Lukas Bärfuss
VIER BILDER DER LIEBE
HARTMANN & STAUFFACHER
Verlag für Bühne, Film, Funk und Fernsehen
Bismarckstr. 36 · D-50672 Köln
Tel. (02 21) 48 53 86 · Fax (02 21) 51 54 02
e-mail: info@hsverlag.com · internet: www.hsverlag.com
© 2002 by Lukas Bärfuss
Dieses Stück darf vor der Uraufführung weder ganz noch in Teilen besprochen werden.
Missbrauch wird bestraft.
Den Bühnen gegenüber Manuskript.
Alle Rechte, insbesondere die der Übersetzung, Verfilmung oder
Übertragung durch Rundfunk oder Fernsehen, vorbehalten.
Dieses Buch darf zu Bühnenzwecken, Vorlesungen oder Vereinsaufführungen
nur benutzt werden, wenn vorher das Aufführungsrecht bei der
HARTMANN & STAUFFACHER GmbH
Verlag für Bühne, Film, Funk und Fernsehen
erworben wurde.
Das Vervielfältigen, Ausschreiben der Rollen sowie die Weitergabe der Bücher
sind untersagt. Ein Verstoß hiergegen verletzt das Urheberrecht und zieht zivil-
und strafrechtliche Folgen nach sich. Wird das Stück nicht zur Aufführung oder
Sendung angenommen, so ist dieses Ansichtsexemplar unverzüglich an den
Verlag zurückzusenden.
Лукас Бэрфус Четыре картины любви Перевод с немецкого
Аллы Рыбиковой
Мюнхен-Москва
2006
Действующие лица:
Эвелин
Даниэль
Сузанна
Себастиан
Служащий в гостинице, натурщик, полицейский служащий, миссионер
Картина 1.
Номер в хорошей гостинице. В номере кровать, телевизор, радио.
В глубине комнаты дверь в коридор, справа – дверь в ванную. Всё
чисто, прибрано. Эвелин сидит на краешке постели. Правая рука у неё
перевязана бинтом. На заднем фоне работает телевизор без звука, он
стоит так, что публике не видно изображение. Дверь в номер
открыта, виден коридор. Эвелин в ожидании. Она смотрит
телевизор, сама же несколько взволнована.
Гостиничный служащий, молодой парень, проходит по коридору мимо
открытой двери в номер.
Эвелин между делом прячет в сумочку пепельницу.
Время – послеобеденное: что-то около трёх.
ЭВЕЛИН
Не стоило мне спешить. Ни к чему эта спешка. Только из колеи выбивает.
Служащий появляется в дверях
ПАРЕНЬ
Дверь открыта.
ЭВЕЛИН
Ага.
ПАРЕНЬ
Может мне...
ЭВЕЛИН
Да... Нет...
Эвелин поднимается.
Пусть. Тут можно двери открытыми оставлять. Это приличная гостин ица.
ПАРЕНЬ
В своей категории – лучшая. Четырёхзвёздочный комфорт за трёхзвёздочную цену. Но и здесь бывают воры.
ЭВЕЛИН
Проживающие?
ПАРЕНЬ
Пепельницы. Бельё. Как обычно.
ЭВЕЛИН
Вы включаете потом в счёт?
ПАРЕНЬ
Разумеется.
ЭВЕЛИН
А как у вас с завтраком?
ПАРЕНЬ
А я по утрам никогда не работаю.
ЭВЕЛИН
А я по утрам никогда и не прихожу.
ПАРЕНЬ
Завтрак, наверняка, замечательный.
ЭВЕЛИН
Вы так считаете...
ПАРЕНЬ
Наверняка. Это же замечательный отель. Не так ли?
ЭВЕЛИН
Да.
Молчание.
Думаете и рогалики есть?
ПАРЕНЬ
Рогалики? Возможно. Предполагаю, и рогалики есть. А вам рогалики нравятся...
ЭВЕЛИН
Ещё как.
ПАРЕНЬ
Я ем на завтрак лучше что-то поплотнее. Ветчину, яйца, колбасу. Но Вы точно человек рогаликов. Это видно.
ЭВЕЛИН
Да неужели...
ПАРЕНЬ
Точно.
ЭВЕЛИН
К сожалению, я никогда не буду тут завтракать. Прихожу во второй половине дня и до утра не остаюсь.
ПАРЕНЬ
Очень жаль.
ЭВЕЛИН
Я ещё никогда не завтракала здесь, при этом в гостинице побывала уже сто раз.
ПАРЕНЬ
Это Вы только говорите.
ЭВЕЛИН
Нет, правда, сто раз. Сегодня юбилей. Кошмар, да?
ПАРЕНЬ
Верность – самое лучшее украшение человека.
Молчание.
ЭВЕЛИН
Вы американец?
ПАРЕНЬ
С чего это Вы взяли?
ЭВЕЛИН
В Вас есть что-то американское. (Молчание.) Я слышала, здесь есть терасса на крыше.
ПАРЕНЬ
Только летом. Терассу открывают только летом.
ЭВЕЛИН
Уже не лето вроде.
ПАРЕНЬ
Боюсь, прошло лето.
ЭВЕЛИН
Прошло...
ПАРЕНЬ
Боюсь, что да.
ЭВЕЛИН
Жаль.
ПАРЕНЬ
До следующего года теперь.
Молчание
ЭВЕЛИН
Вы рассматриваете мою руку...
ПАРЕНЬ
Поранились...
ЭВЕЛИН
Это ничего. Во всяком случае ничего такого, с чем нужно было бы идти к врачу. Слишком мелко.
ПАРЕНЬ
Болит?
ЭВЕЛИН
Ужасно.
ПАРЕНЬ
Если болит, можно и к врачу.
ЭВЕЛИН
Моему мужу не нравится, когда я со всякой ерундой к врачу кидаюсь. Пустяки, говорит. Поэтому и повязка абы-какая. Сама завязала. Он вообще не любит врачей. Вообще.
ПАРЕНЬ
Могу понять. Я тоже их не люблю. Но если болит или заболеешь...
ЭВЕЛИН
В болезнь мою он верит. А вот в мою боль - нет.
Молчание.
А я хорошо отношусь к врачам. Если по секрету – я люблю их. Без врачей меня бы не существовало.
ПАРЕНЬ
Вас спасли...
ЭВЕЛИН
Спасли... Нет. Меня произвели. Спасать было нечего, потому как меня ещё не было. Врачам пришлось меня создать.
ПАРЕНЬ
Мне не совсем понятно...
ЭВЕЛИН
Потому что Вы слишком молоды. И живёте в другое время. Если хотите знать, я дожидаюсь здесь врача. Он в любую минуту может прийти. И мы будем праздновать сегодня юбилей моего сотого создания. Глупо, да?
ПАРЕНЬ
Вовсе нет.
ЭВЕЛИН
Если б мой муж узнал...
Молчание
Мне не стоило приходить. Надо было пропустить один раз, сотый раз всё равно бы наступил. У меня терпенья нет.
Молчание
Я думаю, нетерпение может убить кое-кого.
ПАРЕНЬ
Кого?
ЭВЕЛИН
Кого... Не знаю кого. Кого-нибудь.
Молчание
Существуют таблетки от нетерпения.
ПАРЕНЬ
От нетерпения?
ЭВЕЛИН
Есть очень хорошие таблетки от нетерпения. Дороговаты, конечно, но они стоят таких денег.
Молчание
А розы вьющиеся у вас имеются?
ПАРЕНЬ
Только в глиняных горшках, чтобы можно было их убирать на зиму.
ЭВЕЛИН
И что, уже убрали?
ПАРЕНЬ
Нет ещё, но скоро.
ЭВЕЛИН
И можно под ними завтракать...
ПАРЕНЬ
Mожно. Mожно.
ЭВЕЛИН
А не шведский стол...
ПАРЕНЬ
Как Вы могли подумать! Завтрак у нас подают на стол.
ЭВЕЛИН
Это редкость.
ПАРЕНЬ
Четырёхзвёздочный комфорт по трёхзвёздочной цене.
ЭВЕЛИН
И я такое упускаю. Я всегда упускаю неповторимые вещи.
ПАРЕНЬ
Хотите, я могу отворить для Вас терассу.
ЭВЕЛИН
Спасибо, не надо.
ПАРЕНЬ
Там наверху нет никого, только розы шпалерные. Погода хорошая. Думаю, у глухой стены будет тепло.
ЭВЕЛИН
Не надо.
ПАРЕНЬ
Мне кажется, Вы очень страстная женщина.
ЭВЕЛИН
Что Вы имеете в виду?
ПАРЕНЬ
Я только хотел...
ЭВЕЛИН
А не пора ли Вам за работу.
ПАРЕНЬ
Да-да. Я просто подумал: для разнообразия...
Уходит.
ЭВЕЛИН
Садится перед телевизором. Какое-то время безмолвно следит за тем, что происходит на экране. Затем, словно отвечая одной из актрис:
«Для разнообразия» видишь ли...
Молчание
Мне он нравится такой, какой есть. Терпеливый. Аккуратный. Не боится ничего. (Смущённо.) Знает разницу между Модильяни и Мондрианом. Много занимается искусством. Опекает художницу. Портретистку. Гениальную и непризнанную.
Я люблю его. Он дарит мне подарки. Платья. Безделушки. Серебряные кулончики. Индийские. Какие на рынках бывают. Я никогда не смогу надевать их. Я вынуждена их прятать. В матрасе. Муж мой спит на украшениях. Не важно. Это он из-за меня ходит на рынок. Много свободного времени. Он богат. Считает, что мать обманула его. Думает, что его отец - не его отец. Суровый.
Она улыбается. Смотрит на часы.
И всегда опаздывает. Чтобы я помучилась. Я - нетерпеливая такая.
Тишина. Она подходит к телефону. Набирает номер, вслушивается, ждёт и кладёт трубку.
Правильный ли это индекс «сорок восемь восемьдесят»? Или нет? Надо чаще письма писать.
Подходит к ночному столику, берёт бумагу и ручку. Пишет.
«Дорогая мама!
Как твои дела? У меня всё хорошо. Знаю, это письмо ты не сможешь прочесть. Глаза твои плохи. Но может, найдёшь кого-нибудь, кто сможет прочитать тебе мои строки. Почерк у меня такой неразборчивый, потому что я пишу левой рукой. Моя правая перевязана. Несчастный случай на кухне. Мелочь. Ерунда. Une bagatelle. Не уследила – и уже воспаление, не заживающее, потом заражение крови, гангрена и, наконец, ампутация.
Дорогая моя мама!
Теперь я в этой гостинице, потому что дома не могу больше. Муж мой меня не бьёт. Он просто не бьёт меня, хоть я и непутёвая, явно беспутная. Разве это можно понять?..
Дорогая мама!
Я благодарна тебе за то, что ты не передала мне по наследству своё заболевание глаз. Защитила меня от темноты...
Дорогая мама!
Ты, наверное, удивляешься, почему я пишу тебе из какого-то отеля. На то есть простая причина. У нас красят дом. Это было необходимо. Я радуюсь новой кухне и спальне. Краска не будет белой. Белая краска – это одно наказание. И всем просто осточертела...
Милая мама!
Это пребывание в отеле я выиграла. По радио.
Я знала ответ ка вопрос: «Кто открыл шизофрению?»
«Позвоните по телефону: ноль три, семь семь, три три семь»
«Блойер, - сказала я. – Ойген Блойер. Швейцарец. Он открыл шизофрению.» «Правильно, - ответили мне, – это был Блойер.» Благодаря им меня целую неделю холят и лелеят с головы до пят.
Дорогая мама!
Вот опять я пишу тебе из этого отеля. Я всё ещё здесь, потому что не нашла дорогу отсюда...
Дорогая мама!
Ты спрашиваешь, как он ко мне относится. Вообще-то хорошо относится. Вообще-то с ним нет никаких проблем. Вообще-то надо только основательно взять себя в руки. Тогда всё и получается. Если хочешь, чтобы получалось. Я хочу, чтоб получалось. Я обладаю этим невероятным стремлением к деланию: делать, делать, делать... Такая уж вот я. И я - одна из лучших того сорта. Оно так глубоко сидит во мне. Не знаю, кто должен будет вырвать это из меня. Как представлю, что и дальше так же будет, до самой смерти, делание это, - так со мной дурняк. Во всяком случае, до этого дошло. Когда я вижу мужчин в галстуке, то думаю: ты точно такая же, и шея твоя существует, чтобы её охватила петля. Важно не давать пинать себя слишком сильно. Немножко можно, но не слишком сильно. Немного насилия – хорошо, а чересчур много – нездорово.
Дорогая мама!
А ты обманывала когда-нибудь папу?..
Дорогая мама!
Мне нужен отпуск. Я вспоминаю наш алый отпуск. Помнишь? Все эти серпантины в горах и пожары в лесах? Такой отпуск опять был бы мне нужен. Когда выбраться невозможно. И сбежать нельзя. Хорошо было. Вы вообще предоставляли нам слишком много свободы. Иногда я даже не знаю, чем кончу. Но мне не хочется тебя упрекать. Вы хорошо ко мне относились. Давали мне всё, что было нужно: чулочки и супчик, чулочки и супчик – не холодно, не голодно.
Откладывает ручку в сторону. Разматывает руку. Она кровоточит. Эвелин пробует писать правой рукой. Ей явно больно.
Дорогая мама!
Видишь, уже лучше. Это моя правая рука. Она выводит красивые загогулины, так много красивых загогулин. И пусть тебя не заботят пятна, это всего лишь мазь и кровь...
Дорогая мама!
Сколько мне ещё ждать? Забери меня отсюда. Сначала было весело, и мне хотелось этого. Но то было давно. Мне страшно, он может в любую минуту прийти. Может, он уже здесь, и я его просто не вижу...
Дорогая мама!
Мне страшно. Ещё один раз я не переживу этого. Он причиняет мне боль, он ужасен. Ты только взгляни на эту руку. И ты поверила, что такое случается на кухне. Наивная же ты! И просто не хочешь это признавать. Становишься соучастницей. Вы все - его соучастники. Даже парень этот - ваш соучастник. Он не выпускает меня. Двери заперты.
Дорогая мама!
Письма – это ничто. Ты их не понимаешь. Ты меня не понимаешь...
Эвелин подходит к окну.
Там напротив кто-то переезжает. Складывают ящики в машину. Машина уже наполовину полна. Мебель выглядит довольно обшарпанной. Особенно супружеская постель...
В комнату входит Даниэль. Останавливается позади неё.
ДАНИЭЛЬ
Ждала?
ЭВЕЛИН
И довольно долго.
ДАНИЭЛЬ
Я не опоздал.
ЭВЕЛИН
Такого с тобой не бывает.
ДАНИЭЛЬ
Что с тобой? Почему такое лицо? Ты не рада, что я пришёл?
ЭВЕЛИН
Ты же знаешь.
ДАНИЭЛЬ
Как рука?
Целует руку.
Такая красивая ручка. Такая прекрасная, бедненькая, несчастненькая ручка.
ЭВЕЛИН
Оставь. Давай, наконец, начнём. Времени почти не остаётся.
Эвелин исчезает в ванной. Даниэль садится на постель. Рассматривает
Эвелин.
ДАНИЭЛЬ
В нашем здании я иногда встречаю женщину. Она работает на каком-то предприятии, которое даёт безработным шанс. Не знаю, сама ли она безработная тоже или даёт безработным шанс, нынче это по людям не видно.
Молчание
Во всяком случае, она такая же, как ты.
ЭВЕЛИН
А какая я?
ДАНИЭЛЬ
Какая ты? Не знаю, но вы обе очень похожи друг на друга, как близнецы. Иногда, когда я ее вижу, я думаю, что это ты, а когда вижу тебя, думаю, что это другая, безработная, которой дают шанс. Но странно, что когда я ее вижу, мне тошно.
Молчание
При этом она такая же, как ты. Но тебя я люблю, а от другой меня тошнит.
ЭВЕЛИН
Ты меня любишь...
ДАНИЭЛЬ
Конечно.
ЭВЕЛИН
Я не знала. Ты идешь?
ДАНИЭЛЬ
Идёт к Эвелин в ванную. Звонит телефон. Никто не подходит. В какой-то момент появляется Эвелин: голая, волосы мокрые. Она садится на постель, закутывается в одеяло, Из ванной появляется Даниэль, несет одежду, волосы у него сухие. Он совершенно
не изменился.
ЭВЕЛИН
Ты же все-таки врач, ты не наврал?
ДАНИЭЛЬ
Да зачем мне врать?
ЭВЕЛИН
Чтобы бесследно исчезнуть, если пожилеешь...
ДАНИЭЛЬ
Говорю тебе: я онколог в лаборатории, а не клиницист, не лечврач.
ЭВЕЛИН
В общем врач.
ДАНИЭЛЬ
Если тебе угодно.
Молчание.
ЭВЕЛИН
Я же о тебе ничего не знаю. Расскажи мне о себе.
ДАНИЭЛЬ
Обо мне… Да нечего рассказывать. С сегодняшнего дня у меня новая машина, служебная, двести двенадцать лошадиных сил. Без надписей, онколаборатории не рекламируют себя на машинах.
ЭВЕЛИН
Давай поедем на природу. Вот. А потом ты пригласишь меня на ужин. Ты этого никогда не делал. А у нас все-таки сегодня юбилей.
ДАНИЭЛЬ
Какой юбилей?
ЭВЕЛИН
Сегодня мы встречаемся в сотый раз.
ДАНИЭЛЬ
(насмешливо)
А ты считала...
Молчание
Ты же знаешь, нам лучше не показываться вместе. (Подходит к телефону.) Закажу в номер бутылку шампанского. Чтоб отпраздновать.
ЭВЕЛИН
Мне не шампанское нужно, а разнообразие. (Одевается)
ДАНИЭЛЬ
Это я - твоё «разнообразие», Эвелин. (по телефону) Принесите нам бутылку шампанского и два бокала. Да, сейчас. (Кладет трубку.) Послушай, Эвелин,
игра очень проста, есть только одно правило: ты должна спать со своим мужем, иначе у нас ничего не получится, иначе я не стану для тебя «разнообразием».
ЭВЕЛИН
И как ты можешь этого требовать!
ДАНИЭЛЬ
Он же твой муж.
ЭВЕЛИН
Я заболеваю уже от одной мысли, что ты со своей женой… что ты с ней делаешь то же, что и со мной. Нет, не отвечай, молчи, не хочу ничего знать об этом.
ДАНИЭЛЬ
В последнее время у меня ощущение, что она догадывается о нас.
ЭВЕЛИН
Она что, сказала?
ДАНИЭЛЬ
Нет, конечно. Она никогда и виду не подаст. Не станет рисковать.
ЭВЕЛИН
Она привязана к тебе. Как и я.
ДАНИЭЛЬ
Чушь. Я ей безразличен. Она только и думает что о своем искусстве. Но поскольку ничего не продаётся, ей нужен какой -то кормилец.
ЭВЕЛИН
Почему ты миришься с этим?
ДАНИЭЛЬ
Не знаю. Это создает приятные ощущения. Сядь на постель, я хочу взглянуть на твою руку.
ЭВЕЛИН
исполняет
ДАНИЭЛЬ
осматривает руку
ЭВЕЛИН
Иногда мне хочется, чтобы мой муж о чем-то догадывался. Мне даже не надо прилагать усилий, чтобы что-то скрывать.
ДАНИЭЛЬ
Рука выглядит хорошо, не гноится, не воспалена, только кровит немного.
Если мы ничего не будем делать, до следующей среды заживет. И ты уже можешь не приходить, Эвелин.
ЭВЕЛИН
А почему бы не оставить всё как было.
ДАНИЭЛЬ
Время лечит раны.
ЭВЕЛИН
К сожалению. Что ты предлагаешь?
ДАНИЭЛЬ
Я могу пройтись вот здесь, вдоль ногтевого ложа почти до подушечки
(bis zur Fingerbeere) не слишком глубоко, но всё же глубже, чем пришлось в прошлый раз…
ЭВЕЛИН
Тогда давай.
ДАНИЭЛЬ
Трудится со скальпелем над рукой Эвелин.
ЭВЕЛИН
Недавно я спросила мужа, доволен ли он своей жизнью. «Даже очень доволен», - сказал он. Н самое ужасное, что это правда. (Вздрагивает.)
Что это с тобой? Ты не в себе.
ДАНИЭЛЬ
Больно было?
ЭВЕЛИН
А ты как думаешь.
ДАНИЭЛЬ
Может, хватит?
ЭВЕЛИН
Нет. Давай дальше. Но осторожно.
ПАРЕНЬ вносит шампанское
ЭВЕЛИН (вскрикивает)
Ты что это, специально, онколог-лаборант проклятый?
ДАНИЭЛЬ
Все. Готово. (парню) Скажите, как Вы считаете, пошли ли бы Вы с этим к врачу?
ПАРЕНЬ
Непременно.
ДАНИЭЛЬ (к Эвелин) Вот видишь, на следующие четыре недели тебе обеспечена
причина для прихода.
ЭВЕЛИН
А потом? Что потом? Что будет после этих четырех недель?
ДАНИЭЛЬ
Послушай, тебе выбирать. Если наскучит, можешь не приходить.
ЭВЕЛИН
А тебе не наскучило? (парню) Вам работать не надо?
ПАРЕНЬ
Надо. (удаляясь) Оставить дверь открытой?
ЭВЕЛИН
Да.
ДАНИЭЛЬ (одновременно)
Нет. (к Эвелин) Ты что, боишься? Тогда можешь идти, я тебя не держу.
ЭВЕЛИН
Нет. Я останусь.
ДАНИЭЛЬ
Н-да, и что же мы можем сделать против скуки нашей маленькой скучающей детки? Может, я пришлю в следующую среду другого: приятеля, знакомого, моего толстого братца? Или наша скучающая малышка приведет своего счастливого скучающего малыша, и тогда нам всем на пару часов станет скучно. Или я приведу свою скучающую малышку-неудачницу и натравлю ее скуку на твою, и тогда мы посмотрим, что из этого получится.
Нет, я знаю. Лучше всего – если ты ему расскажешь.
ЭВЕЛИН
И что же я должна ему рассказать?
ДАНИЭЛЬ
Про нас. Что мы делаем. Что ты делаешь. Уже в сотый раз.
ЭВЕЛИН
И как ты себе это представляешь? Он немедленно меня бросит.
ДАНИЭЛЬ
Так ты же его больше не любишь.
ЭВЕЛИН
Я же при нем, а «друзей себе не выбирают», - говорила всегда моя мама.
ДАНИЭЛЬ
Это трусость.
ЭВЕЛИН
Наплевать, значит, трусость.
ДАНИЭЛЬ
Мы оба должны им сказать – это хорошая идея. Я скажу своей жене, а ты
своему мужу.
ЭВЕЛИН
И что мы потом будем делать?
ДАНИЭЛЬ
(передразнивая)
Потом, потом… Вечно ты думаешь про «потом». Смотри, ты же говорила, что тебе нужно разнообразие. Признайся своему мужу, вот и наступит разнообразие. Уже не будет так, как прежде. Может, тогда получишь удовольствие.
ЭВЕЛИН
То, что мы встречаемся, будет ему безраазлично. Он рад, что может сбагрить эту свою обязанность. Но он бросит меня за то, что я его обманывала. Он говорит: «Любую ошибку можно простить. Любую. Но не ложь».
ДАНИЭЛЬ
Какое мещанство. Моя жена мыслит в подобных случаях либерально.
ЭВЕЛИН
Короче, ты ничем не рискуешь.
ДАНИЭЛЬ
Но я и не из тех, кому нужно разнообразие.
ЭВЕЛИН
А если он меня прибьет?
ДАНИЭЛЬ
Чушь. Никто никого не прибьет. Мы живем в современном мире. Даже твой муж поймет, что его жене требуется «разнообразие» время от времени.
ЭВЕЛИН
И это я смогу вынести меньше всего. Вообще никакого уважения не будет. И стану трахаться налево и направо с каждым, кто на глаза попадется. Тогда уже я должна буду его бросить.
ДАНИЭЛЬ
Даже в этом было бы уже некое «разнообразие». Короче, скажем им. Скажем правду. Давай будем честными. Я позвоню твоему мужу. Сегодня вечером, в десять часов я позвоню твоему мужу. Десять часов – хорошее время. Я спрошу его и буду знать, сказала ли ты ему.
Оба уходят