3. Национальные меньшинства

Следующая фигура Другого, конструируемая в пранках, которую мы хотели проанализировать – это Другой-представитель национального меньшинства. В той социокультурной ситуации, в которой находится рассматриваемая нами пранк-культура стран России, Украины и Белоруссии, такими национальными меньшинствами чаще всего предстают представители регионов Чечни, Дагестана, в меньшей степени – Грузии, Армении и Азербайджана. Анализировать то, как формируется фигура Другого-представителя одного из национальных меньшинств, мы бы хотели на примере сайта dagg.pw (официальное название – «Пранк на тему Кавказа»).

Начать этот подраздел мы хотели бы с цитаты Рене Жирара об универсальности для любых культур виктимизирующих механизмов в отношении вышеуказанного типа Другого. «Этнические и религиозные меньшинства, – пишет он – часто становятся мишенью для большинства. Существует критерий отбора жертв, в каждом конкретном обществе принимающий, разумеется, особый вид, но транскультурный в принципе. Нет ни одного общества, которое бы не подвергало свои меньшинства, все свои недостаточно интегрированные или просто отличающиеся от большинства группы каким-то формам дискриминации, если не гонений. В Индии гонениям подвергаются прежде всего мусульмане, а в Пакистане — индуисты. Стало быть, существуют универсальные признаки жертвенного отбора — именно они и составляют наш третий стереотип»⁶⁴. И далее: «Представители виктимных категорий кажутся предрасположенными к совершению обезразличивающих преступлений. Религиозным, этническим, национальным меньшинствам никогда не ставят в вину саму их отличность — им ставят в вину то, что они не отличаются как положено, а в крайнем случае — то, что они вообще не отличаются. Иностранцы не способны соблюдать «истинные» различия; у них нет морали или нет вкуса; они плохо воспринимают различительное как таковое. «Варвар» — не тот, кто говорит на другом языке, а тот, кто смешивает единственно значимые различия — различия греческого языка. Повсюду словарь племенных, национальных и прочих предрассудков выражает ненависть не к различию, а к его отсутствию. В другом видят не другой «номос», а аномалию; не другую норму, а ненормальность; немощный превращается в безобразного; иностранец становится «апатридом»⁶⁵.

Истинность тезиса, выделенного нами курсивом, мы хотели бы подтвердить на примере вышеуказанного сайта. Несмотря на то, что среди его посетителей практически не встречаются носители откровенно ксенофобских или националистических идей (во всяком случае мы, в процессе вовлечённого наблюдения и дискурс-анализа, не смогли выявить их ни в имплицитной, ни в эксплицитной форме), национальные меньшинства всё равно маркируются ими (посетителями сайта) как принципиально Другие по отношению к существующей парадигме нормальности. Что интересно, в большинстве случаев это происходит в иронической форме: пользователи берут никнеймы вроде «Аллахверди», «Рашид», «Будущий Мэр Муцулаула», «Горный Орёл», «Мущина своих слов» и т.п., пользуются лексическими эрративами (чаще всего – в форме копирования речи жертв пранков, говорящих с сильным акцентом и/или использующих слова и выражения из своих родных языков). Более того: степень остранения в таком травестийном типе ведения диалога в какой-то момент становится неразличимой: мы вполне можем увидеть обсуждение религиозных догм ислама или разговор о грамматике эргативных языков (для прояснения значения фраз на родных языках жертв из Дагестана). Вместе с тем, фигура Другого-представителя национальных меньшинств очень часто совмещается с иным образом Другого: лица, связанного с криминальной субкультурой. Об этом свидетельствуют даже сами названия пранков: «Звонок на зону», «Стрелки, тёрки, порожняк», «Тухум (чеченск. «союз, объединение») определяет чертей» (в тюремном жаргоне «чёрт» – человек, занимающий одну из самых нижних ступеней в неформальной иерархии заключенных) и т.п.