Роман Дж.Джойса «Улисс» как энциклопедия модернизма. Сюжет и композиция романа.

         Рассмотрим роман «Улисс» с точки зрения его модернистского  новаторства. По первоначальному замыслу «Улисс» (1914—1920) планировался как рассказ для сборника «Дублинцы» и должен был называться «День мистера Блума в Дублине». Но постепенно этот рассказ соединился в сознании Джойса с повествованием о Стивене Дедале, главном персонаже «Портрета художника». Задуманный как небольшое произведение, «Улисс» по мере работы над ним разросся до огромной книги.

           Роман повествует об одном дне (16 июня 1904 года, в настоящее время эта дата отмечается как Блумсдэй, «день Блума», и имеет точное отношение к судьбе самого Джойса: именно в этот день произошло объяснение писателя с его будущей женой, Норой Барнакл) дублинского обывателя и еврея по национальности — Леопольда Блума. Этот день Лео Блум проводит в издательстве, на улицах и в кафе Дублина, на похоронах своего знакомого, на берегу залива, в родильном доме, где он знакомится со Стивеном Дедалом, молодым учителем в местной школе, в притоне и, наконец, в собственном доме, куда он поздно ночью приводит изрядно выпившего Дедала, лишившегося крова. Главной интригой романа является измена жены Блума, о которой Блум знает, но не предпринимает против неё никаких мер.

              Канва романа и его композиционное построение имеют явные и неявные аналогии с поэмой Гомера «Одиссея» (в первых вариантах романа эпизоды носили соответствующие «Одиссее» названия, от которых автор впоследствии отказался). В произведении выведены и «аналогичные» персонажи: во многом автобиографичный Стивен Дедал (сюжетная линия Телемаха), Леопольд Блум (Одиссей, латинская форма этого имени Ulysses послужила названием романа), Гэррет Дизи (Нестор) и т. д. Одной из главных тем романа является тема «отец—сын», где в роли первого символически выступает Блум, в роли второго — Стивен. Таким образом, можно отметить первую, самую яркую особенность романа Джойса –  огромное количество исторических, философских, литературных и культурных аспектов, скрытых за непритязательным сюжетом. Дублин предстаёт в романе символом всего мира, Блум — мужчины как такового, его жена воплощает в себе образ всех женщин, один летний день — всех времён на Земле. Каждый персонаж, каждая ситуация, в которую он попадает, скрывает в себе множество неявных символических подтекстов и социокультурных контекстов, с помощью которых Джойс пытался выразить своё представление о жизни. В каждом эпизоде присутствуют различные «планы»:

1) Сюжетный план, в котором действуют герои романа. Этому плану соответствует конкретное место и время действия.

2) Реальный, который отражает ирландские реалии начала ХХ века, события собственной жизни Джойса.

3) «Гомеров план», книга строится по композиционной схеме «Одиссеи», эпизоды ее пародийно воспроизводят эпизоды классического эпоса, а персонажи — ее главных героев. Сборщик объявлений Блум, как и Стивен, — тот же странник. Он за один день проделывает путешествие, на которое уходит 20 лет жизни героя «Одиссеи». Молли — Пенелопа. Дублин — Итака.

         Аллюзии с «Одиссеей» в тексте бесчисленны. Книга строится по композиционной схеме «Одиссеи», эпизоды ее пародийно воспроизводят эпизоды классического эпоса, а персонажи — ее главных героев. Сборщик объявлений Блум, как и Стивен, — тот же странник. Он за один день проделывает путешествие, на которое уходит 20 лет жизни героя «Одиссеи». Молли — Пенелопа. Дублин — Итака.[6]

             Во-первых, поэма доставляет роману его заглавие, жанр и архитектонику. «Улисс» — путевой роман, где эпизоды следуют в порядке передвижения героев, и действие каждого разыгрывается либо прямо в пути, либо в одном определенном месте, завершаясь уходом героя. Архитектоника романа — линейное построение, вытянутое в одну нить по времени и реализующее парадигму одиссеи: пролог, странствие с серией приключений, возвращение; оно имеет срединную интермедию («Блуждающие скалы») и две переплетающиеся главные линии, Улисса и Телемака; оно членится на весьма автономные эпизоды, как поэма — на песни.

            Во-вторых, поэма несет многочисленные сюжетные функции, главные из которых — две: герои романа имеют гомеровых прототипов, а эпизоды романа привязаны к определенным эпизодам поэмы. Как легко видеть, эти сюжетные связи очень свободны. Прототипы — отнюдь не у всех героев, и часто даже главные функции и черты героя идут вразрез с прототипом (единственное деяние джойсовой Пенелопы — адюльтер). Приключения Улисса следуют совершенно в другом порядке и, что важнее, во многих случаях они вообще утеряли характер «приключений». Сирены, Лестригоны, Сцилла и Харибда, Быки Солнца... — у Гомера все это — смертельные опасности для Улисса, роковые препятствия на его пути, и в их преодолении — пружина действия поэмы, ее драматизм. У Джойса — ничего подобного. Для Блума все эти гомеровы темы отнюдь не несут мотивов опасности, приключения, преодоления, а пружина и драматизм романа кроются совершенно в другом, не имеющем отношения к Гомеру: в конфликте Блума с женой, а Стивена с Маллиганом и со всем миром. 

           Можно сказать, в итоге, что роль и значение «Одиссеи» в романе Джойса наиболее важны, наглядны, неоспоримы на глобальном уровне — уровне общего замысла, схемы и структуры произведения, а в плане хронологическом — на ранних стадиях работы. Продолжаясь на более детальном, внутриэпизодном уровне, связь романа и поэмы становится менее ясной и менее существенной, уступая главную роль другим факторам в художественной системе и другим целям, которые ставит автор.[7]

4) Тематический план – тот самый символический подтекст, который Джойс «зашифровал» в простом сюжете. Большинство эпизодов имеет аналогию с каким-нибудь органом человеческого тела (а все вместе они символизируют тело человека). У всех эпизодов есть и некий сквозной семантический стержень-лейтмотив. Джойс говорил по этому поводу, что каждому эпизоду соответствует какое-нибудь искусство, причем понятие «искусства» он употреблял расширительно, в средневековом значении, иными словами, включил в искусство и науки. Наличие этих параллелей в романе доказывается известными схемами к нему, первую из которых составил сам писатель. В ней можно увидеть эту цепь символов-ассоциаций: глава – сцена – время – орган – цвет – символ – искусство – техника. 

     Например, главе «Эол», в которой герой, Леопольд Блум, рекламный агент, оказывается в редакции газеты за работой, соответствуют такие параллели: лёгкие как орган, красный цвет, редактор как символ, искусство риторика и энтимема как  риторическая техника, приём. В примечаниях к роману мы узнаём о реально живших прототипах, изображенных в качестве действующих персонажей, о том, почему эпизод назван  именно «Эол» (Эол – бог ветра, Эолия – плавучий остров). Соответствие весьма аллегорично и риторично: пресса, где обитают все ветры общественного мнения, — остров Эола. Продажность журналистов ассоциируется с инцестными браками детей Эола. Но главная нагрузка «Эола» не здесь, а в тех разговорах, что ведутся в редакции. В них видна стержневая тема, и это — историческая судьба Ирландии. Ключ к решению темы — формула, которой сам Джойс определил смысл эпизода: «ирония победы» или «обманчивость превосходства». Возникают исторические параллели: Ирландия и ее победительница Англия соотносятся между собой как Греция и Рим, как Древний Израиль и Древний Египет. Через эти параллели и раскрывается формула Джойса: их общее содержание — антиимперская идея, псевдопобеда грубой мощи грозных империй над хрупким духовным началом, дело которого всегда — «обреченное предприятие». Орган, отвечающий эпизоду, — легкие (тема ветра близка к теме дыхания, и Джойс специально вводит во многих местах дыхательный двоичный ритм: вдох — выдох, вход — выход, тезис — антитезис... — письмо дышит.[8] Первое, поверхностное, чтение романа не позволит понять смысл этих параллелей. Не случайно примечания к этому произведению по объёму не меньше, чем сам роман.