Наследник цезаря

В середине апреля в Италию прибыл Гай Октавий, усыновленный Цезарем и назначенный его наследником. Свое завещание Цезарь составил еще в 45 г., но содержание его стало известно в Риме лишь 19 марта 44 г., после вскрытия завещания.

Октавий был сыном Атии, племянницы Цезаря, дочери его сестры Юлии и первого ее мужа Гая Октавия, уроженца италийского города Велитр, человека незнатного, возведенного при Цезаре в патрицианское достоинство и получившего звание претора. Молодой Октавий был воспитан в доме своей матери Атии, после смерти его отца вышедшей замуж за Луция Марция Филиппа, и в доме своей бабушки Юлии.

По словам Николая Дамасского, при жизни Цезаря Октавию удалось участвовать в военных действиях. Это был болезненный юноша, и болезнь помешала ему принять участие в испанской кампании 45 г. В конце 45 г. Октавий был направлен Цезарем в Эпир, где были подготовлены легионы для парфянского похода, и там, в городе Аполлонии, он совершенствовался в гражданских и военных науках. В это время Октавию было всего 18 лет.

О смерти Цезаря Октавий узнал через вольноотпущенника, присланного Атией. Некоторые из офицеров македонских легионов советовали ему собрать войска, вести их в Италию и отомстить заговорщикам за смерть Юлия Цезаря. Но Октавий отказался от этого и направился в Рим в качестве частного человека. Из осторожности он высадился сначала не в Брундизии, а в небольшом городе Лупиях в Калабрии, откуда направился в Брундизий, где было много ветеранов, преданных его приемному отцу и назвавших его Цезарем.

Прежде чем отправиться в Рим, Октавий решил встретиться с некоторыми людьми, в частности с Цицероном, который заинтересовался приездом Октавия, но не знал, как нужно на это реагировать. 18 апреля Октавий прибыл в Неаполь и на следующий день советовался с Бальбом и Цицероном относительно принятия наследства. Не без удовольствия Цицерон говорит о предстоящем разрыве его с Антонием44. В следующем письме Цицерон сообщает, что Октавий прибыл к своему отчиму Марцию Филиппу, вилла которого находилась рядом с имением Цицерона. Зять Октавия, муж его сестры, Г. Клавдий Марцелл решил привлечь его на сторону сенаторской партии, и это вызвало новый прилив надежд у Цицерона. План Марцелла он считал прекрасным. Совсем неожиданно Цицерон заявляет, что Октавий ему целиком предан [с. 135] («mihi totus deditus»)45. B письме от 22 апреля Цицерон пишет: «Меня здесь дружественно и почтительно приветствовал Октавий, которого его люди sui называют Цезарем, Филипп так не зовет — я тоже... Его окружают многие, которые угрожают нашим смертью, говоря, что они не могут перенести того, что наши совершили. Как думаешь, что будет, когда мальчик прибудет в Рим, где наши освободители отнюдь не в безопасности?»46. Но несмотря на это, у Цицерона, вероятно, созревает план — использовать Октавия как орудие своей партии. Близкие к Октавию люди, мать его Атия и ее муж Марций Филипп рекомендовали ему отказаться от наследства. Но Октавий не последовал их советам.

Сайм высказал предположение47, что такое отношение Филиппа к наследству Цезаря было показным. На деле же он и зять Октавия Г. Клавдий Марцелл, консул 50 г., были вдохновителями и советниками будущего императора Августа. Это верно относительно Марцелла, но не может быть доказано относительно Филиппа. Цицерон был хорошо знаком с Филиппом, чтобы не знать о его двойственной политике и не поделиться этим со своими друзьями. Другое дело Марцелл, способствовавший когда-то разрыву Цезаря с сенатом, но не принимавший участия в войне. Может быть, через него главным образом Октавиан и установил связи с республиканской аристократией. Эти связи он стремился укреплять, о чем свидетельствуют и переговоры с Цицероном, но в данное время особое значение имели не эти связи, а то «окружение», которое так не понравилось Цицерону. Окружение это — цезарианские офицеры. Из них мы знаем только Сальвидиена Руфа и Агриппу, но они, конечно, не были единственными.

Когда Октавий появился в Риме, его с восторгом встретили многочисленные сторонники Цезаря, и он сразу же заявил о своем желании принять наследство Цезаря и выполнить его волю. Он был представлен народу братом Марка Антония — Луцием, бывшим тогда народным трибуном. Октавий произнес речь, в которой выразил желание вступить в наследство, главным образом для того, чтобы выполнить завещание Цезаря и раздать каждому плебею по 300 сестерциев. Вернувшийся в Рим Марк Антоний был недоволен новым претендентом на наследство Цезаря48.

Антоний помешал провести усыновление Октавия в куриатных комициях, но несмотря на это, тот все же стал называться [с. 136] Гаем Юлием Цезарем. В новой литературе с этого времени его принято называть Октавианом49.

Выступая на собраниях, Октавиан говорил о несправедливости, допущенной по отношению к его отцу, заявлял, что память последнего осталась неотомщенной. Эти слова находили отклик среди ветеранов и среди римского плебса, у которого были все основания к недовольству Антонием: последний не выплачивал плебеям завещанных Цезарем денег и недостаточно удовлетворял требования ветеранов.

Встреча Антония с Октавианом закончилась размолвкой. Антоний отнесся пренебрежительно к юному Цезарю. После этого Октавиан продолжал агитацию против Антония. Он напомнил римским плебеям о расправе Антония с беднотой50, восставшей под руководством Долабеллы еще при жизни Цезаря. Расколом среди цезарианцев были больше всего недовольны ветераны, которые все же настояли на примирении Октавиана с Антонием, но примирение это было формальным.

Появление Октавиана внесло новые осложнения в политическую жизнь Рима, еще больше обострив политическую борьбу.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Cic., Ad Att., XV, 4, 2.

2. Nic. Dam., 25. [

3. К последующему см. Н. А. Машкин, Социальное движение в Риме в первые дни после смерти Цезаря, «Вестник МГУ», 1947, № 5, стр. 3—14; Г. А. Цветаева, Народные волнения в Риме после убийства Юлия Цезаря, ВДИ, 1947, № 1, стр. 226—233.

4. Nic. Dam., 25.

5. App., B. C., II, 119. [

6. Ibid., III, 17. [

7. Nic. Dam., 27. [

8. App., B. C., II, 121, 122; Cass. Dio, 44, 22. [

9. Так передана речь у Аппиана (App., B. C., II, 122, 137). Хронология событий у Аппиана спутана. См. Schmidt, Die letzten Kämpfe d. Röm. Rep. [

10. Nic. Dat., 25

11. Cic., Phil., I, 1; II, 35, 89; App., B. C., II, 126; Cass. Dio, 44, 22; Plut., Cic., 42; Ant. 14; Brut., 19. [

12. App., B. C., II, 130; Cass. Dio, 44, 22; Suet., Tib., 4. [

13. О том, что это сделано было Цицероном, последний говорит в Phil. I, 1; в согласии с этим стоит указание Диона (Cass. Dio, 44, 23). []

14. У Аппиана (App., B. C., II, 142 сл.) рассказ о похоронах подробнее, чем у других авторов, но последовательность событий яснее у Диона (Cass. Dio, 44, 35 сл.).

15. Suet., Caes., 83; RgdA, с. 15; Nic. Dam., 17; Cass. Dio, 44, 35; App., B. C., II, 143.

16. Ферреро («Величие и падение Рима», т. III, стр. 26) считает, что Антоний не произносил речи, а прочитал лишь отрывок из завещания Цезаря. Мнение это неосновательно. Конечно, мы не можем считать подлинными те речи, которые приводят Аппиан и Дион Кассий (у того и другого речь Антония звучит по-разному), но для решения этого вопроса имеется указание Аппиана, что Антоний произносил речь как родственник Цезаря (B. C., II, 144), решающим же является замечание Цицерона (Ad Att., XIV, 10, 1). Ферреро основывается лишь на свободной интерпретации Светония.

17. Val. Max., IX, 15.

18. Liv., Per., 116.

19. Cic., Ad Att., XII, 49.

20. App., B. C., III, 2, 3.

21. Val. Max., IX, 15.

22. App., B. C., III, 3. [

23. Cic. Ad Att., XIV, 6, 1; 8, 1. [

24. Cic., Ad Att., XIV, 15, 2.

25. Ibid., 16, 2. [

26. Ibid., 17A. [

27. Cic., Phil., I, 2, 5. [

28. App., B. C., III, 2; Cass. Dio, 44, 51. [

29. Suet., Caes., 85. [

30. Cic., Ad Att., XIV, 10, 1; ср. Phil., I, 2, 5]

31. Suet. Caes. 84.

32. В. И. Ленин, Соч., т. XXIV, изд. 3-е, стр. 375

33. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VIII, стр. 268.

34. T. Frank, Some aspects of the Roman Behavior, N. Y. 1928, p. 187

35. В буржуазной историографии «не принято» ссылаться на эту интересную книгу английского прогрессивного писателя и историка (Lindsay, Marc Antony, London, 1936).

36. Cic., Phil., II, 36, 91.

37. Cic., Ad Att., XIV, 5, 2; 7, 1.

38. Cic., Phil., II, 41, 107. [

39. Cic., Ad Att., XIV, 13, 2.

40. App., B. C., III, 25; Cass. Dio, 44, 51; Cic., Phil., I, 1, 3. [

41. Cic., Ad Att., XIV, 13A.

42. App., B. C., III, 4.

43. Cic., Ad Att., XIV, 14, 2.

44. Cic., Ad Att., XIV, 10, 3.

45. Cic., Ad Att., XIV, 11, 2.

46. Ibid., 12, 2.

47. R. Syme, Rom. Rev., p. 128.

48. Nic. Dam., 28; Vell. Pat., II, 59, 6; App., B. C., III, 13; Cass. Dio, 45, 5 сл.

49. Дион Кассий (Cass. Dio, 46, 47) говорит, что наследник Цезаря стал называться Гай Юлий Цезарь Октавиан. Но ни в одном документе cognomen Octavianus не употребляется. Посвящение, относящееся к 44 г., называет его C. Iulius Caesar pont. (CIL V, 4305); так же назван он в фастах 43 г., однако уже в 43 г. не встречается nomen Iulius, приблизительно с 40 г. не употребляется praenomen Caius, но в состав имени входит imperator. Ср. CIL V 526: imp. Caesare divi f. imp. V. Сочетание Divi f. употребляется, вероятно, после обожествления Цезаря. Октавий и Октавиан употребляются только в качестве оскорбительных надписей на перузинских ядрах (Eph. epigr., 6, 58, 60—62). Античные авторы называют наследника диктатора Цезарем. В исторической литературе нет единообразия. Французские авторы конца XVIII и первой половины XIX в. отдавали предпочтение имени Октавий; с середины XIX в. употребляется обычно наименование Цезарь, Цезарь-сын. Так называется он у Моммзена и у Гардтгаузена. С конца XIX в. употребляется имя Октавиан. В литературе встречается иногда соединение Октавиан Август, но оно не может основываться ни на одном документе; для времен Августа во всяком случае оно было невозможно.

50. Это видно из слов Диона о том, что Октавиан напоминал о поведении Антония в качестве начальника конницы (Cass. Dio, 45, 6).

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 44 г.

СЕНАТОРСКОЕ СОСЛОВИЕ

Лето 44 г. прошло в консолидации сил враждующих политических группировок. Брут и Кассий продолжали находиться вне Рима.

Их друзья считали, что в Риме им грозила опасность, такого же мнения был, по-видимому, и Антоний, искавший в апреле [с. 137] сближения с вождями сенаторской партии1. В не дошедшем до нас письме Антоний рекомендовал им распустить собравшихся из городов Италии для их защиты клиентов2, возбуждавших, вероятно, недовольство многочисленных сторонников Цезаря в Риме. В мае Брут и Кассий обратились к Антонию с запросом о ветеранах, которые собираются в Рим3. В ответ на это Антоний издал эдикт, содержащий оскорбительные и угрожающие выражения по адресу Брута и Кассия4.

3 июня Антоний проводит так называемый lex de permutatione provinciarum, по которому Дециму Бруту предоставлялась Македония, а Галлия отходила к самому Антонию5. Антоний стремился получить галльские провинции, ибо предшествующие события показали, какое важное значение имеет обладание этими провинциями. Управляя Галлией, полководец имел возможность самовластно распоряжаться во всей Италии и даже в самом Риме. Поэтому Антоний считал для себя опасным уступать галльские провинции Дециму Бруту. Но в апреле осуществить это было нельзя, и он провел обмен провинциями летом 44 г. Это наносило удар расчетам сенаторской партии. М. Брут и Кассий рассчитывали, что Д. Брут направит свои войска на Италию, но теперь от этого приходилось отказаться. Антоний, опасаясь пребывания Брута и Кассия в Италии, внес предложение поручить Бруту и Кассию заготовку хлеба для Рима и рекомендовал послать для этих целей Брута в Азию, а Кассия в Сицилию6. Это поручение Брут считал для себя позорным, и его мнение разделял Цицерон7.

8 июня в Антии виднейшие представители сенаторской партии совещались о плане дальнейших действий8. На свидании, кроме Цицерона, Брута и Кассия, присутствовали Сервилия, мать Брута, жена Кассия и дочь Сервилии Юния Тертия, жена Брута Порция, дочь Катона младшего, приходившегося сводным братом Сервилии. Кроме того, в Антии собрались друзья и клиенты Брута и Кассия. Подробности свидания в Антии вводят нас в закулисную историю римской аристократии, в которой политические притязания переплетаются со сложными семейными отношениями.

[с. 138] Но ни к каким определенным решениям полусемейное, полупартийное совещание не пришло, и Цицерон писал по этому поводу Аттику: «Мне представился разрушающийся или даже рассыпавшийся корабль. Ни одного разумного совета, ни одного здорового решения, — никакого порядка»9.

Используя свое эпистолярное искусство, Цицерон старался привлечь на сторону сенаторской партии колеблющихся. В письмах к знакомым ему наместникам провинций Цицерон хлопочет за своих друзей и клиентов, которые имели в этих провинциях деловые связи или отправлялись туда с коммерческими целями10. Много забот доставили Цицерону земли Аттика, находившиеся около города Бутрота, в Эпире. Это место было предназначено под раздел ветеранам, и Цицерон прилагал все усилия, чтобы повлиять на Антония и заставить его отступиться от этих земель. Цицерон упрекал своих друзей в бездеятельности и пассивности. Очень часто говорит он о возможности гражданской войны. Но неизвестно, по его словам, когда она наступит. «Лучше бежать», — пишет он11. Цицерон просил своего зятя Долабеллу, отправлявшегося в Сирию, взять его в качестве легата. 17 июля он выехал из Путеол, в начале августа был в Сицилии, но когда он отплыл от берегов, чтобы отправиться в Грецию, корабль прибило ветром к южным берегам Италии. 17 августа он встретился с Брутом в Велии и вскоре принял решение вернуться в столицу. 31 августа он был в Риме, С этого времени начинается его активная борьба с Антонием. Своему приятелю Корнифицию, управлявшему в то время Африкой, Цицерон писал, что против оружия он борется словами12.

Брут и Кассий в июле получили от сената новые назначения: Бруту было поручено управление Критом, а Кассию — Киреной13. Оба они не упускали из виду событий в Риме. Брут возлагал надежды на игры, которыми надеялся привлечь на свою сторону плебс, но эти надежды не оправдались. В начале августа Брут и Кассий направили Антонию письмо, в котором протестовали против угрожающего и оскорбительного тона его эдикта и писем. Консул, писали они, не может обращаться так к преторам; свободных людей нельзя ни к чему принудить угрозами. Брут и Кассий заявляли и о возможности [с. 139] гражданской войны, которую могут вызвать многие причины14. Эта декларация указывает на бессилие Брута и Кассия начать борьбу с Антонием. Им нельзя было вернуться в Рим: у них не было надежной опоры в Италии, кроме расположения муниципальной аристократии.

Гражданская война стала неофициальным лозунгом крайнего крыла сенаторской группы. Официальным лозунгом этой группы была libertas, но под этим разумелось восстановление господства сенаторской олигархии в том виде, в каком оно существовало до диктатуры Цезаря. Однако летом 44 г. у этой группы не было ни материальных средств, ни людских резервов для подготовки к войне. После малоудачного исхода игр в Риме Брут и Кассий решили перенести подготовку к войне на Восток, но они отправились не в те провинции, какие определены были сенатом. Видимо, в конце августа Брут отплыл в Македонию, а Кассий — в Сирию.

В то же самое время Цицерон стремился использовать разногласия в среде цезарианцев, наметившиеся с прибытием в Италию приемного сына Цезаря.

Среди сенаторского сословия в целом не существовало единодушия. Летом 44 г. преобладали умеренные группы, среди которых были сильны цезарианские элементы. Цезарианцы, перешедшие на сторону сенаторской партии (среди них особенное значение имели десигнированные консулы Гирций и Панса), также стремились к согласию; с ними много говорил Цицерон, но в одном письме он пишет следующее: «Какая может быть надежда на Пансу, увлеченного попойками и сном?»15.

Но в случае начала гражданской войны и Антоний не мог рассчитывать на поддержку большинства сенаторов. Сенаторы, назначенные Цезарем и Антонием, составляли если не большинство, то во всяком случае значительную группу. Эти homines novi больше всего стремились к тому, чтобы ассимилироваться с nobiles и principes. Брут и Кассий продолжали многим из них импонировать тем, что пользовались признанием и сочувствием истинных аристократов. Но больше всего они стояли за сохранение существующего положения и были противниками гражданской войны. Кроме того, в сенате играла немалую роль и нейтральная группа. Одним из видных ее представителей был Кальпурний Пизон, тесть Юлия Цезаря. Эта группа была недовольна поведением Антония, и 1 августа Пизон выступил в сенате с речью против Антония. Содержание этой речи неизвестно, но судя по тем выражениям, в каких упоминает о ней Цицерон, Пизон протестовал против незаконных [с. 140] действий Антония, в частности против закона о провинциях16. Это было первое выступление в сенате против Антония. Оно послужило прецедентом для словесной войны Цицерона, знаменитых его филиппик, направленных против Антония.

Умеренная и нейтральная часть сенатского большинства сдерживала крайних цезарианцев и крайних сторонников сенаторской партии. И те и другие искали опоры в других социальных слоях.