76 Член-корр. Ан ссср с. Л. Рубинштейн

гического строения деятельности, в которую включен процесс непро­извольного запоминания, он, вопреки общепринятым в традиционной психологии представлениям, может оказаться более эффективным, чем произвольное, преднамеренное запоминание.

Экспериментальные данные свидетельствуют, что при какой-либо деятельности, не направленной специально на запоминание, материал, не включенный в задачу данной деятельности, не составляющий ее це­ли, запоминается хуже, чем если бы перед индивидом стояла специаль­ная задача его запомнить. Но, если по самому смыслу деятельности она сосредоточена на оперировании именно данным материалом, то этот материал, несмотря на отсутствие специальной цели его запечатлеть, запоминается при таких условиях лучше, чем когда цель субъекта сдвинута с самого материала и с работы над ним на специальную задачу его запомнить.

О том же по существу свидетельствует и следующий факт (из опы­тов А. А. Смирнова): составление плана подлежащего запоминанию материала; существенно способствует запоминанию последнего, но при этом сам план сплошь и рядом не запоминается: в памяти остается тот материал, на котором была сосредоточена работа, которым опери­ровал испытуемый при составлении плана. Таким образом лучше запеча­тлевается в памяти то, на что направлена наша деятельность; сделать нечто предметом активного своего отношения существеннее для того, чтобы его запомнить, чем наказывать себе: смотри, не забудь этого, это тебе надо запомнить. Сколько, в самом деле, вещей, которые мы наказываем себе не забыть, мы все же забываем, и сколько других, которые без всякого наказа сами собой врезаются в нашу память так, что мы не можем их забыть, даже если бы хотели забыть.

Это положение в теоретическом плане подтверждает научную плодо­творность новых теоретических позиций современной советской психо­логии. Оно значимо вместе с тем и практически, открывая пути для более эффективной организации запоминания.

Включение в. деятельность определенного психологического строения оказывается плодотворным для всех психических процессов (в част­ности этот подход, как нам представляется, выводит из тупика, в ко­торый оно зашло, учение о внимании). Не задерживаясь на анализе от­дельных из них, мы сразу восходим к самому сложному, вершинному образованию — к сознанию.

Сознание — это не то же, что и психика, не просто совокупность психических процессов и не вместилище, как бы идеальное простран­ство, в котором они протекают. Это особое образование, сформировав­шееся в ходе общественно-исторического развития на основе труда как специфического вида человеческой деятельности, — специфическая фор­ма психики человека: как общественного существа. Новое понятие со­знания — важнейшее для психологии — складывается веками и знаме­нует эпохи в истории мысли. Новые этапы в его философском оформ­лении связаны с именами таких мыслителей, как Аристотель, Декарт, классики марксизма-ленинизма. Разработка на основе учения класси­ков марксизма-ленинизма нового философско-психологического учения о сознании является важнейшим делом современной советской психо­логии. Оно в значительной мере является еще задачей дальнейших работ. Здесь можно наметить — неизбежно грубо и схематично — лишь некоторые из важнейших его черт.

1. Сознание — это первично не смотрение внутрь (интроспекция) на ощущения, представления, а смотрение ими или посредством них на мир, на предметное бытие. Сознание — это осознание бытия. «Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как сознанным бытиём...» ¹

¹ Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 16.

Пути и достижения советской психологии

77

Обращение сознания с мира, познаваемого в ощущениях, представле­ниях и т. д., на них самих — это вторичная установка, возможная лишь как нечто производное на основе первичной установки — сознания как осознания мира. Человек познает и самого себя лишь опосредствован­но, отраженно — через других, через свое отношение к ним и их к не­му. Не сознание рождается из самосознания, а самосознание возникает из сознания мира, других людей. Наши собственные переживания, как бы непосредственно они ни переживались, познаются и осознаются лишь опосредствованно, через их отношение к объекту. Осознание пе­реживания — это, таким образом, всегда и неизбежно не замыка­ние его во внутреннем ми ре, а соотнесение его с внешним миром.

Сознание — по самому существу своему общественное образование. Оно возникает и развивается как историческое образование, на основе общественной трудовой человеческой деятельности, в неразрывной связи с развитием речи, языка. Сознание связано со словом, с речью, с языком как формой сознания.

Формула Маркса, объединяющая сознание с языком как практиче­ским сознанием, реальным для другого и тем самым для меня самого, выражает общность не только их происхождения, но и строения: со­знание, как и язык,— семантическое (смысловое) образование.

С о з н а н и е, теоретическое сознание, челов е к а в его специфи­ческом отличии от психики вообще — это облеченный в форму слов а, т. е. имеющий то же строение, что и речь, опосредство­ванный общественными отношениями познаватель­ный снаряд, включенный в бытие и обращенный на него. Из бытия черпает сознание свое содержание и к нему относит его как к независимому от него предмету. Содержание последнего бесконечно превосходит то, что от него представлено в сознании. Зна­чение того, что представлено (репрезентировано) в сознании, опреде­ляется его отношением к выходящему за его пределы, им обозначае­мому содержанию независимого от него бытия.

2. Реальное сознание человека — это не только теоретическое, это первично практическое сознание. Оно — не только отображение, рефлексия бытия, но и практическое о т ношение к нему дан­ного индивида. Сознание человек включает поэтому не только знание, но и п е р е ж и в а н и е того, что в мире значим о для человека в силу отношения к его потребностям, интересам и т. д. Отсюда в. психи­ке динамические тенденции и силы; отсюда действенность и избира­тельность, в силу которой сознание — это не только отражение, но и отношение, не только познание, но и оценка, утверждение и отри­цание, стремление и отвержение. Действительное сознание как нельзя менее походит на пустую абстракцию «чистого» сознания идеалистов, являющегося лишь гипостазированием абстрактно взятой функции познания.

Переживание обусловлено реальными жизненными отношениями, в которые включена жизнь индивида, реальным контекстом его жизни и деятельности. Говоря о том, что «Сознание человека никогда не может быть чем-либо иным, как сознанным бытием», Маркс продолжает: «а бытие людей есть реальный процесс их жизни»¹. Всякое пережива­ние, всякое явление сознания — это свидетельство и показание не только о бытии, являющемся его объектом, но и о самом субъекте: сознание от­ражает бытие объекта и выражает жизнь субъекта в его отно­шении к объекту. Как такое показание о жизни субъекта и должно быть раскрыто переживание субъекта подлинным психологиче-

¹ Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 16.