1.2. Римские традиции.

Создается впечатление, что по большей части франкский народ позаимствовал у римлян символическую сторону власти. По крайней мере, многие исследователи, говоря о «римском» чаще всего подразумевают непосредственно символику. В своем исследовании мы постараемся на этом почти не останавливаться, лишь упомянем, что именно использовали франки.

Неоспоримым является то, что обращение к римским традициям было обусловлено необходимостью преемственности власти. Со становлением империи во Франкском государстве требовалось провести нить, связующую обе культуры.

Теми важнейшими элементами выступали: монеты с именем и изображением правителя, его официальные грамоты, перечисляющие его титулы и скрепленные графическими знаками его власти, изображение монарха, предназначенное для публичного поклонения в церкви и, наконец, месса за правителя в божественной литургии⁶⁰. Одним из важных компонентов были римский костюм и инсигнии.

Как мы уже говорили, с усилением римского влияния и христианизации франкского народа, презентация королевской власти совершенствуется. Сфера сакрального заметно христианизируется. «Одной из важнейших обязанностей короля становится организация функционирования механизма обслуживания сферы сакрального»⁶¹. Король присутствует на церковных синодах, постановления принимаются после подтверждения его авторитетом. Правитель борется с ересью, заботится о качественности и правильности богослужения. И одно из самых главных новшеств – становится викарием Бога на земле⁶². Новый образ монарха появляется в конце первого-второго десятилетия IX в. Римская традиция передавалась через клирикальную коммуникацию⁶³.

Но «в отличие от своих священников, Карл Великий и его окружение ставили акцент не на христианский универсализм, а на светские военные элементы имперской власти»⁶⁴.

Важным заимствованием был институт соправительства⁶⁵. Это ярко проявилось при разделе империи в 817г., когда императором при жизни Людовика Благочестивого стал его старший сын Лотарь. Стоит отметить и то, что сам Людовик был соправителем Карла Великого. Однако эти соправители имели лишь номинальную власть; им требовалась повторная коронация и переприсяга.

Синтез германских и франкских традиций действительно был. К тому же власть франкских королей выработала ряд собственных символических «тезисов», с античностью не связанных. «К числу этих инноваций относятся и образцовая фигура основателя легитимирующей традиции Карла Великого и идея «франкскости», созданной им державы»⁶⁶. Примером служит уже последующее правление его сына: «…мифологизированный образ отца обеспечивал Людовика традицией преемственности христианской власти, которой он не имел в реальности»⁶⁷.

Таким образом, сначала Меровинги пытались показать видимость преемственности с франкским королевским родом в VII-VIIIвв. Каролинги начинают легитимировать свою власть благодаря связью с Меровингами, но вскоре им приходится перестраиваться на римскую «линию». В то же время вырабатывается то, что выделяет род Каролингов. В связи с этим требуется выяснить, как все эти элементы сочетаются в поздних представителях этого рода. Этот период полон восстаний, свержений короля, самовластия аристократии, постоянных вражеских набегов, поэтому особенно остро стоит проблема изучения данной проблемы.