Часть 5

Рандеву состоялось

Реддл подробно рассказывает Гарри о том, как и что он делал на протяжении этого года. И несколько раз подчеркивает, что его основной целью было поговорить с Гарри. Поговорить, понять… затем, видимо, уничтожить. Может быть, забрав у Гарри силу так же, как он сделал это с Джинни.

От своего рассказа он явно получает удовольствие — как позже Волдеморт на кладбище. Однако себя он явно перехваливает. Ну, например: «Мне всегда удавалось очаровывать тех, кого нужно». Нет, не всегда. С Дамблдором не вышло, с Гарри не вышло, даже с Джинни не совсем… Впрочем, Том всегда старается исказить или опустить неудобные для него факты. Как вояж по унитазу. Или тот факт, что очаровать Гарри ему не удалось, и пришлось вернуться к бедной, многократно обруганной (в том числе и за это) Джинни…

В принципе Гарри в безопасности, пока Реддл не кончит разговоры. Ох, с комплексами этот Темный Лорд — в любом обличье. Не может удержаться, чтобы не поговорить как следует о себе любимом и о собственных заслугах. Дамблдор хорошо знает бывшего ученика: Реддл будет долго разглагольствовать, потом может еще какой-нибудь поединок затеять, чтобы доказать urbi et orbi, что он не верблюд…

К сожалению, Реддл слишком рано прерывает крайне любопытную речь: «Видишь ли, я никак не мог понять: между нами есть нечто до странности общее. Ты, верно, и сам это заметил. Оба полукровки, сироты, воспитаны у маглов. Оба змееусты — возможно, единственные двое в Хогвартсе после самого великого Слизерина. Мы даже внешне [выделено Роулинг] похожи… но, как выясняется, ты спасся от меня всего лишь благодаря счастливой случайности. Это всё, что я хотел знать». Жаль. Может, еще что-нибудь общее бы нарыл…

В ответ Гарри бьет в самую больную точку будущего Волдеморта: заявляет, что не он, а Дамблдор — величайший из волшебников. В связи с чем сразу же прилетает феникс. А после того, как Гарри просит о помощи, он получает меч. Все до запятой так, как обещал Дамблдор в хижине Хагрида.

Возможно, Гарри с его властью над змеями и сам мог бы остановить Василиска. Мы этого не узнаем, ибо мальчик испугался, и это вполне естественно. Впрочем, Фоукс очень быстро и легко выклевывает змеюке глазки. Это, кстати, к вопросу о соотношении сил Дамблдора и Волдеморта — они явно и сильно неравны. Думается авторам, Директор все это время мог и сам с Василиском справиться…

Как бы ни попал феникс в ТК, его присутствие там обеспечивает именно Дамблдор — и вообще через феникса контролирует весь процесс, практически обеспечивает безопасность Гарри, его излечение и его победу. С момента выклевывания глаз Гарри в безопасности от взгляда Василиска. Может, и Шляпа прилетает Гарри в руки не случайным мановением Василискова хвоста, а специально это организовано.

Теперь остается единственная проблема — призрак-Реддл. И Фоукс бросает Гарри под нос Дневник, который мальчику осталось только проткнуть зубом Василиска.

А потом феникс вытаскивает наружу сразу всех (оставим вопрос о том, как из подземелья вышел Снейп, до момента, когда все-таки будут данные о том, что он там был), и уверенно ведет всех к кабинету Макгонагалл.

Где уже ждет Дамблдор.

Преамбула

В кабинете Рона с Гарри встречают супруги Уизли, Макгонагалл, хватающаяся за сердце, и СИЯЮЩИЙ Дамблдор. Какие, собственно, еще нужны доказательства, что он все знает?

Зачем Директор до этой минуты делал вид, что его нет в Хогвартсе, понятно. Чтобы Гарри не ждал, когда всемогущий Директор спасет Джинни, а топал бы ее спасать сам. В точности повторение схемы финала ФК.  Однако возвращение Дамблдора носит характер триумфа и отлично подготовлено.

Итак, согласно признанию самого Дамблдора, после нападения на Джинни к нему обратились все члены попечительского совета, дружно умоляя вернуться: не виноватые мы, Люциус, гад, нам угрожал. Но, простите, с самого начала понятно, что члены совета запуганы Малфоем. Никто не мешал Директору переговорить с ними сразу же — а Дамблдор умеет быть очень, ОЧЕНЬ оперативным, когда ему это действительно нужно. Так что, употребляя любимое выражение Директора — «по всей вероятности», у него были свои причины вернуться в Хогвартс именно в момент своего торжества и победы Гарри. На белом коне, со щитом, в блеске торжества над врагами. Н-да, помимо тактических соображений, некоторое невинное тщеславие Директору тоже далеко не чуждо…

Между прочим, Дамблдор уже знает, что случилось с Локхартом.

«- Он попытался наложить на нас заклятие забвения, а палочка ударила не в ту сторону, — шепотом объяснил Рон Дамблдору. - Ужас какой, — Дамблдор сокрушённо покачал головой, а его длинные серебристые усы дрогнули [что означает улыбку]. — Сражен собственным оружием, Гилдерой?»

Интересно, кого Дамблдор собрал в кабинете. Мистер и миссис Уизли — эти вызваны специально, чтобы сразу увидеть, что с их дочерью все в порядке. Быстрое снятие стресса. Далее Макгонагалл, которая судорожно всхлипывает — у нее совсем сдали нервы. Она задает вопрос — «но как, во имя всего святого, вам удалось выйти оттуда живыми, Поттер?», и это, конечно, в переводе означает «умоляю, Гарри, скажи мне, что Дамблдор не посылал тебя на смерть!» То, что Альбус велел, она послушно сделала, но, при всем доверии и восхищении, Минерва хочет убедиться, что и дальше может им восхищаться и ему доверять…

Гарри начинает рассказывать, но, дойдя до Дневника, жалеет Джинни и останавливается, не зная, как обойти щекотливый вопрос. Дамблдор моментально — и с улыбкой — приходит ему на помощь, задав развернутый вариант своего прежнего вопроса: «Важно, не кто открыл комнату, важно — как». Что звучит следующим образом: «Меня больше всего интересует, каким образом Лорд Волдеморт сумел околдовать Джинни, при том, что, по сведениям из достоверных источников, он в данный момент скрывается в лесах Албании?». Гарри при этих словах охватывает безграничное облегчение. Ну еще бы. Подсказка высшего класса. Которую можно выдать только в случае прекрасной осведомленности о Большой Игре и хорошей продуманности всех ее деталей…

Ура, Джинни ничего не угрожает, ее жалеют, предупреждают, мягко журят, даже останавливают ее диалог с Артуром, когда Джинни опасно близко подходит к вопросу о том, что Дневник ей подкинули. Вероятно, Директор на данный момент не хочет, чтобы Артур столкнулся с Малфоем. Не время. Потом, когда все несколько успокоятся… или же никогда, это уж по обстановке. Правду Дамблдор предпочитает выдавать небольшими и не травмирующими психику порциями, останавливаясь иногда буквально на полуслове.

Кстати, о правде. Директору нужно переговорить с Гарри наедине, поэтому он быстренько отсылает всех посторонних: Уизли — обниматься, Макгонагалл — поговорить с поварами о пирушке (из серии «Бег По Кругу Для Успокоения Нервов»), а Рона (поощряющее наградив его двумястами баллами) — отвести Локхарта в больничное крыло.

Так сколько правды Директор скажет Гарри на этот раз?

Подождем до лучших времен

Надо думать, Дамблдор долго готовился к этому разговору. И он долго его помнит. Через три года он скажет Гарри прямо, насколько Директор вообще способен говорить прямо: «Мы обсуждали твой шрам и подошли очень близко к теме. Почему я не сообщил тебе все? Мне казалось, что получить такую информацию в двенадцать лет будет ненамного легче, чем в одиннадцать. Я разрешил тебе, запачканному кровью, усталому, но бодрому, оставить меня, и если я и ощутил приступ неловкости от того, что до сих пор не сообщил тебе правды, то он быстро прошел. Ты был еще таким юным… Понимаешь, я не смог найти в себе силы испортить эту ночь триумфа…».

Основных пунктов разговора два:

1. Спасибо за верность мне, Гарри. Только благодаря этому ты и получил помощь Фоукса. (Ты был не до конца откровенен со мной, Гарри. Но ты мне верен. Это главное. Благодаря этой верности ты получил мою помощь и остался жив. И не забудь об этом на будущее.)

2. Я полагаю, ты крайне интересовал Реддла.

А вот после этого спокойного замечания Гарри наконец прорывает, и он выпаливает то, что так долго его мучило: и о своем сходстве с Реддлом, и о том, что Шляпа хотела отправить его в Слизерин… То есть все-таки выкладывает свое «вообще что-нибудь», что так хотел слышать от него Директор. И что так для Дамблдора важно.

«- Реддл сказал, что я такой же, как он. Нечто до странности общее, так он сказал… - Правда, он это сказал? — спросил Дамблдор, задумчиво оглядывая Гарри из-под густых серебряных бровей. — А ты сам как думаешь, Гарри?»

А сколько правды ты перенесешь, Гарри? Сколько я могу тебе на сей раз сказать?

Ответы на вопросы в этой беседе Дамблдор, по всей вероятности, готовил уже давно. Во всяком случае, речь его более обычного изобилует формулировками типа: «Это наиболее вероятное объяснение». Очень мягко, очень тактично, но он все-таки сообщает Гарри, что мальчик несет в себе частицу Волдеморта.

Гарри потрясен этой новостью. Потрясен так, что директору же и приходится его утешать. Наверное, Дамблдор и сам не знал, насколько далеко он зайдет в своих объяснениях, но реакция Гарри была слишком острой — и Директор замолкает, не рискнув рассказать что-либо еще. Более того, он должен разрядить обстановку.

«Так уж случилось, что тебя есть многие качества, которые Салазар Слизерин высоко ценил в своих тщательно отбираемых учениках. Его собственный редкостный дар, змееустость — находчивость — решительность — некоторое пренебрежение к установленным порядкам, — добавил он, вновь качнув усами [снова улыбается, старый манипулятор]. — И всё же шляпа-сортировщица направила тебя в Гриффиндор. И ты знаешь, почему. Подумай.

- Она направила меня в Гриффиндор, — сказал Гарри побеждённо, — потому что я просил её не отправлять меня в Слизерин… - Совершенно верно, — подхватил Дамблдор и засиял, — и этим ты очень сильно отличаешься от Тома Реддла. Ведь только избираемый нами путь, Гарри, показывает нашу истинную сущность, гораздо лучше, чем наши способности».

Итак, Директор создает у Гарри на дошкольном этапе первого года ФК предубеждение против Слизерина не просто так, и не из нелюбви к Слизерину, качества которого он как раз уважает. Нет — он должен изменить путь, который Гарри изберет.

Человек — это не свойства характера, а сделанный выбор. Главной целью Директора, главной целью Большой Игры является то, чтобы Гарри, из раза в раз и несмотря ни на что, делал правильный выбор.

А еще подростку придется привыкнуть жить с сознанием того, что в нем есть нечто от Волдеморта. И сознавать, что он должен это «нечто» взять под контроль, бороться с ним — и, возможно, перевоспитать.

Пока на этом разговор закрыт. Этот подводный камень никуда не уйдет, но не будет обнаруживаться довольно долго.

Танцуют все!.

Напряженный разговор заканчивается обещанием вернуть Хагрида и чудесной шуткой: «Кроме того, нужно подготовить объявление в «Пророк», мы снова остались без преподавателя защиты от сил зла…». Конечно, в каждой шутке, даже Дамблдоровской, есть доля шутки. Но вот вопрос — а не в этот ли момент Дамблдору приходит на ум кандидатура Люпина? Хагрид — Азкабан — Сириус — Мародеры — Люпин… Впрочем, об этом авторы торжественно обещают поговорить очень подробно в следующей серии. А пока — приходит Люциус. Ну да, мы же должны насладиться финальным торжеством справедливости.

Дамблдор со свойственным ему стилем, блеском и дружественностью совершенно размазывает Малфоя-старшего психологически. Кстати, мог бы и физически… но великодушно не распускает руки, а у Люциуса хватает выдержки удержать палочку в кармане.

«Представьте, каковы были бы последствия для самого Артура Уизли и для его акта по защите маглов, если бы его собственную дочь обвинили в убийстве маглорождённых… К счастью, дневник был обнаружен, и воспоминания Реддля удалены из него. Кто знает, каковы могли бы быть последствия в противном случае…» Боже, каков виртуоз.

Ну вот, собственно, и все. Пир организован на славу. Гарри спас Джинни, победил Василиска и Реддла, освободил Добби и защитил честное имя Хагрида. Ну, попутно еще во всем разобрался, как в ФК. Он по заслугам в центре внимания и получает одну положительную эмоцию за другой. Окаменевшие ожили, Гриффиндор завоевал кубок, экзамены в качестве подарка школе отменяются (прекрасный и очень справедливый поступок Дамблдора — учитывая, кого он второй год держит на должности преподавателя DADA). В половине третьего на праздник является Хагрид (еще одно свидетельство оперативности Директора — или он и об освобождении Хагрида заранее позаботился?). Все в пижамах (о, этот Директорский юмор…).

Что там еще надо для полного счастья? А, Локхарта убрали. И вообще все хорошо настолько, что это явно тоже срежиссировано.

Остаток семестра растворяется в ослепительном солнечном сиянии. Все-таки Дамблдор мальчика очень любит.

А мы отметим, что Гарри совсем забыл о части Волдеморта, которую носит в себе. Так что Дамблдор своими умолчаниями и недоговоренностями, как-никак, дал подростку немного счастливого времени и нормального детства.

Лирическое отступление №1

Еще раз про любовь, или В защиту доброго имени Драко Малфоя

Жанр: лирико-сентиментальное отступление с психологическим уклоном.

Дисклеймер: не любите лирики, сентиментов, отступлений, психологии или уклонов — лучше не читайте!

Как нам любезно указали, в той части нашей работы, где речь заходит об отношении Драко к Гарри, прекрасное слово «любовь», часто и с простодушной свободой используемое авторами, может быть — о времена, о нравы! — понято некоторыми читателями как намек на гомосексуальное влечение.

Ой, испуганно сказали авторы, когда бдительная общественность донесла до их сведения этот аспект проблемы, и незамедлительно решили заняться крайне неблагодарным делом: объяснить, что они, авторы, не верблюды.

Итак! Слово чести, мы не верблюды. Одна из нас даже имеет высшее медицинское образование и, страшно признаться, смутно догадывается о значении понятия «предпубертатный период». Авторы, подобно подруге Эллочки-Людоедочки, знакомы с роскошным словом «гомосексуализм» и не относятся к категории гомофобов. Увы нам, но при всем том, говоря, что Драко любит Гарри, мы физиологически не в состоянии иметь в виду, будто мистер Малфой-младший в одиннадцать и даже двенадцать лет жаждет юного тела мистера Поттера-младшего. Как бы это помягче сказать — Англия страна не южная. Рано еще…

Однако простой констатации факта собственной не-верблюдовости авторам мало. Доказывать, что ты не имеешь в виду слэш, неинтересно и непродуктивно. Слэшер не поверит, ибо специфика дум у него такая. А тому, кто не знает, что есть слэш, потребуется долго и скучно объяснять, что сие означает, — после чего он, вполне возможно, потеряет к авторам последнее уважение.

Так что авторы решили написать данное лирическое отступление не из соображений самозащиты (нам-то что, мы люди адекватные) и даже не из протеста против слэша, который есть, в общем, не более чем немудреная форма сублимации некоторых специфических переживаний (нам, собственно, опять же все равно, пока нас не заставляют эту сублимацию читать).

Но авторам, видите ли, обидно за Драко, и вот это уже серьезно.

Конечно, то, что он испытывает к Гарри, можно назвать не любовью, а влечением, тягой или жаждой близости. Но мы упорно будем называть это чувство любовью — потому что влечение, тяга и жажда близости далеко не всегда имеют духовный оттенок, а любовь для авторов, уж простите их, непрошибаемо наивных, имеет данный оттенок всегда.