1.3 Отношение философов к абсолютизации роли техники

Первым высказал свое мнение об абсолютизации роли техники О. Шпенглер. В русле своей социал‑дарвинистской модели культуры он отвел технике завершающую миссию погребения социальной системы, дошедшей в своем развитии до стадии цивилизации. Похожими терминами в оценке техники оперировал и Н.А. Бердяев. Культура, по его мнению, духовна, глубоко индивидуальна и специфична и поэтому открыта переживанию. Цивилизация – технична, в ней техника торжествует над духом, над организмом. Формируется бездуховная машинная система, уничтожающая индивидуальность, своеобразие, оригинальность. Этот процесс стал возможен по вине самого человека. И поэтому только он сам может его скорректировать и придать ему конструктивный смысл. Бердяев считал, что вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры, что техника – это последняя любовь человека и он готов изменить свой образ под влиянием предмета своей любви. Технику следует понимать, по Бердяеву, в более широком и более узком смысле. «Техно» значит и индустрия и искусство. Мы говорим не только о технике экономической, промышленной, военной, технике, связанной с передвижением и комфортом жизни, но и о технике мышления, живописи, танца, стихосложения, духовной жизни. Повсюду техника учит достигать наибольшего результата при наименьшей затрате сил. В работе «Человек и машина. Проблема социологии и метафизики» Бердяев анализирует характерный парадокс: без техники невозможна культура, с нею связано само возникновение культуры. В то же время окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели, перерождению ее в нечто иное, уже не похожее на культуру.

В истории человечества Бердяев выделяет три стадии: природно‑органическую у культурную в собственном смысле слова и технически‑машинную, которым соответствует различное отношение духа к природе – погруженность духа в природу; выделение духа из природы и образование особой сферы духовности; активное овладение духом природы. Самый дух, создавший технику и машину, не может быть технизирован и машинизирован без остатка, в нем всегда останется иррациональное начало. Но техника хочет овладеть духом и рационализировать его. Технизация духа, технизация разума может легко представляться гибелью духа и разума. Человеку, как писал Бердяев, удалось вызвать к жизни, реализовать новую действительность, что свидетельствует о страшной мощи человека, его творческом и царственном призвании в мире. Но это показатель и его слабости, его склонности к рабству. Машина имеет не только социологическое, но и космологическое значение. Она ставит с необычайной силой проблему судьбы человека в обществе и космосе.

Философский анализ статуса и предназначения техники приводит Бердяева к выводу, что техника давно уже не нейтральна, не безразлична для духа и вопросов духа; техника делает человека космиургом. От напряжения духа зависит, избежит ли человек гибели. Исключительная власть техники и машинизации, технизация духа влекут именно к этому пределу.

Немецкий философ и психиатр Карл Ясперс исследовал природу техники с тем, чтобы понять причины усилившегося бездушия в обществе.

Он пришел к выводу, что в конечном итоге все зависит от человека. Сама же техника ни хороша, ни плоха.

Американский философ и социолог Льюис Мэмфорд более настойчив в утверждении тезиса о том, что за техникой скрывается хорошо отлаженная технология, в рамках которой человек становится винтиком Мегамашины, функционирующей по законам эффективности и точности операций и функций. В таких условиях участие индивида в процессах деятельности возможно лишь при максимальном подчинении Технологии. Жизнь обесценивается фактом адекватной замены из искусственного мира (роботы, компьютеры и т. д.).

Другой немецкий философ Мартин Хайдеггер (1889–1976) подводит итог критическому анализу техники и технократизма. Он считает, что человечество само себя перевело на новую основу – постав, за которой скрывается целый мир человеческого сознания, в рамках которого нет осмысляющего раздумья, вопросов о сути бытия и времени. Техника – это уже не просто орудие труда или прибор. Она является воплощением бездумности на фоне невероятных достижений [22, с. 269].

Синергетическая философия известных ученых и философов Г. Хакена, И. Пригожина и других ученых наконец‑то дала конструктивное решение вопросу о сущности техники. Последняя видится с точки зрения нелинейной динамики, теории катастроф, процессов самоорганизации и коэволюции. Утверждается новая практика параллельного (не во вред друг другу) сосуществования природных и социокультурных систем.

Техника начинает интегрировать две реальности через биотехнологии, безотходные, наукоемкие производства. Тем самым произошел окончательный отказ от тезиса о нейтральном статусе техники в культуре и началось активное формирование оптимальной стратегии научно‑технического прогресса.

Существующая технико‑технологическая инфраструктура деятельности человечества модернизируется в направлении приобретения ею определившихся ценностных приоритетов, совокупно представляемых как техноаксиологическая программа деятельности. Нормативный характер новых установок проявляется в законодательстве и конкретных мерах воздействия на тех, кто игнорирует качественно новый аспект взаимодействия техники и природы. Аналогичные регулятивные мероприятия разрабатываются и в отношении техники как коммуникации, поскольку нелинейная синергетическая методология актуализирует проблемы, связанные с искусственным интеллектом (существует угроза самоорганизации компьютерных комплексов и выхода их из‑под контроля человека) [9, с. 352].