78 Член-корр. Ан ссср с. Л. Рубинштейн

ским познанием. Для этого необходимо расшифровать его содержание и внутренний смысл, исходя из контекста реальной жизни и деятельности, которым переживание субъекта определяется. Именно такое и з у ч е- н и е с о з н а н и я, раскрывающее смысл его показаний в контексте мотивов и целей, как с в и д е т е л ь с т в о о жизни субъекта составляет преимущественную, наиболее специфическую задачу с о б с т в е н но псих о логического и з у ч е н и я сознания.

Показания сознания, «непосредственные данные» переживания под­лежат — в целях подлинного их познания — такому же истолкованию, как текст речи. Чтобы понять речь (не как предмет грамматических упражнений, а как жизненный факт в подлинном его значении), понять говорящего, а не только формальный текст его речи, надо за текстом расшифровать его «подтекст», выявив не только то, что человек фор­мально сказал, а то, что он хотел или имел в виду сказать, т. е. мотив и цель речи, определяющие ее внутренний смысл. Так обычно и делают в жизни, когда бывает нужно расшифровать смысл речи, будь то дип­ломатический документ или любое высказывание человека, имеющее жизненно важное для нас значение. Эта расшифровка и понимание до­стигаются истолкованием сказанного, основанном на соотнесении его с реальным контекстом жизненной ситуации. Так же мы истолковываем подлинный внутренний смысл человеческих переживаний, в жизни. Он определяется из контекста жизни и деятельности, реальных дел и по­ступков и выявляется в личностном контексте мотивов и целей челове­ка. Так же, кстати, поступает и психолог-практик, например актер, режиссер, в своей профессиональной деятельности. Имея в качестве исходного документа текст высказываний действующего лица, в кото­ром герой выражает свои мысли и чувства, переживания и намерения, режиссер, как это практиковал К.. С. Станиславский, составляет под­текст к его репликам, раскрывающий» внутреннее смысловое содержание его высказываний, скрытое за внешней формулировкой. Подтекст, даю­щий актеру необходимое ему понимание психологии действующего ли­ца, его мотивов и целей, отношения к жизни, определяет основной, внутренний стержень его личности из соотношения содержания выска­занных мыслей и чувств действующего лица с реальной жизненной си­туацией, в которой он находится, с совокупностью жизненных отноше­ний, в которые он своими делами и поступками включается. Жизнен­но значимое познание психологии людей в их слож­ных, целостных проявлениях, в жизненно значимых их переживаниях и поступках постигается лишь из контекста их жизни и деятельности.

Подлинное понимание психических фактов требует, таким образом,, не их «обособления» от материального жизненного контекста, а вклю­чения в него, потому что этот реальный контекст жизни и деятельности людей в действительности и эти психические факты определяет и в себя включает: бытие людей, реальный процесс их жизни определяет их сознание; образ жизни людей — образ их мыслей и чувств.

Такое понимание психики людей имеет и существенное практиче­ское значение, в частности там, где речь идет о формировании созна­ния. Самое положительное в педагогической системе нашего советского педагога Макаренко в том именно я заключается, что он понял указан­ное соотношение и сделал его основным стержнем своей практической педагогической работы. В противоположность механистической педаго­гике поведения, вырабатывающей лишь внешние формы поведения и пренебрегающей его внутренним сознательным содержанием, Макаренко ставил себе целью формировать сознание детей, но, в отличие от «чистой» педагогики сознания, пытающейся формировать сознание под-

растающих путем отвлеченных наставлений и убеждений обособленно от организации их образа 'жизни, независимо от реальных жизненных отношений, в которые они включаются, он делал это на основе форми­рования у детей определенных жизненных отношений, складывающихся в их реальном поведении, в делах и поступках членов детского кол­лектива.

При этом образ мыслей и чувств и образ жизни — это не два внеш­них образования, которые взаимодействуют извне — первый включается во второй. В самом деле, образ жизни — это прежде всего образ дей­ствий, но действие, так называемое произвольное действие человека, включает, как мы покажем еще подробнее, осознан и е цели, которая им осуществляется, учет — восприятие и осмышление — усло­вий, в которых она должна быть осуществлена, мотив, т. е. пере­живание чего-то значимого, которое побуждает к этому действию. Так что образ жизни, или образ действий, человека внутри себя включает психологические компоненты. Значит, психическое в действи­тельности не обособляется, образуя замкнутый в себе мир, а является «элементом» в психофизическом контексте реальной жизни и деятель­ности человека.

Таким образом и сознание человека — это вершинное образование, которое больше, чем какое-либо другое, использовалось «обособителями» для обособления психического от реального, материального бытия и противопоставления ему в, качестве обособленной идеальной сферы,— и оно фактически включено в контекст реального материального бытия, в контекст жизни и деятельности человека: сознание — опосредствован­ный (Общественными отношениями познавательный снаряд, включенный в бытие, из него черпающий свое содержание и к нему его относящий; оно — свидетельство о жизни субъекта, которое определяется и рас­крывается из контекста его реальной жизни и деятельности.

Дальнейшая разработка этого учения о сознании — важнейшая зада­ча нашей психологии. Она неотрывно связана с разрабатываемым сей­час советской психологией учением о психологическом со­держании и строении деятельности человека.

Так называемое произвольное действие человека — это осуществле­ние цели. Прежде чем действовать, надо осознать цель, для до­стижения которой действие предпринимается. Однако, как ни суще­ственна цель, одного осознания цели недостаточно. Для того, чтобы ее осуществить, надо учесть условия, в которых действие должно совершиться. Соотношение цели и условий определяет задачу, которая должна быть разрешена действием. Сознательное человеческое дей­ствие — это более или менее сознательное решение задачи. Но для совершения действия недостаточно и того, чтобы задача была субъек­том понята она должна быть им принята. А для этого необхо­димо, чтобы она нашла — непосредственно или опосредованно каким-то своим результатом: или стороной — отклик и источник в переживании субъекта.

Крупный психолог-практик, в профессиональную деятельность кото­рого входили организация действия (аценического) и формирование переживаний, К. С Станиславский на практике прекрасно постиг взаимосвязь и взаимопроникновение переживания и д е й с т в и я. Свое искусство он характеризовал как искусство пере­живания; переживания, а не представления, хотел он от актера, кото­рый должен подлинно жить на сцене. Но при этом первое требование, предъявляемое им актеру, который хочет быть верным жизни,— таково: хотите подлинного переживания, забудьте о переживании, оставьте в покое чувство, обратитесь к действию,— и переживание

80

Член-корр. АН СССР С, Л. Рубинштейн

«явится само собой — от чего-то предыдущего, что вызвало его»¹. Переживание — это и предпосылка, т. е. источник, действия и резуль­тат его; оно естественно и закономерно возникает у человека «по ходу действия». Традиционная идеалистическая психология, расчленив­шая действие и переживание, лишив этим неизбежно подлинной жиз­ненности как одно, так и другое, не понимала этого. Практика же, хотя бы и сценическая, не могла не натолкнуться на их единство.

Переживание, являющееся источником) действия, побуждением к нему, выступает как его м о т и в. В качестве мотива, или побуждения к действию, всегда выступает переживание чего-то личностно значи­мого для индивида — в силу связи с его потребностями, установления­ми и т. д. При этом личностная значимость той или иной возможной цели для человека как существа общественного всегда опосредована общественной значимостью, так что каждое человеческое действие и самый мотив его, как правило, заключают в себе то или иное отноше­ние между личностно значимым для человека и общественно значимым. Осуществляющееся в действии отношение к тому, что значимо для индивида, является и мотивом — источником, порождающим его дей­ствие, и тем, что придает этому действию смысл для субъекта. Мотив заключает в себе отношение человека к задаче — к цели — и к об­стоятельствам, в которых перед индивидом встает задача и возникает действие. Это отношение составляет внутренний стержень действия, психологическое содержание которого включает также соотношение цели и средства, задач и способов их разрешения. Психологические компоненты таким образом не только представлены в начале и в конце действия в виде его мотива как источника действия и его цели, но и включаются в самое существо его. Человеческое действие, или посту­пок, не является таким образом лишь внешним актом, который извне должен быть соотнесен с переживанием, с сознанием индивида. В дей­ствительности всякое человеческое д е й с т в и е, всякий его п о с т у п о к сам является уже единством внешнего и вну­треннего. Будучи актом субъекта, выражающим его отношение к действительности, и способом его соотношения к ней, уже в себе включая в качестве компонента, в качестве мотива психологическое содержание — всю более или менее напряженную жизненность, а то и сосредоточенную страстность переживания, всю более или менее глубокую работу сознания, всякое действие являет собой психофизи­ческое единство, воочию представленное и осязаемо данное. Разделить в нем начисто психическое и физическое — значит вычленить из него. Две абстракции (в известных целях правомерные, поскольку физическое и психическое качественно отличны друг от друга), из которых никак, однако, простым наложением их друг на друга не воссоздать живого единства реального человеческого действия.

Умение раскрыть (внутреннее психологическое содержание поведения человека, его действий и поступков является, существеннейшим усло­вием всякого эффективного воздействия на; людей и всякой работы по их формированию и переделке. Для того, чтобы действенно включить человека в выполнение задач, ставящихся общественной жизнью, надо уметь нащупать ту мотивацию, которая способна побудить его к соот­ветствующим действиям, и, лишь опираясь на эту мотивацию, можно поднимать человека на разрешение все более высоких задач. С другой стороны,, не менее необходимо, опираясь на объективное содержание и 'Общественную значимость задач, в разрешение которых включается таким образом человек, суметь поднимать на все более высокий уро-

¹ К. С. Станиславский, Работа актера над собой, стр. 85—86, 282— 235, 368.

Пути и достижения советской психологии

81

вень мотивы, которыми он способен руководствоваться, формируя их через действия, порождаемые ими. Существует кольцевая взаимозависи­мость не только между чертой характера и мотивом, но также и между мотивом и поступком. Когда колхозник делает значительный взнос в фонд обороны, то самое осознание того факта, что он внес свою лепту в общее дело, является мощным фактором для того, чтобы сделать для него это — общественное — дело его делом. Таким образом в результате поступка у человека создается то отношение к общественному делу, которое по своему содержанию должно было бы быть адекватным источником этого поступка, т. е. мотивом, или по­буждением, к нему. Так, в общественно-воспитательных целях при­ходится, опираясь на объективное общественное содержание задач, разрешаемых деятельностью людей, преобразовывать и формировать ее внутреннее содержание. В общественно-воспитательной работе, которая должна довести государственные задачи до сознания каждого совет­ского человека и включить его в разрешение этих задач, в борьбу за общее дело, без зоркости или хотя бы зрячести в отношении к вну­треннему психологическому содержанию действий, поступков, поведе­ния людей никак не обойтись.

У нас, где почти каждое государственное мероприятие, будь оно направлено на мобилизацию средств в фонд обороны страны или на что-либо другое, всегда получает наряду с непосредственным и воспи­тательное значение, умение вскрыть психологическое содержание по­ведения (с тем, чтобы, когда нужно, его преобразовать) приобретает особое значение.

Старая идеалистическая психология расчленила психику и деятель­ность. Психическое было заключено в будто бы замкнутый внутренний мир, обособленный от всего происходящего в реальном материальном мире, в том числе и от собственной деятельности человека. Поведен­ческая психология объявила поведение, т. е. деятельность, предметом своего изучения. Но да деле, покорная тем традициям, против которых она как будто восстала, эта поведенческая психология, включая пове­дение в поле своего зрения, выключила из него психику, т. е. как раз то, что одно могло быть предметом ее изучения. Современная совет­ская психология, преодолевая «обособление» психического, в радикаль­ном отличии от механистического поведенчества, включает психическое в реальную жизнь и деятельность человека и, открывая таким обра­зом в. ней психологический план, делает именно психологиче­ское содержание действия предметом своего изучения. Однако, это психологическое содержание никак не может быть обособлено от самого действия, от реальной материальной деятельности и отнесено к совершающемуся — параллельно с действием — в будто бы замкнутом внутреннем мире психическому акту. Сделать это — значило бы вос­становить то «обособление» психического, которое завело в тупик идеалистическую психологию сознания и механистическую психологию поведения. Борьба за включение психологической проблематики дея­тельности в психологию— это прежде всего борьба за реализацию «е на словах лишь, а на деле, в практике исследования, в постановке проблем и их разрешении принципа психофизического единства.

Советская психология не ограничивает сферу своего ведения психи­ческими процессами, а включает в нее также деятельность человека, потому что не только внутренние психические процессы, но и любое реальное физическое действие человека, которым он изменяет мир, имеет свои мотивы, предполагает то или иное осознание цели, вклю­чает в себя отношение к разрешаемой задаче — словом, имеет психо­логическое содержание.

Сначала вообще психические процессы, порождение представлений,