Поединок

Прошло немного времени, как ушел из минометной роты, но поползать пришлось много, и все в нейтральной зоне поближе к передним траншеям противника. Бывает же так, что с одного места видишь один обзор, а заползешь с другой стороны, то в секторе твоего наблюдения представляется совершенно иная картина.

В этот период мне очень помогали знания, приобретенные в снайперской роте до войны. Как правило, к хорошему всегда может добавиться и лучшее. Так получилось и у меня.

Не знал, конечно, я тогда в Бресте, что нейтральная полоса или зона могут быть лучшим местом, лучшей огневой позицией А в этот период твердо усвоил и не один раз проверил, что в нейтральной зоне, в период даже кратковременной обороны, самое удобное место для снайпера. Враг всегда тебя ищет по передней линии наших траншей, а ты тут, у него под носом, а поэтому тебе его всегда удобнее уничтожить с расстояния 200- 250 метров.

Бывает, но редко, когда прихватит и в нейтральной зоне. Было это и со мной, позднее я подробно расскажу об этом случае. А сейчас, уже завел речь о тактике снайпера в обороне, о его месте в засаде, то хочется, забегая вперед, немного поделиться опытом о тактике снайпера в наступлении.

Лучшим местом снайпер в наступательном бою, это место впереди своей основной наступающей цепи. Но тут снайпер должен использовать все средства скрытного передвижения. И в этом случае, если ты продвигаешься в отрыве от основной цепи, т е. впереди, то ты ближе к противнику, а стало быть, увереннее поразишь любую цель: пулемет, наблюдателя и т.д. А если ты еще и на фланге, то, как правило, противник видит больше основную цепь, группу пехоты, а ты менее заметен, но более опасен для врага. Да и минометный огонь, артиллерия тоже стараются бить по группе, а не по одиночкам, хотя и обнаружат. Такую тактику, т.е. не тактику, это будет очень громко, а прием, я использовал и проверил в наступательном бою в районе станции Маево. Об этом тоже будет рассказано отдельно.

А сейчас о поединке. Чем активнее действовали наши снайперы в ту весну и лето 1943 года, тем больше фашисты зарывались в землю и после каждой ночи в их расположении появлялись все новые и новые траншеи. Но разгадали и эту хитрость врага и подбирали также места для своей огневой позиции, откуда хоть небольшой участок траншеи просматривался. А следовательно, и пристреливался. Так, что гитлеровцы только ночью были свободны от прямого выстрела наших снайперов. Правда, мы часто шутили друг над другом, когда день пролежишь в засаде и ни одного выстрела, такие веши у нас назывались холостым ходом, а сам снайпер бездельником.

Дивизия продолжала стоять в обороне в том же районе и на тех же позициях, на тех же рубежах. Мы хорошо знали, что у фашистов есть опытные снайперы, но вот как в болото провалились. Знали, что их снайпера вооружены винтовками с восьмикратной оптикой, а наши отечественные прицелы были только четырехкратные. Зная это, мы более серьезно подходили к оборудованию огневой позиции, к соблюдению всех правил маскировки. И такой маскировки, которая давала бы тебе спокойно сидеть и следить за противником и скрывала тебя от глаз врага. С плохой маскировкой снайпер не снайпер, а мишень.

Но, вот, наконец-то, появился у фашистов снайпер. Мы в этот день делали вылазку и засаду в секторе обороны 69-го стрелкового полка нашей же дивизии. А когда вернулись в расположение своей роты, командир роты капитан Сурков пригласил нас на КП роты и поставил задачу: «Появился в обороне врага снайпер, стрелял один раз, пробил каску, хорошо, что каска лежала на бруствере траншеи и дыра появилась только в каске, а если бы она была на голове солдата, то наверняка, его не было бы в живых. Ваша задача обнаружить, уничтожить и доложить мне!» Мы понимали сложность боевой задачи и стали готовиться к ее выполнению, стали готовиться к поединку .

За ночь мы побывали во всех отделения роты, на огневых пулеметных точках. Но никто из бойцов не назвал ни основной, ни запасной позиции вражеского снайпера, хотя о пробитой им каске все знали. Было решено вылазку сделать двумя парами снайперов. Я, Михаил Гонночка, Василий Шкраблюк и Степан Петренко затемно выдвигаемся в нейтральную зону. Оборудуем основные и запасные позиции и ведем с четырех мест непрерывное наблюдение. А на передней линии траншеи были подготовлены ложные цели.

Весь день мы пролежали в засаде, но фашист не выдал себя. Даже не «клюнул», так мы иногда выражались языком рыбаков, на нашу приманку - ложные цели. А это давало нам возможность утверждать, что перед нами опытнейший враг и надо глядеть в оба. Весеннее солнце медленно уходило за горизонт, багровый свет яркими лучами разрывал вечерний небосвод и постепенно опускался вниз.

И вот в этих его лучах на склоне небольшой возвышенности, значительно севернее Седурина в нежной зеленой траве я еле заметил тоненькую струйку дыма, но этот чуть заметный дымок тут же растворился в зеленой массе. Но я уловил его и стал через бинокль зорким снайперским глазом «обшаривать» то место, где появился дымок. Осмотрел каждый квадратный сантиметр и разглядел очень узкую и так ладно укрытую от нас щелочку амбразуры. Очевидно, фашист в небольшом дзоте закурил а дым через щели выходил наружу и выдал гитлеровца.

При дальнейшем наблюдении я определил, что небольшой дзот сделан наравне с землей и выдвинут от передней траншеи метров на 10-15. Дзот с траншеей соединен подземным ходом сообщения. Всего нас отделяло от него менее двухсот метров.

Как только стемнело, мы собрались все вместе и решили еще раз осмотреть свои позиции. Отрыть неглубокие щели для укрытия от минометного огня. Тут же решили, что если и завтра фашист не откроет огня, то, как только поднимется солнце на востоке, и его утренние лучи будут бить в глаза фашисту, будут ослеплять его, то я первый открываю огонь по амбразуре Ведь знал о ней только я. А ребята не уловили того момент с дымком, а потом с разных мест вели методический огонь по амбразуре.

Рассветало, яркие лучи как бы нарочно сгустились в то место, где должен был находиться фашистский снайпер. Стояла мертвая утренняя тишина, что будто и войны нет. Редко так бывает, но на тот раз действительно было все тихо. И вот, в этой утренней тишине я делаю первый выстрел, а по договоренности с ребятами этот выстрел должен быть сделан трассирующей пулей, чтобы точнее указать цель товарищам. Оставляя короткий светящийся хвост, пуля, как пчела в улей, влетела в амбразуру дзота. В наших траншеях прохлопало несколько винтовочных выстрелов для маскировки. Через определенные интервалы вели обстрел амбразуры дзота мои боевые друзья Шкраблюк, Петренко, Гонночка. Конечно, фашист не знал, что его подвел дымок, но можно представить всю его ярость и злобу. И гитлеровец не выдержал, сдали его нервы, взяла вверх ярость. По скрытому ходу он выбрался из дзота в траншею. Там в метрах в шестидесяти южнее была их пулеметная площадка, куда они на ночь выставляли пулемет.

Туда и пробирался по траншее гитлеровец. Я еще раньше знал об этой площадке и взял ее под прицел. А тем временем враг добрался до нее, лег и вскинул винтовку. Но я его опередил, прозвучал мой выстрел, и гитлеровский снайпер ткнулся носом в площадку. Я сделал еще несколько выстрелов. Фашист лежал, не шевелился. Но, как и раньше, интуиция подсказала, что не своди глаз с этого дохлого бандита. Рано или поздно к нему кто-то должен подойти. Так и оказалось, появился второй солдат часа через два. Этот второй солдат - фриц, стащил убитого снайпера с площадки в траншею, а сам стал доставать винтовку. Пряча голову, он продолжал шарить рукой по площадке, но винтовку достать не мог. Но, видно, очень хотелось овладеть винтовкой снайпера. Наверное, убедился, что никто по его руке не стреляет, и тогда фашист решил полезть на площадку за винтовкой убитого снайпера. Я ждал этого момента и сделал выстрел. И этот вояка отвоевался, распрощался с жизнью и дотемна валялся на пулеметной площадке. Так закончился этот поединок. Так за этот день мой счет возрос еще на два истребленных фашиста. Это число было записано в мою снайперскую книжку, которая хранится во Владимирском краеведческом музее.

Под прикрытием темноты мы выбрались из нейтральной зоны, вернулись в расположение роты и доложили гвардии капитану Суркову о выполнении боевого задания. Капитан поблагодарил нас за находчивость и пожелал боевых успехов. Весна 1943 года для меня была не только периодом активной охоты на фашистов, а в этот период я обменял комсомольский билет на кандидатскую карточку ВКПб.