерно-поэтапного) формирования умственных действий и понятий, являющейся хотя и важнейшей, но тем не менее лишь частью этой Системы, существенно теряющей в своем статусе и эвристическом потенциале при вырванном из контекста этой Системы рассмотрении.

Одна из немногих вышедших при жизни П. Я. Гальперина книг была названа «Введение в психологию». Автору действительно удалось наметить и частично построить именно введение в будущую психологию, ту психологию, которая перестанет быть наукообразным и заумным пересказом давно известных человечеству истин, но станет собственно наукой и сможет уверенно занять достойное место в системе научного знания XXI века. При всем многообразии точек зрения и оценок, касающихся научного наследия П. Я. Гальперина, невозможно отрицать, что ему удалось достичь того, к чему он стремился, — он создал свою Систему Психологии. Да, многое в этой системе осталось, увы, недостаточно развернутым, фрагментарным, не свободным от противоречий; не все ее компоненты оказались в достаточной степени соотнесены с существующими психологическими концепциями и парадигмами; нельзя безапелляционно утверждать и то, что гальперинская система не знает границ и принимается всеми. Но сделано главное — сформулирован (не впервые ли в истории нашей науки?!) целостный, нередук-

т

ш

ционистский, операционализированный (а не только декларативный) подход.

Задумавшись еще в юности над тем, как подойти к объективному пониманию душевной жизни человека, П. Я. Гальперин всю жизнь посвятил поиску «синей птицы психологии» — пониманию сущности психики, представлению психологии в качестве объективной науки. Первым и естественным шагом в этом направлении явился проведенный П, Я. Гальпериным анализ исторического пути, пройденного психологией в уяснении своего предмета. Значимость, казалось бы, абстрактной, если не схоластической проблемы предмета психологии, как показывает этот анализ, выходит далеко за пределы чисто теоретического рассмотрения. Ведь речь идет о том, как понимать сущность психики, жизненное предназначение душевной жизни человека. Почему более двух тысяч лет психология демонстрировала удивительную беспомощность в выработке конструктивных подходов к решению этих и связанных с ними вопросов? Почему история психологии демонстрирует целый ряд примеров возвратного движения (и отнюдь не всегда «по спирали»)? Почему столь противоположные, на первый взгляд, подходы к пониманию предмета психологии, как классическая психология сознания и бихевиоризм, оказались не в состоянии преодолеть одно и то же препятствие — «ненаучное и денатурированное представление о психике»? Читатели найдут на эти вопросы ответы, данные П. Я. Гальпериным в его работах, в том числе в настоящей публикации.

С не меньшей остротой, нежели при анализе исторических подходов, П. Я. Гальперин анализирует и ситуацию, сложившуюся в отечественной психологии, ставя вполне закономерный вопрос: каковы итоги и следствия развития выдвинутых отечественными психологами в 1930-е годы подлинно революционных положений: о происхождении процессов и явлений умственной жизни «извне внутрь», о превращении внешней деятельности во внутреннюю, психическую, и об их взаимосвязи, об орудийно-опосредствованном строении человеческой деятельности? Удалось ли отечественной психологии, в частности, тем ее представителям, в центре научных интересов которых оказалась «проблема деятельности», оправдать свои надежды и обещания? Следует отметить, что крен в сторону физиологии высшей нервной деятельности, имевший место в советской психологии 1940-1950-х годов (в большей степени не по собственно

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

научным, а скорее по политическим причинам), заострил те же вопросы о конкретном содержании, природе и сущности психической деятельности, что и исследования в области «деятельностного подхода». П. Я. Гальперин подчеркивает благотворное влияние этого подхода как на теоретические, так и на экспериментальные исследования, отмечая, что базовые положения советской психологии, сформулированные в 1930-1950-х годах, разрушали представление об изначально внутренней (и поэтому недоступной объективному исследованию) природе психике, заменив его пониманием психической деятельности как имеющей определенное строение, нуждающейся в орудиях, как и материальная деятельность. Однако все это, по мнению П. Я. Гальперина, было и осталось лишь экстраполяцией интуитивных представлений и перестать быть таковымц они могут лишь при условии радикального пересмотра вопроса о предмете психологии.

С этой целью П. Я. Гальперин предпринимает систематический анализ «вечных» проблем. Для чего нужен образ как бесспорно психическое явление? Что он добавляет к автоматически (чисто физиологически) регулируемому ходу поведения? Какую роль он при этом выполняет? И первоначально отвечает на эти вопросы в общем виде: образ раскрывает перед субъектом картину ситуации (включая и картину выполняемого или намеченного действия). Картина поля действия нужна субъекту для того, чтобы разобраться в обстоятельствах, предусмотреть эффективность намечаемого (или выполняемого, но еще не законченного) действия и, если нужно, внести поправки. Картина поля становится необходимым условием осуществления поведения, соответствующего меняющимся ситуациям. Поэтому, как только в жизни живых существ начинают доминировать ситуации изменчивые (индивидуальные, неповторимые) и неотложные, деятельность в которых не может осуществляться посредством стереотипных наследственно передаваемых форм поведения, главной жизненной задачей становится адекватная ориентировка сначала в значимых элементах поля и в их существенных взаимосвязях, а затем — в процессе исполнения действия. А раз так, то сама психическая деятельность по своей основной жизненной функции есть ориентировочная деятельность Отсюда и основная задача психологии — изучать строение, законы и условия ориентировочной деятельности, особенности ее формирования и развития на разных этапах онтогенеза

т

т

Было бы неверным игнорировать тот факт, что к принципиальным выводам и положениям, на которых в значительной степени строится психологическая концепция П. Я. Гальперина, он пришел, опираясь на положения марксистской философии — диалектического и исторического материализма. Знакомясь с первыми лекциями, поверхностный критик может увидеть в них линейное следование П. Я. Гальперина абсолютной идеологической догме, в качестве которой марксизм и выступал в нашей стране еще несколько лет назад. Считать так — значит, во-первых, крайне упрощать общественно-научную ситуацию, существовавшую в. нашей стране в 1950-1970-е годы, т. е. в период, когда в основном и формировалась психологическая концепция П. Я. Гальперина, а во-вторых, полностью игнорировать личность Петра Яковлевича. Не будучи «героем» в упрощенно-плакатном смысле слова, Петр Яковлевич никогда не шел на компромиссы в том, что касалось Науки, особенно ее базовых положений. Пишущий эти строки имел честь и счастье проработать рядом с П. Я. Гальпериным, под его непосредственным руководством в течение 20 лет и может ответственно заявить, что Петр Яковлевич был совершенно искренне уверен в продуктивности и эвристично-сти для психологии, и в особенности для ее принципиальных вопросов, освещающихся в настоящей публикации, основополагающих идей и положений ведущих философов-марксистов. Важно не забывать при этом, что Гальперин являл собой уникальный для второй половины XX столетия образец подлинного энциклопедиста. Мне кажется, что сегодня мы пока еще недалеко отошли от времени, когда Гальпериным создавались работы, вошедшие в это издание, чтобы оценить всю объективную и уж тем паче человеческую, личностную непростоту ситуации, в которой мыслили и творили ведущие отечественные ученые-психологи в 1950-1980-х годах. Крайности опасны для науки. Пусть наши потомки, будущие философы и психологи, равно недоумевая при чтении как иконотворческих панегириков в адрес основоположников марксистской философии, так и творений наших современников, не менее безапелляционно развенчивающих прежних кумиров, сумеют отстроиться от сложнейшего конгломерата собственно научных представлений, накрепко усвоенных идеологизмов и субъективных особенностей ученых, переживающих далеко не безболезненную смену мировоззренческих ориентиров, — конгломерата, который совершенно очевидно присутствует

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

сегодня в наших оценках и суждениях, и определить ту действительную роль, которую сыграла марксистская философия в становлении новой психологии второй половины XX века. Научный гений П. Я. Гальперина высветил перспективы, уходящие далеко за границы третьего тысячелетия. Профессор Петр Яковлевич Гальперин прожил свою жизнь в нашей стране в противоречивом XX веке и принадлежал своему времени.

Итак, как, же построена система психологических взглядов П.Я.Гальперина о происхождении, функциях, формировании и развитии конкретных форм и видов психической деятельности человека и, соответственно, как структурирован представленный в настоящей публикации курс лекций? Эта система состоит из четырех взаимосвязанных частей: (1) учения об ориентировочной деятельности как сущностной характеристике психики и предмете психологии (лекции 1-3 настоящего издания); (2) учения об эволюции человеческой психики, филогенезе (лекции 4-7), антропогенезе и онтогенезе (лекции 8-9) как составных частях эволюционного процесса; (3) учения о формировании умственной деятельности человека (лекции 10-17); (4) учения о видах и формах психической (ориентировочной) деятельности (лекции 18-28).

Одним из базовых положений первого модуля является тезис о том, что психическая деятельность по своей основной жизненной функции есть ориентировочная деятельность. Отсюда и основная задача психологии — изучать строение, законы и условия ориентировочной деятельности, особенности ее формирования и развития па разных этапах фило-, социо- и онтогенеза. Характеризуя специфику ориентировочной деятельности живртных по сравнению с человеком, ее принципиальные возможности и ограниченность, необходимо учитывать существенность разделения категорий «биологическое» и «органическое». В этом смысле важнейшая характеристика человека как биологического вида — это отсутствие биологической же (т. е. генетически фиксированной) предопределенности как в способах, так и в формах удовлетворения его потребностей, освобождающая человека от «заданности» поведения и ставящая перед ним качественно новую (по сравнению с животным) задачу определить «вектор» поведения, осмыслить его цели, полностью построить его и отследить соответствие требуемому («потребному»), т. е. ре-

I

ш

шить базовые задачи ориентировочной деятельности. Иными словами, чем в большей степени происходит эволюционное (биологическое) ослабление инстинктивного отношения к миру, тем бо'лыиие требования предъявляются к содержанию и характеру ориентировочной деятельности. Наконец, в силу специфики ант-ропогенетического процесса наступает такой, условно говоря, момент (реально длившийся, очевидно, десятки тысяч лет), когда жизнь в сообществе сталкивает человека с противопоставлением непосредственно-индивидуального характера потребностей и опосредствованно-общественной формы их удовлетворения. Человек уже не может не учитывать общественных значений и оценок не только в отношении конкретных путей удовлетворения своих потребностей, но и в отношении самого факта, времени, места, формы и обстоятельств их удовлетворения. Блок «органическая потребность — специфическая чувствительность» замещается сложнейшим исторически и культурно опосредствованным процессом «опредмечивания потребностей» (А. Н. Леонтьев).

Именно здесь лежит водораздел между ориентировочной деятельностью животных и человека: животное свободно лишь в выборе конкретного пути удовлетворения потребности в данной ситуации, да и то, разумеется, в меру своего предмета, которым (или с помощью которого) потребность может быть удовлетворена, общая схема ее удовлетворения генетически запрограммирована. Принципиально иная ситуация у человека. Он должен не только найти и освоить способы удовлетворения своих потребностей (которые у него не ограничиваются, конечно, чисто органическими), но и определиться в своих отношениях к кругу предметов — средств такого удовлетворения, выработать критерии их оценки, пройти сложную онтогенетическую эволюцию, связанную с противоречивым процессом осознания своей принадлежности к обществу, порождающим нелинейное отношение не только к предметам потребностей, но и к самим потребностям, условиям их возникновения и удовлетворения. Именно здесь следует искать ответы на столь часто возникающие вопросы о «врожденном» и «приобретенном», «биологическом» и «социальном» в психике и психическом развитии человека.

Рассмотрение ориентировочной деятельности как генерального жизненного предназначения психики радикально меняет представление о «психических процессах» (функциях): восприятии,

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

мышлении, памяти и т. д. Эти проявления душевной жизни человека могут и должны быть рассмотрены как особые формы ориентировочной деятельности. Они разнятся теми специфическими задачами ориентировки, которые порождает жизнь человека в обществе и которые в подобном дифференцированном виде свойственны лишь человеку. Так, задача восприятия — это ориентировка в наличной ситуации, в ее объективных характеристиках. Память направлена на решение задач по восстановлению прошлого. Мышление рассматривается как процесс решения задач, в которых нужно найти скрытое от непосредственного восприятия решение, и т. п. Общими же для всех видов и форм ориентировочной деятельности являются те генеральные функции, ради которых она появляется в филогенезе, перестраивается в антропогенетическом процессе и становится содержанием онтогенетических преобразований психики человека.

1. Построение образа поля (внешнего по отношению к субъекту или же поля его собственного состояния — физического или душевного).

2. Уточнение значения взаимосвязанных элементов этого поля с точки зрения актуально доминирующей потребности субъекта.

3. Построение плана решения стоящей проблемы.

4. Контроль реализации принятого решения и, в случае необходимости, коррекция как хода решения, так и плана, оценок исходно представленной задачи.

Конкретное содержание каждой из этих функций при решении, например, перцептивных или мнестических задач будет отличаться от их содержания при решении субъектом собственно творческих задач, но все они с большей или меньшей ясностью и полнотой могут быть прослежены по всему пространству психологической феноменологии.

Подобным же образом рассматриваются не только познавательные процессы. Так, эмоции описываются как ориентировка в ситуациях, личностно или жизненно значимых для субъекта и требующих иных, внеинтеллектуальных способов решения. Соответственно, воля понимается как ориентировка в специфически человеческих проблемных ситуациях, когда сталкиваются с одной стороны рациональная и эмоциональная оценки ситуации с точки зрения непосредственных интересов потребностей субъекта, а с другой — общественная оценка и производные от нее социально одобряемые формы поведения.

KB

Помимо разных форм и видов ориентировочной деятельности могут быть выделены и уровни ориентировочной деятельности (ценностный, смысловой, целевой и исполнительный), связанные с различными психологическими задачами, возникающими у человека по поводу одного и того же предметного содержания действия.

Понимание психики как ориентировочной деятельности с необходимостью подводит и к радикальному изменению традиционной стратегии исследования: не констатировать возможность человека решать ту или иную задачу (познавательную, эмоциональную и т. д.), но рассматривать эту возможность как проявление того или иного осмысленного, целенаправленного, развивающегося человеческого действия. Соответственно, раскрыв условия и механизмы приобретения действием значимых для решения той или иной задачи характеристик, мы вплотную подходим к рациональному анализу интересующих нас психологических возможностей человека.

Для правильной реализации этой общей стратегии нужно иметь в виду следующие моменты. Прежде всего — две существенные особенности человеческого действия, сочетание которых радикально отличает его как от действий животных, так и от действие-подобных акций совершенных «интеллектуальных» машин. Первая особенность — это бинарная структура всякого человеческого действия, включающая в себя ориентировочную (регулирующую, направляющую, контролирующую) и исполнительную части. Именно характеристики ориентировочной части и определяют во многом те или иные возможности человека (идентифицируемые психологами как индивидуальные или возрастные) в решении конкретных задач. Вторая особенность человеческого действия состоит в его опосредованности различными психологическими орудиями — схемами, формулами, знаками, аккумулирующими в себе адекватный задаче общественный опыт. И это обстоятельство также чаще всего остается «за кадром» констатирующего эксперимента. Итак, Система Психологии, сформулированная П. Я. Гальпериным, содержит радикально новые как для отечественной, так для мировой психологии в целом положения, касающиеся понимания конкретного содержания психической деятельности, соотношения психики и мозга, происхождения и развития психики человека, видов и типов психической деятельности, закономерностей их прижизненного формирования.

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

П. Я. Гальперин неоднократно подчеркивал, что, не рассмотрев особенностей построения, формирования и развития ориентировки человека в конкретных обстоятельствах или упустив из виду специфику осваиваемых и используемых им психологических орудий, мы лишаемся доступа к причинам, механизмам регистрируемых характеристик психической деятельности. Это важнейшее обстоятельство играет роль связующего звена между общей психологической доктриной П. Я. Гальперина и собственно теорией планомерно-поэтапного формирования в узком смысле слова.

Являясь сердцевиной гальперинской общей психологической доктрины, теория планомерно-поэтапного формирования умственных действий и понятий представляет собой синтез гениальных теоретических находок ее создателя и многократно подтвержденных в экспериментально-лабораторных и полевых условиях положений об условиях и механизмах становления различных форм и видов умственной деятельности человека на разных этапах жизненного цикла, в учебной, игровой и профессиональной деятельности, в норме и патологии.

Итак, теория поэтапного (планомерного, планомерно-поэтапного) формирования умственных действий и понятий в узком, собственном смысле слова представляет собой детально разработанную систему положений о механизмах и условиях сложных многоплановых изменений, связанных с образованием у человека новых образов, действий и понятий. Методологически речь идет о принципиальном понимании пути освоения индивидуумом общечеловеческого опыта. Теоретически данная теория представляет собой наиболее обобщенное и развернутое номотетическое описание психологических закономерностей интериоризации. Операционально-технологически речь идет о полной системе психологических условий, обеспечивающих приобретение становящимся действием намеченных общественно-ценностных свойств. В качестве последних П. Я. Гальперин выделяет пять первичных параметров действия (полнота свойств звеньев, мера дифференцировки существенных отношений от несущественных, уровень осуществления, временные и силовые характеристики) и четыре вторичных (разумность, осознанность, мера освоения и критичность). Подобная система включает в себя три подсистемы: 1) подсистему построения действия, обеспечение полноценной ориентировки и правильного выполнения ос-

И

IE

ваиваемого действия; 2) подсистему воспитания желаемых свойств действия; 3) подсистему, обеспечивающую перенос действия в идеальный (умственный) план.

Как несложно убедиться, знакомясь с соответствующей частью настоящего издания, каждая подсистема имеет развернутые описания, позволяющие, во-первых, понять и проследить ясные связи между ее содержанием и общенаучными положениями гальперинс-кой Системы, и, во-вторых, произвести соответствующие каждой подсистеме построения, сообразуясь с возрастными и индивидуальными особенностями учащегося, спецификой усваиваемого содержания и т. д.

П. Я. Гальперин подчеркивает, что каждая из трех указанных подсистем состоит из довольно сложных психологических образований. Так, первая подсистема включает в себя восемь относительно автономных психологических структур, каждая из которых в определенных случаях также может рассматриваться как особое действие, либо имеющееся у человека, либо предполагающее определенный процесс становления. Вторая подсистема подразумевает моделирование в виде проблемных ситуаций, приводящих к выявлению субъектом существенного для данных условий содержания действия, дифференциации от несущественных, хотя и внешне схожих обстоятельств, и т. п. П. Я. Гальперин выделил три группы типов проблемных ситуаций: специально-предметные, общелогические и общепсихологические. Комбинация проблемных ситуаций указанных типов и создает необходимые предпосылки для приобретения становящимся действием требуемых свойств. Наконец, последняя, третья подсистема есть широко известная «шкала поэтапного формирования», которая представляет собой описание сложнейших поэтапных преобразований, происходящих как с ориентировочной, так и с исполнительной частями действия в процессе его становления.

Так, на первом этапе формируется мотивсщионная основа действия, закладывается отношение субъекта к целям и задачам предстоящего действия, к содержанию материала, намеченного для усвоения. Разумеется, это отношение может в последующем измениться, но роль первоначальной мотивационной основы действия как в содержании усваиваемого действия, так и в динамике его усвоения очень велика.

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

На втором этапе происходит становление первичной схемы ориентировочной основы действия^ т. е. системы ориентиров и указаний, учет которых необходим для выполнения осваиваемого действия с требуемыми качествами и в заданном диапазоне. В ходе освоения действия эта схема постоянно проверяется и уточняется. П. Я. Гальперин выделял три типа построения схемы ориентировочной основы действия и, соответственно, три типа учения. При первом типе субъект имеет дело с принципиально неполной системой условий и вынужден в силу этого действовать методом «проб и ошибок». Окончательная структура действия устанавливается при этом медленно, осмысляется и осознаётся далеко не всегда и не полностью; велик разброс индивидуальных показателей, а сформированное действие крайне чувствительно к сбивающим воздействиям. При втором типе субъект ориентируется на полную (в указанном выше смысле) систему ориентиров и указаний и учитывает всю систему условий правильного выполнения действия, что гарантирует безошибочность действия, заданный диапазон его обобщенности, высокий уровень осознанности, критичности и других первичных и вторичных свойств действия. При этом схема ориентировочной основы действия либо задается в готовом виде, либо составляется учащим совместно с обучаемым. Объем материала, доступный для усвоения на основе такого способа задания схемы ориентировочной основы действия, может варьировать от отдельно взятого умственного действия или понятия до системы таких единиц человеческой деятельности, занимающих целые разделы учебного материала Третий тип построения схемы ориентировочной основы действия характеризуется полной ориентацией уже не на условия выполнения конкретного действия, а на принципы строения изучаемого материала, на предметные единицы, из которых он состоит, и законы их сочетания. Ориентировочная основа такого рода обеспечивает глубокий анализ изучаемого материала, формирование познавательной мотивации.

Третий этап — формирование действия в материальной (материализованной) форме. Здесь субъект осуществляет ориентировку и исполнение осваиваемого действия с опорой на внешне представленные компоненты схемы ориентировочной основы действия.

На четвертом этапе — громкой социализованной речи — опора на внешне представленные средства постепенно замещается опорой

Ш

ш

на представленные во внешней речи значения этих средств и действий с их помощью Необходимость вещественного пользования схемой ориентировочной основы действия отпадает; ее содержание полностью и психологически полноценно отражается в речи-, которая и начинает выступать в качестве основной опоры для становящегося действия

На пятом этапе — формирование действия во внешней речи «про себя» — Происходит постепенное исчезновение внешней, звуковой стороны речи; становящееся действие остается внешним лишь в незначительном количестве ключевых ориентировочных и исполнительных моментов, по которым Осуществляется контроль (как внешний, так и внутренний, самоконтроль). Основное же содержание переносится во внутренний, умственный план.

На последнем, шестом этапе — скрытой речи, или собственно умственного действия, — и эти моменты уходят из сознания, оставляя в нем только конечный результат — предметное содержание действия. Благодаря процессам автоматизации и симультанизации действие, прошедшее вышеперечисленные преобразования, приобретает вид непосредственного одномоментного усмотрения решения проблемной ситуации. Однако только знание всех предшествующих преобразований позволяет понять истинные механизмы, стоящие за открывающимся феноменом

П. Я. Гальперин подчеркивает, что эмпирически формирование действия, понятия или образа может проходить с пропуском некоторых этапов данной шкалы, причем в ряде случаев такой пропуск является психологически вполне оправданным, так как субъект в своем прошлом опыте уже овладел соответствующими формами и в состоянии успешно включить их в текущий процесс формирования (действия с предметами или их заместителями, речевые формы и т. д.). Вместе с тем полноценная расшифровка механизмов каждого частного случая, объяснение конкретной динамики формирования действия — все это становится возможным лишь благодаря знанию исследователем полной системы поэтапного формирования умственных действий. Специальная организация поэтапного формирования умственных действий с целью гарантированного получения действия с определенными, заранее оговоренными (заданными) показателями обобщенности, разумности, осознанности, критичности и т. п. была названа П. Я. Гальпериным планомерно-поэтапным

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

формированием умственных действий В самом названии фиксируется как методологическая ориентация учения на целенаправленность, планомерность формирования, так и его теоретическое кредо, заключающееся в обосновании постепенности, поэтапности процесса В этом случае поэтапные изменения проектируются экспериментатором (педагогом) и жестко контролируются Тем самым открывается возможность установления четких связей между экспериментальными условиями, характеристиками активной ориентировки человека в смыслах, целях и содержании осваиваемого действия и свойствами этого действия как результата планомерно-поэтапного формирования

П Я Гальперин неоднократно обращался к рассмотрению принципиально новых возможностей, которые открывает для психологического познания рассмотрение целенаправленного (по исследовательской задаче) и планомерного формирования (по реальному ходу процесса) как особого и наиболее продуктивного метода собственно психологического исследования, разновидности экспериментально-генетического метода. Такое формирование (конечно, в той мере, в какой его удается реализовать в соответствии с теоретическими задумками) становится «пробным камнем», на котором могут быть проверены на действенность, операционализируемость различные теоретические представления о происхождении, строении и функционировании тех или иных фрагментов психической (в частности, познавательной) деятельности. Как в настоящей публикации, так и в других работах П Я Гальперин постоянно сопоставляет именно исследовательские стратегии — констатирующую («срезовую») и активно формирующую При этом именно с помощью последней стратегии получают рациональное и операциона-лизированное истолкование психологические явления, наиболее закрытые для объективного психологического анализа («чистая мысль», внимание, симультанность, отсутствие в самонаблюдении как самой психической деятельности, так и ее субъекта). При этом демонстрируется как сам способ подобной научно-психологической работы (его технология), так и достигаемые в конечном счете результаты

В исследованиях, обобщенных П Я Гальпериным как в данных лекциях, так и в других выступлениях и публикациях, наглядно продемонстрировано применение разработанного подхода к новым ре-

Ш

ЕЗ

шениям классической проблемы соотношения обучения и развития в дошкольном и младшем школьном возрасте. Совершенно по-новому была решена проблема формирования и функционирования внимания (внимательности) школьника в учебной деятельности. Новое освещение получили проблемы интеллектуальных способностей и индивидуальных особенностей в детском возрасте. Качественно новые возможности открыты им и в отношении расшифровки психологических механизмов таких сложных явлений, как решение нестандартных, творческих задач и формирование морального поведения детей дошкольного и младшего школьного возраста. Выявлена специфика формирования различных типов действий и понятий у детей дошкольного и младшего школьного возраста, подростков и юношей, у взрослых. П. Я. Гальперин демонстрирует, что применение теории и метода планомерно-поэтапного формирования открывает существенно новые возможности в дифференциальной диагностике интеллектуального развития как обычных детей, так и детей с различными аномалиями развития.

За почти полувековую историю существования теории П. Я. Гальперина в отечественной и зарубежной психологии и педагогике не утихают споры об ее практических возможностях, прежде всего в области обучения. Ключом к решению этого вопроса является правильное понимание научного статуса самой концепции. Несмотря на внешнюю «похожесть» главного объекта концепции — формирования умственных действий и понятий — на основную цель практически любого обучения, сама по себе теория планомерно-поэтапного формирования умственной деятельности не является и никогда не являлась теорией и уж тем более технологией обучения. В работах учеников и последователей П.Я. Гальперина (Н. Ф.Талызиной, А. И. Подольского и др.) развернуто описаны те дополнительные, промежуточные работы, которые должны быть произведены психологами и педагогами, чтобы от общепсихологического знания, содержащегося в базовой концепции П. Я. Гальперина, перейти к построению собственно процесса обучения — реальной социальной деятельности, осуществляемой во взаимодействии реального педагога и реальных учеников. Более того, как неоднократно было показано в экспериментах за последнее десятилетие, фрагменты процедуры планомерного формирования не являются чем-то абсолютным и в этом смысле внешним по отношению к субъекту. Они получают

ВСТУПЛЕНИЕ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

свою психологическую определенность лишь в конкретной ситуации. Главным условием эффективного практического применения положений концепции является не стремление к буквальному воспроизведению некой абстрактно-всеобщей процедуры, а творческое психологическое моделирование конкретной ситуации (обучения, информационного поиска, взаимодействия и т. п.). В случае реализации этого Требования практическое применение данного подхода действительйб дает высокие результаты, что многократно было продемонстрировано применительно ко всему спектру непрерывного образования.

На основании положений теории планомерно-поэтапного формирования под непосредственным руководством П. Я. Гальперина его учениками и последователями осуществлено нескольких сотен прикладных проектов, направленных на совершенствование содержания, форм и методов обучения в дошкольном воспитании, в начальной, средней общеобразовательной и профессиональной школе, в высшем образовании, в обучении рабочих и специалистов на производстве, в повышении квалификации и переподготовке руководящих работников и специалистов различных отраслей экономики, в военном и спортивном обучении¹.

Главным итогом внедрения прикладных разработок в указанные сферы является сокращение сроков обучения при одновременном повышении качества усвоения соответствующего материала; обеспечение успешности обучения у подавляющей части обучаемых; существенное повышение интереса к учению у обучаемых; возможность дифференцированного обучения с сохранением единой структуры теоретических знаний.

Так, в области дошкольного воспитания выстроена и успешно апробирована система критериев психологической готовности ребенка к школе, а также путей направленной коррекции (в случае необходимости) основных составляющих такой готовности у детей 5-6 лет.

¹ В 1999 году за разработку и практическую реализацию положений данной теории П. Я. Гальперину (посмертно) и группе его учеников и последователей была присуждена Премия Президента РФ в области образования.

I]

ЕЗ

Огромный объем прикладных разработок выполнен в области начального и среднего образования. Так, были разработаны и широко внедрены (начиная с 1960-х годов и по настоящее время) программы учебных курсов (либо их фрагменты) по родному языку, начальной математике, основным разделам математического образования в школе (алгебра, геометрия, тригонометрия, начала математического анализа), предметам естественнонаучного и гуманитарного цикла. При этом перестраивались и содержание учебных предметов, и методы их преподавания. В зависимости от практической необходимости подвергались модификации либо отдельные фрагменты обучения (с точки зрения содержания и/или методов), либо целостный процесс. В последнем случае изменялась вся система обучения: цели, содержание, формы, метод, средства и оценка его результатов.

В области высшего образования охваченными оказались практически все типы существующих в нашей стране высших учебных заведений: классические университеты и медицинские высшие учебные заведения, педагогические вузы и различные специальные высшие учебные заведения (гражданские и военные). Работы проводились на материале общеобразовательных и специальных дисциплин.

Свыше 30 лет ученики и сотрудники П. Я. Гальперина ведут интенсивную и высокопродуктивную работу по внедрению сформулированных им принципов в систему профессионального обучения рабочих и специалистов на производстве, в различного рода учебных и тренировочных центрах и институтах Создано и внедрено более пятисот программ эффективного обучения в черной и цветной металлургии, атомной промышленности и теплоэнергетике, машиностроении и других областях промышленности. Курсы и программы обучения, основанные на этих принципах, с успехом внедрялись практически во все рода и виды Вооруженных Сил нашей страны и стран-союзниц в 1970-1980-е годы.

Мы надеемся, что знакомство читателей с «Лекциями по психологии» поможет им открыть для себя одну из интереснейших психологических концепций XX века и даст им хорошую почву для дальнейших размышлений.

Проф. А. И. Подольский Москва, март 2002 года

Часть 1. Ориентировочная деятельность как предмет психологии

ЛЕКЦИЯ 1

В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

Первый вопрос в изложении каждой науки — это вопрос о том, что она изучает; Поэтому несколько лекций будет посвящено самому предмету психологии. Вопрос о предмете науки — очень трудный вопрос даже для наук, уже хорошо развитых. Однако не все науки нуждаются в объяснении своего предмета изучения. Есть науки, у которых предмет, может быть, и не очень хорошо определен, но проложены четкие пути и методы исследования и намечены дальнейшие направления его изучения. Поэтому вопрос о предмете такой науки является, скорее всего, философским. Он тоже важен, потому что нужно уметь смотреть на свою науку с точки зрения не только ближайших задач, но и перспективных.

Однако существуют науки, которые только-только входят в свое экспериментальное русло, для которых вопрос о предмете имеет большое принципиальное значение. В этом случае полагаться на то, что этот предмет будет мало-помалу выделяться сам собой, как это происходит в других науках, — значит отодвигать решение этой задачи на многие десятилетия или даже века, как это происходило, например, с математикой, физикой, где предмет определялся в течение многих веков. Если бы мы и в психологии пошли таким путем, то отодвинули бы эту задачу на неопределенное время, обрекая себя на долгие блуждания. Напротив, ясный ответ на вопрос, чем должна заниматься психология, ведет к очень многим принципиальным и практическим новшествам в самом широком смысле слова.

Принципиальным, например, является смешение вопросов психологии с вопросами исторического материализма — как говорят у нас в стране, или с вопросами социологии — как говорят за границей. Это привело к тому, что социальные проблемы часто подменялись психологическими и заслонялась подлинная трудность этих проблем. При возникновении каких-либо неполадок говорилось, что это зависит от свойств отдельных людей, от их психологических ха-

ЕИ1

ш

рактерологических особенностей. Так вопрос передвигался в другую плоскость и потому не мог быть решен. Это происходит и теперь.

Что касается самих психологов, то, представляя свой предмет недостаточно отчетливо, они сплошь и рядом в поисках будто бы собственно психологических закономерностей уходят в сторону от цели и занимаются физиологией мозга, социологией, любой наукой, которая имеет некоторое отношение к психике. По мере выяснения этих вопросов происходит соскальзывание со своего предмета на другой предмет, тем более, что этот другой предмет обычно гораздо более ясно и отчетливо выступает и тоже имеет какое-то отношение к психологии, хотя это и не психология. А такое соскальзывание в другие области не всегда продуктивно. Каждая область выделяется потому, что в ней есть свои закономерности, своя логика. И если вы, соскальзывая в другую область, хотите сохранить логику психологического исследования, вы не сумеете ничего сделать ни в той области, куда соскользнули, ни тем более в психологии, от которой уходите. И такое соскальзывание происходит, к сожалению, очень и очень часто и ведет к непродуктивности и ложной ориентации в исследованиях: то, что подлежит изучению, остается неизученным и неосвоенным.

Вот таково значение этого вопроса. Оно особенно усугубляется в психологии тем, что все основные представления о ее предмете, которые были предложены ранее и господствуют до сих пор, фактически оказались несостоятельными. На сегодняшний день положение таково, что большей частью предмет психологии tie определяется, а указывается на какие-то явления, которые, конечно, имеют отношение к психологии, но не составляют ее непосредственного предмета. Вот на этих прежних основных представлениях о предмете психологии и на их несостоятельности хмы должны остановиться. Они складывались веками, они просочились в сознание человека не только через науку, но и через художественную литературу, через обиходную речь и т. д. Прежде всего надо ясно понять, почему же эти так долго господствовавшие представления несостоятельны. Несмотря на уже долгое существование психологии как науки, даже учитывая ее длительный донаучный период, таких представлений, в сущности, можно назвать только три.

Самое древнее из них — это душа как предмет психологии. Более новое — это так называемые явления сознания. Самое молодое,

ЛЕКЦИЯ 1. В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

самое недавнее, но уже обнаружившее себя как недостаточное — это поведение. Вот, собственно, три основных представления о предмете психологии. Сейчас мы рассмотрим каждое из этих представлений и постараемся выяснить, почему же они несостоятельны..

Первое из них — это представление о душе, которое возникло еще в античные времена. Конечно, большая часть представлений о душе — идеалистические. Но было и материалистическое представление о душе. Создателем этого представления, долго державшегося в психологии, был греческий философ Демокрит, родоначальник материалистической линии в философии. Демокрит представлял душу как тончайшее вещество, легчайшие атомы, неделимые материальные частички, обладающие чрезвычайной подвижностью, гладкостью и способностью проникать в самые мелкие щели между другими, более тяжелыми атомами. Проникая в щели между тяжелыми атомами, атомы души начинали толкать эти более тяжелые, инертные атомы и тем самым приводили их в движение. Душа поэтому понималась тогда как движущее начало, как причина движения тела. Это представлялось таю очень активные атомы располагаются в щелях между более тяжелыми, инертными атомами и своей подвижностью приводят их в движение. Это, бесспорно, материалистическое представление. Но недостатком такого представления (не говоря уж о его идеалистической форме, которая была совершенно ненаучна, противопоставляя душу всем прочим вещам), было то, что душа понималась как первопричина всего и что на всякое внешнее воздействие она может отвечать как хочет или вовсе не отвечать, т. е. другие окружающие ее тела всего остального мира не определяли поведения души. Достоинство этого представления заключалось в том, что душа рассматривалась наряду с другими вещами, т. е. не считалась чем-то сверхъестественным, что для того времени было важным, но для науки о самой душе ничего не давало.

В конце XVII — начале XVIII века такое представление о душе стало уже неудовлетворительным. XVIII век — это время окончательного оформления механистического мировоззрения, строго причинного, хотя и механического по своей сути. Оно не допускало представления о душе как первопричине. Это представление было заменено другим, которое получило название эмпирического (эмпирическое в том смысле, что оно открывается в опыте). Раньше душа была предполагаемой первопричиной всех других

т

ш

движений, а в конце XVII века и начале XVIII века сложилось представление, что наука должна заниматься тем, что дано в опыте. А опыт имеет две формы: внешнего мира и внутреннего мира. Соответственно этому было предложено такое деление: внешним миром занимаются все известные науки (физика, химия и т. д.), а психология должна заниматься теми явлениями, которые каждый человек находит в своем внутреннем опыте, т. е. путем самонаблюдения. Надо только помнить, что самонаблюдение — это не просто наблюдение над собой (можно наблюдать за температурой своего тела — это не будет самонаблюдением), а наблюдение над своими внутренними переживаниями. Появился даже новый термин — «рефлексия», т. е. поворот на себя. Указания на эти явления были привлекательными, они опирались на тот факт, что человек находит внутри себя какие-то переживания, чувства, воспоминания, сновидения, желания и т. д. С этого и начиналась научная психология.

В середине XVIII века психология, основанная на этих явлениях сознания, оформилась как самостоятельная область науки, хотя еще и тесно связанная с философией. Раньше такой самостоятельной науки не было. Были целые исследования, посвященные отдельным областям психологии, но не выделенные в самостоятельную науку. И этот взгляд на предмет психологии, сложившийся в середине XVIII века, продержался долго, до конца XIX века. По мере того как он развивался, появились два обстоятельства, которые подрывали идею психологии как науки, основанной на явлениях сознания.

Первое и главное возражение заключалось в том, что по отношению к явлениям сознания мы ограничены только самонаблюдением. Представьте себе любую науку, которая ограничена только тем, что можно видеть своими глазами. Далеко ли могла уйти такая наука? А ведь при самонаблюдении мы находимся в худшем положении, так как при этом мы не используем такие совершенные органы наблюдения, как глаз и ухо. Самонаблюдение обладает гораздо меньшими возможностями. Таким образом, первая и основная трудность — это принципиальная субъективность показаний самонаблюдений. По сути дела, каждый может говорить только о своих явлениях сознания. Можно еще говорить о некоторых явлениях, которые совпадают у многих лиц, но не более того. Если у кого-нибудь имеются индивидуальные переживания и он настаивает, что эти

ЛЕКЦИЯ 1. В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

переживания у него есть, то никто не может этого оспорить. Хотите верьте, хотите нет, но ничего не доказано и опровергнуть ничего нельзя.

Была попытка подойти к этим субъективным состояниям со стороны мозга, который эти субъективные состояния производит. Эта попытка предполагала подойти «снизу» к этим явлениям, потому что с какими-то переживаниями мы ничего, кроме как их описать, сделать не можем. И многие до сих пор думают, что подход со стороны мозга — это подход к объективному познанию этих явлений. Однако при этом получалось так, что физиологические показания, т. е. исследование различных явлений и процессов мозга, могут быть как угодно точны. Но это все же не психология. Для того чтобы перейти к психологии, нужно связать с этими непсихологическими явлениями собственно психологические явления; но такая увязка предполагает, что не только одна сторона (физиологические явления), но и другая сторона (психологические явления) достаточно точна, устойчива и может быть однозначно соотнесена с иными явлениями. А вот этого-то мы сделать не можем, потому что другая сторона (психологические явления) совершенно субъективна, она колеблется, не поддается четко определенным характеристикам и соотнесению с мозгом. Так что исследование мозговых процессов и какого-то связующего момента, перехода к психологическим явлениям имеет, конечно, свой смысл, но это не является собственно психологическим исследованием. Самое большее — это пограничная область, психофизиология, которая действительно быстро развивается, но которая саму психологию создать не может. В самой этой области, в самом переходе можно еще что-нибудь установить-например, можно установить, при какой силе раздражителя вы начинаете получать какие-то ощущения Но а само ощущение, к чему оно? Для чего оно? Каково оно? Дальше уже ничего установить нельзя.

Были и другие возражения против психологии явлений сознания. Но главным было то, что психология, которая хочет заниматься недоступными объективному исследованияю явлениями, не может стать объективной наукой. И это привело к тому, что недовольство психологией явлений сознания ясно дало о себе знать в конце XIX столетия, когда развернулся так называемый открытый кризис психологии. В начале же 20-х годов XX века мощно выступи-

ш

ло третье, последнее из рассматриваемых нами направлений предмета психологии. Оно начало свое выступление с того, что явления сознания недоступны науке и должны быть оставлены психологией. А что доступно объективному изучению и несомненно относится к психологии? Поведение. Ведь говорят же, что о человеке нужно судить не по тому, что он думает, а по тому, что он делает. Причем поведение нужно рассматривать без всякой связи с переживаниями и явлениями сознания, а просто как объективный факт. И это было соблазнительным, потому что поведение действительно имеет важнейшее значение для психологии. И в то же время казалось, что тут уж упреков в субъективности не должно быть. Однако и это понимание чрезвычайно быстро обнаружило свою несостоятельность, которая заключалась в следующем. Верно, что поведение можно зарегистрировать любыми способами (заснять на кинопленку, сфотографировать и т. д.), но то, что можно зафиксировать объективно, само по себе есть движение, а не поведение. Не всякое поведение есть движение. Есть такие формы поведения, которые в движении не выражаются, например, когда меня пытаются заставить говорить, а я не говорю. Я же ничего не делаю, а между тем это поведение. А что же вы будете тогда исследовать, если человек ничего не делает?! Тогда с точки зрения этого направления здесь нет поведения, а с какой-то другой, интуитивной точки зрения — это, бесспорно, поведение. Значит, оказалось, что объективности, если ее понимать вот так физически, для психологии недостаточно. При таком понимании в поведении фиксируется только физическая сторона, а она есть не всегда, и даже если она есть, то наблюдается лишь совокупность движений. А ведь совокупность движений — это еще не поведение В то же время казалось, также интуитивно, что поведение, несомненно, имеет какое-то отношение к психологии, и даже важное, но ведь сознание тоже имеет отношение к психологии! Но при этом и то и другое оказались неуловимыми как предмет психологии. Непосредственно, как целостный факт — это бесспорно, а как предмет науки — неуловимо. Эта несостоятельность понимания поведения как предмета психологии выяснилась к началу 40-х годов. А в 30-е годы происходили большие исторические события (фашизм, войны) и было не до психологии. Поэтому, в сущности говоря, такое положение несостоятельности всех определений предмета психологии протянулось до середины XX столетия. Если вы посмотрите различные

ЛЕКЦИЯ 1. В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

учебники по психологии (и зарубежные в том числе), то увидйтзе, что там очень скромно, без особенного подчеркивания сохраняется одно из старых определений. При этом не говорится откровенно, что предмет психологии есть явления сознания, которые открываются в самонаблюдении, потому что это явно несостоятельно, а указывается, что предметом психологии являются чувства, мысли и пр. А ведь это и есть деликатная форма признания тех же самых явлений сознания. Другие указывают на поведение (особенно в зоопсихологии). И так все это и продолжается, потому что радикально иного понимания предмета психологии пока не предложено.

Нам нужно понять, что же было источником ошибок прежних представлений. Душа — это какой-то предполагаемый объект, это не факт, а гипотеза, а ведь явления сознания, с одной стороны, и поведение, с другой стороны — это же не гипотеза, а факты. Почему же они как предмет психологии оказались ошибочными?

Указание на источник этой ошибки было развито впервые В. И. Лениным в общей форме, не для психологии конкретно, а в рассуждении о предмете отдельной науки. Это касается всякой науки, в том числе и психологии. У В. И. Ленина в «Философских тетрадях» есть целый ряд разрозненных указаний на этот счет. В более развитом виде это, как ни странно, имело место в дискуссии о профсоюзах, где речь шла о том, что профсоюзы, с одной стороны, — это школа коммунизма, а с другой — орган защиты интересов трудящихся, т. е. функции профсоюзов различны Одни оппоненты говорили, что профсоюзы должны заниматься только одним делом. Другие же считали, что профсоюзы должны заниматься многими делами.

В И. Ленин выступил с очень интересной позицией. Это было во время дискуссии, он выступал с кафедры, на кафедре стоял стакан с водой. И вот он взял этот стакан в качестве примера и говорил таким образом. Вот есть стакан. Что такое стакан? Это — прибор для питья. Но стакан может быть и произведением искусства, предметом товароведения, тяжестью, придерживающей листки на кафедре, объемом, чтобы поместить в него какое-нибудь насекомое, наконец, говорит В. И.Ленин, я могу запустить этим стаканом в голову своего противника и тогда стакан будет предметом баллистики. Как же можно сказать, что есть стакан? Можно сказать, что он и то, и другое, и третье? Или сказать, что он только одно? Стакан есть вещь, которая состоит из разных сторон И можно использовать его по-

Кв!^И

WE

разному И в отношении каждой такой стороны возможно развитие целой науки, которая будет исследовать эти свойства и свойства других тел, обладающих такой же стороной, и т. д. Значит, основная мысль заключалась в том, что любая реальная вещь (необязательно материальная вещь, это может быть какое-нибудь теоретическое положение) имеет много разных сторон. И каждая сторона есть предмет отдельной науки. И важна обратная сторона этого: каждая наука изучает только одну сторону, совокупность свойств только одной стороны какого-нибудь предмета. Она не изучает весь предмет в целом. Между прочим, отсюда следует еще одна очень важная мысль о том, что синтетическое изучение предмета идет по линии изучения разных его сторон.

Если мы хотим изучить предмет с разных сторон, то мы должны призвать на помощь разные науки, которые изучают эти стороны. Если мы возьмем эту мысль, тогда нам станет ясным источник ошибок в этих старых определениях. Что они делали? Они брали, например, явления сознания. Это факт. Такие явления существуют. Они говорили: вот вам эти явления. Это предмет одной науки — психологии. Это неправильно. Возьмите такой процесс, как мышление. Мышление изучает логика, мышление изучает теория познания, мышление изучает педагогика, история, физиология и пр. Словом, много разных наук изучают мышление. Тогда возникает вопрос: «Ачто именно в мышлении изучает психология?» Надо выделить вот эту специальную сторону. А когда вам говорят: вот предмет, пожалуйста, изучайте его, — то вы же не знаете, что именно в нем изучать. То же самое относится и к поведению. Да, поведение есть факт, но очень сложный факт. Ведь в нем есть физиологическая сторона. И эта физиологическая сторона сама имеет целый ряд аспектов, и изучает их целый ряд наук. Поведение изучают и общественные науки: этика, эстетика, физкультура и пр. Все занимаются поведением. Но где же психологическая сторона поведения? Она-то есть, вероятно даже безусловно. Но где она? Вам ее не выделяют и не показывают. Вам дают вещь и говорят: «Вот это вы исследуйте». Так это не только вы должны делать. Ошибка заключается в том, что предмет науки подменяется просто цельным предметом или цельным явлением. И поэтому остается в стороне указание, что же действительно нужно исследовать. И поэтому получается, что вам дают предмет и говорят: вот и изучайте его. А так как мы свой-то предмет меньше всего

ЛЕКЦИЯ 1. В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

знаем, то мы, естественно, соскальзываем на те стороны, которые больше известны. Например, очень долгое время изложение темы «Мышление» в психологии проводилось в терминах логики, только немного популярней и подпорченное психологической терминологией. Значит, не было психологии, а была логика, и вполне осязаемая, а психология мышления — это не то. Ее еще нужно найти. И так на любом участке, где работал психолог, он всегда соскальзывал на более ясные и более определенные предметы смежной науки, которая тоже, со своей стороны, занимается этой реальной вещью. Так что теперь нам становятся понятными неудачи старых определений предмета психологии. Они не выделяли ту специфическую сторону, которую составляет предмет психологии, а указывали на предмет в целом (реальный многосторонний предмет, в котором наша сторона оставалась неизвестной). Вот причины такого положения вещей.

Теперь вопрос о том, что же нам делать? Конечно, можно сделать то, что большей частью и делается, — начать рассказывать о фактах, касающихся отдельных областей, многие из них важны. Но фактов много, а логики в них нет. Их было бы интересно слушать каждый раз в отдельности, но это было бы мало поучительным. Надо выходить из этого положения. Постараемся это сделать на свой страх и риск.

Общее учение о психике в диалектическом материализме я вам излагать не буду, потому что об этом вы можете прочесть в каждом учебнике диамата. Я сразу подойду к тому, что составляет бесспорную основу психической жизни. Это было подчеркнуто В. И. Лениным в связи с важнейшим теоретическим вопросом — вопросом об истинности познания. У В. И. Ленина есть указание на то, что характерной отличительной чертой психики является субъективный образ объективного мира.

Очень часто нам делается такое возражение: а почему вы начинаете с образа? Разве психическая жизнь исчерпывается образом? Между прочим, было время, когда психическую жизнь рассматривали как конгломерат образов. Мы можем с этим не согласиться. Да, действительно, помимо образов есть такие фундаментальные психологические образования, как потребности с их субъективным отражением, как чувства, воспоминания и т. д. Почему мы берем образ? Образ всегда должен быть дифференцированным, потому что это образ чего-то. Это что-то нужно как-то выделить из другого. А по-

I

в

• требность — это такое образование, которое даже у высокоорганизованных людей не очень расчленено, скорее оно диффузное. Первичным психологическим образом можно считать переживание по-¹ требности (если взять за критерий меру дифференцированности). t Но это же произвольный критерий. Ну хорошо, скажем, у вас перво-I начально появляется потребность как побуждение иметь что-то не-I достающее. Но если бы не было при этом образа того мира, в кото-I ром нужно действовать и искать это недостающее, то это была бы I еще не потребность, а просто излишнее образование. Значит, исхо-I дя из биологической, жизненной точки зрения, можно сказать, что I если что-то возникает, в том числе и в психической жизни, то оно - для чего-то нужно. Потребность, которая была раньше, до образа, была бы ненужным образованием. Она должна толкать к чему-то. А здесь она есть сама по себе, а поле, в котором нужно действовать, к действию в котором она должна подталкивать, психологически не возникает. Зачем тогда нам нужна потребность? То же самое можно сказать и в отношении чувств.

Конечно, образ не единственное фундаментальное образование в психической жизни. Но образ есть такое начало психики, без которого все остальные компоненты психической жизни теряют свой смысл. Они оказываются бесфункциональными. Поэтому для начала решения нашей задачи можно принять наличие образа как фундаментального явления психической жизни, субъективного образа объективного мира. Что касается понятия субъективности, то она толкуется двояко: в буржуазной философии субъективное означает что-то замкнутое пределами сознания, только мною переживаемое и больше никому не доступное, а в диалектическом материализме субъективное означает только носящее на себе печать возможностей и ограниченности субъекта.

Теперь поставим вопрос: «Зачем нам нужен образ?» Для ответа сначала надо рассмотреть некоторые свойства образа. Чтобы это сделать, проведем очень важное различие между содержанием образа и самим образом. Содержание образа — это то, что в нем открывается. Это могут быть материальные вещи окружающей среды, представления космического порядка, математические формулы и т. д Но это объекты, которые открываются в образе благодаря его наличию Образ — это не какая-нибудь вещь, а явление объекта в субъекте. Появление образа означает, что перед субъектом

ЛЕКЦИЯ 1. В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

открывается поле окружающих вещей. Образ — это явление поля объектов субъекту. Никакая другая вещь этим свойством не обладает. Вещи взаимодействуют друг с другом, но ни одна из них не открывается субъекту. А в отношении образа можно сказать наоборот. В образе вещи (не все, а те, которые попадают в поле данного образа) открываются перед субъектом и характерным образом перестают вызывать со стороны организма непосредственную реакцию. Они открываются как поле возможных действий (возможных, а не строго определенных), которые еще надлежит установить, т. е. определить, какое действие будет выбрано и после этого выполнено. И это своеобразная черта образа: он открывает вещи, но при этом вещи перестают вызывать со стороны организма непосредственную реакцию, а выступают перед организмом, открываются перед ним как поле, в котором он может действовать и даже должен действовать, потому что если бы он не должен был действовать, тогда и не нужно было бы образа. Он должен действовать, но не может прямо, непосредственно действовать. Можно было бы так сказать: он не может действовать автоматически, он должен в этом поле разобраться. И вот это обстоятельство, вытекающее из самой природы образа, подтверждается исследованиями в области высшей нервной деятельности, непосредственно лежащей в основании психических процессов.

Когда начали изучать образование условных рефлексов, то обнаружили следующую закономерность: прежде чем образуется условный рефлекс, развертывается ориентировочно-исследовательская деятельность животного. Обычно животное, помещенное в клетку, сначала оглядывается, принюхивается, осматривается и т. д. Потом, когда появляется подкрепление, т. е.,что-то уже имеющее значение для животного, тогда на него переключается ориентировочный рефлекс И это повторяется до тех пор, пока эта связь безразличного раздражителя и подкрепления не закрепится. По мере того как закрепляется эта связь, ориентировочный рефлекс начинает угасать, а вместо этого устанавливается условный рефлекс. Условный рефлекс есть всегда признак известной автоматизации — чем дальше, тем больше. Но если в этой обстановке, включая и безразличный раздражитель, наступает изменение, то условный рефлекс, т е. автоматическая реакция, задерживается и снова развертывается ориентировочно-исследовательская деятельность. Вот это грубые факты, уста-

[а

ш

новленные еще Павловым. Дальнейшие исследования привели к их уточнению. Исследователи пришли к заключению, что в процессе выработки условных рефлексов происходит отображение в нервной системе окружающей среды, включая и так называемые условные раздражители. Потому что на самом деле раздражителем является не только то, что непосредственно вызывает условный рефлекс. Например, сейчас различают три компонента раздражения: установочный, обстановочный, пусковой.

Установочный — это состояние животного, которое нуждается в чем-то, что будет служить подкреплением. Ну, скажем, собака должна быть голодна, чтобы воспитывать у нее рефлекс выделения слюны, т. е. установка — это наличие потребности.

Обстановочный раздражитель — это среда, в которой обычно животное получает пищу. Это проявляется, например, вот как: мы имеем совершенно одну и ту же обстановку, и меняется в ней только то, что хочет изменить экспериментатор, т. е. в целом все остается одинаковым. Например, вы привыкли работать в 10 часов утра, а потом захотели провести это опыт в 6 часов вечера. И у вас ничего не получилось. Почему? А потому, что собака научена работать в определенное время, т. е. в обстановочный раздражитель входит вся обстановка, включая время.

Пусковой раздражитель — это то, что мы называем условным раздражителем, это тот раздражитель, который пускает в ход данную реакцию. То, что называют стимулом, — это условия, в результате которых действует пусковой раздражитель Оказалось, что нужно объяснить, почему на обычный раздражитель животное отвечает обычной автоматической реакцией, а на небольшое отличие, изменение раздражителя оно не отвечает этой реакцией, а начинает ориентировочную деятельность, и мы готовы предположить, что вся эта обстановка и особенности пускового раздражителя получают свое материальное отображение в мозгу. Сложилось учение о так называемой нервной модели стимулов. В результате опытов получается отображение условий и особенностей пускового раздражителя. И если поступающие раздражители совпадают с этой нервной моделью, тогда получается их согласование и реакция автоматически выпускается наружу. Если же происходит рассогласование, т е. что-то не совпадает, тогда, также автоматически, реакция задерживается и автоматически развертывается другая деятельность — исследовательская.

ЛЕКЦИЯ 1. В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

2 Лекции по психологии

П. Я. Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

Значит, в опытах тренируется картина ситуации и самого раздражителя, и если поступающие сигналы не совпадают с ним, тогда уже положенная связь на выход, на реакцию отключается и автоматически включается другая деятельность — ориентировочная деятельность в среде. Образ и означает, что возникает ситуация, требующая какой-то ориентировки, что возникло нечто новое, которое может нести опасность, хотя бы потому, что вы совершите автоматическую реакцию, а ситуация уже изменилась и поэтому эта реакция окажется неудачной. В связи с этим у животных в процессе эволюции выработался специальный нервный механизм, который предупреждает протав совершения автоматического действия без учета особенностей ситуации.

Значит, очень характерная вещь заключается в том, что когда возникает образ, то раскрывается поле вещей и прежняя автоматическая реакция задерживается, потому что нужно еще разобраться, полезным ли будет повторение реакции, которая была в прошлый раз, будет ли эта реакция успешной или неуспешной в связи с изменением условий.

Так для чего нужен образ? А для того, чтобы организм, перед тем как действовать, мог разобраться в обстоятельствах, сориентироваться. Так мы приходим к простому и общему заключению, что образ есть один из важнейших компонентов, который делает понятным наличие потребности, который помогает ориентировке, потому что подлинная действительность психической жизни — это ориентировка в ситуации, требующей нешаблонных действий. Это основная жизненная функция психической деятельности. Это именно та сторона, с которой мы будем рассматривать все психические процессы. Вот эта сторона (только сторона) и составляет предмет психологии.

Вот вы имеете чувства. Их можно изучать с разных сторон. Можно изучать со стороны физиологии, что чаще всего и делается, так как всякое сильное чувство связано с очень глубокими физиологическими изменениями в организме. И чувства нужно изучать со стороны физиологии. Но это не всё. Можно изучать чувства и с этической, и с эстетической стороны, с педагогической и многих других сторон. А мы, как психологи, будем рассматривать чувства как начало особого ориентирования — такое начало, которое не может быть возмещено разумом, так как тогда развивалась бы только рациональная сторона.

Ш1

ИИ

Или взять мышление. Его также можно изучать с самых различных сторон. Мы будем изучать мышление и как ориентирование, которое при решении задачи иногда заводит в тупик, а иногда и приводит к решению задачи.

Итак, мы будем изучать в нашем курсе только одну сторону, но такую, ради которой существуют все другие стороны. Естественно, возникает следующий вопрос: поскольку мозг — это великолепная вычислительная машина, а машины совершенствуются и сами вырабатывают различные системы, то нельзя ли создать такую машину, которая может заменить мозг и решить любую задачу ориентировки? Другими словами: в чем объективная необходимость ориентировки на основе образа? Почему нельзя обойтись без нее на основе тончайшего адаптационного (приспособительного) устройства? Об этом мы раскажем в следующей лекции.

ЛЕКЦИЯ 2

ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ПСИХИКИ

На первой лекции мы определили главную функцию психики как ориентировку на основе образа ситуации. В связи с этим у нас возникает такой вопрос: можно ли представить, что мозг как великолепная ЭВМ способен обойтись без образа и без идеальных действий в плане образа, т. е. можно ли обойтись без психики и ее приспособительной роли в поведении? Это очень острый вопрос, потому что есть очень много больших ученых, которые вообще считают, что даже сейчас ЭВМ в значительной мере могут взять на себя обязанности, которые раньше выполнялись человеком, а в будущем — это вообще неизбежный итог развития ЭВМ. Итак, вопрос заключается в следующем: имеется ли объективная необходимость психики? Почему ее нельзя заменить самой утонченной и усложненной, но все-таки материальной деятельностью совершенного мозга? На этот вопрос нельзя ответить простым «да» или «нет». Дело в том, что есть много положений, в которых психика действительно не нужна. Причем, как вы увидите дальше, это касается даже многих случаев поведения животных, очень похожих на поведение, регулируемое психической деятельностью В этих ситуациях, несмотря на то, что они очень похожи на психически обоснованное поведение, психика не нужна Повесть другие ситуации, где психика, т. е. ориентировочная деятельность на основе образа, становится обязательным условием успешного поведения. И, следовательно, развитие животных не могло бы пойти дальше очень ограниченной области, если бы в процессе эволюции не был создан особый вспомогательный аппарат ориентировки поведения на основе образа среды этого поведения.

Поэтому наша ближайшая задача состоит в том, чтобы проанализировать эти разные ситуации и выяснить, почему в одном случае не нужно ориентироваться на основе образа, т. е. психика не нужна, а в других случаях она необходима

Ш

ЕВ

Ситуации, где психика не нужна, — это процессы, происходящие внутри тела. Это чрезвычайно сложные процессы, но в ходе эволюции они так приспособились друг к другу, что здесь вмешательство психической регуляции не только не нужно, но если оно происходит, то оказывается по большей части вредным, мешающим. Например, в нормальных условиях сердечная деятельность происходит автоматически, хотя сердце — очень сложный и регулируемый центральной нервной системой аппарат. Но вы знаете, что иногда человек начинает беспокоиться относительно состояния своего сердца, начинает прислушиваться к его деятельности и тем самым вмешивается в эту деятельность. Пытается то задержать, то, наоборот, ускорить или усилить деятельность сердца. Это очень часто приводит к так называемым неврозам сердца. Такое вмешательство возможно не прямо, а окольным путем, через систему условных рефлексов. Оно ведет к функциональному расстройству деятельности сердца сплошь и рядом довольно тяжелому. То же самое бывает с работой желудка, кишечника и даже конечностей. Когда человек опасается, правильно ли сработают его конечности в какой-то ответственной ситуации (например, часто скрипачи и пианисты боятся, что в момент выступления их руки не сумеют в должной степени проявить гибкость, быстроту, мягкость удара и т. д.), возникает невроз, который мешает работе этих органов. Такие люди могут стать великолепными преподавателями, но не могут выступать как исполнители, так как опасение, что руки откажут им во время концерта, приводит к тому, что они действительно отказывают То же самое бывает и с ногами. Есть целый ряд описанных в невропатологии заболеваний, когда человек перестает ходить только потому, что боится, как бы ноги ему не отказали Таким образом, вмешательство в автоматическую, слаженную работу внутренних органов тела требуется не всегда и является, как правило, помехой Это одна область, где психика, безусловно, не нужна.

Но бывают и такие моменты, когда психика нужна, — это когда некие органы расстроены болезнью и субъект должен следить за восстановлением их работы по определенному плану. Это особые случаи, ради которых, конечно, психика не возникла бы, и которые возможны, разумеется, только у человека, ибо только человек может произвольно регулировать работу органов своего тела.

Есть также много форм отношения организма с окружающей средой, которые, как правило, не поддаются психической регуляции.

ЛЕКЦИЯ 2. ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ПСИХИКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

Такими формами являются дыхание (т. е. газообмен с окружающей средой), теплообмен, водообмен и т. д. В обычных условиях эти физиологические взаимоотношения с внешней средой не нуждаются в психологической регуляции на основе образа среды. Они протекают сами по себе. Но гораздо интереснее формы, которые выглядят как сложное целенаправленное поведение, но которые тоже не нуждаются в психической регуляции. Такие формы есть даже у растений. Есть, например, так называемые насекомоядные растения, т. е. растения, которые выделяют капельки на поверхность листа и тем приманивают насекомых. И когда неосторожное насекомое садится на такую'капельку, лист моментально скручивается и превращается, так сказать, в переваривающий желудок. Этот акт выглядит как целенаправленное поведение. Однако здесь не требуется какой-то особой, регулирующей инстанции. Капелька представляет собой клейкую жидкость, и когда насекомое село на лист и потом пытается освободиться, то это лишь усиливает раздражение листа, и он скручивается. Бывает, что иногда насекомому удается вырваться, но чаще такой захват оказывается успешным. Здесь никакой дополнительной регуляции не требуется.

Такие формы жизнедеятельности есть и у животных. Они также напоминают целенаправленное сознательное действие, но при этом не нуждаются в психической регуляции. Например, поведение плюющей змеи. Когда змея увидит свою жертву, то внезапно выплевывает капельку яда на расстояние до 5 метров в глаз своей жертве. Яд моментально всасывается, и жертва погибает. Такое поведение змеи вполне целесообразно, и оно не требует посторонней регуляции, потому что врожденный механизм прицеливания на блестящий глаз жертвы сразу дает точную установку плевательному аппарату, и дальше регулировать ничего не надо. Глаз жертвы сам по себе является таким раздражителем для врожденного аппарата змеи, который в подавляющем большинстве случаев срабатывает в пользу этого хищника.

Есть много других инстинктивных форм поведения, которые могут быть очень сложными и которые производят впечатление разумных, но на самом деле не требуют никакого вмешательства со стороны сознания, активного приспособления и т.д. Очень хороший пример — поведение личинки муравьиного льва. Это поведение не требует вмешательства психики, так как хорошо приспособ-

hfifl|

лено к окружающей среде. Внешние обстоятельства так подогнаны друг к другу, что все делается под влиянием непосредственно полученного раздражения (направление падающих песчинок дает направление выброса без какого-нибудь приспособления).

Очень хороший анализ сложного поведения гораздо более организованных существ (птенцов грача) был произведен в лаборатории академика П. К. Анохина в конце 1940-х годов. Когда к гнезду подлетают родители, то птенцы поднимают голову и раскрывают клюв, а родители кладут в этот клюв принесенную добычу. Было определено, что такое поведение птенцов вызывается тремя факторами: 1) одностороннее обдувание воздухом;. 2) покачивание гнезда со стороны, на которую, садятся родители; 3) звук «кра»> который издают подлетающие птицы.

Эта реакция птенцов вызывается таким механизмом, который не требует дальнейшего приспособления. Родителям же нужно смотреть, куда они кладут пищу.

Итак, во всех случаях, когда психика не нужна, те предметы, в которых нуждается организм, есть налицо и их не нужно искать. Когда мы дышим, мы не думаем, как это делаем. Мы дышим воздухом, который нас окружает. Нам нечего заботиться о том, чтобы добыть этот воздух.

Более того, как правило, эти вещи или какие-нибудь другие, которые одновременно имеются во внешней среде или в самом организме, являются прямыми раздражителями организма. Для дыхания таким раздражителем является не кислород воздуха, а повышенное содержание углекислоты, которое действует как раздражитель определенного нервного центра. Затем, всегда есть готовый механизм для выполнения этой реакции.

Таким образом, резюмируя, можно сказать следующее. Есть вещества, на которые направлена реакция, есть механизмы по захвату этих веществ, есть раздражитель, который пускает в ход этот механизм. И особенно важно то, что соотношение между этим механизмом и веществами, которые он должен захватить, биологическим приспособлением так соотнесены, что реакция или всегда, или в подавляющем большинстве случаев оказывается успешной. Это важное обстоятельство, потому что целые миры растений и микробов живут на основе такого соотношения с внешней средой. Растения, например, нуждаются в солях, воде, солнечной энергии, но все это

ЛЕКЦИЯ 2. ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ПСИХИКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

использует организм: корни его соприкасаются с раствором солей в земле, крона — с солнечными лучами и т. д. И если только организм начинает действовать, он не может промахнуться. А регуляция самой этой деятельности (организм ведь не всегда должен действовать) производится состоянием нужды. Вот, скажем, дыхание у теплокровных животных. Мы же все время дышим, дышим с какими-то интервалами. Чем это регулируется? Уровнем углекислоты в крови. Когда этот уровень повышается, то кровь должна насыщаться кислородом, а когда понижается, то мы не нуждаемся в кислороде и наступает пауза в дыхании.

Итак, механизм потребности, который есть у всех животных существ, регулирует работу или покой захватывающего механизма. Здесь не требуется никакого другого вмешательства. И особенно важно то обстоятельство, что успешность наступившей реакции обеспечивается биологическим приспособлением. Реакция проходит в таких условиях, что если и не каждый раз, то в большинстве случаев она будет успешной (пусть не каждый муравей будет сбит, но их сбивается такое количество, которое достаточно для развития личинок муравьиного льва).

Мы рассмотрели условия, при которых нет необходимости в психической деятельности, т. е. в регуляции поведения на основе ориентировки в поле образов. И как видите, это очень широкая зона. Сюда включаются не только все растения, но даже сложные животные и такие высокоорганизованные организмы, как люди в какой-то части своих взаимоотношений с внешней средой. Но есть и другие ситуации, где психика становится необходимым условием выживания, успешности действий и развития Чем же характеризуются эти ситуации?

Если, взять процесс дыхания, то он, как правило, в нормальных условиях происходит автоматически. Но бывают ситуации, когда автоматического механизма недостаточно. Представьте себе самую простую вещь: много людей находится в закрытом помещении. При использовании большого количества кислорода становится нечем дышать Что может сделать автоматический механизм? При недостаточном поступлении кислорода он учащает дыхание. Происходит это автоматически. Но это может помочь только до некоторой степени. Вскоре этого становится недостаточно. Что еще может сделать этот автоматический центр при накоплении углекислоты в крови?

I

ш

Подчиняясь этому усиливающемуся раздражителю, он мог бы все сильнее раздражать этот центр, пока человек, наконец, не застыл бы в судороге вздоха. Здесь необходим другой выход из положения. Нужно открыть окно или выйти из комнаты. Но это уже действия другого рода, а не работа автоматического центра. Чтобы открыть окно, надо посмотреть, как его открыть. То же и в отношении выхода из помещения. Надо сориентироваться в ситуации и найти выход из сложившегося положения, который самим этим положением не подсказывается. Это простой случай. Может быть и ситуация, когда, наоборот, надо задержать дыхание. Скажем, когда вы попадаете в отравленную атмосферу или, например, при кашле: способом оборвать кашель является задержка на выдохе — тогда раздражение от кашля успокаивается. Но это происходит не автоматически, а из осознания того, что этим способом можно исключить дальнейшее раздражение.

Вот самая обычная вещь. Когда вы идете по дороге с хорошим покрытием, то можете разговаривать с попутчиком и не смотреть под ноги. Бокового зрения вам достаточно для автоматической ходьбы. Но если вы выйдете на улицу, где покрытие разворочено, то тут уже не поговоришь, потому что нужно все время смотреть, куда поставить ногу. Это элементарный пример того, что движение можно совершать в одних условиях в значительной мере автоматически, а в других условиях оно требует элементарной, но все-таки регулирующей деятельности. Таких ситуаций очень много, и можно сразу перейти к тому, что характеризует эти ситуации.

Для этих ситуаций существенно то, что нет налицо раздражителей, которые бы сами вызывали нужную реакцию (как это было в первом случае). Даже в таком простом случае, как ходьба по развороченной мостовой, дело обстоит так, что тот камень, на который можно ступить, сам не кричит о себе: «На меня поставьте ногу — я надежный!» Вы можете поставить ногу и рядом, на не вполне надежный камень и т. д. Таким образом, необходимо найти, выделить раздражитель, который бы вызвал нужную реакцию. И здесь возникает такое положение, в которое никогда не попадает растение, а попадает лишь подвижное животное.

Что делает растение, если в непосредственном соприкосновении с ним не оказывается нужных для него условий? Растение, как правило, тогда или замирает (это ежегодно происходит при

ЛЕКЦИЯ 2. ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ПСИХИКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

наступлении у нас зимнего периода, а в жарких странах, наоборот, — засушливого сезона), или погибает. А для активных животных возникает другое положение. Они ищут необходимые и отсутствующие (или, во всяком случае, невыступающие) условия своего поведения и дальнейшей деятельности. Эта необходимость искать то, чего нет в непосредственном соприкосновении, или то, что о себе не заявляет и что нужно выявить, приводит к тому, что подвижность становится фундаментальным свойством большой части животного мира. В свок) очередь, подвижность как условие добывания необходимых, но отсутствующих средств существования создает особое положение — изменчивость соотношения между организмом и тем, что он должен найти, или тем, от чего он должен уйти (если это опасность). Таким образом, создается индивидуальная приспособленность этих соотношений, потому что один раз вы можете встретиться с тем, что вам нужно, с одной стороны, в другой раз — с другой стороны, с третьей и т. д. Словом, эти соотношения все время меняются, и, конечно, эта изменчивость тем больше, чем более подвижен объект, с которым мы взаимодействуем.

Например, травоядные. Их объект относительно неподвижен. А, скажем, хищные животные — это охотники на подвижную добычу Здесь такое соотношение, что не только сам охотник движется, но и добыча. Эти соотношения становятся особенно зыбкими, меняющимися. И в такой изменчивой ситуации возникает парадоксальное положение, которое заключается в том, что объект, с которым должно взаимодействовать активное животное, выступает в общих чертах, а действие по отношению к этому объекту⁷ каждый раз должно быть очень прицельным (точным).

Например, волк и овца как его добкча. Для волка любая овца является добычей, а ведь все овцы разные по размеру, окраске и пр. Значит, добыча должна иметь очень недифференцированный образ. Объект должен восприниматься как объект нападения независимо от многих его признаков. Достаточно запаха, чтобы волк шел на овцу, а прыжок волка должен быть строго прицельным, потому что если немного недопрыгнуть или перепрыгнуть, то можно лишиться добычи.

Недавно я читал воспоминания знаменитого полярника Кренкеля, которые были опубликованы в «Новом мире». И там он описывает такую сценку Белый медведь крадется к нерпе, лапой закрывая

IE

свой черный нос. Но когда прыгнул, то промахнулся. «Очевидно, это был молодой медведь», — подчеркивает Кренкель. Нерпа убежала, а медведь вернулся на исходную позицию и еще два раза повторил прицельно свой прыжок, хотя уже никакой нерпы не было. Итак, прыжок должен быть прицельным. Получается тогда следующее расхождение: раздражитель, вызывающий действие, должен быть очень обобщенным, а действие — очень индивидуальным и точным (например, волк реагирует на запах овцы, но запах не помогает ему выполнить прыжок, волк же прыгает не на запах). Необходимо еще учесть следующее. Допустим, имеется не молодой, а опытный хищник с хорошо натренированными механизмами действия. Если он точно повторит то же действие, которое оказалось успешным в прошлой охоте, то сегодня оно может быть и неуспешным, так как ситуация никогда не бывает одинаковой. Ведь всегда нужен точный, индивидуальный расчет прыжка. Зверь должен учитывать, как стоит добыча, потому что нужно прыгать не на хвост овцы, а на шею. Значит, возникает новое обстоятельство, которое нужно учесть: никакой старый опыт, если его просто повторять, не будет достаточным. Следовательно, не только врожденный механизм, но и механизмы, индивидуально приобретенные, оправдавшие себя в прошлый раз, окажутся непригодными, если их без изменений повторять в новых, чуть-чуть изменившихся обстоятельствах. А ведь механизм, который действует внутри тела, может сделать только то, чему он научился. Ничего другого он сделать не может.

Итак, любой уже сложившийся механизм, много раз себя оправдавший, способен повторить только то, что уже было. А то, что было, может оказаться непригодным сейчас, в новых обстоятельствах. Поэтому каждый раз возникает необходимость подгонки имеющегося у животного способа действия к новым обстоятельствам этого действия. Возникает вопрос: как же подогнать те действия, которые были освоены ранее и которые в общем пригодны для данного случая, под индивидуальные условия? Обычно считают, что основной способ — это пробы и ошибки. Их еще называют «слепые пробы и ошибки». Но если бы и в самом деле эти пробы были совершенно слепые и животное выполняло бы их автоматически, не руководствуясь ориентировкой в поле образов, то что бы, собственно, имело место? А было бы вот что. Животное даже при наличии неподвижного объекта повторяло бы эти слепые действия до тех пор,

ЛЕКЦИЯ 2. ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ПСИХИКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

пока одно из них случайно не оказалось бы успешным. А если бы и в следующий раз животное повторило это успешное действие, то оно бы ни к чему не привело. Таким образом, самое интересное заключается в том, что если бы эти пробы были действительно слепы, то они бы ни к какому обучению не привели, потому что приобретенное действие один раз оказывается успешным, второй раз — неуспешным. И всё надо начинать сначала: повторять пробы, пока одна из них не окажется успешной.

В действительности же обучение происходит таким образом, что раз от разу количество проб уменьшается и выделяется что-то такое, что можно перенести от одного случая к другому. Значит, само обучение возможно только если эти пробы не являются в строгом смысле слепыми. И в самом деле, то, что называется слепыми пробами, является слепым лишь по отношению к какой-то части условий, но никогда не является слепым по отношению к результату. Обязательным моментом обучения является, по меньшей мере, наличие контроля за результатом, т. е. сличение желаемого, заданного результата и результата, реально полученного. Сличение заданного и фактического есть обязательное условие контроля, повторения, проверки и обучения.

Значит, все пробы и ошибки, если они ведут к прогрессу в поведении, уже предполагают наличие образа поля для контроля за результатом. Без этого ничего бы не было, потому что если вы имеете автоматическую реакцию при меняющихся обстоятельствах, то она просто неудачна Животное может повторить ее еще как-нибудь иначе, но не прицельно. Это во-первых.

Во-вторых, пробы и ошибки возможны только в том случае, если так называемая цель (обиходное название) остается неизменной и животное может повторять и повторять по отношению к этой цели свои пробы. Значит, это пригодно не для охоты, а для обучения тем действиям, с помощью которых можно добывать объект, потому что большей частью добыча является подвижной и не будет ждать, пока на нее нападут. Кроме этого, пробы уже предполагают наличие поля образов, а следовательно, не могут быть средством, которым может пользоваться животное без психики. Они уже предполагают психику.

Следует также отметить, что бывают ситуации, когда объект неподвижен. Животное может много раз повторять свои попытки, но

и

ЕЕ

тем не менее объект остается недостижимым. В данном случае нужно найти новый путь к достижению объекта. Позже мы будем знакомиться с так называемым разумным решением задач животными, и вы увидите, что существует целый класс простых задач, которые, однако, не могут быть решены без выделения новых отношений, пусть очевидных, лежащих на поверхности, но непривычных. Здесь пробы, повторяющие прежние заученные действия, оказываются непригодными.

Есть еще особенно важный класс задач, выступающих часто перед животным, где вообще действия можно и нужно произвести один раз и при этом не откладывая на будущее, настолько, насколько неотложными они являются. Отчасти к такому роду задач относятся действия по нападению на живую подвижную цель, потому что если хищник голоден, так он должен добыть этот объект, но он может сделать бросок только один раз (добыча не будет его ждать, промахнулся — значит, останешься без обеда). Существуют и другие серьезные ситуации, которые тоже требуют неотложного действия, но выполнимого только один раз, например перепрыгивание через расщелину. Допустим, за животным гонится хищник, и для спасения оно должно перепрыгнуть через расщелину. Но это действие животное может совершить только единожды, потому что если оно совершит его неудачно, то погибнет в этой расщелине. То же самое в ситуации ухода от хищника или, наоборот, добывания того, что годится в пищу. Это же самая распространенная жизненная ситуация: нужно совершить действие, его нельзя не совершить, но его можно совершить фактически только один раз. А вместе с тем, если вы совершите его так, как вы умеете его совершать, как оно сложилось у вас в прошлом опыте, оно может оказаться неудачным. Здесь особенно часто возникает ситуация, когда действие нужно подогнать под конкретные обстоятельства. А как это можно сделать? Ведь этого нельзя сделать не попробовав, потому что, может быть, оно не годится. И только когда вы попробуете это действие, то сможете выяснить, в чем оно не соответствует этим обстоятельствам и какие поправки нужно в него внести, чтобы оно соответствовало данной ситуации. Таким образом создается еще более острая ситуация: чтобы подогнать действие под конкретную ситуацию, его нужно обязательно выполнить, потому что без этого вы не будете знать, какие поправки в него нужно внести. А выполнять это действие физически

ЛЕКЦИЯ 2. ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ПСИХИКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

нельзя! Его можно выполнить только один раз, пробовать здесь не разрешается. И нужно бы сделать пробу, но нельзя ее сделать. Как же действовать? Вот тогда и возникает необходимость в некотором запасном поле, т. е. в таком поле, которое раскрывается не перед субъектом и добычей, а в каком-то «боковом» месте. И вот на таком запасном поле и надо разыгрывать это действие. Запасное поле воспроизводит отношение поля реального действия, и здесь можно разыграть свое действие, не разыгрывая его в ответственном поле: можно сделать пробу, установить, насколько соответствует или не соответствует она сложившейся ситуации, и внести в нее дополнительные поправки.

Практически это означает возникновение необходимости в идеальном поле, которое у животных выступает как поле восприятия. Поле восприятия — это идеальное поле, это поле, которое животное видит, т. е. оно не только реально существует перед ним, но и видимо. Вот это видимое поле и есть идеальное — это поле образов восприятия. В этом поле животное должно примерить взором свое действие, т. е. как бы воспроизвести взором то действие, которое оно когда-то раньше производило, и, воспроизведя его, установить, приходится ли оно на объект или отклоняется от него, а если отклоняется, то в какую сторону, насколько и т. д. Здесь возникает необходимость идеального предварительного примеривания действия в поле восприятия, после чего уже можно с учетом поправок идеального поля выполнять с уверенностью окончательное, фактическое, физическое действие (с необходимой поправкой на это индивидуальное отношение).

Кроме того, такого рода действия нуждаются не только в подобном предварительном примеривании, они нуждаются и в непрерывном контроле за исполнением. Даже машины нуждаются в определенного рода контроле за выполняемыми действиями; такой контроль протекает автоматически на основе сличения с заложенной программой. Тем более нуждаются в контроле действия животных, которые обладают очень большой степенью свободы. Значит, действие не только должно быть начато на основе некоторого плана, но оно должно еще и реализовываться с непрерывным контролем в процессе выполнения. Все это и дает идеальный план, который становится совершенно необходимым для успешности действия в ситуациях второго рода, т. е. в тех, которые требуют однократного и

ш

неотложного выполнения, а также сравнения заданного и фактического результатов.

В этих случаях наличие ориентировки на основе образа ситуации действия является необходимым условием успешности этого действия, а следовательно, существования и развития подвижных животных. Если бы этого приспособления не было, то развитие животных могло бы остановиться на очень низком уровне. Как вы увидите дальше, хотя инстинктивные действия животных во многих своих звеньях протекают автоматически, но даже они на отдельных отрезках своего выполнения нуждаются в ориентировке на основе образа. Ну а чем более подвижным становится животное и, следовательно, чем более широкие возможности для его существования и развития открываются, тем настоятельнее становится необходимость приспособления совершаемых действий к условиям их реализации.

Одно из важных положений заключается в том, что возникновение психической регуляции не означает появления новых форм, а, наоборот, означает возможность экономного использования уже наличных форм в очень широкой зоне их применения. Без этого возникло бы такое положение, что животное должно было бы обладать массой ничтожно различающихся самостоятельных действий для каждого конкретного случая, что, конечно, совершенно невозможно, или же развитие животных пошло бы не так, как оно пошло фактически, а по тупиковому пути.

Есть еще одна тонкость, о которой я потом расскажу подробней. Она касается поля образов как запасного поля Важно еще подчеркнуть следующие два момента.

Во-первых, необходимостью индивидуального приспособления имеющихся уже действий и приобретения новых действий объясняется необходимость психики. Психика как ориентировочная деятельность на основе поля образов становится условием научения новым действиям и гибкого использования их в новых ситуациях. Имейте в виду, что научению подлежат большинство врожденных действий, потому что врожденной, как правило, является только общая схема действий, а приспособление этой общей схемы к ее точному, прицельному, целесообразному выполнению опять требует дополнительного научения. Значит, не только вновь приобретенные, но даже врожденные действия в большей части нуждаются в этом доучивании.

ЛЕКЦИЯ 2. ОБЪЕКТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ПСИХИКИ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

Во-вторых (это уже философская сторона вопроса), если бы не было этого аппарата тонкого индивидуального приспособления к каждому отдельному случаю, то, собственно говоря, строго целесообразное поведение в изменяющейся среде было бы необъяснимо, оно оставалось бы недетерминированным. Поведение животных без учета ориентировочной деятельности не может быть строго причинно понято, потому что никакой приобретенный опыт не может просто применяться в изменившихся условиях. Он должен каждый раз быть подогнан, он должен приспособляться. Если этого не было (т. е. без того, чтобы возник этот дополнительный аппарат приспособления ориентировки на основе образа), нельзя строго причинно объяснить сложное, индивидуально приспособленное поведение животных. Только возникновение психической деятельности с ориентировкой на основе образа устанавливает строго детерминистическое понимание поведения.

И последнее, о чем я вас хотел предупредить. Все, что было сказано, не объясняет, как материя производит психику, как мозг производит психику. Это разъясняет только, в чем состоит объективная необходимость психики. А вопрос о том, каким же образом материя производит новую вещь, новое свойство, остается открытым.

А ведь необходимо понять, как мозг производит психику Так чья же это задача? Это задача не психологии, а физиологии. А психология может подвести только к условиям, когда это производство психической деятельности становится необходимым, и к некоторым другим, более тонким, близким обстоятельствам, которые уже начинают объяснять и содержание этой работы.

ЛЕКЦИЯ 3

ОБЪЕКТИВНЫЙ КРИТЕРИЙ НАЛИЧИЯ ПСИХИКИ. ПСИХИКА И МОЗГ

На двух предыдущих лекциях мы в основном получили ответ на вопрос, что такое предмет психологии. Мы исходили из того, что образ существует и используется в ориентировочной деятельности. Можно ли обойтись без образа?,— вот в чем состоит вопрос. Если представить животное, человека как сложную машину, может ли она обходиться без образа? Это старый вопрос об объективной необходимости психики, и на него нельзя ответить просто «да» или «нет». Есть ситуации очень сложные, но все же не нуждающиеся для своего понимания в привлечении анализа психики, где эффект получается совершенно механически, а есть и такие, в которых совершенно невозможно понять, каким образом эффект получается без дополнительного регулирования психики. Что же это за ситуации?

Первая группа ситуаций — это такие, где психика не нужна: например, все отношения внутри организма не требуют для своего объяснения привлечения психического знания. Работа всех внутренних органов организована так, что происходит строго по какому-то заданному циклу, где органы пригнаны друг к другу в этой деятельности. Для газообмена, теплообмена психика не нужна Так, например, газообмен выступает в виде дыхания; задержка его на несколько минут ведет к смерти Это самая насущная человеческая потребность. А механизм дыхания очень прост. Повышенный уровень углекислого газа в крови ведет к раздражению дыхательного центра. Получив этот импульс, центр передает команду мышцам диафрагмы. Тогда между ней и грудной полостью образуется безвоздушное пространство. Достаточно произвести это мышечное движение, чтобы воздух вошел в легкие и в них попала порция кислорода, так как кислород неразрывно связан в атмосфере с воздухом. Красные кровяные тельца соприкасаются с кислородом, и кровь разносит кислород к месту его назначения. Это происходит в среднем 16 раз в минуту. Здесь налицо кислородная среда и достаточно

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

автоматизированный аппарат дыхания. Процессы такого рода не нуждаются в психике.

Ведут свою жизнь без психики также низшие животные: актинии, например; губки ведут неподвижный образ жизни, прогоняя воду через себя, они соответствующим образом реагируют, когда в прогоняемой ими воде попадается что-то годное для пищи, и происходит задержка этой пищи и ее переваривание. Это механический процесс. Они просто прогоняют воду, и точно так же автоматически происходит реагирование на попадающую пищу. Или такие растения, как мухоловки. У них на каждом листочке есть капелька липкой жидкости, к которой прилипает муха, усевшаяся на эту капельку. Лист тут же сворачивается, и насекомое поймано. Лист выделяет сок, разлагающий муху и переваривающий ее. Когда от мухи ничего не остается, лист снова раскрывается. Такое поведение листа не требует никакой психической деятельности.

Есть и другие формы, даже у высокоорганизованных животных. Мы приводили пример змей, которые плюют капелькой яда прямо в глаз жертве, иногда со значительного расстояния — до 5 метров. А ведь глаз — это слизистая; яд мгновенно всасывается, и буквально через несколько секунд жертва погибает. Тут тоже не требуется никакой психики. Просто выработаны определенные биологические механизмы, обеспечивающие и саму реакцию выплевывания яда в ответ на воздействие блестящего глаза, и попадание — пусть не всегда, но в большинстве случаев. Вспомним подробно проанализированное в лабораторных условиях поведение птенцов грача Обычно птенцы спокойно сидят, но когда подлетают родители, возникает боковое покачивание гнезда. Родители издают характерный призывный крик, и при их подлете возникает воздушное движение с одного бока. Каждый этот фактор в отдельности, а тем более все они вместе вызывают характерную реакцию птенцов. Они поднимают вверх голову, открывают клюв и ждут, когда туда будет положена пища. Здесь психика тоже не требуется. Все это проделывалось в лаборатории без птиц-родителей, и птенцы отзывались на каждый из раздражителей, искусственно производимых исследователем.

Очень много таких автоматических реакций и у человека, которые могут осуществляться без всякого участия психики Но надо различать двигательные реакции и действия на основе образной ориентации. Вот вы идете по краю тротуара Ходить вы умеете, на-

I

в

вык у вас есть. Но, хоть и незаметно, вам приходится смотреть, куда вы ставите ноги. Навык навыком, а ориентация необходима.

Значит, целый ряд ситуаций не требует участия психики. И если присмотреться, что же общего есть во всех таких случаях, т. е. почему не нужно участие психики, то мы видим, что все эти случаи характеризуются очень важными обстоятельствами. Во-первых, предметы, которые вызывают реакцию со стороны организма, всегда налицо и действуют как раздражители по отношению к организму. Скажем, для змеи, поднявшейся навстречу жертве, наличие глаза у жертвы как светящейся, блестящей точки есть раздражитель для плевка. Или для птенцов: один из трех раздражителей или тем более их сумма вызывает соответствующую реакцию. Во-вторых, этот раздражитель, действуя на организм, вызывает с его стороны нужную реакцию в силу того, что в организме есть соответствующий, уже врожденный механизм. Внешний предмет действует как раздражитель определенного механизма, который в ответ на это действие и срабатывает. Это второй момент — наличие готового механизма. И в-третьих, — это подгонка внешнего объекта и действующего органа со стороны организма, которая бы обеспечивала успех действия. Эта подгонка обеспечивается видовым приспособлением. Скажем, когда неосторожная муха садится на блестящую капельку на листе, это вызывает раздражение листа и он сворачивается, так что муха оказывается пойманной. Или если змея встречает жертву и видит перед собой ее светящийся глаз, то она плюет в этот глаз. И устройство, которое, конечно, не она в себе индивидуально выработала, а выработано развитием этого вида змей, — оно таково, что капелька эта попадает в глаз (хотя иногда змея и промахивается), принося тем самым полезный для змеи результат И во всех других случаях то же самое

Конечно, человек может обмануть птенцов грачей. Он может вызвать колебания гнезда, вызвать их реакцию и не накормить несчастных птенцов. Но это же специальные, искусственно созданные условия. А в нормальных, естественных условиях прилетают родители, и реакция со стороны птенцов ведет к тому, что они получают свою пищу. Значит, очень важны эти три обстоятельства. Повторю: во-первых, налицо предмет, который вызывает эту реакцию; во-вторых, в организме есть готовый механизм, отвечающий на раздражитель нужной реакцией; в-третьих, необходимое соотношение объекта

ЛЕКЦИЯ 3. ПСИХИКА И МОЗГ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

и эффектора (эффектор — это действующий орган) заранее обеспечено видовым приспособлением.

Если эти три условия есть, тогда зачем же психика? Что она еще здесь прибавила бы? Она была бы лишним фактором, который, между прочим, в ряде случаев обнаруживается у человека. Часто бывает, что человек думает о том, о чем ему думать не положено, и нарушает автоматически работающие механизмы в своем организме. Человек начинает следить за своим сердцем, за своим желудком, за своими руками, и у него расстраивается и деятельность сердца, и деятельность рук, и деятельность желудка — вообще, человек может расстроить себе все, если захочет, если он станет думать о том, о чем ему и не надо думать.

Эти ситуации интересны тем, что многие формы реакций, которые сюда входят, внешне представляют собой как бы настоящие действия, а между тем это только реакции, которые не требуют психической регуляции и не дают оснований в этих случаях предполагать наличие психики. Значит, нельзя судить по внешнему виду. По внешнему виду вы можете иметь очень целесообразное проявление. Однако целесообразность не есть доказательство наличия психики. Это установил еще Дарвин. Целесообразность может достигаться биологическим приспособлением без участия психики.

Теперь — ситуации другого рода, где психика становится необходимым фактором успешности поведения. Возьмем случаи чисто физиологического взаимоотношения организма человека с окружающей средой. Например, дыхание. В нормальных условиях мы не должны регулировать свое дыхание, так как оно регулируется само, причем в довольно широких границах. Если вы сидите в замкнутом помещении много часов вместе с большим количеством народа, то вам начинает не хватать кислорода. И по мере того как в помещении уменьшается количество кислорода, начинается пока еще незаметное для человека учащение дыхания, т. е. количество вздохов в минуту увеличивается и за счет этого возмещается недостаток кислорода. Это происходит автоматически. Вы можете даже не замечать учащения своего дыхания. Но затем количество кислорода настолько уменьшается, что уже никакое учащение вдохов не может возместить его недостаток. Если бы человек был ограничен только своим физиологическим аппаратом, то дело бы закончилось плохо. Накапливаемая в крови углекислота все сильнее раздражает

дыхательный центр, он отвечает все более и более частыми вдохами, и потом уже человек просто замирает в состоянии вдоха. Когда возможности приспособиться организмом исчерпаны, человек пытается открыть окно в данном помещении или выйти наружу. Но открыть окно или выбежать — это реакции совершенно иного рода: вы оглядываетесь, смотрите, где расположено окно и как к нему можно добраться, просите кого-то открыть окно или пытаетесь сделать это сами. Одним словом, вы предпринимаете акты, которые предполагают изучение ситуации и выбор метода действия в этой ситуации, т. е. вы уже переходите к действию на основе образа наличного положения вещей и возможных путей действия в этом положении.

Существует много других самых обычных, не таких экстремальных положений, когда необходимо перейти от простого взаимоотношения с внешними условиями к новому типу приспособления. Здесь мы имеем дело с сопоставлением двух основных типов жизни. Это растительная жизнь и животная жизнь. Растительный тип жизни характеризуется прямым соприкосновением организма с условиями его существования, и растение действительно активно существует лишь до тех пор, пока у него есть возможность прямого взаимодействия со средствами существования. Как только такие возможности уменьшаются или нисходят до того, что ими уже нельзя пользоваться (например, для растений в зимнее время), тогда растение начинает замирать. Оно не умирает окончательно, но замирает на то время, пока такое прямое взаимодействие для него исключается А если это происходит не в положенном порядке, а в каком-нибудь чрезвычайном случае, скажем засуха и т. п, то растение погибает.

У животных другой тип жизни Для животного характерно, что необходимые ему условия существования — не все, но некоторые — имеются там, где оно находится. И если их нет, то ему приходится искать эти условия. Это значит, что животное, после того как поело, выспалось у себя в норе или берлоге, начинает следующий период здорового голода и должно отправляться на поиски добычи. Животное не имеет возле себя чего-то такого, что оно чисто физиологически могло бы усвоить. Оно должно отправиться на поиск. Между животными и средствами их существования имеется разрыв, диапазон, который должен быть преодолен, чтобы животное пришло в соприкосновение с объектом своего потребления. Но еще до этого Должно произойти многое.

ЛЕКЦИЯ 3. ПСИХИКА И МОЗГ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

Во-первых, то обстоятельство, что животное не находится в непосредственном взаимодействии с условиями своего существования, ведет к тому, что возбудителем активности животного становится не внешний раздражитель, как в тех случаях, о которых мы говорили ранее и который вызывал предустановленную реакцию. Нет этого объекта, который должен быть захвачен и потреблен. Так, если бы животное просто ждало, пока добыча набредет на него сама, оно бы умерло с голода. Поэтому у животных источником деятельности становится недостаток известных веществ в организме. Словом, голод. Это не что иное, как сигнальное ощущение, возникающее оттого, что уровень питательных веществ в крови снижается, и это воспринимается соответствующим центром. Поэтому раздражение, которое служит источником активности животного, исходит не из внешней среды, а из процессов обмена внутри самого организма. Но ведь это принципиально другое начало — это начало собственной активности животного.

У растения собственная активность выражается только в какой-то регуляции, восприимчивости к внешним воздействиям. Скажем, если слишком сухой воздух грозит растению высыханием, оно закрывает устьица. Вот все, что оно может сделать. А если неблагоприятные условия сохранятся дальше, оно погибнет. Растение вообще находится под влиянием внешней среды полностью и только регулирует меру воздействия на себя этой среды, и то в очень ограниченных масштабах. А у животного начало его активности возникает из кругооборота веществ внутри организма. При голоде питательные запасы, питательные вещества в крови снижаются ниже допустимого уровня, и это становится раздражителем соответствующего нервного центра. Раздражителем не какой-нибудь специальной активности, а активности, направленной на поиски того, чего ему недостает в этой среде. Очень важно, что этот второй тип жизни — животный тип характеризуется появлением нового начала — собственной активности животного, возникающей из внутренних процессов, из цикла жизни самого организма. Итак, животное отправляется на поиски недостающих ему веществ: воды, еды и т. д.

Во-вторых, очень часто и у многих животных возникает необходимость активного захвата добычи; но даже там, где этого нет (например, травоядные животные), есть потребность защиты от хищников. Значит, возникает подвижное и чрезвычайно изменяй-

Ш1

вое соотношение организма с условиями его существования. Вот вопрос: всегда ли змея плюет в блестящий глаз или только тогда, когда она защищается от врага; который иначе мог бы ее растоптать? Видимо, двойная реакция — это реакция и добычи, и защиты от противника. А вот еще вопрос: если человеческое дыхание можно расстроить, вмешиваясь произвольно, как это бывает при беге, во время занятий спортом и т. д., то можно ли настроить его на специальные условия? Важно, что мы можем вмешиваться в это. Если мы вмешиваемся, не понимая, для чего и как нужно делать, тогда, конечно, мы часто нарушаем ритм. Если мы это делаем в помощь своему специальному поведению, например во время бега, то тогда, конечно, мы можем помочь организации нового типа поведения. Важно то, что мы можем это делать.

Подвижность, которая является характерной особенностью жизни подавляющего большинства животных, ведет к следующим обстоятельствам. Важнейшее условие успешности поведения — соотношение между эффектором и объектом, на который этот эффектор направлен. Это соотношение становится чрезвычайно изменчивым, индивидуально изменчивым. Дело осложняется еще вот чем. Возьмем самый простой пример. Волк и его добыча — овцы. Чтобы волк мог питаться не одной только определенной овцой, а овцами вообще, для него овцы должны выступать как обобщенный раздражитель, т. е. можно есть любую овцу, а не только ту, которую он съел в прошлый раз. Значит, раздражитель должен выступать очень обобщенно Скажем, овца — это все, что обладает гю/*обным запахом или приблизительно такими контурами При этом реакция, допустим прыжок на добычу, должна быть каждый раз очень тонко подогнана, тонко приспособлена, потому что если волк прыгнет обобщенно, то он может недопрыгнуть, перепрыгнуть, прыгнуть куда-нибудь в сторону и т. д. Значит, раздражитель должен действовать обобщенно, а реакция должна быть строго приспособлена к конкретной ситуации. Таким образом создаются такие подвижные отношения между объектом и действующим животным, что никакой прошлый опыт — не только врожденный, но даже индивидуально приобретенный — не может быть годен, если его не подогнать под конкретные обстоятельства. Значит, тут недостаточен не только врожденный механизм, но даже и индивидуально приобретенный, потому что если даже точно повторить движение, которое

ЛЕКЦИЯ 3. ПСИХИКА И МОЗГ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

в прошлый раз было успешным, то на этот раз оно уже может быть неуспешным.

Так как же быть в этом случае? Сплошь и рядом дело обстоит так, что просто повторять действия нельзя, как в данном случае с овцой. Овца, правда, глупая, поэтому она может вести себя не так, как разумное животное, но, во всяком случае, всякий другой объект не будет ждать, пока волк второй раз прыгнет и пока вообще он наконец прыгнет... Неудачный прыжок — и добыча убежала. Это же повторяется с каждой новой охотой; значит, животное осталось бы без добычи и должно погибнуть голодной смертью. Следовательно, нужно подгонять тот опыт, который у него есть, к конкретным обстоятельствам. Подгонять, но не делая при этом внешним образом никаких проб, потому что кто же станет ждать, пока вы пробуете? Точно так же есть ситуации (я уже говорил немного о них), когда вообще исключается возможность повторного действия. Например, когда нужно перепрыгнуть с одного дерева на другое, далеко стоящее, перепрыгнуть через расщелину в скале и т. п. Здесь нельзя ошибаться. А как же не ошибаться, когда прошлое действие, такое, какое оно было, не годится? Его нужно подогнать к совершенно новым условиям. А подогнать явным образом нельзя. Вот здесь и проявляется качественно новый механизм, видоизменяющий или приспосабливающий выработанный механизм к данным условиям.

Я об этом уже говорил: это касается буквально каждого навыка, которым вы овладели. Ведь некоторые думают так: приобрел навык — и теперь можно ни о чем не думать. Это неверно. Навыком вы располагаете, но реализовать навык можно только в том случае, если вы научились приспосабливать его к индивидуальным положениям. Вот есть самые простые вещи, по хорошему тротуару или хорошей мостовой вы можете идти как бы не глядя под ноги. Хотя на самом деле боковым зрением вы все время контролируете положение вещей. Но если вам приходится пройти по разрытой мостовой или ухабистой дороге, так тут уже приходится смотреть, куда ставить ноги, хотя у вас и имеется навык движения, ходьбы. Значит, навык — это общая форма действия. Вы его приобрели — очень хорошо! Но чтобы успешно применять навык, надо все время «смотреть под ноги». Другое дело, что здесь контроль иного рода, чем в новом действии, но контроль обязателен. Если его не будет — навык-то может сработать, а вы при этом останетесь в проигрыше,

21

ш

потому что действие, в общем-то верное, окажется не приспособленным к конкретным условиям. Причем речь здесь идет не о каких-то исключительных задачах, где прежнего опыта недостаточно. Наоборот, речь идет о том, что всего накопленного предыдущего опыта не хватает и новые действия требуют индивидуальной подгонки. И это не исключение, а сама повседневная жизнь. Поэтому вы можете иногда даже не думать и не замечать; часто вы говорите, что действуете автоматически. А на самом деле вы действуете в силу автоматичности, но этот автоматизм находится под контролем, а без контроля не работает.

Во всех этих случаях подгонка осуществляется на основе при-меривания действия в плане образов. Вот вы идете и видите перед собой препятствие — и вы примериваете: сумею я прыгнуть на это расстояние или нет? Скажем, когда лужи большие, вы примериваете: перепрыгну я эту лужу или нет? Так вы сначала примериваете, а потом уже прыгаете. Другое дело, что вы можете ошибиться, но все-таки сначала вы примериваете и благодаря этому большей частью не ошибаетесь. Значит, есть ситуации, где весь накопленный опыт не может быть достаточным, если он не регулируется на основе образа среды и идеальных действий в этом образе, т. е. действий, примериваемых только на глаз, или, говоря более широко, — в сенсорном поле. И это очень важное обстоятельство, потому что в нем и заключается объективная необходимость психики. Животные не могли бы развиться в сторону подвижного и поэтому чрезвычайно широкого приспособления, если бы не был выработан дополнительный аппарат индивидуальной подгонки внешних реакций к конкретным ситуациям, которые возникают именно в связи с этой подвижностью

Значит, необходимость индивидуальной подгонки имеющихся способов действия или порождение совсем новых способов применительно к условиям конкретной ситуации и составляет объективную необходимость психики. Отсюда следует и решение вопроса об объективном критерии психики, который до последнего времени считался вообще нерешаемым. Это реакция на такое изменение значения раздражителей и на такое значение раздражителей, которого животное не имело в прошлом опыте. Если вы имеете раздражитель, который в прошлом опыте вызывал данную реакцию, то он может вызывать только такую реакцию, которую он вызывал в прошлый

ЛЕКЦИЯ 3. ПСИХИКА И МОЗГ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

раз. А если сейчас происходит измененная реакция, то откуда берется это изменение? Из измененного значения раздражителей, правда? А откуда же взялось это измененное значение, когда соответствующего внешнего опыта не было? Прошлый опыт не годится, т. е. недостаточен; а вот сейчас, когда это изменение произошло, тоже никакого внешнего поведения не было. Вот он и берется из этого действия, происходящего только в плане образа, из примеривания наличных действий в плане образа. Реакция на измененное значение раздражителей, какого не было в прошлом опыте, и есть объективный показатель психики.

Если сделать краткий и очень схематичный обзор различных уровней развития действия, начиная от неживой материи и заканчивая человеком, мы можем наметить четыре таких уровня действия. Первый уровень — это физические действия. Под физическими действиями мы будем понимать и химические, и биохимические, и прочие действия. Потом я это поясню. Второй уровень — физиологические действия. Затем третий уровень — это действия субъекта, в данном случае — животного субъекта; и четвертый уровень — это действия личности, т. е. человеческие действия. Принцип разделения этих уровней — это отношение результата действия к механизму, который это действие производит.

Физические действия с этой точки зрения характеризуются тем, что они приводят к такой констелляции сил, которая дает равнодействующую. Причем эта равнодействующая и ее результат совершенно безразличны к механизму породившему это действие. Эта констелляция сил такова, что она что-то производит, а что получается — это совершенно неважно. Механизм не заинтересован в результате, а результат или не имеет отношения к механизму, или если и действует на него, то лишь как физическая сила, которая может нарушать эти действия, разрушать их и т. д. Значит, здесь механизм безразличен к своему результату, а результат безразличен к произведшей его констелляции сил.

А если вы имеете физиологические действия, то здесь уже наступает такое положение, когда результат имеет значение подкрепления, если он положителен; т. е. результат укрепляет тот механизм, который произвел соответствующее действие. Но если результат отрицательный, то он затормаживает, а потом вообще устраняет механизм, произведший этот результат, неблагоприятный для орга-

№

низма. Значит, здесь впервые возникает обратное подкрепляющее действие.

Если вы имеете действия субъекта, то здесь очень характерная вещь заключается в следующем. На уровне физиологического действия результат оказывается подкреплением (положительным или отрицательным) в отношении к производящему механизму лишь тогда, когда он реально достигнут;* здесь обязательно надо получить этот результат. Вот когда вы его получили мл и не получили, тогда он действует как положительный или отрицательный. Но сначала надо получить. Тут уже действует механизм обратной связи, но при наличии вещественного взаимодействия. А когда вы имеете субъект действия, то здесь благодаря примериванию в идеальном плане, т. е. в плане восприятия, скажем у животного, — здесь происходит подкрепление, положительное или отрицательное, еще до получения результата, т. е. вы только примериваете свое действие и уже устанавливаете, что если я его сделаю так, как делал раньше, возникнет отклонение. Здесь открывается возможность учитывать результат действия еще до начала его выполнения и благодаря этому заранее вводить поправки. Получается громадный выигрыш в возможностях, потому что одно дело, когда уже что-то совершилось, скажем, ошибка, и эта ошибка бьет исполнителя; а здесь можно предупредить ошибку, заранее учтя ее возможность и внеся соответствующую поправку в действие. Значит, это колоссальное расширение возможностей успешного выполнения действия.

Л что касается человека, то человек такое хитрое существо, что полностью понять эти хитрости весьма затруднительно. Но чтобы обойти все его хитрости, мы с вами сделаем тоже хитрый ход Животное учитывает только естественную обстановку и естественное соотношение вещей в этой обстановке. Сейчас очень много разговоров о социальной жизни животных, о социальной иерархии в группах животных, но там дело очень простое! Там есть вожак, лидер, и все остальные его боятся — и всё. Всё этим и определяется. Один кусает, а другой — покусанный. Там без хитростей. Один может давать подзатыльники, а другой не может дать сдачи; он даст подзатыльник кому-нибудь послабее. Вся иерархия строится на этом принципе. Значит, хоть об отношениях в группах животных и говорят как об общественных, но на самом деле они весьма естественные, очень простые.

ЛЕКЦИЯ 3. ПСИХИКА И МОЗГ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

А вот у человека осложнения начинаются тогда, когда он обращается с вещами согласно не только их естественному значению, но и общественному значению. Это особенно проявляется в различных запретах: например, существуют виды растительной или животной пищи, которые можно потреблять, чтобы избавиться от голода, но их не потребляют, потому что они являются или священными, или запретными. И вот люди не едят такую пищу, хотя помирают с голоду, а нельзя — запрет. Поэтому у человека действие определяется не только естественными, натуральными свойствами предмета, но и его значением, установленным в данном обществе. Точно так же и само действие следует не только естественным возможностям его выполнения, но и общественным образцам этого действия.

Чтобы еще раз подчеркнуть человеческую хитрость, так сказать, невольную хитрость, я отмечу следующее. У Маркса есть замечательное положение в шестом из «Тезисов о Фейербахе» относительно того, что Фейербах раскрыл религиозную сущность как собственно человеческую сущность, однако не понял, что сущность человека — это система общественных отношений. Согласно этому положению, сущность человека первоначально заключается не в нем самом, а вне его — в системе общественных отношений, в которые он включен, и в своем индивидуальном развитии он должен присвоить себе эту сущность. Потому что сначала она выступает как система, а потом он ее присваивает, усваивает — и она становится содержанием его самого. На пути присвоения этой сущности и превращения ее в достояние личности происходит очень много сложных превращений, поэтому человек сплошь и рядом оказывается совсем не тем, чем он мог бы быть. Большей частью он значительно хуже, а изредка — лучше того, чем это намечалось системой отношений Словом, как всегда: все, что лучше, то встречается реже.

Итак, имеется четыре уровня действия, которые очень характерным образом различаются. В случае физического действия вы имеете констелляцию просто сил и устройство, которое производит продукт, не думая об этом продукте, а продукт вообще уходит куда-то или действует на эту же констелляцию просто как любая внешняя вещь. На физиологическом уровне действия впервые возникает обратная связь и действие плюс-минус подкрепление на механизм, производящий физиологическое действие. Но только действие, так сказать, физическое, вещественное. Уже на уровне животных мы

Ш

D

имеем такое положение, когда животное еще до реального выполнения действия предусматривает его возможный результат и поэтому получает возможность внести необходимую поправку в это действие. Точно так же, как потом, конечно, на протяжении самого действия, действия субъекта. А на уровне личности все это еще чрезвычайно осложняется тем, что само действие строится не только так, как диктуют вещи, но по образцам, установленным в данном обществе. Оно направляется на объекты, которые оцениваются человеком не по их естественным свойствам, но по их значению, зафиксированному в общественной жизни данной группы людей.

Причем очень важно, что всякая более высокая ступень заключает в себе предыдущую. Потому что для того, чтобы произвести физиологическое действие, нужно выполнять его и физически. Но более высокая ступень еще надстраивает над нижележащей нечто дополнительное. У человека в его действии имеются все эти компоненты, только они подчинены новой, высшей организации. И это, между прочим, означает для нас очень важную вещь. А именно: во всяком человеческом действии мы можем обнаружить компоненты и физического, и физиологического действия, и действия субъекта. Но все они подчинены новой, высшей инстанции. Вместе с тем это означает, что любое действие можно рассматривать как чисто физическое. Можно рассматривать человеческие действия с точки зрения биомеханики — например, с точки зрения степеней свободы, которые имеют суставы человеческого тела, особенностей энергетики мышц, которые представляют собой эластичные тяжи, имеющие эластичные силы, реактивные силы и т.д. Значит, вы можете рассматривать человеческие действия со многих сторон Каждая сторона имеет право на существование, но только нужно иметь в виду, что на каждом уровне есть своя ведущая сторона — та, которая, собственно, и обеспечивает успешность действия на этом уровне. Она является ведущей стороной. Значит, не единственной, а ведущей.

Это очень важно в связи с тем, что сейчас очень часто возникают сомнения в том, нужна ли психология, исходящие из того, что в настоящее время очень быстро развиваются физиологические исследования мозга и открываются возможности вызвать известные состояния воздействием на отдельные участки мозга электрических или химических раздражений Возникает такое впечатление, что

ЛЕКЦИЯ 3. ПСИХИКА И МОЗГ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

мозг — это какая-то машина, на которой можно играть посредством химических или электрических воздействий. Это громадная ошибка. Да, конечно, мозг есть, поэтому изучение его механизмов чрезвычайно важно, но оно не снимает изучения той специфической стороны, которая, наоборот, подчиняет себе всю работу. Ведь мозг работает не для того, чтобы производить какие-то химические или электрические процессы, и даже не для того, чтобы просто производить какое-то действие или психологическое состояние. Мозг потому-то и производит это психологическое состояние, что оно необходимо в отношениях организма с его средой. Если бы этого не было, то и мозг не вырабатывал бы эти состояния, не производил бы их. Значит, на первое место должна выходить та система отношений со средой, которая обеспечивается вот этим высшим участком. А под нее, конечно, подстраивается и механизм мозга.

Теперь можно опять вернуться с новым пониманием этих возможностей к положению, о котором мы говорили. Да, развитие животных создает такую подвижность отношений организма со средой, которая не может быть удовлетворена успешным поведением без регуляции на основе образа этой среды. Вот эта регуляция на основе образа — сначала ориентировка в поле образа, а потом ориентировка самого действия, которое мы сначала наметим, а потом реализуем, — вот это и составляет то, что по ее функции мы можем назвать ориентировочной деятельностью. Ориентировка может быть разной: может быть ориентировка механическая, может быть биологическая. Эта же ориентировка отличается от всякой другой тем, что она происходит на основе образа и действия в плане этого образа. Вот, собственно, эта ориентировочная деятельность на основе образа и составляет предмет психологии.

Для того чтобы вам стало понятнее, чем такое определение отличается от традиционного, я изложу несколько моментов. В психологии различаются такие основные формы человеческой деятельности: восприятие, память, воображение, мышление, чувство, воля и т. д. Их берут как объекты изучения психологии. С той точки зрения, которую я вам сейчас развиваю, это неправильно. Это порождало бесконечные споры между психологами и представителями других наук, которые изучают то же самое, но со своей стороны. Чтобы вкратце проиллюстрировать это, возьмем мышление — функцию, которая пользуется всеобщим уважением. Но ведь

Uxj^H

ияп

мышление изучает не одна только психология. И логика изучает мышление. И теория познания тоже изучает мышление. Кто еще изучает мышление? Скажем, можно изучать развитие мышления в истории человеческого общества. Есть педагогика мышления. Мышление, несомненно, осуществляется мозгом. Значит, имеет право на существование и физиология мышления. И если мы скажем, что мышление — это предмет психологии, то сделаем большую ошибку. Мы сразу вызовем возражения со всех сторон, со стороны всех дисциплин, которые занимаются изучением мышления. Следовательно, вопрос должен ставиться так: а чем сама психология занимается в процессе мышления? Так вот,*психология, исходя из этой точки зрения, должна заниматься не мышлением вообще, а ориентировкой в процессе мышления, на что ориентируется и как ориентируется человек. А уж все остальное — это не предмет психологии, а дело других наук. А вот на что ориентируется человек, когда он размышляет о чем-то, и какими средствами ориентировки он пользуется, и к каким результатам он приходит или может прийти, — вот это другое дело, это, собственно, и составляет предмет психологии. Вспомните простую вещь: есть задачи на соображение. Это задачи, которые обычно не представляют никакой трудности. Но там нужно найти ход. А почему мы не находим его? Потому что ориентируемся не на то, на что нужно. Эти задачи построены так, что отвлекают ваше мышление от главной линии на какую-то второстепенную, которая находится на поверхности, бросается в глаза. И вот вы бьетесь над этими простыми задачами, хотя как только выйдете из этой заколдованной области (потом я буду специально об этом говорить), так они очень просто решаются. А затруднения были оттого, что вы не туда смотрели, не на то ориентировались, — в этом все дело. Значит, когда вы правильно сориентируетесь (это другой вопрос, как правильно сориентироваться; этот секрет я расскажу вам после), решение сразу достигается. Значит, тут важно то, что психология занимается не мышлением вообще, а ориентировкой мышления.

Возьмем еще один острый вопрос. Недавно вышла в переводе книга Дельгадо «Мозг и сознание». Эта книжечка очень наивная по своим теоретическим представлениям; автор устанавливает от себя, почитавши кое-какие популярные вещи, что вообще известно в психологии уже 300 лет, но дело в том, что он очень крупный

ЛЕКЦИЯ 3. ПСИХИКА И МОЗГ

П.Я.Гальперин ЛЕКЦИИ ПО ПСИХОЛОГИИ

исследователь-физиолог в области головного мозга, который, вводя электроды в головной мозг разных животных, вызывал у них через электрическое возбуждение то или иное эмоциональное состояние. Некоторые вещи он делал очень эффектно. Так, быку он всаживал разные электроды в строго определенные центры, эти электроды имели выход на поверхность в виде отдельных тонких волосков, которые возбуждались по радио, на расстоянии. И вот он, возбуждая один из электродов, вызывал бешенство у быка, а потом выключал этот центр и вызывал деятельность другого центра, и бык вдруг начинал... как бы вам сказать, вроде как улыбаться. Вдруг на полном ходу останавливался и т. д. Это необычайно эффектно, есть и другие подобные опыты.

Но что такое тут мозг? Это просто игрушка. Нажимают на клавиши — она играет. Каждый из нас может встать с левой ноги утром и кричать на всех и злиться непонятно почему. Но в то же время достаточно ему выпить чашечку кофе — и человек иначе относится к окружающему его миру: то, что было для него очень мрачным и тяжелым, кажется уже в более радостном свете, он чувствует себя бодрее, у него другие эмоции, для него по-другому окрашен мир. А эмоция — она тоже служит способом ориентации в окружающем мире. Это тоже не просто так; ведь если у нас обнаруживается нарушение мозговых явлений, то мы обращаемся к невропатологу или психиатру, чтобы он наладил нам машину нашего мозга. Вся проблема-то и состоит в том, чтобы определить, что такое эмоции с точки зрения ориентации. Мозг работает соответственно ориентирующим объективным условиям. Но для чего нужно гневное состояние или, наоборот, радостное? Ведь бывают же ситуации, когда просто надо рассердиться. На причины возникновения этих состояний мозг не отвечает, а отвечает вся ситуация, в которой человек действует и живет. Нужно знать, какие задачи ставят эмоции с точки зрения психологии, для чего это нужно? Физиология занимается тем, что показывает, как функционирует мозг, описывает его работу, но не вскрывает причины функционирования мозга. Почему человеку в этом случае надо сделать именно так, а не по-другому? В человеческой жизни нет ничего более сложного, чем правильно сориентироваться в конкретной ситуации. Изучением этой ориентации и занимается психология. Это и является предметом науки психологии.