Глава III.
Погребальный инвентарь из мавзолея Цинь Шихуанди.
§1. Погребальные фигуры. §2. Керамическая посуда. §3. Изделия из металла и камня.
Найденный на территории мавзолея инвентарь частично изготовлялся на месте специально для погребения, частично был привезён извне, в том числе не только с территории циньского домена, но и из других округов и уездов. Имперский характер памятника проявляется и в том, что на пример [на примере] различных категорий инвентаря наблюдается взаимодействие разных традиций, за счёт чего закладывались основы единой ханьской культуры. Так, в орнаменте «в форме сосновой шишки» на двух бронзовых колесницах проявляется влияние со стороны чуской орнаментальной традиции, что, возможно, связано с работой мастеров из бывшего царства Чу [Пэн Вэнь, 2003]. В данной главе мы приводим сводное описание терракотовых фигур всех видов; керамической посуды (черепица и кирпич представлены отдельно, в предыдущей главе); находкам из металла и камня (помимо оружия, деталей колесниц и упряжи, которые описываются далее в четвёртой главе).
§1. Погребальные фигуры. ^
Традиция изготовления погребальных фигур из обожжённой глины в Китае начинается, возможно, ещё в доиньское время, активно развивается в эпоху Чжоу (когда керамика используются наряду с нефритом и деревом), наивысшего уровня достигает в период средневековья (эпохи Южных и Северных династий и Суй-Тан) и постепенно сходит на нет при династии Мин [Chinese Tomb..., 1953]. Деревянные фигурки (протомы) колесничной прислуги высотой 80 см, с вырезанными высокими носами и глубокими глазницами, с нарисованными чёрной краской бровями, глазами и ртом были обнаружены в могиле №5 раннего периода Чуньцю в Бяньцзячжуан. Судя по найденным пяти бронзовым триподам дин, там был захоронен сановник высокого ранга [Лю Цзюньшэ, 1988. С. 23]. Две погребальные фигурки нашли в «погребальном парке» одной из могил Циньских гунов: высотой 22,8 и 21,4 см, с очень схематичным обозначением фигуры и лица [Хань Вэй, 1983а. С. 35].
Но ко времени строительства мавзолея производство терракотовых фигур было уже поставлено на промышленную основу. Хель-
(65/66)
мут Бринкер считал, что стандартизация в изготовлении и оформлении терракотовых статуй соответствовала образу дисциплинированной и сплочённой в боях армии. Впрочем, он же отметил, что за слишком короткий период изготовления статуй стилистические особенности не успели полностью сформироваться [Brinker, 1980]). Следует отметить, что при достаточно жёстких стандартах изготовления существовали и определённые различия. Юань Чжунъи провёл тщательное изучение надписей, оставленных на фигурах солдат и лошадей, причём как официальных, переносившихся с шаблонов и обозначавших название ведомств, ответственных за изготовление, так и неофициальных, процарапанных в глине и обозначавших имена 68 мастеров. Проведённый обзор позволил установить, что столь масштабные работы были поручены разным организациям. И хотя большинство входило в состав дворцового ведомства, но часть фигур доставлялась из мастерских, расположенных в разных городах империи: Сяньян, Лэян, Линьцзинь, Аньи и др. (см. обзор: [Гао Вэй, 1988. С. 57; Лю Чжаньчэн, 1987а]).
Фигуры солдат ростом 1,75-1,86 м и офицеров — около 1,95 м изготовлялись по определённым шаблонам; руки, голова и туловище выделывались отдельно, затем перед обжигом соединялись дополнительными полосами глины. Подставка с ногами также изготовлялась отдельно, а затем прикреплялась к уже готовой фигуре (рис. 11). Торс лепили из полос глины шириной 2-4 см и толщиной 2-7 см. Болванка для головы изготовлялась из двух половин. Голова и торс состояли из двух слоёв: внутренний, более толстый, создавал основу. Изнутри он был заглажен, на внутренней поверхности выявлено много отпечатков ногтей, что указывает на ручную формовку. Затем заготовку уплотняли верёвками, о чём свидетельствуют оттиски корда. Поверх наносился ещё один слой глины, более тонкий, по которому уже моделировались контуры лица, одежды и доспехов. Отдельные детали: уши, борода и усы, заклепки на латах, — крепились дополнительно (рис. 12; 13). Полученные скульптуры сушились на воздухе (в тени), а затем обжигались при температуре 900°С и выше.
У лошадей раздельно изготовлялись туловище, ноги, голова, хвост, уши и грива. Первые три части соединялись до того, как глина просохла, а последние три прикреплялись после просушки, но до
(66/67)
обжига. Полые туловища лошадей изготовлялись ленточным способом, а головы — в двучастных формах [Yuan Zhongyi, 1984. P. 25].
Чтобы установить место производства фигур, совместно с английскими, австрийскими и индийскими учёными был проведён анализ остатков пыльцы и спор в керамическом тесте. Фрагменты фигур из ямы №2 растворяли кислотами, а затем полученный органический материал изучали под микроскопом с высокой степенью разрешения. Таким образом, было выделено и идентифицировано 32 вида пыльцы. Уже тот факт, что пыльца сохранилась в некоторых, но не всех фрагментах, указывает на изготовление фигур в разных условиях. Дело в том, что при полном обжиге температура достигает 1000-1100°С, при которой пыльца не сохраняется; те фигуры, в составе теста которых найдена пыльца, обжигались в других печах, при температуре ниже 800°С. Выяснилось, что в глине, из которой делались фигуры лошадей, содержалась пыльца растений, аналогичных контрольным пробам местного грунта: сосны, молочая тутового дерева. В то же время фигуры солдат изготовлялись из глины, содержащей в основном пыльцу травянистых растений: горчицы полевой, полыни, мари. Соответственно, фигуры лошадей, более хрупкие и громоздкие, изготовлялись на месте, чтобы избежать потерь при перевозке; тогда как скульптуры солдат делались в достаточно отдалённых, возможно, степных районах [Qiu, 2007; Ни, Zhang, Beraetal., 2007].
На всех фигурах сохранились остатки красителей, что позволяет практически полностью восстановить цветовую гамму терракотовой армии (рис. 14). Предварительный хроматографический анализ показал, что все они имеют минеральную основу. Для красного цвета — это киноварь (HgS) и свинцовый сурик (Pb3О4); для синего и голубого — малахит (Cu2(ОН)2-СО3), для буро-коричневого — лимонит (бурый железняк, Fe2O3-H2O), для белого — свинцовые белила (2PbСО3-Pb(ОН)2) и каолин; кроме того, минералы белого цвета, англезит (PbSO4) и кальцит (СаСО3) использовались для создания светлых оттенков базовых цветов [Хань Жубинь, Се Ифань, 1994].
Совместными усилиями китайских и американских исследователей в составе красителей на фигурах выделен также так называемый китайский (ханьский) пурпур, изготовлявшийся на основе щёлочноземельных силикатов меди; красный оттенок достигается за счёт оксидов меди. Ранее считалось, что данный краситель является
(67/68)
производным от «египетского синего», поступавшего извне, однако их микроструктурная морфология оказалась совершенно различной. Этот краситель был побочным продуктом в поисках даосских алхимиков стекла с высоким уровнем рефракции, которое они почитали как искусственный нефрит, наделённый многими магическими качествами [Hirst, 2007в; Liu, Mehta, Tamura et al., 2007].
Фигуры восьми чиновников из ямы К0006 высотой 1,8-1,9 м изготовлены по тем же шаблонами, что и воины, и отличаются от них только деталями исполнения одежды и аксессуаров.
К другому классу относятся фигуры прислуги, в том числе найденные в районе дер. Шанцзяоцунь [Краткий отчёт об обследовании и шурфовании ям-конюшен..., 1980. С. 36-38]. Они изображали конюхов, сидящих на корточках, высотой 66-72 см (рис. 15). Туловище, голова и руки изготовлялись раздельно и соединялись уже после обжига; высокий ворот халата не только воспроизводил этнически значимую деталь костюма [Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров, 1983. С. 189-190], но и помогал ремесленникам решить важную задачу прочного закрепления головы на туловище. Сама голова изготовлялась в двучастной модели, после чего болванка покрывалась новым слоем глины, по которому профилировались детали лица и причёски (рис. 16). На фигурах обнаружены остатки краски. Волосы красились в чёрный цвет, лицо и руки — в розовый, халаты — в зелёный или красный, а обшлага халатов — в зелёный или фиолетовый (пурпурный) цвета.
Аналогичные фигурки смотрителей высотой 68-73 см найдены также при раскопках «зверинца». Они одеты в халаты с запахом направо, высоким воротом и подпояской, волосы уложены в узел на затылках. Полое туловище, голова и руки изготовлялись и обжигались раздельно, после чего соединялись вместе [Краткий отчёт об обследовании бурением..., 1982. С. 28].
При раскопках пруда с птицами нашли терракотовые фигуры обслуги в разных позах. Семь фигур так называемых стрелков, высотой 86 см, представлены сидящими с вытянутыми вперед ногами и руками, по мнению китайских учёных, так им было удобнее натягивать тетиву арбалета — очевидно, для охоты на бронзовую «дичь». Еще восемь фигур высотой 112 см изображали музыкантов, сидящих на коленях, с поднятой вверх правой рукой для игры на музы-
(68/69)
кальных инструментах типа литофонов или цимбалов [Цзяо Наньфэн, 2005].
В пределах могильника в марте 1993 г. найдены также 11 (восстановлено шесть) нестандартных терракотовых артистов цирка (высотой около 1,8 м), что подразумевает дальнейшее нахождение фигур различных категорий персонала, обслуживавшего повседневную жизнь двора [Ancient terracotta acrobat..., 2002]. По разнообразию исполнения их следует выделить в особую категорию, в которую входят и довольно худощавые фигуры акробатов в разных позах, и массивные фигуры силачей, поднимавших тяжести.
Разнообразие типов фигур указывает на использование не менее десятка шаблонов, которые при этом могли дополнительно корректироваться в соответствии с функциональной принадлежностью и индивидуальными характеристиками изготовляемой скульптуры. Так, интересной деталью, на которую обратили внимание специалисты, стало отсутствие бороды и усов у некоторых терракотовых воинов. В Цинь наличие растительности на лице у взрослых мужчин имело статусный характер; бороду сбривали в наказание за совершённые преступления. Поэтому, по мнению Юань Чжунъи, безбородые солдаты «с детскими лицами» — свидетельство призыва в армию подростков. По циньским законам, призывной возраст охватывал промежуток с 17 до 60 лет, но в особых случаях в армию набирали и подростков 15-17 лет [«Teenage warriors»..., 2009].
В заключение следует упомянуть о художественном значении терракотовых фигур воинов, представляющих собой полноценные скульптуры, которые ни разу не повторялись. Некоторые авторы утверждают даже, что неповторимыми чертами обладают не только каждый солдат, но и каждая лошадь [Цао Лэй, 2000. С. 4, 6]. Впрочем, столь смелое утверждение содержится лишь в английском переводе и отсутствует в исходном тексте. Китайские специалисты многократно подчёркивали индивидуальность фигур, достигавшейся на стадии, прежде всего, моделирования лица и некоторых других деталей [Фэн Шэнци, 1995]. Считалось, что каждая из нихимела реальный прототип, поэтому можно говорить о скульптурных портретах. Отсюда происходит исключительная выразительность, даже психологичность изображений. Суровый и надменный полководец, закалённый в боях ветеран-рубака, молодой и не слишком уверенный в себе резервист — это только некоторые их типажей,
(69/70)
увековеченные безвестными художниками. Таким образом, ямы с фигурами солдат также представляют собой своеобразную художественную галерею, дающую обширный материал для изучения истории китайского искусства [Вэнь Мэйянь, Цинь Чжунсин, 1975].
Однако искусствоведческие размышления в отрыве от конкретного материала могут привести к конфузу. Так, немецкая исследовательница Забине Хеземанн [2006. С. 67] увидела в терракотовых фигур «смешение архаической скульптуры со статичными, компактными, квадратного формата телами» и реалистических образов. И всё бы ничего, но только подобные столь крупные портретные изображения людей — явление для китайского искусства уникальное; в доциньский период они просто не известны как в «квадратном», так и в каком-либо ином формате. Есть только раннешуские бронзовые скульптуры из Саньсиндуй, которые ничем не напоминают находки из мавзолея: ни функцией, ни стилистикой.
В этом отношении может оказаться очень продуктивным направление, указанное М.Ю. Ульяновым: возможная связь терракотовых фигур воинов с каменными изваяниями кочевых народов [Ульянов, 2007. С. 28]. На принципиальную возможность таких влияний указывает находка в районе Цинчжоу статуи «человека северного племени», высеченной из известняка, которая относится к династии Восточная Хань (25-220 гг. н.э.). Высотой 3 м, она изображает сидящего (?) человека в высокой островерхой («варварской») шапке, с руками, сложенными на животе, возможно, держащими сосуд [The legend..., 2007. P. 228]. По нечётким деталям и карикатурным чертам лица можно предположить, что это была поздняя копия; однако у неё могли быть и более ранние аналоги.
§2. Керамическая посуда. ^
Циньская керамика, найденная большей частью в захоронениях, представляет наиболее массовую категорию инвентаря. Изготовлялась она в основном на круге, отдельные детали добавлялись с помощью ручной лепки. В целом она продолжает общую шанско-чжоускую традицию, но имеет ряд специфических черт (обзор см.: [Китайская археология..., 2004. С. 331-334]). Для раннего этапа (начало периода Чуньцю, VIII в. до н.э.) характерно использование в качестве погребальной утвари как специально изготовленных, так и бытовых сосудов. Последние не отличаются богатой орнаментацией,
(70/71)
которую часто заменяет верёвочный декор; чаще всего сосуды украшают резные опоясывающие линии, как одиночные, так и сгруппированные по несколько окружностей подряд, иногда они могут заполнять всю верхнюю часть сосуда; встречаются также опоясывающие линии гребенчатого штампа.
Типичными формами являются триподы типа дин на невысоких ножках с «копытцами»; триподы типа ли с заострёнными ножками («в виде заступа»), аналогии которым можно найти в культуре цицзя, двухъярусные сосуды янь для варки пищи на пару (нижняя часть — трипод ли, в котором кипятили воду, получая пар, верхняя — «кастрюля» цзэн с отверстиями в дне, в которой распаривали зерно); чаши доу на высокой ножке; горшки гуань с подчеркнутым ребром; кувшины ху с выделенным горлом и расширенным устьем. Есть сосуды гуй на массивном поддоне для жертвоприношения зерна, воспринятые от чжоусцев предшествующего периода. В могилах обычно находят нечётное число дин и янь, и чётное — гуй и доу, для других типов количественные закономерности не прослеживаются. Рано появляются нарядные сферические вазы ху с высоким расширяющимся горлом, украшенные расписным «громовым» (меандровым) узором — довольно точные копии бронзовых ритуальных сосудов (рис. 17, 8). Роспись белым и красным цветом в форме треугольников, шевронов, ромбов с точками, Т-образных двусторонних элементов покрывала также поверхность ритуальных сосудов гуй, доу и бэй (см., например: [Чжао Сюэцянь, Лю Суйшэн, 1963. С. 538-540; Юнь Аньчжи, 1984. С. 12].
Большинство этих типов продолжает использоваться в следующем периоде середины — конца Чуньцю (VII — начало V в. до н.э.). Добавляются круглодонные котелки фу и плоские сковородки пань с невысоким бортом. У триподов ли — низко опущенное дно с нечётко выделенными ножками. Практически они превращаются в сосуды с округлым дном, имеющим три выступа; понять их принадлежность к триподам можно только в рамках изменений, произошедших за несколько столетий. С появлением котелков фу триподы постепенно исчезают [Чэнь Пин, 1982. С. 66], поскольку котелки выполняют ту же функцию: кипячение воды и приготовление жидкой пищи. Доказательство такого замещения можно видеть в бронзовом сосуде янь из могильника в Синду, датированного периодом Чжаньго, где в нижней части вместо привычного трипода
(71/72)
помещён котелок; а также сходный сосуд, найденный в пределах мавзолея, при раскопках в Шанцзяоцунь.
Сохранившиеся керамические триподы дин и янь, а также сосуд гуй с уменьшенным поддоном (часто с крышками) в основном относятся к ритуальным и являются показателями статуса погребённых. Появляются шкатулки цзюнь, воспроизводящие форму здания на высоком стилобате, с отверстием-окошечком, которые служили для хранения зерна [Хань Вэй, 1983б]; они объединяют характеристики бытовой керамики и погребальной вотивной пластики (рис. 18, 18).
На этапе раннего Чжаньго (середина V — начало IV в. до н.э.) распространяются также открытые миски с выделенным ребром в верхней либо центральной части тулова (в зависимости от этой особенности в китайской литературе их называют соответственно юй или пэнь), а также горшки (гуань) с раздутым туловом (рис. 19). Наиболее распространены бытовые сосуды типов ли и гуань, они составляют (по разным могильникам) до 65% от всей найденной керамики; в богатых погребениях они сочетаются с ритуальными сосудами, в бедных представлены одной-двумя вещами.
На последнем этапе (средний и поздний периоды Чжаньго, вторая половина IV — III вв. до н.э.) появляются такие специфические формы сосудов, как бочонок (который также называют термином ху, что, на наш взгляд, не вполне правомерно) «в форме шелковичного кокона» и кувшин ху «в форме головки чеснока», имеющий свой бронзовый аналог (рис. 20).
Керамика, найденная на территории собственно мавзолея и смежных объектов, не столь разнообразна, что связано с функциональными и социальными характеристиками раскопанных памятников. Так, при раскопках «ведомства по снабжению» обнаружили большую корчагу (типа открытой банки) высотой 48 см и диаметром устья 86 см; два бочонка (сосуды ху «в форме куриного яйца», как называют их авторы отчёта); около десятка целых горшков и мисок. Обращает внимание находка двух фарфоровых горшков светло-зелёного цвета: сферической формы, на небольшом поддоне и практически со срезанным венчиком. Один из них найден вместе с притертой крышкой с небольшим ушком по центру. В них могли хранить приправы или лекарства. Отдельно найдено шесть крышек из светло-жёлтого фарфора, а также многочисленные фрагменты.
(72/73)
Довольно много (87) сосудов «производственного» назначения обнаружили при раскопках «конюшни» в Шанцзяоцунь (рис. 21). Миски пэнь и более низкие блюда пань, нередко с остатками зерна или стеблей растений, стояли перед захороненными лошадьми; рядом располагались кувшины с раздутым туловом и невысоким горлом, в которых, очевидно, хранили воду для поения лошадей. Важным орудием поддержания порядка в ночное время были лампы с плоской чашкой для масла, конусовидной подставкой и соединяющей их ножкой. Отмечается одна лампа на высокой ножке с выделенными «коленцами», которая имитирует ствол бамбука.
Три миски пэнь с ребром посредине или в верхней трети сосуда и выделенным венчиком обнаружены в ямах «зверинца». Их высота 7-9 см, диаметр расширяющегося устья 23-24,5 см [Краткий отчёт об обследовании бурением..., 1982. С. 28].
В могилах знати возле дер. Шанцзяоцунь выявлена большая коллекция сосудов, но в их числе преобладает бытовая керамика: массивные корчаги вэн, горшки гуань со сглаженными или выделенными плечиками, котелки фу (у одного из которых нижняя часть покрыта оттисками «вафельного» орнамента); сосудов, которые обычно определяются как ритуальные (триподы дин, чаши на поддоне доу, кувшины ху «в форме головки чеснока», шкатулки-амбары цзюнь), очень немного. В то же время, судя по рисунку внутри одной из мисок пэнь, она также относится к ритуальным. Вырезанный рисунок изображает трёх рыб, свернувшихся вокруг центра, причём одна самая маленькая рыбка находится внутри самой большой рыбы [Краткий отчёт об обследовании циньского кладбища..., 1980. С. 48, рис. 7, 13]. При этом нельзя не вспомнить о том, что именно в данном районе в V тыс. до н.э. бытовала культура баньпо, где расписные изображения рыб внутри мисок пэнь являлись одним из преобладающих мотивов. Речь не идёт, разумеется, о прямой преемственности через многие тысячелетия; в образе рыб воплотились архетипические представления о душе, сформировавшиеся у предков китайцев ещё в эпоху неолита (см.: [Евсюков, 1983]). Данный пример показывает, что в качестве ритуальных могли использоваться различные формы сосудов.
Обращение к предшествующим периодам развития керамики, даже если она не представлена на территории мавзолея, позволяет воспринимать керамический комплекс во всей его информационной
(73/74)
полноте, устанавливать внешние контакты и влияния. В этом отношении очень показателен пример триподов ли, практически полностью исчезнувших в династийный период, но на начальном этапе обладавших выраженными чертами керамики цицзя.
В заключение следует упомянуть, что начиная с раннего периода Чжаньго в захоронениях появляются погребальные керамические модели — такие как повозки, домашний скот, амбары (в том числе амбары-шкатулки цзюнь) и т.п., представленные и в инвентаре мавзолея. Они являются предшественниками (или, точнее сказать, первым опытом использования) вотивных фигурок, получивших широкое распространение при последующей династии Хань [Li Xueqin, 1985. P. 226].
§3. Изделия из металла и камня. ^
Ритуальные бронзовые сосуды в Цинь по форме и орнаменту в основном соответствовали чжоуским традициям, но при этом они менее разнообразны и изысканны в сравнении с сосудами из других чжоуских царств. Как указывалось в предыдущей главе, в циньских погребениях также использовалась система «ле-дин»; пока найдены комплексы с пятью и тремя триподами дин, хотя для рангов гун и, тем более, ван их должно было быть семь или девять. Очевидно, часть сосудов была похищена грабителями. Для циньской ритуальной бронзы характерен ряд особенностей, на существование которых указывал ещё в 1950-х гг. Ли Сюэцинь [1957]. Характерные циньские черты — триподы дин с особенно мелким туловом и ножками «словно звериные лапы». Начиная с раннего Чжаньго исследователи отмечают выраженную тенденцию к уменьшению размеров бронзовых сосудов, что является одной из отличительных черт циньского комплекса [Хань Вэй, 1981].
В поздний период Чжаньго (IV-III вв. до н.э.) появляются специфические для Цинь сосуды моу и сосуды ху «в форме головки чеснока» [Li Xueqin, 1985. P. 226]. Сосуд моу представляет собой кувшин с круглым дном, расширенным устьем с намеченным сливом и круглой ручкой с одного бока. У него нет аналога среди циньской и в целом чжоуской керамики; сходные сосуды находят на памятниках позднего Ба (см., например: [Ван Юпэн, 1984. С. 20]), но там они, возможно, появляются под влиянием Цинь. В то же время близкие по форме керамические сосуды часто встречаются на
(74/75)
памятниках скифского времени на территории Синьцзяна: Айдинху, Улабо, Алагоу и др., датированных периодом VI-IV вв. до н.э. (см.: [История Западного края, 2003. С. 23-25, 33, рис. 3, 5, 12, 18, 21]); сходные кувшины, но с уплощённым дном, находят и на памятниках культуры шацзин, которая датирована в пределах IX-V вв. до н.э. и предположительно связана с племенами юэчжей [Се Дуаньцзюй, 2002. С. 215, 218]. Это сходство можно рассматривать как ещё одно указание на устойчивые связи Цинь с кочевыми культурами Северо-Запада.
Использовали циньцы и трофейные бронзовые сосуды. Пример, как известно, показал Чжаосян-ван, который захватил «принадлежащие Чжоу драгоценные сосуды и девять треножников» [Сыма Цянь, 1975. С. 50]. Случались и более сложные варианты, как это демонстрирует находка в позднециньском захоронении в Гаочжуан. Найденный там (вместе с сосудами моу и ху «в форме головки чеснока») бронзовый дин с крышкой был изготовлен в государстве Чжуншань в 309 (или 308 г. до н.э.), после разгрома которого царством Чжао в 296 г. до н.э. попал в руки победителей, а в конечном счёте, после захвата последнего Цинь в 222 г. до н.э., оказался во владении одного из циньских сановников [Шан Чжижу, 1980].
Что касается мавзолея Первого императора, то до последнего времени там не находили ритуальных сосудов. Можно полагать, что их большая часть сосредоточена в подземном дворце, пока не раскопанном. Четыре бронзовых сосуда (янь, моу, и, шао) нашли при раскопках погребений знати вблизи дер. Шанцзяоцунь. Однако бронзовые сосуды могли иметь не только чисто ритуальный характер. При раскопках «конюшни» в том же районе Шанцзяоцунь нашли металлический кувшин с выпуклым туловом и округлыми плечиками и такое же блюдо с невысоким бортиком и парой ушек; они мало отличались от многочисленных керамических сосудов и, очевидно, также предназначались для кормления лошадей (возможно, только элитных, императорских).
Однако самый большой из найденных на сегодняшний день сосудов — трипод дин — связан не с ритуалом, а с развлечением. Вполне традиционный для Цинь бронзовый трипод на низких ножках «с копытами» и двумя массивными ушками, весом 212 кг был найден в одной яме с терракотовыми фигурами циркачей, где размещался на особой деревянной подставке. Демонстрация силы путём поднятия
(75/76)
тяжестей, включая и ритуальные треножники (упражнение называлось «ган дин» и подразумевало поднятие вверх сосуда, взятого за ушки), была широко распространена в Древнем Китае и пользовалась особой популярностью в Цинь. Именно там в период Чжаньго жил знаменитый силач У Хо, который якобы мог поднять сосуд весом в 500 кг [Спорт..., б.г. С. 42]. Упражнение под названием «царь-гегемон поднимает треножник дин» входит в состав некоторых комплексов упражнений традиционной китайской гимнастики цигун.
В раскопах с терракотовыми фигурами, помимо оружия и предметов упряжи (которые исследуются в следующей главе), находят очень немного мелких бытовых предметов и украшений из бронзы (пуговицы, застёжки и т.п.). Трудно сказать, использовались ли они для дополнительного украшения отдельных статуй, либо принадлежали строителям комплекса, или даже грабители [грабителям]. То же относится и к найденным там же железным орудиям труда.
В яме (склепе) №1 найдено два колокола юн без язычка, с овальным сечением и дугообразно вогнутым нижним краем. Общая высота 27 см, вес 2,3 кг, внешняя поверхность украшена узором, композицию которого А.Н. Чистякова определяет как «дракон куй и феникс» и относит к эпохе бронзы [Чистякова, 2007. С. 14]. Возможно, колокола были изготовлены в более ранний период, или данная композиция сохранялась и в раннем железном веке. Их раздельно нашли возле колесниц, на которых они, скорее всего, были установлены как сигнальные. Там же, возле колесниц, нашли остатки двух барабанов. Их деревянное кадло сгнило, но сохранились следы лакового и красочного покрытия, а также три бронзовых обруча. Судя по этим остаткам, барабаны были невысокие (высотой 12 и 9 см соответственно), бочонковидной формы, наибольший диаметр 68 и 70 см. Они также использовались для подачи сигналов [Цзян Цайфань, 1987]. В той же яме найдены одна застёжка, одна пряжка (прямоугольная с фиксированным язычком), два простых колечка (щиток немного раскован), две поясных обоймы и несколько пронизок.
Ещё одна чрезвычайно важная находка бронзового колокола «Юэфу-чжун» сделана в 1976 г. недалеко от «ведомства по снабжению», которое также занималось организацией церемониальных банкетов с обязательным участием музыкантов. Это небольшой ин-
(76/77)
струмент без язычка, со слегка вогнутым нижним краем и высокой дужкой, с общей высотой 13,3 см и расстоянием между крайними точками нижнего среза 7,2 см; поверхность покрыта узором в форме переплетающихся волют, выполненных золотой инкрустацией. Колокол явно входил в состав оркестра; его собственная тональность соответствует до мажору. Однако наиболее важным открытием стала надпись из двух иероглифов юэ фу, что означает «Музыкальная палата». Ранее считалось, что это ведомство, собиравшее песни со всех краёв Поднебесной и сыгравшее большую роль в развитии китайской музыки и литературы, было создано в годы правления императора У-ди при династии Западная Хань. Об этом сообщает летопись «Хань шу», но археологическая находка показала, что впервые оно появилось примерно на сто лет раньше.
На могильнике в Шанцзяоцунь нашли бронзовое зеркало, украшенное тремя концентрическими полосами с тыльной стороны; колокольчик с язычком; многочисленные застёжки (в том числе и головками в виде клюва птицы), подобные которым изображены на поясах терракотовых воинов (рис. 22). Это доказывает их использование в качестве поясных пряжек, а не крюков для подвешивания какого-либо оружия или утвари. Судя по находкам в уезде Угун (пров. Шэньси), такие застёжки могли также изготовляться из железа [Сунь Тешань, Ду Инвэнь, Чжан Хайюнь, 2006. С. 45].
Из числа последних находок выделяются 46 бронзовых фигур гусей, лебедей и журавлей, выполненных в близкую к натуральной величину, которые украшали участок с речным пейзажем, построенный возле мавзолея. Они представляют собой первые реалистические скульптуры птиц, которые впоследствии многократно воспроизводились на живописных полотнах [Hammond, 2009]. Особого внимания заслуживают фигуры журавлей. Для двух из них сохранившиеся размеры составляют: размеры туловища соответственно 68×21 см и 62,5×20 см, а длина шеи — 43 и 20 см [В районе мавзолея Цинь Шихуана..., 2002]. Ещё крупнее фигура маньчжурского журавля, которого в Китае называют «журавлём бессмертных»: длина 125 см, высота 77 см. Именно он, как символ долголетия, сопровождал небожителей-сяней, стать одним из которых так стремился Цинь Шихуанди.
Из железа, главным образом, изготовлялись орудия труда, однако встречаются и предметы быта (фрагменты котлов, лампы, двер-
(77/78)
ной засов). При раскопках «ведомства снабжения» нашли ряд железных предметов: заступ с прямоугольной втулкой и рабочей частью в форме трапеции (общая высота 15 см, длина лезвия 13 см, диаметр втулки 2 см); проушной молоток с круглыми ударными поверхностями с двух сторон (диаметры соответственно 4,2 и 4,9 см, размеры проуха 4×1 см); четыре поперечных скребка прямоугольной формы (размеры 15×6 см), которые использовались как насадки на деревянную основу; два зубила [Ван Юйцин, 1987. С. 18-20]. Сходные заступ, молоток, скребок и зубило были найдены в яме №1 [Линьтунсянь..., 1975. С. 11, 17]. Железные изделия: лампу в форме чаши на высокой ножке, кельт, трапециевидный топор, нож с прямым обушком и кольцевым навершием (рис. 23), — нашли в могилах знати в Шанцзяоцунь [Краткий отчёт об обследовании циньского кладбища..., 1980. С. 47-48]. Аналогичная лампа, а также 17 литых железных топоров прямоугольной и трапециевидной формы, кованый нож с кольцевым (овальным) навершием и кованый серп содержались в захоронениях керамических конюхов в том же районе.
Изделия из драгоценных металлов крайне редки, поскольку все наиболее ценные вещи были сконцентрированы в гробнице императора. К тому же именно эти вещи в первую очередь подвергались разграблению. В могилах знати в Шанцзяоцунь нашли только четыре полоски золотой фольги и серебряное изделие длиной 9,5 см, которое в отчёте названо рукоятью в форме «лунной жабы». В целом использование золота для украшений было характерно для Цинь, на что указывают не только находки в районе элитных могил в Сичуй, но и 29 украшений для одежды и пояса (полушарные и прямоугольные пуговицы, обоймы, бляшки в виде «тигра», пряжка), общим весом 302,6 г, которые обнаружили при раскопках дворцов в Юнчэн [Хань Вэй, Шан Чжижу, Ма Чжэньчжи и др., 1985. С. 23, 25]. Также богатый набор из 104 золотых украшений (различные пуговицы, кольца, пряжки с язычком в виде клюва утки, кольцевые навершия у 13 железных и четырёх бронзовых кинжалов и ажурная рукоять железного кинжала нашли в ранней циньской могиле периода Чуньцю в район г. Баоцзи [Тянь Жэньсяо, 1993].
Каменные изделия (скорее всего, по тем же причинам, что указаны выше) также очень немногочисленны и представлены, в основном, небольшими украшениями из нефрита. В районе Шанцзяо-
(78/79)
цунь найдены обломки двух колец: хуан с узором в форме ромбов с точками и бы с вырезанным узором в форме завитков на тыльной поверхности. Насколько можно судить по этим фрагментам, они не отличались от предыдущих образцов чжоуского времени. Впрочем, нефритовых украшений на всех циньских памятниках найдено пока немного [Ян Бода, 1997. G. 43], что трудно объяснить, поскольку именно Цинь ближе всего находилось к Хотану, главному источнику качественного нефрита для Китая. Раскопки в Сичуй, где нашли нефритовые полукольца хуан, серьги-подвески цзюэ, скипетры гуй, а также их варианты, выполненные из камня, увеличили общее количество подобных изделий [Район циньских гробниц..., 2004. С. 113-119], но, тем не менее, оно не может сравниться ни с элитными погребениями других чжоуских государств, ни с гробницами ханьской аристократии. Впрочем, выводы о тех или иных ритуальных предпочтениях не могут считаться основательными, пока не раскопан главный погребальный объект династии и субкультуры Цинь. О том, что показатели могут существенно измениться, свидетельствуют материалы о раскопках дворцовых зданий додинастического периода в Юнчэн, включающие более сотни нефритовых украшений традиционных чжоуских форм (полукольца хуан, серьги-подвески цзюэ, диски би) [Хань Вэй, Шан Чжижу, Ма Чжэньчжи и др., 1985. С. 24-25, 29]. Там же найдено 34 каменных скипетра гуй, игравших важную роль в ритуальной практике в период с конца Западного Чжоу и до конца Чуньцю [Варёнов, Комиссаров, 1985. С. 112].
Кроме орудий труда и предметов быта, на территории мавзолея находят многочисленные фрагменты бронзовых (реже — железных) ножек (в том числе в форме когтистой лапы), уголков, крючков, дисков и т.п., которые применялись, очевидно, как детали мебели и интерьера в целом, однако реконструировать предметы обстановки пока не удалось.
Глава IV. Комплекс вооружения циньской эпохи.
§1. Защитное вооружение. — 81
§2. Оружие ближнего боя. — 96
§3. Оружие дистанционного боя. — 109
§4. Боевые колесницы и конский убор. — 118
Предметы вооружения (реальные и изображённые на фигурах воинов) являются самой многочисленной и информативной категорией находок на территории мавзолея, поэтому им уделено наибольшее внимание. Ведущим методом обработки артефактов, составляющих комплекс боевых средств, является типологическая классификация, объединяющая предметы в группы по сходству формальных признаков и предполагаемых функциональных свойств Группы, характеризующиеся определёнными признаками, образуют единицы классификации, находящиеся в иерархии по отношению друг к другу. При описании и анализе материала мы опирались на подходы и терминологию, разработанную в трудах Ю.С. Худякова и некоторых других российских авторов [Худяков, 1986; Медведев, 1966; Горелик, 1993]; для изучения специфических черт комплекса вооружения Китая привлекались разработки как отечественных, так и зарубежных специалистов [Хаяси, 1972; Комиссаров, 1988; Варёнов, 1989; Yang Hong, 1992; Ян Хун, 2005].
Судя по надписям на бронзовом оружии из трех раскопов, исследованным Юань Чжунъи, оно изготовлялось как в центре, так и на местах. Возможно, воины, мобилизованные из округов и уездов, приходили со своим оружием; к таким рекрутам относят фигуры легковооружённых воинов из раскопа №1, тогда как воины в доспехах могли представлять регулярную армию (см.: [Е Сяоянь, 1985. С. 45-46]). Однако более вероятно, что изготовленное оружие свозилось в правительственные арсеналы, а затем раздавалось солдатам в соответствии с их воинской специальностью. Именно такая система существовала в армии последующей династии Западная Хань [Леве, 2005. С. 86]. Клейма на бронзовом оружии показывают, что оно отливалось в различных районах огромной империи, прежде всего, в мастерских бывших и действующей циньских столиц: Лиян, Юн, Сяньян, — а также в Шу, Лунфэнь, Линьфэнь и др. [Li Xueqin, 1985. P. 235]. Там размещались специализированные мастерские по изготовлению различных видов вооружения, с использованием определенных стандартов. Пока не удалось точно установить, существовали ли арсеналы в каждом из созданных округов, как это было при Хань. Использовались склады готовой продукции
(80/81)
четырех крупных бронзоволитейных мастерских, контролируемых правительственными чиновниками (в Шанцзюнь, Хэдун, Шуцзюнь и Ханьчжун), но в надписях на оружии упоминаются и другие хранилища [Сюй Лунго, 2009. С. 72]. Известно также, что циньцы использовали и трофейное оружие, что подтверждается находками далеко за пределами основной территории Цинь. Так, в уезде Цзиньсянь пров. Ляонин нашли бронзовый клевец, произведенный в государстве Вэй в 246 г. до н.э. и захваченный циньцами после разгрома этого царства в 225 г. до н.э. На Северо-Востоке этот образец оказался, скорее всего, в результате похода циньцев против царства Янь в 222 г. до н.э. [Сюй Минган, Юй Линьсян, 1980]. Впрочем, в том же регионе, в пригороде г. Ляояна найден и собственно циньский клевец, отлитый на 40-м году правления Чжаосян-вана, скорее всего, в Шанцзюнь (на территории современной пров. Шэньси), а хранившийся в арсенале в Пинчжоу (современная пров. Шаньси) [Цзоу Баоку, 1992]. Свидетельством военной экспансии Цинь служат и образцы бронзовых клевцов наиболее развитого типа и втульчатых наконечников копий на территории Северной Кореи [Корейская культура... 1992. С. 75; Костылев, 2009]. Завоёвывая соседние территории или вступая в контакты с сопредельными племенами, армия Цинь Шихуанди брала на вооружение и активно использовала достижения местных оружейников.
§1. Защитное вооружение. * ^
* Параграф написан совместно с А.И. Соловьёвым.
1. Панцирь. ^
Основным источником для изучения циньского защитного вооружения являются его детальное изображение на терракотовых фигурах. Кроме того, обнаружена яма с панцирями и шлемами из пластин сланцевого известняка. Металлических, костяных звеньев доспехов не найдено.
Выделяется три основных типа защитного облачения.
I тип. Панцири из твёрдых материалов.
II тип. Панцири из мягких материалов.
III тип. Панцири из комбинированных материалов.
(81/82)
1.1. Панцирь из твёрдых материалов.
Боевую одежду этого типа разделяют на две основные разновидности: с мягкой основой, покрытой бронирующим твёрдым материалом, и без мягкой основы, когда детали доспеха из твёрдого материала соединяются непосредственно между собой.
Для классификации защитного вооружения, помимо наличия и отсутствия мягкой основы, следует обратиться к другим различительным признакам: гомогенность (когда прикрытие части тела — груди, шеи, таза и т.п. — выполняется из максимально крупных кусков бронирующего материала, допускаемых возможностями технологии и практического использования) и гетерогенность (когда армирующая поверхность составлена из небольших частей, относительно индифферентных к формам человеческого тела). Нередки случаи, когда в доспехе сочетаются оба признака.
Защитное вооружение в Китае эпохи бронзы изготовлялось в основном из кожи, так как металл был довольно дорогим. «Носорожьи латы» неоднократно упоминаются в «Ши цзине», «Чу цы» и целом ряде более поздних сочинений. Доспехи из кожи носорогов и быков изготовляла особая группа ремесленников [Needham, 1965. Р. 17]. Об этом говорил У-цзы в беседе с вэйским князем: «Сейчас Вы круглый год приказываете выделывать кожи, покрываете их киноварью и лаком, раскрашиваете их красной и синей краской, разрисовываете их слонами и единорогами» [Конрад, 1977. С. 317]. Философ Сюнь-цзы сравнивал прочность лат, которые изготовляли из кожи носорогов и акул в государстве Чу, с металлом и камнем (см.: [Го Баоцзюнь, 1963. С. 79]). В «Цзо чжуань» отмечалось, что пластины кожаного доспеха достаточно прочны для того, чтобы отразить сильный удар. Не исключено, что именно массовое производство кожаных панцирей и, следовательно, получение сырья для них способствовало истреблению носорогов в северных районах Китая [Сунь Цзи, 1982. С. 80-84].
Особенно полно панцирь из кожи носорога, его изготовление и свойства описаны в трактате «Као гун цзи», входящего в состав канона «Чжоу ли» («Ритуалы Чжоу»). Здесь указывается, что панцири, сделанные из кожи двурогих носорогов, служат 100 лет, из кожи однорогих — 200 лет, из кожи тех и других одновременно — 300 лет. Доспех из кожи двурогого носорога состоял из семи кусков, однорогого — из шести, из кожи того и другого — из пяти. Для того чтобы
(82/83)
панцирь был надёжным, шкура должна быть должным образом обработана (см.: [Laufer, 1914. Р. 175]). Панцирь состоял из верхней и нижней части, которые должны были весить одинаково, для чего куски кожи уравновешивались на весах. Качественный панцирь был строго индивидуальным.
На большей части терракотовых фигур, найденных на памятнике, изображены латы из кожаных пластин. Попытки некоторых исследователей (например, А. Коттэрелла) интерпретировать доспехи на фигурах как железные не имеют каких-либо серьёзных доказательств; его ссылки на железный доспех из Маньчэна вряд ли уместны, поскольку последний комплекс (гробница Лю Шэна) относится к династии Западная Хань и датирован концом II в. до н.э. (см.: [Dien, 1981/1982b. P. 77-78]); к тому же там найден не пластинчатый, а чешуйчатый панцирь [Као, Yang, 1983. Р. 36]. Можно согласиться с мнением Альберта Диена о том, что пластины на циньских фигурах по размерам занимают промежуточное положение между кожаными пластинами эпохи Чжаньго (известным по находкам в могиле цзэнского хоу И) и железными пластинами доспехов династии Западная Хань [Dien, 1981/1982a. Р. 11].
Большинство циньских доспехов представляет собой подобие кирасы на мягкой основе, бронированное покрытие которой составлено из кожаных пластин, прикреплённых с помощью заклепок; с ней соединены наплечники и подол из пластин, скреплённых между собой шелковым шнуром (рис. 24). Раньше считалось, что связывание осуществлялось при помощи тонких кожаных ремешков. Китайский исследователь Не Синьминь выдвинул предположение об использовании шёлкового шнура. По его мнению, кожа со временем растягивается, тем самым образуя бреши в защите. Поэтому доспех, связанный кожаными тесемками, следует постоянно подтягивать. Данную процедуру мог произвести только опытный мастер [Не Синьминь, 1985]. Нам представляется, что дело, скорее, не в том, что кожаные ремни растягивались. Наоборот, ссыхаясь, они жёстко стягивали между собой пластины панциря и, вполне вероятно, деформировали защитные звенья, сделанные из этого же материала, которые по причине своих физических свойств не могли противостоять столь сильному сжатию. Кроме того, такой панцирь оказывался более чувствительным к атмосферным воздействиям. Поэтому шёлковый шнур мог восприниматься как более удобный
(83/84)
вариант. Во многих культурах, знакомых с шёлком, можно наблюдать традицию применения шёлковых шнуров для связывания пластин доспеха. Так, его использовали в средневековой Японии. Существенным недостатком шёлка была его неустойчивость к солнечному свету, из-за чего он со временем разрушался. Именно поэтому шёлковые шнуры прокрашивали, так как краски служили своеобразным фильтром ультрафиолетовых лучей [Носов, 2001. С. 53]. Вполне вероятно, что цветовая гамма могла быть связана с воинской символикой и играть роль знаков различия.
Выделено два вида кожаного доспеха: 1) из крупных кожаных пластин, скреплённых металлическими клепками и связанных шёлковыми шнурами, полностью покрывающий грудь, спину, плечи воина; 2) из средних кожаных пластин, скреплённых металлическими клёпками и шёлковыми шнурами, частично покрывающий грудь, спину, плечи и верхнюю часть бёдер воина. По структуре оба панциря являются гомогенными. У первого вида выделяют подвид с рукавами-трубами (латы колесничего), у второго — подвид с треугольным фартуком.
Не Синьминь выделяет два способа скрепления пластин друг с другом: 1) скрепление при помощи заклёпок; 2) связывание шёлковыми шнурами. Первым способом соединялись между собой звенья нагрудной и спинной половин кирасы — самой неподвижной составляющей доспеха. Вторым способом соединялись пластины наплечников и подола, что обусловлено их большой подвижностью. На плечах и нижней части доспеха наблюдаются ложные заклёпки, когда короткие стежки шнура образуют подобие шляпки.
Пластины подразделяются на несколько типов: 1) крупные прямоугольные, имеют от 4 до 8 отверстий, встречаются на нагрудном и спинном отделах доспеха первого вида; 2) средние вытянутые прямоугольные с 16 отверстиями, расположенными группами по 2 отверстия по всему периметру, встречаются на наплечниках доспеха второго вида; 3) вытянутые прямоугольные с 18-20 отверстиями по всему периметру, встречаются на спинной части доспеха второго вида; 4) прямоугольные средней величины с шестью отверстиями, сшивались V-образным способом и являлись своего рода окантовкой на наплечниках и нижней части доспеха второго вида; 5) средней величины, скругленные с одного конца, с 8 отверстиями, встречаются на наплечниках второго вида; 6) крупные с закруглён-
(84/85)
ными краями с одной стороны, с 6 отверстиями, встречаются на нижних частях доспехов второго вида, а также дополняют пятый тип пластин на наплечниках доспехов второго типа и являются завершающим рядом.
Что касается связывания пластин, то было выделено несколько основных способов: 1) прямой с использованием сплошного нескрученного шёлкового шнура; 2) V-образный сплошным нескрученным шнуром; 3) V-образный скрученным шёлковым шнуром; 4) комбинированный.
У доспехов первого вида чётко прослеживаются наплечники и кираса, представленная двумя и одним рядом кожаных пластин с передней и задней части соответственно (у его подвида спереди добавлено лишних два ряда пластин). Подол практически отсутствует. Выделяется подвид с рукавами-трубами, состоящими из 16 колец, образованных пластинами первого и третьего типов, к которым прикрепляются наручи (шесть склёпанных пластин первого типа), закрывающие тыльные части рук. Его носили арбалетчики и воины колесниц. Найденные фигуры арбалетчиков изображены в состоянии готовности к стрельбе с колена (рис. 25), что было бы затруднительно при наличии бронированного подола. На колеснице же нижнюю часть тела воина закрывал борт. Естественно, в данных случаях слишком длинный подол доспеха был также излишним или даже мог служить помехой.
Кираса доспеха изготовлялась из двух частей: нагрудной из восьми рядов крупных прямоугольных пластин и наспинной, составленной из семи рядов. Обе части застёгивались с левого бока тремя Т-образными пуговицами, одна из которых располагалась на правой стороне груди, а две другие в области талии. Пластины первых четырёх рядов на обеих частях кирасы наклёпывались на мягкую основу, а остальные связывались между собой шёлковыми шнурами. Верхний край пластин надключичной части кирасы для большей подвижности не проклёпывался, а прошивался шнурами по принципу ламеллярного доспеха. Такая конструкция обеспечивала одновременно дополнительную прочность и достаточную подвижность. Наплечники состоят из пластин, связанных в четыре ряда, нижние пластины частично перекрывают верхние.
Доспех второго вида несколько отличен от первого. Принято считать, что это боевая защита офицеров. Кираса, так же как и у
(85/86)
доспеха первого вида, изготовлена из двух кусков кожи, соединённых с левого бока и застегивающаяся с правого. Разница состоит в том, что бронирована лишь нижняя её часть — в районе живота и поясницы — на нагрудном участке четыре ряда, а на спинном — пять рядов пластин соответственно. На уровне пояса, по всей его окружности, проходит один ряд бронирующих звеньев, который покоится на бёдрах. Подол является единым целым с кирасой и состоит из одного куска кожи. В данном случае пластины не приклёпаны, а нашиты на кожу, что усиливает защиту. Кожаные детали наплечников нашиты на мягкую основу. Доспех имел несколько застёжек в виде Т-образных пуговиц. Существовал также его подвид, отличительной чертой которого был треугольный подол в передней части.
Среди фигур с изображением панцирей из твёрдых материалов выделено 68 терракотовых воинов, на которых наиболее отчетливо сохранились остатки краски. Так, пластины доспехов у них были выкрашены в красно-бурый цвет, пояса и застёжки — в ярко-красный. Наиболее богатая гамма цветов наличествует у шнуровки: 32,3% от всего количества окрашены в ярко-красный цвет (22 фигуры); 38,3% — в красный (26 фигур); 14,7% — в белый (10 фигур); четыре фигуры воинов имели доспехи с тёмно-зелёной шнуровкой и один — с синей (7% от всего количества). Это позволило предположить, что каждому подразделению соответствовали свои цвета доспехов и их частей.
Со всей вероятностью можно также сказать, что существовали различные цветовые гаммы для обозначения войсковых званий, хотя детально реконструировать цветовую «Табель о рангах» пока не удаётся из-за малого количества найденных фигур офицеров. На основе этих находок была выполнена реконструкция доспехов и одежды воинов в цвете. Военачальники носили стёганый чёрный халат, под который одевалась одежда красного цвета. Поверх халата надевали доспех, бронированный красными пластинами. Воины на колесницах, в зависимости от их расположения имели одежду определённого цвета. Так, стоявший по левому борту воин под тёмно-красный пластинчатый доспех надевал халат зелёного цвета, а тот, что был справа, — ярко-красного. Арбалетчики носили панцирь, окрашенный в тёмно-красный цвет, зелёный стёганый халат и синие штаны (рис. 26).
(86/87)
Доспехи, составленные из подобных кожаных пластин, были очень эффективными. Во всяком случае они продолжали использоваться ещё в III-IV вв., о чём свидетельствует находка экспедиции А. Стейна в Миране — тибетском укреплённом поселении в Центральной Азии, ныне хранящаяся в Британском музее. Она представляет собой фрагмент ламеллярного панциря из подпрямоугольных лакированных кожаных пластин, стянутых между собой тесьмой и некогда обшитых оленьей шкурой. На внешней поверхности звеньев видны выпуклые «заклёпки» [Робинсон, 2006. С. 169, 170, рис. 67], внешне аналогичные тем, что хорошо заметны на защитном облачении терракотовой армии.
1.2. Панцирь из мягких материалов.
Такие изделия являются простейшим типом доспеха; благодаря доступности материала и простоте изготовления они были наиболее дешёвой и распространённой защитой с древнейших времён до начала XX в. Изготовляли их из мягкой кожи, толстой ткани, войлока; зачастую использовали несколько слоёв простёганного материала, проложенного шерстью, волосом, песком, опилками и т.п., придающими панцирю дополнительные прочностные характеристики.
Если по структуре мягкие панцири на всей территории Древнего Востока, в общем, могли быть сходными, то покрой их был более разнообразным и связанным с определённым регионом. Среди терракотовых воинов есть фигуры, одетые в длиннополую, доходящую до колен одежду, внешне напоминающую халат или плащ, с высоким воротом, длинными рукавами и запахом слева направо. Данный тип боевой защиты напоминает русский «тягиляй» или монгольский «хатангу дегель». Принято считать, что это стёганый халат, состоящий из нескольких слоёв материи, возможно подбитый промежуточным материалом — шёлковой ватой, волосом. По отгибу воротника хорошо видно, что халат был многослойным. Следов простёжки на нём не заметно, хотя есть вероятность, что бронирующий слой подшивался изнутри мягкой (матерчатой или кожаной) основы. Между такими слоями могли помещать части с пришедших в негодность панцирей из твёрдых материалов, например, кожаные пластины. Такие доспехи были частью обмундирования рядовых пехотинцев, а также колесничих. Бронзовой моделью колесницы №2 управляет воин, одетый в стёганый халат, перевязан-
(87/88)
ный поясом, за которым с левой стороны воткнут меч. Здесь произошла перелицовка бытового костюма на военный лад, т.е. удобная в употреблении одежда была усилена путём подбивки промежуточным материалом и простёгиванием. Установлено, что «боевые» халаты были зелёного, красного и чёрного цветов.
1.3. Панцирь из комбинированных материалов.
Среди терракотовых воинов найдены несколько скульптур, одетых в доспехи необычного покроя. Они представляет собой ламеллярный нагрудник с двумя широкими ремнями, перекрещивающимися на спине, и относятся к защитному вооружению из комбинированных материалов. Нагрудник выполнен из одного куска, вероятно, кожаной основы, которая бронирована 12 рядами (по пять пластин в каждом) кожаных пластин первого и пятого типа. В верхней части наличествует характерный полукруглый вырез для шеи. Пластины первых девяти рядов (сверху вниз, пластины первого типа с 4-5 отверстиями) прикреплены на основу заклёпками. Оставшиеся три ряда (пластины пятого типа) — прошнурованы. Они закрывают верхнюю часть бёдер.
Наспинные лямки бронировались двумя большими прямоугольными пластинами. Длина лямок могла регулироваться, и тем самым изменялся размер доспеха. Соединение нагрудника со спинными ремнями происходило при помощи боковой тесьмы. Структура панциря сочетает в себе гомогенный и гетерогенный принципы создания защитной поверхности. Доспехи этого типа носились в паре со стёганым халатом (панцирем из мягких материалов), дополняя его. Мягкая основа была светло-серого цвета, пластины — тёмно-бурого, шнуровка — ярко-красного.
Таким образом, при создании покроя и конструкции панциря учитывалась не только его защитная функция, но и удобство ношения. Традиция конструирования бытового костюма сохранялась, если она не мешала функции защиты. Процесс изготовления даже простого мягкого доспеха требовал больших специальных навыков в подборе и обработке материала, поиска оптимального покроя, мастерства в выполнении готового изделия. Это стимулировало высокий профессионализм исполнителей и определённую специализацию производства.
(88/89)
2. Шлем. ^
Традиция использования бронзовых наголовий в начале эпохи Чжоу не получила дальнейшего развития. В последующие периоды шлемы стали производиться из других материалов. В тексте «Цзо чжуань» неоднократно говорится о кожаных шлемах для охоты, а в словаре «Шовэнь цзецзы» зафиксировано название для боевого оголовья из кожи (см.: [Го Баоцзюнь, 1961. С. 111-118]). До недавнего времени кожаные шлемы были найдены только при раскопках в Лэйгудунь могилы цзэнского хоу И. Судя по сохранившимся образцам, они изготавливались из 18 фигурных пластин, покрытых лаком, среди которых выделяются гребень, боковины, обод, начелье, нащёчники и затылочная часть.
На циньских памятниках шлемы из металла или кожи пока не найдены. У большинства терракотовых фигур, найденных на территории мавзолея, на головах надеты небольшие кожаные шапочки различного вида, форма и размер которых были связаны со статусом обладателя. Попытка А. Коттэрелла определить их как шлемы вызвала возражение со стороны А. Диена, который считал их скорее защитой для сложной причёски, хотя и не исключал полностью возможной связи с боевым оголовьем [Dien, 1981/82. Р. 77]. В то же время находка каменных шлемов (см. далее) показывает, что боевое наголовье использовалось, по крайней мере, наиболее элитными подразделениями.
3. Каменные доспехи. ^
В 1998 г. в 200 м к югу от гробницы Цинь Шихуанди археологами частично раскопана яма, содержащая большое количество каменных лат и шлемов. Благодаря необычному материалу эта находка заслуживает особого внимания. Фигуры воинов отсутствовали, доспехи были уложены слоями в деревянных контейнерах. Территория ямы составляет 13 600 кв.м, из которых пока вскрыто только пять участков площадью 153 кв.м. Это самый большой объект, обнаруженный на столь удалённом расстоянии от мавзолея. Из земли извлечено 87 панцирей и 43 шлема, а также не менее трёх конских доспехов. Армирующим материалом для всей этой амуниции послужил обработанный сланцевый известняк, тёмно-серого цвета, пластины которого соединялись между собой тонкой и плоской медной проволокой.
(89/90)
К настоящему времени реконструировано два панциря, по конструкции представляющих собой ламеллярные пластинчатые изделия, а также шлемы и броня для лошади (рис. 27, 28, 29). Вес первого доспеха из 612 пластин составляет 18 кг, а второго (332 пластины) — 23,18 кг [Краткий отчёт об исследовании панциря 4..., 2004. С. 14]. Первый реконструированный шлем весит 3,1 кг и состоит из 74 пластин, стянутых плоской медной проволокой. У него выделяются боковины, начелье, нащёчники, затылочная часть, а также элемент, закрывающий шейный и верхнюю часть плечевого отдела. Считается, что данные находки являются вещами, изготовленными специально для погребения, либо ритуальным облачением. Однако, как ни парадоксально, нельзя полностью исключить их практическое использование.
Обращает на себя внимание тот факт, что каменная броня закрывает большую часть тела, подобно скафандру. Если у терракотовых фигур обнаруживаются лишь отдельные ламеллярные части (рукава, подол) защитного вооружения, то здесь этот принцип распространён на всё изделие. Высказывалось предположение, что тёмный камень небольших пластинок-чешуек символизировал железные пластины [Лю Юнхуа, 2003. С. 27]. Близкие аналогии по вязке доспеха и форме шлема можно увидеть в находках из ямы №44 в районе яньской Нижней столицы, датированной самым концом периода Чжаньго [Отчёт о раскопках могилы №44..., 1975. С. 230-231], а также среди многочисленных ханьских лат, найденных при раскопках могильников династии Западная Хань в Эршицзяцзы во Внутренней Монголии [Лу Сысянь, 1975. С. 249-253] и в северном пригороде г. Сиань [Бай Жунцзинь, 1998. С. 80, 82; Ил. V, 2], в арсенале Чанъаня [Ли Юйчунь, 1978. Ил. X, 1, 2] и др. Кроме того, существует несомненная связь между каменными погребальными доспехами и нефритовыми погребальными одеяниями в могилах высшей ханьской аристократии (например, князя Лю Шэна и его супруги Доу Вань в Маньчэн) [Обследование и реконструкция..., 1972].
С позиций воинской функциональности изделия настораживают вес каменных панцирей, бесспорная громоздкость конструкции и бочкообразные пропорции нижней части, малоподходящие мужской фигуре. Чтобы прояснить ситуацию, обратимся к другим воинским материалам, принадлежащим той самой эпохе, когда разного
(90/91)
рода доспехи почти целиком скрывали тело и служили отличительной чертой целого сословия, во многом определяя историко-культурный колорит. Речь идёт о европейском средневековье. Вряд ли стоит напоминать, какого рода разнообразие воинской экипировки существовало в то время и сколько предметов, связанных с конкретной и хорошо известной военной историей, дошло до нас. Имея такого рода информацию, можно попытаться оценить возможности практического использования громоздкой и тяжёлой воинской экипировки. И хотя способы создания защитной поверхности здесь по большей части оказываются разными (ламеллярные доспехи, кстати, были хорошо известными и в европейском средневековье [Thordeman, 1939; 1940]), многие принципы, лежащие в основе её использования, оказываются одинаковыми в силу общности анатомии и физических возможностей человека.
Обратимся, прежде всего, к весу изделия. Как указано выше, для панциря №1 он составляет 18 кг, а для №4 — 23,18 кг. Судя по европейским материалам, они занимают среднюю весовую нишу. Согласно данным Э. Окшотта, доспехи никогда не были столь тяжёлыми, как обычно представляется. «Полные доспехи ... не были тяжелее, — а подчас и легче, — чем полная выкладка английского пехотинца времён первой мировой войны. Средний вес доспехов равнялся 57 фунтам (приблизительно 26 килограммам), но надо помнить, что этот вес не давил не плечи, а был равномерно распределён по всему телу» [Окшотт, 2009. С. 381].
Клод Блэр, собравший данные обо всех доступных ему панцирях из музеев Европы, приводит величины веса полного комплекта от 20,8 до 40,87 кг и отмечает, что «даже современный нетренированный мужчина, надевший на себя хорошо подогнанные доспехи... мог сам садиться на коня и слезать с него, ложиться на землю и вставать, наклоняться... и совершенно свободно двигать конечностями» [Блэр, 2006. С. 214].
Чарльз Фолкс приводит более крупные величины порядка 35,55-46,35 кг, к которым следует прибавить вес поддоспешника и оружия [Фолкс, 2006. С. 144-145]. Он же публикует ещё более впечатляющие данные о снаряжении весом 63 кг и даже 116,5-151 кг, хотя в последние величины мог входить и вес конской экипировки [Там же. С. 145]. Правда, эти показатели относятся ко времени распространения и господства огнестрельного оружия, пробивная сила
(91/92)
которого заставила резко увеличить мощь защиты. На основе проведённых сопоставлений можно с уверенностью считать, что ношение сланцевого панциря вместе с явно полагающимся для этого случая поддоспешником вряд ли представляло особые трудности и было вполне под силу даже не особенно тренированному человеку.
Можно возразить, что не вполне корректно сравнивать кованные металлические гомогенные доспехи европейских рыцарей с ламеллярными гетерогенными латами Китая, между которыми, ко всему прочему, ещё и огромный хронологический разрыв. Однако речь в данном случае идёт о том, что принципы, лежащие в основе конструирования покроя защитной одежды, включающие в себя стремление создать максимально надежную защиту и при этом сделать её удобоносимой путём наиболее полного распределения веса по телу человека, оказываются во все времена и во всех регионах одинаковыми. Следовательно, сопоставимы и весовые категории разных панцирей, допускающие саму возможность их использования, опирающуюся на анатомические особенности и физические возможности человека.
Собственно эти обстоятельства — стремление максимально облегчить нагрузку и свободу движения одетого в панцирь человека — нередко заставляют придавать защитной одежде своеобразный силуэт. Воинская целесообразность оказывалась превыше многих стереотипов, и «излишняя» ширина панциря в тазобедренном суставе или акцентированная крутизна бедер, присущая, скорее, женской фигуре, не смущали обладателя таких лат. Некоторые образцы европейских доспехов также имели выраженный бочкообразный силуэт в своей нижней трети, другие снабжались расклёшенной бронированной юбкой, опускавшейся много ниже середины бедра. Так что подобные «несуразности», которые, кстати, сразу же исчезают, как только воин устраивается на том транспортном средстве, для использования которого и конструировался тот или иной панцирь, не должны нас смущать. Ведь при всей своей подвижности доспехи большей частью не предназначались для ходьбы.
У пехотинцев защита, как правило, ограничивалась корпусом, что и наглядно демонстрируют терракотовые воины Первого императора. И хотя соединение наборных элементов «фартуков», прикреплённых спереди и сзади к «бронированной» защите корпуса доспеха №4, сделано по сравнению с ней более гибким, несложно
(92/93)
представить, какое сильное сопротивление движению ног должны были оказывать оба массивных сланцевых полотна, судя по пропорциям панциря, доходивших почти до колен. Препятствуя быстрой походке, они могли даже травмировать ноги. Думается, последние позволяли двигаться только особыми короткими «церемониальными» шагами. В отличие от кожаных лат, изображённых на глиняных скульптурах пехотинцев, имевших гибкое (на подвеске) сочленение защитных элементов в области поясницы и паха, позволявшее не только свободно ходить, совершать разнообразные наклоны, ложиться и вставать, бегать и даже прыгать, у каменного панциря эти части тела, как и грудь, забраны в довольно жёсткий сланцевый корсет. Пеший поход или атака в такой одежде по пресечённой местности, даже без наличия жары или стужи, могли полностью вымотать обладателя подобной экипировки. Учитывая это обстоятельство, наиболее вероятным выглядит предположение, что эти латы предполагали обязательное использование колесницы.
Однако недостаточно было защитить колесничего. Ведь наиболее уязвимой составляющей боевых экипажей всегда были лошади. Если на ранних этапах успеху применения колесниц в сражении в немалой степени способствовал психологический эффект, то на стадии поздней античности он утрачивается, появляется специальное вооружение (на удлинённых древках) и отработанная тактика «противоколесничной обороны», столь блестяще продемонстрированная Александром Великим в битве при Гавгамелах. В Китае ситуация усугублялась ранним изобретением арбалета, которым оснащались целые подразделения. Их «огонь» был в полном смысле убийственным, особенно по крупным мишеням. Поэтому мы считаем, что система панцирной защиты лошадей, которую обычно связывают с развитием тяжёлой кавалерии, скорее всего, появилась и была апробирована на упряжных (тягловых) животных. Да и могла она появиться в столь совершенном виде, вероятнее всего, там, где была развитая производственная база, военно-техническая мысль, потребность преодолеть массовый лучный обстрел и каким-то образом добраться до противника. И, как это ни парадоксально, не очень развитое коневодство, исключавшее возможность массового создания конницы вместе с применением тождественных (кочевническим) методов войны. Нужна была, наконец, развитая социальная структура, предполагавшая возможность отвлечения достаточных
(93/94)
средств на создание профессиональной армии, техническое её оснащение и внутреннюю иерархию, включавшую специализированное разделение по средствам вооружённой борьбы. Одним из наиболее подходящих регионов для этого нам представляется Древний Китай.
Конская броня из кожаных пластин известна уже на памятниках эпохи Восточное Чжоу в Лэйгудунь, Баошань и др. [Ян Хун, 2005. С. 60-64]. Как можно судить по находкам деревянных колесниц в раскопах с терракотовыми фигурами, она не получила массового распространения (возможно, из-за дороговизны и необходимости специального тренинга лошадей). Для большинства «танков древности» лучшей защитой, как и положено, оставалось нападение, т.е. маневренность на поле боя. Однако для командирских и «гвардейских» экипажей, значительное время вынужденных стоять без движения и подвергавшихся наиболее жестокому обстрелу, такая броня становилась необходимой.
4. Пояс. ^
Пояса отчётливо изображены в глине поверх доспехов. Все они представляют собой кожаную ленту средней толщины. С одного конца к ней прикреплена (вероятно, при помощи заклёпки) крюкообразная пряжка, с другого конца через равные расстояния идут круглые отверстия. Среди всех пряжек выделено семь типов: 1) фигурная пряжка с длинным крюком-зацепом с основанием в виде шагающего человека, держащего в руках палку или древковое оружие; 2) фигурная пряжка с длинным крюком-зацепом и миндалевидным основанием; 3) фигурная пряжка с коротким крюком-зацепом и основанием в виде черепахи; 4) простая пряжка с коротким крюком-зацепом и квадратным основанием; 5) простая пряжка с коротким крюком-зацепом и каплевидным основанием; 6) простая пряжка с длинным крюком-зацепом и округлым основанием; 7) простая пряжка с коротким крюком-зацепом и треугольным основанием. Застегивание поясов всех типов происходило по одной схеме — крючком изнутри. Пояса не имели каких-либо накладных бронирующих частей, поэтому их нельзя считать предметом защитного вооружения. По всей видимости, они являлись лишь вспомогательной частью доспеха, обеспечивая его более надёжную фиксацию на теле.
(94/95)
5. Щит. ^
Письменные источники неоднократно упоминают о различных щитах, сделанных из бамбука, дерева, кожи и покрытых сверху лаком. Ранние формы щитов выявлены на западночжоуских памятниках как раз по остаткам лакового покрытия. Один из них, обнаруженный в погребении в Хэцзяцуне, был четырёхугольной формы, а покрывающий щит лак образовывал трёхцветный (чёрный, коричневый, красный) узор. В этом же погребении были обнаружены бронзовые украшения на щит и полусферические умбоны. Некоторым умбонам придавалась антропоморфная или зооморфная форма. Покрытые цветным лаком деревянные щиты (прямоугольные в основании и с фигурной верхней частью) найдены в могилах, относящихся к позднему периоду государства Чу (см., например: [Чэнь Гунжоу, Ван Чжуншу, Ся Най, 1957. Цв. ил. 1, 2]). В 1954 г. в Чанша (пров. Хунань) обнаружен деревянный щит прямоугольной формы периода Чжаньго. Он изготовлен из двух равных половин, образующих вертикальное ребро жёсткости, имел фигурные боковые стороны, сверху оканчивался небольшим выступом. Небольшой (фехтовальный) бронзовый щит диаметром около 28 см, обтянутый кожей, найден в могиле цзэнского хоу И, которая датируется последней третью V в. до н.э. [Краткий отчёт о раскопках могилы цзэнского хоу И..., 1979. С. 33]. В 1974 и 1978 г. в уезде Суйсянь (пров. Хубэй) обнаружены остатки двух деревянных щитов, обложенных бронзой, которые относились ко времени царства Цинь конца эпохи Чжаньго.
Долгое время не было найдено щитов или их остатков на месте раскопок терракотовой армии Цинь Шихуанди. Склонный к поспешным выводам А. Коттэрелл даже заключил, что «циньские солдаты вовсе не использовали щитов, их смелость служила им защитой» [Cotterell, 1981. Р. 25]. Однако щитами, подобными чуским, вооружены терракотовые воины из ханьского погребения в Яньцзявань [Ван Сяомоу, 2001. С. 2-3, 7-8]. Поэтому логично полагать, что циньский оружейный комплекс, промежуточный по датировке между чжаньгоским и ханьским, тоже располагал аналогичными Щитами.
Это предположение доказывает находка в наборе оружия бронзовой колесницы №1 щита, который представляет собой скруглён-
(95/96)
ный с верхнего края прямоугольник с фигурными боковыми сторонами, разделёнными на три сектора. В центре щита проходит ребро жёсткости, края представляют собой фигурную рамку, поверхность украшена растительными узорами. Данный образец почти полностью копирует один из щитов, найденных в Суйсяне, исключением является вертикальное ребро жёсткости, проходящее посредине щита. Скорее всего, щиты были деревянные, покрывались кожей или листовой бронзой, лакировались. Подобные щиты, кроме использования их на колесницах, могли быть на вооружении пехотинцев.
Ещё одно несколько неожиданное доказательство широкого использования щитов получено при изучении эпиграфических памятников из Шуйхуди (в частности, собрания «Циньских законов» на бамбуковых дощечках). Там оговаривались штрафы за повреждения нанесённые возницами колесничным лошадям: если рана на коже не превышала 1 цуня (более 3 см), то с виновного взыскивалась стоимость одного щита, если рана достигала 2 цуней — то, соответственно, двух щитов; если же и эта цифра оказывалась превышенной, то взыскивалась стоимость полного доспеха (см.: [Го Синвэнь, 1983. С. 141]).
§2. Оружие ближнего боя. ^