Гражданско-правовая ответственность

Законодательство об инсайдерской информации предусматривает, что лица, которым в результате неправомерного использования инсайдерской информации причинены убытки, вправе требовать их возмещение от лиц, в результате действий которых были причинены такие убытки. При этом сама формулировка закона предоставляет возможность взыскания не только реального ущерба, но и упущенной выгоды.

Данная норма выглядит абсолютно декларативной и неприменимой на практике. Доказать причинно-следственную связь между фактом противоправного использования инсайдерской информации и возникновением убытков у иных участников биржевой торговли практически невозможно.

Правомерно утверждать, что с учетом специфики форм заключения сделок между участниками финансового рынка традиционные подходы неприменимы ни для определения размера убытков, ни для доказывания причинно-следственной связи между неправомерным использованием инсайдерской информации при совершении сделок и убытками, понесенными добросовестным контрагентом.

Представим, что в результате неправомерного использования инсайдерской информации недобросовестный инсайдер сначала приобрел акции определенной компании, а потом (когда после раскрытия инсайдерской информации данной компании ее акции, например, повысились в цене) выгодно перепродал их третьему лицу. При рассмотрении данной ситуации возникает немало острых вопросов, в частности:

• имеют ли право участники финансового рынка требовать компенсации из-за падения или роста курса акций;

• были ли эти рост/падение следствием только раскрытия инсайдерской информации после ее неправомерного использования;

• можно ли сказать, что в результате совершения указанных действий лица, купившие акции по более высокой цене, понесли убытки?

Представляется, что доказать причинную связь между этими событиями достаточно сложно. Ведь акции все равно подорожали бы и покупатель мог бы их приобрести у третьего лица.

Совокупный размер возмещения убытков, причиненных лицом другим лицам в результате неправомерного использования им инсайдерской информации, не может превышать размера дохода, полученного (извлеченного) этим лицом в результате неправомерного использования инсайдерской информации, или размера убытков, которых это лицо избежало в результате неправомерного использования инсайдерской информации.

Кроме того, с учетом упоминавшейся выше «обезличенности» контрагентов весьма трудно представить, что лицо, понесшее убытки в результате инсайдерской сделки, смогло бы точно определить, кто из его контрагентов владел и неправомерно использовал инсайдерскую информацию при заключении сделки, а кто был добросовестным. Конечно, эту задачу призваны отчасти облегчить обязанности эмитентов по ведению списков инсайдеров и обязанность инсайдеров, включенных в список, уведомлять о своих сделках ЦБ РФ, но, даже учитывая эти механизмы, получить подобную информацию рядовому инвестору вряд ли удастся.

Это, скорее всего, станет возможным только в случае, если в отношении такого инсайдера будет возбуждено дело о привлечении его к административной ответственности за неправомерное использование инсайдерской информации. Очевидно, тогда обманутому контрагенту и удастся получить указанные сведения с помощью государственных органов, расследующих данное дело (прежде всего ЦБ РФ).

Но отсюда можно сделать вывод, что предъявление обманутым контрагентом иска о взыскании убытков с недобросовестных инсайдеров напрямую зависит от возбуждения в отношении такого инсайдера дела о привлечении его к административной (с 2013 г. – уголовной⁶⁰¹) ответственности. Ведь в противном случае среднестатистический контрагент может просто не узнать, что он в принципе понес убытки в результате неправомерного использования инсайдерской информации, поскольку будет связывать убытки лишь с независимым колебанием котировок акций, курсов валют и тому подобных рыночных показателей.

Такая ситуация, на наш взгляд, противоречит самой правовой природе гражданско-правовой ответственности, поскольку подача лицом частноправового требования о взыскании убытков не может быть поставлена только в зависимость от факта привлечения либо непривлечения лиц, причинивших убытки, к публичной ответственности. Как видно, в данной области гораздо больше проблем, чем решений. Однако с определенной долей уверенности можно утверждать следующее.

Ввиду того что традиционные способы доказывания убытков едва ли будут работать, а традиционные доказательства, предусмотренные современным процессуальным законодательством, с очень малой вероятностью смогут помочь обманутому участнику финансового рынка доказать свои убытки, вопрос об изменении процессуального законодательства в части введения в процесс новых видов доказательств (например, распечатка графиков курсов ценных бумаг и валют с официального сайта организаторов торгов, таблица биржевых заявок и сделок, совершенных за определенный торговый день) может стать весьма актуальным.

Вряд ли исправит сложившуюся ситуацию с привлечением к гражданско-правовой ответственности Приказ ФСФР⁶⁰², которым утверждены методические рекомендации по расчету возмещения убытков, причиненных в результате неправомерного использования инсайдерской информации. Дело в том, что данный Приказ в основном наполнен экономико-математической составляющей и не содержит собственно правовых установлений. Быть может, единственным положением, которое выделяется из общего ряда, является указание на то, что совокупный размер возмещения убытков, причиненных в результате неправомерного использования инсайдерской информации, не может превышать размера дохода, полученного ответственным лицом в результате такого использования, или размера убытков, которых это лицо избежало.

Следует также отметить, что Закон об инсайде не признает операции, сопровождающиеся неправомерным использованием инсайдерской информации, недействительными сделками. На стадии обсуждения законопроекта предлагалось взыскивать полученное по таким операциям в пользу государства, в силу того что такие операции, по сути, являются недействительными сделками по ст. 168 ГК РФ. Однако это предложение не было учтено. Так, согласно ч. 8 ст. 7 Закона об инсайде совершение операций, сопровождающихся использованием инсайдерской информации и (или) представляющих собой манипулирование рынком, не является основанием для признания их недействительными.

На наш взгляд, данная позиция законодателя была оправданна с точки зрения сохранения стабильности оборота на рынках (финансовом, валютном и товарном). Однако весьма сомнительно, что такая норма обеспечит защиту прав обманутого добросовестного инвестора в части возмещения последнему убытков. Вкупе с вышеприведенными доводами о сложности доказывания убытков (равно как и причинно-следственной связи между неправомерным использованием инсайдерской информации и возникшими убытками) и практической невозможности установить контрагента по сделке можно констатировать, что на данном этапе механизм гражданско-правовой защиты добросовестного участника (инвестора) финансового рынка не представляется эффективным.

В нормах, регулирующих возложение гражданско-правовой ответственности, усматриваются следующие ключевые аспекты.

Во-первых, быть ответственным за неправомерное использование инсайдерской информации может любое лицо. Однако на лиц, неправомерно использовавших инсайдерскую информацию, ответственность распространяется только в случае, если они знали или должны были знать о том, что информация является инсайдерской.

Во-вторых, в связи с этим операции, совершенные на основе или с использованием инсайдерской информации, не могут быть признаны недействительными.

В-третьих, лица, в частности профучастники, не несут ответственность в том случае, если операции, сопровождающиеся неправомерным использованием инсайдерской информации, совершались по поручению (распоряжению) другого лица. При этом ответственность должна быть возложена на лицо, которое дало соответствующее поручение или распоряжение.

И наконец, за проведение операций, в рамках которых неправомерно использовалась инсайдерская информация, не допускается приостановление или аннулирование лицензий юридических лиц: на осуществление дилерской, брокерской деятельности, деятельности по управлению ценными бумагами, деятельности по управлению активами фондов, на осуществление банковских операций, на заключение биржевыми посредниками и биржевыми брокерами в биржевой торговле ПФИ, базисным активом которых является биржевой товар. Но при этом на данных юридических лиц возлагается бремя доказывания того, что ими были предприняты все необходимые меры для предотвращения нарушений. В случае если юридическому лицу не удастся доказать этот факт, правоприменитель управомочен (но не обязан) приостановить или аннулировать действие лицензии.