3. Буддийская церковь в 1917-1940 гг.

29 июня 1918 г. образованное в Омске Временное сибирское правительство взяло на себя власть и отменило все декреты Совета Народных Комиссаров. Началась гражданская война в Сибири. В церкви усилился раскол, борьба двух партий духовенства – “обновленцев” и “консерваторов”.

Кроме того, рассматривая историю этого периода, нельзя обойти вниманием и такие важные эпизоды, как попытка создания “панмонгольского” государства и возникновение так называемого “булагатского движения”.

Идеи о самостоятельном государственном объединении монголоязычных племен высказывались еще в 60-х годах XIX века. Так, агинский бурят Вампил Бадмаев (брат известного врача П.А. Бадмаева) рассказывал: “Я задумал создать независимое монголо-бурятское государство, для этого я вошел в сношения с выдающимися лицами как у нас, так и у монголов – китайских подданных...”

25 февраля 1919 года в Чите открылась “панмонгольская” конференция, провозгласившая создание буддийского государства “Великая Монголия”, которое должно было объединить территории Внешней и Внутренней Монголии, Бурятии, Тувы и части Маньчжурии. Главой правительства “Великой Монголии” был избран представитель Внутренней Монголии Нейсе-геген.

Во главе армии “Великой Монголии” встал бурят по происхождению атаман Семенов. Его ближайшим сподвижником был выходец из Прибалтики барон Роман Унгерн фон Штернберг, называвший буддизм своей второй религией. Семенова и Унгерна их сторонники объявили воплощениями грозного охранителя буддийского учения – Махакалы.

В 1919 г. в Бурятии имеет место иная попытка построения буддийского государства – так называемое булагатское /”теократическое”/ движение. Его зачинатель кижингинский лама-созерцатель Сандан Цыденов в ответ на недовольство населения, противившегося насильственному призыву в “цагду” – армию “Великой Монголии”, объявляет себя новым ханом. 9 мая 1919 года он заявляет народу: “Я, Духовный владыка, хан трех царств, царь многих народов – повелеваю... все не должны подлежать призыву на военную службу...”

Атаман Семенов немедленно арестовал “хана трех царств” вместе с созданным им правительством, но булагатское движение успевает пустить корни и продолжает существовать еще несколько лет. Духовные реминисценции его сохраняются и в наши дни у последователей ламы Б.Дандарона.

Руководство буддийского духовенства в 1919 г. поддерживало силы, сопротивлявшиеся большевикам. Бандидо-хамбо-лама Цыремпилов призывал духовенство “... на деле участвовать в падении власти Советов в Забайкалье...” В начале 1919 года он выезжал в Омск для встречи с Колчаком, получил от него медаль и дар в виде 63000 рублей серебром. Глава тувинских буддистов Лупсан Чамзы также посетил Колчака, и был удостоен ордена “Св. Анны II степени”, получил пожертвование в 20000 рублей серебром, моторную лодку и автомобиль. Лама калмыцкого народа Чимит Балданов объявил генералов Алексеева и Деникина “спасителями калмыцкого народа”.

Однако к концу гражданской войны лидеры буддистов во главе с хамбо-ламой Агваном Доржиевым осознали, что “... в современных условиях сохранение религии возможно только в признании Советской власти, в совместной работе с Советами”. Пытаясь подчеркнуть близость антиэгоистических идеалов коммунизма и буддизма, они усилили обновленческое движение духовенства, ставя задачу вернуться к “древним идеалам чистоты нравов и бескорыстия” раннего буддизма.

Для понимания всего драматизма борьбы внутри буддийской церкви нужно вспомнить политическую ситуацию периода, когда формировалось отношение Советского государства к религии. “Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви”, изданный Совнаркомом в январе 1918 года и до недавнего времени являвшийся фундаментом законодательства о религии в нашей стране, стал проводиться в жизнь в Сибири только в 1923 году.

Можно себе представить, какой эффект производила такая реализация “ленинского Декрета о свободе совести” и какое отношение к советской власти возникало у почти поголовно верующего бурятского населения. К февралю 1923 года учет осуществить не удается, комиссии по учету имущества дацанов приступают к работе только в начале апреля и, естественно, сталкиваются с сопротивлением.

Возмущение верующих было настолько велико, что учет и реквизиция по рекомендации Дальбюро ЦК РКП/б/ были приостановлены до официального утверждения местных постановлений о правовом положении буддийской церкви в Бурятии, которое последовало только в 1925 году.

По Конституции РСФСР, подкрепленной инструкцией Президиума ВЦИК от 4 ноября 1926 г., все служители религиозных культов были лишены избирательных прав.

В поисках спасения от реквизиций имущества, налогов и притеснений властей многие обитатели дацанов – прежде всего низшее ламство, не имеющее богословского образования, поспешили снять с себя духовный сан и вернуться к трудовой деятельности в родных деревнях -сомонах. Но не тут-то было!

“РСФСР. Агинский аймачный исполком Бурреспублики. Август-июнь 11 дня 1924 N1862 Секретно, циркулярно Всем ХИКам (хошунным исполнительным комитетам – А.Т.)

ХИКам поступают коллективные и единоличные заявления от лам... об уходе из дацанов и разрешении им зачисляться в те сомоны (т.е. поселки – А.Т.), откуда они происходят и приписаны. ... Учитывая, что при безпрепятственной приписке этих лам обратно... может возникнуть целый ряд нежелательных последствий и что в этом вопросе еще нет определенных указаний из центра... категорически впредь до особых распоряжений от приема заявлений и приписки воздержаться.

Национализация Цугольского и Цонгольского дацанов и передача их в руки обновленцев встретила особенно яростное сопротивление и смогла осуществиться только в 1927 году после ареста группы руководителей духовенства. Часть лам и верующих в это время эмигрировала во Внутреннюю Монголию, и там, в Барге возникает центр бурятской эмиграции – Шенехенский дацан, куда переселяются в основном цугольские ламы.

20-29 января 1927 года состоялся Первый Всесоюзный собор буддистов СССР, который закрепил победу обновленцев почти по всем вопросам. Единственное, чего смогли добиться консерваторы, – это отказа от создания предполагавшегося Всесоюзного духовного управления буддистов СССР до ликвидации раскола среди ламства и замены его временным “Представительством” буддийского духовенства в СССР в составе двух членов – “уполномоченного” Арагва Насанкиева и его заместителя Дагдан Дамбаева. Резиденцией “представительства” стал Ленинградский буддийский храм.

Итоги Всесоюзного собора были одобрены Третьим съездом буддистов Бурятии, который состоялся в Верхнеудинске 21-24 августа 1928 года. Подводя итоги деятельности обновленцев, Съезд, в частности, постановил, что “поддержка Советской власти и выполнение принятых ею мероприятий являются священной обязанностью всех буддистов и монашествующих”.

Однако подобные изъявления верноподданнических чувств уже не могли ничего изменить в печальной судьбе российского буддизма: в 1929 г. началась кошмарная ломка всего социально-экономического и культурного уклада жизни крестьянства – “раскулачивание” и последующая “коллективизация”.

Одновременно началась идеологическая атака на традиционную культуру, и прежде всего на религию. Встал вопрос о самом существовании буддийского духовенства, и проблемы обновленчества были оставлены перед лицом новых бед.

В 1927-29 гг. ламы стали уходить из дацанов после издания законов о лишении их права на землю, но с 1927 г. этих прав были лишены также и “степные” ламы, живущие вне дацанов.

В 1916 году в Бурятии было 11276 лам, в 1923 г. – 9134, в 1924 – 6628, 1929 – 5928.

В это же время в ходе борьбы периода коллективизации начались захваты и погромы дацанов. При этом безжалостно уничтожались произведения искусства и памятники письменности. Разграблены были дацанские хранилища деревянных матриц с вырезанными на них текстами для ксилографической печати.

Нельзя сказать, что руководство Бурят-Монгольской АССР совсем не пыталось спасти культурные ценности. Принимались даже и соответствующие постановления.

“Не подлежит оглашению. Постановления Президиума ЦИК БМАССР 307 от 16 мая 1934 года. “Об охране предметов музейного значения при ликвидации молитвенных зданий и выморочного имущества служителей культов”.

К 1935 году примерно треть дацанов пустовала из-за отсутствия духовенства – бежавшего или репрессированного. В 1936 г. под предлогом, что 22 из 29 действующих дацанов находились в пограничной зоне, все они были закрыты, а ламы выселены как “враги народа” и “японские шпионы”. Аналогичные процессы шли в Калмыкии и формально независимой Туве.