14. Символика королевской власти в средневековой франции.

ОБЗОР.

Проблема изменяя средневековой королевской власти имеет

применительно к Франции свою специфику. Э.Канторович убеди-

тельно показал, что средневековая монархия неоднократно пред-

принимала попытки разработать собственную "политическую тео-

логию", перенося религиозную символику в политическую севе-

ру*. Тринадцать веков существования монархии во Франции при-

вели к появлению "королевского мифа", соединившего христиан-

скую доктрину и национальную символику, утвердившего идею

избранности Франции и ее короля и обеспечившего преемствен-

ность политического и культурного развития страны. "Королев-

ский миф" во Франции стал фактором первостепенной важности,

"мобилизовавшим", по выражению П. Симона^, общес"во и поли-

тику Старого порядка.

Для формирования "королевского мифа" во Франции, как пи-

сал Канторович в своей книге, посвященной культу правителя в

Средние века^, решающим было царствование св. Людовика.

Именно тогда королевская власть усилиями спиритуалов XIII в.

была возведена до трансцендентного уровня, а королю удалось

стяжать сокровище "божественной благодати", которая затем

стала неотъемлемой принадлежностью французской монархии.

Мистическое восприятие королевской власти достигло своего апо-

гея в эпоху Карла V, когда была сформулирована теория о том,

что государство представляет собой "corpus mysticum" во главе с

королем. "Королевский миф" обеспечил французскому королю

ореол и престиж, не сравнимые с властью других епропейс.ких

монархов.

Долгое время королевская власть была предметом изучения

той политической истории, которая ограничивала свое внимание

описанием генезиса институтов власти, политических идей и со-

бытий. Возродившийся в 70-гг. интерес к политической истории

в рамках "новой исторической науки" сопровождался изменени-

ем самого ее предмета. Историки обращаются к политической ис-

тории, обогащенные опытом историко-антропологическпх иссле-

дований. Акцент перемещается с описания институтом власти ча

их функционирование в контексте данной историко-культурноп

системы. В работах, появившихся в 80-е-90-е гг., политика рас-

сматривается не просто как инструмент организации власти, но

как одна из форм социальной коммуникации, а новая политиче-

ская история включает, среди прочего, анализ языка политиче-

155

ских символов и мира представлений. Внимание современных ис-

следователей все более привлекают такие ранее не востребован-

ные темы, как семиотика политического ритуала, способы осуще-

ствления королевской пропаганды, различные формы репрезента-

ции королевской персоны.

В качестве примера можно указать на статью .Поу^енса Брай-

анта "Церемония королевского въезда в Париж в Средние века"'*.

Истоки ритуала восходят к поздней Античности (adventus импе-

раторов). В Париже церемонии этого рода существовали в XIV-

XVII вв., однако содержание их, как считает автор, значительно

менялось с гечением времени. Лишь постепенно въезд в Париж

нового короля 113 церемонии местного значения про тратился в

один из важнейших королевских ритуалов. Среднеиекопая цере-

мония королевского въезда в Париж символизировала единство

"политического тела" государства. Она являлась выражением об-

щественного права, молчаливее признаваемого как королем, так и

его подданными. Посредством этой церемонии, объектом почита-

ния в которой был король, представители различных сословий

Парижа как бы вступали с ним в символический диалог. Автор

показывает, как через жесты, символы, цвета одежд и т.д. выра-

жается идея взаимности прав и обязанностей социально-юридиче-

ских групп, участвующих г. церемонии.

В разные периоды акцентировались различные аспекты ритуала

королевского въезда в Париж. Например, при сохранении в ритуале

призыва к новому монарху подтвердить прежние вольности и приви-

легии сословий, в XV в. особо подчеркивалась роль парижского парла-

мента как важнейшего юридического института, занимаю дего второе

110 значению место после короля. В XVII в. ритуал королевского въез-

да был полностью переосмыслен в духе идеологии абсолюгизма, и его

юридический дискурс сменился льстивой риторикой восхваления ко-

ролевского величия. Королевский въезд в Париж, считагт Брайант,

стал рассматриваться как трансцендентный по своему характеру акт,

выражающий скорее некое универсальное содержание, "эсхатологиче-

скую миссию" короля, чем связь с конкретными обстоятельствами его

царствования.

Среди работ, демонстрирующих новые подходы к изучению

политической истории, обращает на себя внимание статья Ж..Tie

Гоффа "Реймс, город коронации", помещенная в известном, из-

данном Пьером Нора сборнике "Места памяти"''. В центре статьи

Ле Гоффа (как и всех работ, помещенных в книге "Места памя-

ти") - способ исторического самосознания нации, ее политиче-

ской самоидентификации и тех созидательных символов, посред-

ством которых это самосознание осуществлялось. Ве;,ь нация -

это не просто юридический термин или территориальная общ-

ность, это еще и коллективные предс.тавЬения люден о себе, их

историческая о себе память. Реймс - гЬрод, место коронацин

французских монархов - стал одним из узлов национачьного соз-

нания II национальной памяти первостепенной важности.

На протяжении Х11-ХП1 вв. три соперничавших центра - Па-

риж, Реймс, Сен-Дени - оспаривали право стать наплональным

символом Франции. Париж, оказавшись цантром светской вла-

сти, местом королевской резиденции и администрация, не стал,

тем не менее, средоточием власти сакральной. Именно Реймс,

сделавшись местом коронации французских королей, объединив

церковь и монархию вокруг "королевской религии", в XIII и. ста-

новится политическим символом Франции, а сам рит\ал корона-

ции - литургическим и символическим выражением равновесия

церкви и государства. Прослеживая генезис "мифа" Реймса

(включавшего в с"бя воспоминание о крещении Хлод1.ига, культ

св. Ремигия и т.д.), Ле Гофф стремится выявить как объектив-

ные, глубинные причины, позволившие городу занять в истории

столь исключительное место, так и субъективные, случайные об-

стоятельства. Он помещает историю города в глобальный истори-

ческий контекст, рассматривая географические, этнические фак-

торы, роль римского наследия и христианства, описывает исто-

рию "мифа" Реймса в "longue durce". Важным политическим по-

следствием интеграции французской монархии в национальную

память стало развитие в XIII в. идеи независимости и превосход-

ства (французской короны над всеми христианскими монархиями.

Специальных работ, посвященных "королевскому мифу" во

Франции, мало^. Авторы, как правило, исследуют отлельные ат-

р.юуты этого мифа и их эволюцию, не углубляясь в содержание и

причины, обеспечившие его необыкновенную жизненность. Па-

пример, Дж.Стрейер исследовал политические последствия "мо-

нархической религии" во Франции для складывания националь-

ного государства. Французской монархии, но мнении; С'трейера,

удалось примирить противоречия в сознании отдельного индиви-

да между ощущением себя частью единого христианского универ-

сума, главой которого был папа, с одной стороны, и подданным

национального монарха, с другой. Французский король, истори-

ко-культурным архетипом которого выступал сам Хр ici'oc, стал

символом единства Франции, которая, в свою очередь, восприни-

малась как символ небесной монархии.

Одна из первых попыток рассмотреть в целом феномен "коро-

левского мифа" была предпринята П.Симоном'. Отмечая, что

"миф" состоит из множества элементов, понять которые можно

лишь в их соответствии с теми представлениями, тем способом

мыслить, которые их породили, и логика которых значительно

отличается от нашей, Симон ставит перед собой .задачу объяснить

исчезновение "королевского мифа" в XIX в. изменением традици-

онного менталитета.

Несмотря на попытки десакрализовать персону короля и развен-

чать "королевский миф", предпринятые республиканцами в годы Ве-

ликой (французской революции, старая монархическая вера не была

полностью исчерпана. "Королевский миф", загнанный в глубины под-

сознания, вновь всплыл на поверхность при Наполеоне. Намерение

Наполеона основать новую династию, его желание быть похороненным

в крипте базилики Сен-Дени, т.е. в усыпальнице французских коро-

лей, свидетельствуют о его стремлении возродить традиционные фор-

мы монархии Старого порядка. Все это, по мнению авторл, говорит о

том, что он в полной мере осознавал живучесть "мифа" и его дейст-

венность. Акт коронации Наполеона 2 декабря 1804 г., споей симво-

ликой и мистическим содержанием копировавший коронационные

ритуалы Капетингов, диктовался, по-видимому, стремлением под-

крепить легитимадию на основании демократического права легити-

мадией на основании права божественного.

Поражением Наполеона и концом Первой империи Симон да-

тирует смерть "королевского мифа" во Франции. Но его мнению,

она стала следствием рационализма, порожденного веком Просве-

щения. Период веры в "чудеса" закончился, начиналась эра мате-

риализма. Однако то, что некоторым сегодняшним политическим

лидерам приписывают харизматические черты, заставляет усом-

ниться в том, что "королевский миф" исчез бесследно. Не являет-

ся ли его закат в XIX в., задается вопросом Симон, лдшь одним

из эпизодов бесконечно возобновляющейся истории? И не ожида-

ет ли "королевский миф" своего часа в глубинах коллективного

бессознательного, чтобы возродиться, как Феникс из пепла? Все

это вопросы, остающиеся пока без ответа.

Одной из форм воплощения "королевского мифа" ()ыли коро-

национные обряды. Ритуал как знаковая система и проблема его

интерпретации сравнительно недавно стали привлекать к себе

внимание историков. Историография XIX в. рассматривала сред-

невековые политические ритуалы лишь в качестве пс'ли'1'ико-ре-

лигиозного орнамента, не обладающего самостоятельной ценно-

стью. Впервые вклад ритуальной практики в разработку средне-

всконой политической теологии был осознан историками немец-

кой школы (прежде всего П.Э.Шраммом).

Изучению различных видов средневекового королевского ри-

туала во Франции посвящены работы Р.Джексона, ЖЛе Гоффа,

М.Валенсис, С.Хэнли, Л.Брайанта^. Доминирующее положение в

изучении семиотического поля средневекового piiTyn.'i.i занимает

сегодня американская школа (Р.Джексон. С.Хэнчи и др.). Рас-

смотрение ритуала в свете глобальной проблемы склады.ч.шия го-

сударства - специфика этой школы и бесспорное ее достижение.

Средневековая политическая церемония рассматривается как вы-

ражение определенных представлений о королевской Biac'i'H и да-

же как формирующее эти представления начало. Американские

исследователи выделяют три последовательно сменяющиеся моде-

ли королевской власти: религиозная модель (доминировавшая до

конца XIV в.), юридическая (приблизительно XV-XVI зв.) и абсо-

лютистская. Они концентрируют свое внимание на изучении вто-

рого из этих периодов.

А.Буро подверг резкой критике концепцию американских lie-

следователей^, прежде всего их представление о том, ч' 'о ритуаль-

ный язык представляет собой некую "трансцендентную форму",

предшествующую политической практике. Он возражает против

такого упрощенного, по его мнению, подхода к политическому

средневековому ритуалу. Прежде всего, отмечает Буро, поскольку

политические ритуалы (функционируют и развиваются в некоей

социально-культурной глобальности, то при всем их своеобразии

и собственных ритмах развития, им присущих, они вряд ли обла-

дают самостоятельной историей. Более того, даже взятая в своем

историческом развитии, любая ритуальная церемония существен-

но меняет свое содержание с течением времени. Если американ-

ская школа рассматривает ритуал как изолированный, самодоста-

точный текст, замкнутый в себе и обладающий окончательным

смыслом, то Буро, высказываясь за усложнение исследователь-

ских подходов к изучению ритуала, перемещает внимание с его

статической структуры на процесс смыслообразования. Для Буро

рчтуал - не структура, а функция, постоянный процесс порожде-

ния смыслов. Это беспредельно открытый текст, вступающий в

разнообразные связи с окружающим его культурным пространст-

вом, способный трансформировать его и сам трансформироваться

под его влиянием: текст, который перестает быть равным самому

себе. Строго структурированной, гомогенной системе ритуала

американской школы Буро противопоставляет свою систему от-

крытую вовне, комбинаторную, объединяющую многочисленные

разнородные элементы. Пространство ритуала - не просто вме-

стилище извне заложенных смыслов, а само по себе смысловой

генератор. Таким образом, каждый ритуал обладает множеством

кодов и может быть дешифрован в различных регисграх. Буро

полагает, что расчленяя семиологическое единство церемонии,

исследователь может обнаружить новые, более сложные формы

языка. Неоднозначность и множественность интерпретаций ри-

туала он считает вполне естественным явлением.

Коронационная церемония относится к особому виду ритуалов

- к так называемым "ритуалам перехода". А. ван Геннеп, еще в

начале века посвятивший им специальное исследование"', пред-

лагал считать "ритуалами перехода" (rites de passage) те, которые

сопровождают всякую перемену человеческого состояния, соци-

ального положения или статуса. Ле Гофф особенно поцчеркивает

характер коронационной церемонии как "rite de passage" в боль-

шей степени, чем просто "inauguration". Он выделяет ь структуре

церемонии фазы, характерные для "rite de passage": фаза откреп-

ления от занимаемого ранее места в социальной структуре (se-

paration), "пороговая" фаза (marge) и фаза воссоединения (aggre-

gation), т.е. обретения стабильного состояния на качественно

ином, более высоком уровне. В конце церемонии, как показывает

Ле Гофф, король получает новое качество, существенно повышая

свой статус: в результате обряда миропомазания королевская

власть обретает черты священства, происходит причисление ново-

го суверена к небесной иерархии.

Существуют три вида источников, содержащих информацию о

коронационных ритуалах. Это ordines - наиболее полные описа-

ния ритуала, вплоть до текстов молитв, гимнов и антифонов: так

называемые modus, т.е. более краткие руководства нормативного

характера, предписывающие то, что должен включать в себя ко-

ронационный обряд; и, наконец, описание современниками ви-

денных ими коронационных церемоний.

Остановимся на первом из них. Ordines - чрезвычайно ценный

источник для уяснения сущности института королевской власти

и ансамбля представлений о нем современников. Однако, позна-

вательный потенциал ordines еще недостаточно оценен. Немного-

численные исследования посвящены отдельным ordines (см. рабо-

ты Дж.Нельсон о коронационных программах Раннего 0'редневе-

ковья^) или отдельным сюжетам (см. статью А.Хидемдн, изучав-

шей механизм рождения мифа о коронационной церемонии на

примере фамильного манускрипта ordo^). Р.Джексог одним из

первых в своей монографии "Vive ie roi!"^ предпринйл попытку

рассмотреть комплекс французских коронационных программ в

их развитии на протяжении значительного периода времени

(XIV-XIX вв.). Такой анализ позволяет npo'-.'i^/iiiTi. энолюцию

представлений о королевской власти, смену [):'. шчпых моделей,

на которые она должна была ориентирован.с.я. ('vinpcTBvci' и дру

гой подход - всестороннер (с привлечением иллюстраций мануск-

рипта) изучение одного единственного ordo в его кош; х^тпо-исго-

рической закрепленности, как это сделали Ле Гофф и lit.-It. Бонн

в отношении ordo 1250 г.'*. Тогда оказывается возможным уви-

деть, как церемония в неповторимой конкретной п(торической

ситуации XIII в. (царствование св. Людовика) наполняется осо-

бым уникальным смыслом.

Французский ритуал коронации претерпевал в ход'? своей ис-

тории значительные изменения. Различные символы получали

актуализацию и начинали доминировать в определенлыс перио-

ды, и это не случайно, т.к. в каждую эпоху ритуал - это не про-

сто повторение традиционных формул, а результат гворческой

деятельности, некой селекции, осуществляемой его участниками.

Изменения, вносимые в ритуал, приводят его в соотвечствие с ис-

торическим контекстом, всякий раз особым.

XIII в. представляет собой особый период в развитии корона-

ционных ordiiies. По мнению Ле Гоффа, в середине XIII в. во

Франции сложилась уникальная ситуация баланса сил королев-

ской власти и церкви. В середине XIII в., пишет он, коронация в

Реймсе приобрела три функции:

- выражала баланс королевской власти и церкви;

- объединяла в одном ритуале и заставляла взаимо/.ействовать

представителей трех религиозных центров, исторически оспари-

вавших друг у друга право коронации монарха;

- утверждала автономность французской монархш и ее пре-

восходство над другими христианскими королями'''.

До XIII в. французские коронационные программы в целом

воспроичводили модель коронационного ритуала, расгространен-

ную на всем христианском Западе. Именно в царствование св.

Людовика коронационный ритуал приобретает ярко выраженный

французский колорит и становится одной из форм "королевской

пропаганды". В так называемом Реймсском ordo (ок. 1230 г.)

впервые появляются пэры Франции и впервые фигурирует леген-

да о св. Сосуде. Согласно этой легенде, во время крещения Хло-

двига св. Ремигием, архиепископом Реймса, с неба спустился го-

лубь, державший в клюве сосуд со св. миром. Кроме того, среди

других нововведений указание на причащение короля под дву-

мя видами (хлебом и вином) но образцу священника. Настойчи

вое подчеркивание политико-религиозного имиджа французского

короля как короля-священника (параллельно которому выступа-

ют ветхозаветные цари) должно было поставить его в ")олее неза-

висимое положение по отношению к церковным иерархам. Коро-

левские лилии (символ французского королевского дома), впер-

вые упоминаемые именно и Реймсском ordo, а также и культ св.

Ремигия, были призваны подчеркнуть национальный характер

церемонии.

Начиная с Реймсского ordo, посредством важных инноваций и

коронационном ритуале, король Франции подчеркивает свое пре-

восходство над другими монархами, приобретаемое им вследствие

его исключительной привилегии использовать священное миро

при миропомазании. Знаком особого статуса французского монар-

ха, приобретаемого им после миропомазания, является способ-

ность исцелять золотушных больных, которую короля Франции

разделял лишь с английским королем.

Вышеупомянутые инновации Реймсского ordo нашли свое ло-

гическое развитие и были закреплены в ordo 1250 г. Сама пред-

полагаемая дата создания ordo (1250 г.) свидетельстьует о том,

что оно не предназначалось ни для какой конкретной коронации

(очевидно, ordo не могло быть использована при коронациях Лю-

довика Vlll в 1223 г. или Людовика IX в 1226 г.^). Но именно

благодаря этому обстоятельству, являясь некой идеальной коро-

национной программой, как ее представляли себе сосгавители п

середине XIII в., оно наложило печать на тер;сты погледующих

коронационных ритуалов.

Нужно отметить, что исследователи ordme.s не дают четкого

ответа на вопрос о том, кто именно занимался составлением тек-

стов коронационных программ. Вероятно, это связано с тем, что

как 110 поводу датировки отдельных ordine.s, так и по поводу оп-

ределения места их составления существует много неясностей.

Что же касается их авторства, то косвенным образом помочь ус-

тановить его, по-видимому, должен анализ самих текстов. В слу-

чае с коронационными программами Людовика Святого, содержа-

ние ordines не оставляет сомнений в том, что их авторы принад-

лежали к окружению короля и, возможно, действовали по его не-

посредственному распоряжению.

Ле Гофф показывает, как тщательно - через обозначение мест,

занимаемых внутри Реймсского собора участниками церемонии,

через тексты королевских клятв и литургических песнопений,

через жесты и символику одежды - текст ритуала как бы исклю-

чает возвышение кого-либо одного из главных протагонистов це-

ремонии. Лишь к концу ритуала, в момент, когда король торже-

ственно занимает свое место на троне, он начинает доминировать

над прелатами и светскими пэрами. Поцелуй, которыИ они при-

носят королю, становится символическим выражением верности

новому сюзерену.

Бонн, изучивший цикл иллюстраций к тексту 1250, находит

в них свидетельство того, что коронация не рассматривается

больше в качестве единственного мистического фундамента коро-

левской власти, скорее, налицо стремление придать официаль-

ный статус национальной традиции, имплантируя ее в ритуал' '.

Как показывает опыт историографии последних дьух десяти-

летий, использование историко-антропологического подхода как

метода исследования "языка" политической символики, при по-

мощи которого выражала себя королевская власть, дает возмож-

ность более глубоко увидеть социально-культурное целое. Анализ

этого "языка" и тех (не обязательно отрефлектированных) пред-

ставлений, которые за ним стояли, в идеале, думается, мог бы

объяснить взаимосвязь между политическими концепциями, с

одной стороны, и событиями, с другой.

' Kuntorou'icz Е. The King's two bodies. Priiict't.oii, .1957.

^ Simon P. Le inythe i-oyal. Lille, 1987. P. II.

'* Kantorou'lcz E. Laudes regiae: n study in liturgic.'il асс^пп.июня and

medieval ruler worship. Berkeley, Los Angeles, 1946.

' lii'\tiiil 1. 1..i ccrciUDlllc (lc Гспп-сс ,i Pans .m Mnvcn AJC // Anii>ili:v \

.'

^^ ' . I'^-Ci. \ ^

' l.l' b l.i till' lie l'l^.

llC ^'чш \\il II: l"i

ii.itniii. ^'.. I^Sd

^ Существенные соображения можно, правда, паитн и кн.: Hliii'li М 1.с^

roi\ lll:^^ll]la^^l]

gc^^. P.. l^.).'-^: Kini^u'i- 1. 1л caraciciv ^aci'c (lc la rovalitc 41 Fi'aiec // 'Пк' racial

Кш^Ьф. l^culL'n. 1^57: ^{f't!\('r ./ France the hulv land. llie chuscn De^nic and tl'e iiio^t ehi'Mian

Kill^ // Аспоп and coii\)elh)n in eai'l\ iiiodcril Ниго^с. Pi'ineclon. l^b^

' Simon P. Le niyllie roy.il. Lille, 1987.

' Uniiiil 1. ()i1ci[ : ^h.'\^..l^l^k\llllK.\ \i\ele nil' Chapel Hills. IWt: \tll^

ll^

.^ .l/'l'lieii^aleeiiiuiiali^ii

tile bieneli nniiiaiel^-, s\ iiih^lie stiate^v alul nolineal (1()е111пе//'Лп11а1е^1^,.^(',. I ^Sd. \ ^

" Нчипчт .\ lx's eelcniDiiie.s roval llanl,alse

^ eillie peiliiiiiaiiee iliinliqii^ el eiiiiipeleiiee

lilurgmiie// Aiiiiales b.SX'. 14^1. N h. P. 125(1

"' Gcuncp A. van. Les rites de passage. Bruxelles, 1909.

" NelKon J. Politics and ritual in early medieval Еигсре. Loiidoii,

1986.

^ Hflicrnun A. The couinieiiioration of Jeaniie d'Evreux's roroiiatioii in

tile Ordo ad Coiisecraiidum at the University of Jllinois /' Proceodings of

tlie Illinois Medieval Association. 1990. Vol. 7.

'

" Jackson R. Op.cit.

^ Bonne J.(". Tlie manuscript of the Ordo of 1250 and its illuniiiiat.ioiis

// Coronations: medieval and early iiiodern monarc.llie ritual. Berkeley, Los

Angeles, 1990: Lc ('off

}

A coronation program for the ,:ge of Saint

Louis, ibidem.

'" Le (ioff J. Reims, ville du sacrc. P. 121.

"' Хотя Годфруа {(iiHliliiiY^ 1^ eereiiioiiial Iraii^ai^ P., 1619) именует его

"ordo de Louis VIII", современные исследователи склоняются к дате

1250 г.. как наибо.чее вероятной. О датировке Ordo 1250 см : Lc (/off -1.

A coronation program...

'

' Bonne J.C. Op.cit. P. 70.

Е.Н.Мтиинкино