www.iftear.org.ua

3. Савкова

Как сделать голос сценическим

Теория, методика и практика развития речевого голоса

Издание второе, исправленное и дополненное

Москва

«Искусство»

1975

782.7

С 13

Савкова 3. В.

С 13 Как сделать голос сценическим. Теория, методика и практика развития речевого голоса. Изд. 2-е, испр. и доп. М., «Искусство», 1975.

176 с. (Репертуар худож. самодеятельности. № 8. Серия «Метод, литература»).

Книга является практическим пособием для руководителей самодеятель­ных студия по постановке речевого голоса. 2-е издание в более полном виде раскрывает метод голосовой подготовки артиста, разработанный 3. В. Савко-вой и все более широко применяемый на практике,

792.7

© Издательство «Искусство», 1975 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Автор книги — актриса, кандидат искусствоведения, до­цент, заведующая кафедрой сценической речи Ленин­градского государственного института культуры имени Н. К. Крупской, воспитанница Ленинградского государст­венного театрального института имени А. Н. Островского. Более двадцати лет обучает она искусству сценической речи будущих актеров и режиссеров профессиональных театров, режиссеров народных театров и массовых представлений, участников художественной самодеятельности.

Ее педагогическая практика отличается смелым экспе­риментом, поисками, созданием своего нового, прогрессив­ного в технологии звучащего слова.

Второе издание книги 3. В. Савковой «Как сделать го­лос сценическим» вполне своевременно, отрадно. Дело в том, что книга, впервые увидевшая свет в 1968 году, уже тогда стала библиографической редкостью. Произошло это пото­му, что в современных условиях советские люди проявляют огромный интерес к русскому звучащему слову, развитию его интонационного богатства, силы, эмоциональной зарази­тельности. Автор книги смело выступает против ложной ака­демичности в постановке, развитии голоса, то есть против инертности и косности в наисложнейшей области воспита­ния речевого голоса артиста. Главное в том, что приемы по­становки голоса автор строит на законах природы, органи­ческих законах творчества. А это вызывает живейший ин­терес у тех, кто работает над совершенствованием своих природных голосовых данных.

Моя многолетняя совместная с автором книги педагоги­ческая практика в стенах Ленинградского института театра, музыки и кинематографии и продолжающаяся ныне наша творческая работа с молодыми актерами подтверждают вы­сокую эффективность приемов голосового тренинга, разработанных 3. В. Савковой.

Второе издание книги обогатилось новым содержанием, пополнилось такими важными разделами, как, например, «Теоретические основы постановки голоса», «О приемах голосового тренинга», и другими. Появились новые приемы, упражнения, помогающие более эффективно развивать голос.

Ценно то, что автор заостряет внимание на важности вла­дения мелодикой русской речи, тембральной окрашенностью голоса в зависимости от движения внутренней жизни чело­века-роли; дает приемы тренировки голоса в процессе выполнения различных физических действий, которые со­вершает актер на сцене; много внимания уделяет выработке умения владеть мышечной свободой тела и голосоречевого аппарата, особенно в моменты наивысшего душевного на­пряжения; предлагает увлекательные приемы тренировки голоса, построенные на эмоционально-волевой природе междометий; раскрывает интересные пути развития диапазона, силы голоса, выработки сценической скороговорки, интона­ционной подвижности, пути овладения выразительными средствами звучащего слова.

Книга побуждает к действию, вызывает потребность глубже, творчески изучать теорию и методику работы над голосом, овладевать технологией звучащего слова. Она ока­жет реальную помощь всем тем, кто работает над совершен­ствованием голосоречевого аппарата, кто постигает искусство сценической речи.

Лауреат Государственных премий СССР, народный артист СССР, профессор В. В. Меркурьев

ОТ АВТОРА

Сценический голос — это превосходно разработанный природный голос человека. Совершенный, он звучит легко и сильно, красиво и выразительно. Гибкий, подвижный, по­слушный воле актера, точно, ярко передает он тончайшие чувства и мысли, раскрывая сложный внутренний мир чело­века. Выносливый, закаленный ежедневным тренингом, сце­нический голос работает безотказно, не зная быстрой уста­лости и частых заболеваний.

Вот почему сделать голос сценическим хотят не только профессиональные актеры, но и многочисленная армия уча­стников художественной самодеятельности и те, чья про­фессия непосредственно связана со словом: учителя и лекто­ры, пропагандисты и агитаторы, дикторы и комментаторы...

Однако работа над голосом — дело тонкое, трудоемкое, требующее определенных знаний. Поэтому книга «Как сде­лать голос сценическим.» предназначается для руководите­лей студий народных театров, драматических коллективов, коллективов художественного слова, для тех, кто знаком с вопросами сценической речи и мастерства актера, кто смо­жет помочь артистам-любителям сберечь, укрепить, развить и обогатить их голоса путем умелого применения на практи­ке упражнений голосоречевого тренинга.

Книга состоит из введения и двух частей: «Теоретические основы постановки голоса», «Практическая работа над го­лосом».

Первая часть посвящена рассмотрению проблем, вопро­сов теории голосообразования и теоретических предпосы­лок основных принципов и приемов тренинга. В ней изложе­ны новые данные теории голосообразования; раскрывается основной принцип работы над голосом; анализируются существующие приемы голосового тренинга; направляется внимание на новые приемы тренировки, основанные на при­менении принципа опосредованного воздействия на работу голосового аппарата с помощью действия.

Вторая часть представляет собою своего рода «задач­ник» упражнений для развития голоса. В десяти ее разделах предлагаются практические приемы работы над голосом, на­правленные на развитие всех сторон и качеств сценически звучащего голоса.

К каждому разделу рекомендуются контрольные вопро­сы Для самопроверки знаний, закрепления их путем выпол­нения практических заданий.

В конце книги дается список рекомендуемой лите­ратуры.

При работе над голосом нужны терпение, кропотливый, каждодневный труд — труд с предельным вниманием к точности выполнения заданий, к получаемому результату. Од­нажды начав работу над голосом, ее не прекращают всю жизнь, если хотят владеть им в совершенстве, добиться того, чтобы «...голос, речь и интонация оставались и на сцене в полной зависимости от внутреннего чувства и являлись бы его непосредственным, точным и рабским выразителем»¹.

И здесь многое зависит от педагога, от его искусства увлечь обучающихся. Ведь высокая степень увлеченности — основное условие творческого, глубокого овладения мате­риалом. В этой связи полезно привести слова известного педагога К. Д. Ушинского: «Всякая программа преподава­ния, всякая методика воспитания, как бы хороша она ни была, не перешедшая в убеждение воспитателя, останется мертвой буквой... Воспитатель никогда не может быть слепым исполнителем инструкции: не согретая теплотой его личного убеждения, она не будет иметь никакой силы»².

Отсюда настоятельный совет: не приступать к работе над голосом с учащимися, пока сами не поймете, не познаете, не проверите на себе приемы голосового тренинга, изложенные в книге. Рекомендуется обязательно изучить первую часть книги и только после этого приступать к изучению практических приемов тренинга, изложенных во второй ее части.

Автор выражает глубокую благодарность всем учрежде­ниям и лицам, теоретически и практически поддержавшим разработанные в книге приемы голосового тренинга: доктору искусствоведения, профессору Г. В. Кристи, доктору пси­холого-педагогических наук Н. И. Жинкину, доктору ис­кусствоведения Л. Б. Дмитриеву, доктору медицинских наук, члену-корреспонденту Академии медицинских наук М. М. Кольцовой, доктору филологических наук А. А. Ле­онтьеву, доктору филологических наук Е. А. Ножину, кан­дидату философских наук, заслуженному деятелю искусств РСФСР, профессору М. А. Горбунову; народным артистам СССР, профессорам: В. В. Меркурьеву, М. И. Цареву; на­родному артисту РСФСР, профессору Л. Ф. Макарьеву; до­центу, заслуженному артисту Любену Саеву (Болгария), экстраординарному профессору Высшей музыкальной шко­лы в Скопле (Югославия) Илию Милчину; заведующей ка­федрой сценической речи Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина и. о. профессора О. М. Головиной, до­центу Высшего театрального училища имени Б. Щукина Т. И. Запорожец, заведующей кафедрой сценической речи Грузинского театрального института имени Ш. Руставели кандидату искусствоведения, доценту В. К. Николайшвили; заведующему кафедрой культурно-просветительной работы ЛГИК имени Н. К. Крупской, доценту А. Г. Соломонику. Автор благодарит также преподавателей театральных ин­ститутов Москвы и Ленинграда, Киева и Минска, театраль­ных училищ страны, преподавателей институтов культуры и культурно-просветительных училищ, которые на практике проверили эффективность методики работы над голосом, ре­комендованной нами; своими советами, пожеланиями спо­собствовали дальнейшему совершенствованию приемов тренинга.

ВВЕДЕНИЕ

Артист должен явиться на сцену во всеоружии, а голос — важная часть его творческих средств.

К. С. Станиславский

Голос — это оркестр разнообразнейших инструментов. Оркестр благозвучный, сильный, выдержанный, подвижный, тонкий, один способный передать малейшие движения внут­ренней жизни, просто и красиво выражать мысли и чувства человека.

Голос осуществляет три действенные функции речи ак­тера. Он дает возможность:

1. У с л ы ш а т ь то, о чем идет речь в спектакле;

2. понять мысли героев, выраженные звуковыми ри­сунками интонаций;

3. угадать чувства, которыми живут персонажи пье­сы, действующие на сцене.

Ведь именно по интонациям (повышению или понижению голоса, увеличению или уменьшению силы звука, возникно­вению и характеру пауз, изменению темпо-ритма речи и тембральной окраски голоса) зритель главным образом угады­вает чувство героя спектакля, через интонации он приходит в соприкосновение с тем, что живет в душе артиста. «Звук — это плацдарм нашего искусства. Звуком рисуешь видимое слово, звуком чувствуешь, страдаешь, восхищаешься и зву­ком же рассказываешь о месте действия, о мире, природе, небе, морях и реках. И, конечно же, о людях»³.

Эта удивительная способность голосовых интонаций — быть проводником чувств — играет огромную роль в ис­кусстве.

Прославленная артистка советского театра В. Н. Пашен­ная писала: «Теперь, проработав пятьдесят шесть лет на сцене, я понимаю, какое могучее воздействие производит ост­рый актерский посыл в сердце человека, понимаю, что значит стрела актерского чувства, наполненная человеческим теплом или ядом. Она имеет непреодолимую силу»⁴.

Без эмоций нет искусства, цель которого в трм и состоит, чтобы, воздействуя не только на интеллект, но и на вообра­жениеи чувства человека, привести его в другое умственно-психическое состояние, поднять его на более высокую ин­теллектуальную и эстетически-моральную ступень. Поэтому эмоции искусства справедливо называют умными эмоция­ми. Будучи включенными в широкую социально-психологи­ческую систему, они претерпевают сложное превращение, преобразование, «возвышение» в искусстве, заставляют че­ловека по-новому пережить и по-новому осмыслить свою жизнь, раскрывать в себе новые творческие силы и возмож­ности.

По степени эмоционального воздействия на человека и надо судить о социальной значимости и действенности на­стоящего большого искусства. Ведь чем совершеннее техни­ка воплощения актера, чем лучше разработан его голос, чем больше подчиняется он психике и воле актера, чем ярче воспроизводит внутреннюю жизнь «человека-роли», тем сильнее эмоциональное воздействие, шире и глубже соци­альная значимость создаваемого актером сценического ха­рактера.

Понятна тревога деятелей, театра, с которой они гово­рят и пишут о том, что современному актеру часто «нечем» нести в зал большие мысли и чувства героев спектакля, что при достаточно развитой психотехнике, при искренности и

органичности общего исполнения многие актеры не владеют профессиональной, хорошо разработанной «внешней» тех­никой, что речь на сцене пока все еще самый отстающий участок психотехники большинства наших актеров, что, «несмотря на всем очевидную роль слова в драматическом ис­кусстве, все же приходится говорить о недооценке данной проблемы, о недостаточной разработанности вопросов, свя­занных со сценической речью, об уравнительном значении, которое придается ряду технологических проблем наряду со словом»⁵. А ведь еще К. С. Станиславский в свое время по­стоянно проводил мысль о том, что сценическая речь — это искусство, которое требует огромного труда и глубокого изучения «секретов речевой техники», призывал «покон­чить с дилетантизмом актеров, которые свою безграмот­ность в этом вопросе прикрывают стереотипными словами: «Мне так удобно» или «Школе переживания не к лицу за­бота о формальной стороне речи»⁶.

Низок уровень владения звучащим словом и в творчестве участников самодеятельного драматического искусства. Вы­ступая в печати, народный артист СССР Борис Равенских, высоко оценив спектакль, сыгранный молодежной самодея­тельной студией «Резонанс» (при Московском Доме культу­ры типографии «Красный пролетарий»), отметив хорошую техническую оснащенность самодеятельных актеров в об­ласти владения музыкальными ритмами, вокалом, пласти­кой движения и танцев, вместе с тем подчеркивал, что «к со­жалению, техникой сценической речи они еще владеют пло­хо (сильно хромает дикция; не все умеют четко выстраивать фразу логически), что совершенно непростительно даже и в самодеятельности»⁷.

В наше время, когда все более преодолевается качест­венное различие между профессиональным и самодеятель­ным искусством, не может быть никаких скидок на слово «самодеятельность».

В этой связи перед режиссерами самодеятельного драма­тического искусства, руководителями коллективов художественного слова, самими исполнителями-любителями с особой остротой встает вопрос о необходимости владения методикой работы над голосом.

Работая с людьми, не имеющими специальной актерской подготовки, режиссер самодеятельного коллектива должен быть опытным педагогом, способным «ставить» голоса своим артистам. Это надо не только для того, чтобы сохра­нять здоровыми голоса участников коллектива, но и для воплощения своих режиссерских замыслов, что возможно только при хорошо разработанной «внешней технике» само­деятельных актеров, когда замыслы режиссера не разбива­ются о несовершенную речевую форму исполнителей.

Вместе с тем руководители коллективов художественной самодеятельности все еще мало заботятся о постановке, состоянии и сохранении голосов своих артистов, о воспитании таких навыков звучащего слова, как пользование звуковысотным и силовым диапазонами голоса, различными способами мелодического выделения центра мысли, темпо-ритмической подвижностью речи и особенно тембральной ок­раской голоса в зависимости от чувства. А ведь «малейшие оттенки в произнесении гласных дают слову жизнь, они помогают рисовать образ» — говорил К. С. Станиславский. «Малейшее изменение в окраске гласной в слове уже меня­ет характер переживания — учитесь владеть этим»⁸. Имен­но в воспитании интонационной подвижности и вырази­тельности, в

тембральной нюансировке и заключена, по су­ществу, главная цель постановки голоса. Речь, звучащая со сцены на повышенной звучности (будучи в этом смысле ис­кусственной), должна сохранить всю выразительность есте­ственной речи. Это значит, что «хорошая дикция актера состоит не только в том, чтобы сделать отчетливой артику­ляцию, но, пожалуй, в большей мере в том, чтобы на повы­шенном уровне громкости добиться таких же тонких и сжа­тых в динамическом диапазоне модуляций, которые естест­венны для обычной разговорной речи, слышимой с более близкого расстояния»^{9 (}подчеркнуто мною. — З. С).

Вопрос о таком развитии голоса, когда голос, оставаясь в известном смысле искусственным, сохранял бы естественность, был бы звучен и в то же время не те­рял бы всех тонкостей интонаций органической жизни, пред­ставляется одним из важнейших вопросов воспитания внеш­ней техники воплощения актера школы Станиславского.

Однако для того, чтобы учить молодежь в студиях народ­ных театров или вести в художественных самодеятельных коллективах «школы на ходу» (по Станиславскому), руко­водителю коллектива необходимо:

а) разрабатывать свой голосоречевой аппарат и слух;

б) овладевать методикой работы над всеми разделами сценической речи и, в частности, методическими приемами голосоречевого тренинга.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Какие три действенные функции осуществляет голос в речевом процессе?

2. Какова роль голоса в драматическом искусстве?

3. В чем причины низкой культуры звучащего со сцены слова?

4. Почему необходимо работать над «постановкой» голоса с само­деятельными артистами?

5. Какова главная цель «постановки» голоса?

I. Теоретические основы постановки голоса

Голос, правильно поставленный по законам природы, растет и крепнет.

К. С. Станиславский

О новой теории голосообразования

Многие годы существовала так называемая миоэластическая (мышечно-эластическая) теория голосообразования. Эта механическая теория утверждала, что голос образуется путем колебания голосовых связок под действием силы подсвязочного давления воздуха и силы упругости напряжен­ных и сомкнутых голосовых связок. Сами же связки счита­лись пассивными, их действия приравнивали к поведе­нию упругой натянутой струны, не способной колебаться без воздействия внешней силы, которая отклоняет ее, струну, от положения равновесия.

Между тем еще в 1934 году руководителем фониатрической научно-исследовательской лаборатории Московской го­сударственной консерватории профессором Е. М. Милюти­ным было установлено, что голосовые связки могут прихо­дить в колебательное движение без участия механической силы подсвязочного давления воздуха, а возбуждаться под воздействием центральной нервной системы.

В период 1950—1957 годов французский ученый Рауль Юссон выдвинул новую, названную, им «нейрохронаксической», теорию голосообразования («нейро» — нервы, «хронос» — время, «аксис» — стоимость, что означает физиче­скую меру возбудимости живой, реагирующей ткани).

Новая теория доказала, что голосовые связки при образо­вании звука сокращаются активно в результате нервных импульсов головного мозга, идущих к голосовым связкам по нижнегортанному или возвратному нерву; который является моторным, то есть двигательным, нервом голосовых связок^-, и что число импульсов в точности соответствует частоте ос­новного тона голоса. Выяснилось, что не воздух колеблет связки, как считалось раньше, а, наоборот, голосовые связки колеблют воздух. Периодически сокращаясь, они прерывают проходящий через них воздушный поток и образуют тем са­мым звуковые колебания.

Новая теория голосообразования показала, что колеба­тельная функция голосовых связок является целиком цент­рального происхождения, вскрыла авторегулирующую связь трех систем речеобразующего аппарата (между фонацион­ным дыханием, работой гортани и ротоглоточным резонато­ром), установила, что изменения звуковысотного диапазона (переход из одного тона в другой) определяются степенью возбудимости возвратного нерва и мышц гортани. Это зна­чит, что нерв может провести, а голосовые мышцы выпол­нить те звуковысотные задания, которые передаются из центра в соответствии с представлением о той или иной вы­соте звука.

Новая теория не отрицает полностью старую — миоэластическую, а существенно ее дополняет, утверждая, что центральная нервная система регулирует все звукопроизводство, учитывая все акустико-механические факторы голосо­вого аппарата (длину связок, подсвязочное давление, длину резонаторов и т. д.).

Новая теория опирается на учение И. М. Сеченова и И. П. Павлова о рефлексах, которые являются ответными действиями организма на раздражение рецепторов (конце­вых аппаратов чувствительных нервов, воспринимающих и передающих в «центр» различные раздражения). Работа мозга — это и есть образование условных рефлексов, она построена на механизме так называемых анализаторов.

Двигательный анализатор — один из самых важных внутренних анализаторов; он заведует речевой функцией. В систему управления речевой функции «входят и области, ведающие движением мышц, участвующих в речеобразовании, и слуховые области коры, служащие для восприятия речевых Сигналов, и внутренние обратные связи от рабо­тающих органов речеобразования, и области, связанные с накоплением памяти на звуки речи, на мышечные движения и т. п.»¹⁰

Можно сказать, что мастерство владения голосом свя­зано с совершенствованием работы этой системы управ­ления речевой функцией. "Огромное значение в совершен­стве управления речью имеет так называемая система о б р а т н ы х связей, при которой органы чувств (слуховой, зрительный, двигательный, мышечный, вибрационный и другие анализаторы) постоянно сигнализируют в централь­ную нервную систему о результатах деятельности органов звукопроизношения. Причем главным в системе обратных: связей, при восприятии голосоречевых навыков, является слух, который обеспечивает «уничтожение рассогласован ния» между задуманным качеством звучания речи и дости-| гаемым результатом.

Слух контролирует точность интонирования (высоту) звука, регулирует громкость, длительность звучания, тембральную окраску голоса, ритмический рисунок фразы. Внутренний слух, или слуховое представление интонации фразы, контролирует ее при звучании.

Хорошо натренированный слух позволяет актеру осуще­ствлять на сцене подлинное общение и взаимодействие с партнерами, со зрителем. Ведь именно «...на слух человека ложится исключительная и ответственная практическая за­дача, уходящая из границ физиологии: задача служить опо­рой и посредником в великом деле организации речи и со­беседовании»¹¹

Зрительный анализатор также дает положительный эф­фект в формировании навыков звучания. Зрительное пред­ставление графического рисунка фразы, например, позволяет точнее интонировать, «рисовать» голосом мысли; зритель­ное представление о высоте тона помогает «взять» эту высо­ту. Словом, это свойство зрительного восприятия способ­ствует рождению наиболее точных, художественно вырази­тельных интонаций.

Велико значение обратной связи в педагогическом процессе. Все живое только потому и живет, что существует обратная связь. Обратная связь управляет нашим поведе­нием в обществе, регулирует наше словесное взаимодействие, рождение интонаций речи. Действительно, в жизни мы не сделаем грубого замечания ученику в присутствии това­рищей; мы будем подыскивать более деликатную форму замечания. Мы не позволяем «распускаться нервам», неуважительно разговаривать с окружающими нас людьми. Регуляция нашим поведением в жизни происходит рефлекторно: определяется воспитанностью, нормами поведения в обществе, отношением к собеседнику и т. п.

На сцене артист также должен регулировать свое поведе­ние, управлять интонациями речи в процессе словесного взаимодействия с партнерами по спектаклю. С помощью че­го же артист осуществляет этот акт управления?

Произвольным регулятором поведения артиста на сцене является образ. Через действия в образе артист произ­вольно управляет «произвольно неуправляемой системой»: мимикой, жестами, движениями, интонациями. И чем прав­дивее живет артист в предлагаемых обстоятельствах пьесы, чем конкретнее условия его существования «в шкуре дейст­вующего лица», тем конкретнее управление его поведени­ем, интонациями, тем точнее регулируется вся жизнь тела.

Не следует думать, что тело — это одно, а речь и го­лос — это совсем другое. Примечателен в этом плане диалог из черновой рукописи К. С. Станиславского, названный им «Работа над ролью» (физические действия). Диалог оканчи­вается следующими словами:

«...Вам предлагается самое легкое, простое и доступное, то есть физическое действие: войти в комнату, поругать Осипа, обратиться к нему со щекотливой просьбой.

• Это не физическое действие, — придрался Говорков.

• Почему? Потому что вы обращаетесь с просьбой не ногами, не туловищем, не руками, а голосом и языком?

• Хотя бы, знаете ли, потому.

• А разве язык и голосовой аппарат не являются частью нашего тела?»¹²

Действительно, мимика, жесты, движения, интонации — все это единый экспрессивный поток внутренней жизни че­ловека. Все в человеке едино и взаимосвязано, хотя и раз­лично по своим функциям. Значит, в воспитании техники владения голосом, речью необходимо учитывать не только авторегулирующую, рефлекторную работу всех частей еди­ного голосоречевого аппарата, но и привычки, и поведение, и психику, и настроение, и отношение к предмету ученика в условиях групповых или индивидуальных занятий. И если раньше в процессе обучения пытались непосредственно воз­действовать на те или иные отдельные части голосоречевого аппарата (на положение языка, гортани, грудной клетки, диафрагмы, мягкого нёба...), чтобы добиться желаемого ка­чества звучания голоса, речи, то новая, нейрохронаксическая теория голосообразования научно подтверждает прогрессив­ность и эффективность принципа опосредствованного, кос­венного воздействия на согласованную работу всех систем голосообразующего механизма.

Что же это за принцип опосредствованного воздействия на голосовой аппарат? Каким образом осуществлять его в педагогической практике?

Основной принцип развития голоса

Воспитание навыков звучания речи надо понимать, гово­рили мы, как выработку условных рефлексов. Когда голосо­вой аппарат будет до последней степени чуток к малейшим изгибам, тончайшим переменам внутренней жизни, когда рефлекс от внутреннего к внешнему станет непосредст­веннее, ярче, точнее, учит К. С. Станиславский, тогда «лучше, шире, полнее почувствует зритель ту жизнь человеческого духа роли, которая создается на сцене, ради которой написана пьеса и существует театр»¹³. Этой цели и должна служить техника искусства органического творчества.

Чтобы воспитать голосоречевые навыки как рефлексы, необходимо строить методику работы над голосом на орга­нических законах природы и творчества, потому что только одна природа способна извлечь у безголосого сильный звук, развить природные данные человека, о которых тот и не знает, неверно думая, что голос его слишком слаб, высок и истеричен или неприятно резок, неподвижен, неблагозвучен, невыразителен...

«Природа — лучший творец, художник и техник. Она од­на владеет в совершенстве как внутренним, так и внешним творческими аппаратами переживания и вопло­щения. Только сама природа способна воплощать тончайшие нематериальные чувствования при помощи грубой материи, каковой является наш голосовой и те­лесный аппарат воплощения... Надо культивировать голос и тело артиста на основах самой природы»¹⁴.

Каким же образом с помощью природы доразвить и подготовить к сценической деятельности наш голосовой аппарат? Как помочь природе «открыть», «прорезать», «прояснить» голос во время голосового тренинга? Каким образом избежать насилия над природой?

Будем рассуждать так: голос и речь даны человеку для выражения мыслей и чувств. Это закон природы. Стало быть, нарушать его нельзя. А каким способом соблюдать его? Ответ напрашивается один: в работе над голосом надо исходить из понимания органической природы рож­дения звуков речи.

Какова же природа рождения речи? Психология от­вечает нам: «Когда человек говорит, он совершает дей­ствие — речевой поступок, который мотивируется намере­ниями и желаниями говорящего. Если ребенок кричит «М а! М а!», то в зависимости от ситуации и интонации это могут быть разные поступки — он зовет маму, требует, чтобы она ушла, он просит защиты у мамы, он приглашает ее сесть рядом и т. п. Все это речевые поступки, кото­рые чем-то меняют ситуацию. Уже у двухлетнего ребенка речевой поступок рассчитан на управление ситуацией»¹⁵.

Значит, произнесение любого звука речи, продолжаем мы рассуждать, звучание простой гласной А должно рас­сматриваться как речевой поступок, как действие. Отсюда вытекает основной принцип работы над развитием голосо-речевого аппарата. Этот принцип состоит в том, чтобы под­чинять все элементы техники звучания речи сцениче­скому действию. Этому учит нас и К. С Станиславский. Он указывает: законы искусства — это законы природы; нет никакой «системы», а есть сама природа с ее закона­ми. Они необходимы в искусстве, потому что в сцениче­ских вымышленных условиях природа насилуется и ее законы нарушаются. Система же и призвана восстано­вить, привести человеческую природу к норме. Орудиями восстановления природы являются: деятельность вообра­жения (предлагаемые обстоятельства, магическое «если бы»), санкционированное чувством правды, весь комплекс элементов сценического действия.

Так точно воображение, действие помогают восстанав­ливать истинные природные голосовые данные обучаю­щегося и верно развивать их в процессе тренинга. Только когда научимся вовлекать в работу свою душевную при­роду, тогда не будем «вывихивать» своего голосоречевого аппарата воплощения. Ибо вывихивает все, утверждает К. С. Станиславский, «...что не подсказано изнутри, а взя­то извне, без душевного участия»¹⁶. Подлинное реальное или воображаемое действие, включенное в тренинг, и бу­дет втягивать в работу органическую душевную природу, а природа бессознательно, рефлекторно — вызывать к действию всю слаженную и сложную машину голосообразующего механизма.

При сознательном (обучающийся знает техническую цель упражнения), но опосредствованном воздействии на работу голосообразующего аппарата мы через все органы чувств (зрение, осязание, обоняние, слух, мышечное чув­ство, вибрационное и т. д.) адресуемся к образному вооб­ражению учащегося: «Представь себе, что вдыхаешь запах цветка», «Представь себе, что у тебя болит горло или голо­ва и ты тихо стонешь», «Как бы ты напевал колыбельную песню, укачивая ребенка?», «А как бы ты, войдя в комна­ту, окликал мать, не зная, где она: в соседней комнате? На кухне? На чердаке? В подвале? На балконе? В саду?», «Представь, что «кладешь звук» все выше и выше: на следующий этаж, ступеньку», и так далее.

Воображение, видение, ассоциации, выполнение сцени­ческого действия в процессе голосоречевого тренинга от­влекают внимание учащегося от того, как надо верно вдохнуть, верно направить звук и так далее, и этим сни­мают напряжение с фонационных путей, сохраняют реф­лекторную работу всех частей голосообразующего органа.

Итак: основной принцип воспитания речевого голоса состоит в том, чтобы любое техническое задание по голосу подчинять действию. Этот принцип позволяет: опо­средствованным путем влиять на работу голосового аппа­рата, отвлекая внимание обучающегося на простейшее психофизическое действие и достигая тем самым скорей­шего искомого результата; осуществлять принцип комп­лексной тренировки (когда, тренируя свободу звучания голоса, одновременно следишь и за дыханием, и за дикцией, и за мышечной свободой, и за выполнением словесного действия и т. д.); совершенствовать систему управления речевой функцией; совершенствовать и сохранять реф­лекторную деятельность голосоречевого механизма чело­века в любых усложненных условиях публичного выступ­ления то есть, добиваться органического слияния внутрен­ней и внешней "техники словесного действия в моменты творчества на сценической площадке.

Если обратиться к рассмотрению природы упражне­ний, которые рекомендуются в учебных пособиях по сце­нической речи, то нетрудно убедиться в том, что они по­строены по принципу произвольного воздействия на отдельные части единого голосоречевого аппарата. Так, на­пример, предлагается тренировать раздельно три момен­та вдоха: опускание диафрагмы, расширение грудной клетки и подтягивание нижних стенок живота¹⁷.

Путем сознательного управления отдельными частями звукопроизводящего органа пытаются создавать опти­мальные условия для верного, свободного звучания голо­са, предлагая систематически тренировать «основное (или нормальное) положение» голосового аппарата. От учаще­гося стараются добиваться того, чтобы он научился выпол­нять требования педагога: уметь делать так, чтобы язык, нёбную занавеску, глотку, гортань и грудную клетку «поме­стить в соответствующее положение» для свободного звукотечения. Такие требования вызывают естественные затруднения у обучающегося. Тогда даются такие рекомен­дации: «Если позиции основного положения не сразу уда­ются, то следует добиться их различными способами: уча­щийся должен сделать движение, подобное началу зевка, или протяжно произносить звук А... А... А, показывая гор­ло, или слегка прижимая чайной ложкой корень языка»¹⁸.

Встречаемся мы и с попыткой воздействовать на работу гортани: «Прежде чем приступить к звуку Э и А, надо на­учиться широко открывать гортань. Для этого надо плот­но закрыть губы, зажать пальцами нос и произнести два-три раза звук М (м-м-м). Вы ясно ощутите поднятие неб­ной занавески, расширение гортани и если обхватите рукой горло снаружи, то почувствуете выпирание зева впе­ред. Рекомендуется в течение двух недель проделывать эту гимнастику раз по двадцать каждый день, затем по­стараться зевнуть по-настоящему, сохраняя то же поло­жение»¹⁹.

Подобные приемы тренировки свободного звучания вызваны тем, что названные части голосового и речевого аппаратов поддаются произвольному воздействию и осоз­наются нами. Но, однако, они являются лишь отдельными, «заметными для глаза», частями сложнейшего голосообразущего механизма, в котором все взаимосвязано. Так, например, гортань теснейшим образом связана с дейст­виями ротоглоточного резонатора, она совершает очень сложную эволюцию во время фонации и произнесения различных звуков речи. «Модуляции происходят не только в мускулатуре глотки, но и надгортанник совершает очень тонкие и сложные движения. То он несколько приподнимается кверху, то опускается. Его край... то стоит верти­кально, то наклоняется к задней стенке глотки. Подвижна и верхняя часть надгортанника. Его лепесток то загибается вперед крючком, то расширяется»²⁰.

Гортань и ротоглоточный резонатор связаны между собой не только мышечными, но и нервными соединения­ми. Их взаимная регулировка осуществляется через цент­ральное управление. «Мы можем, сознательно поднять гортань вверх или опустить ее вниз, точно так же, как опу­стить нижнюю челюсть во время фонации, зато мы не можем повлиять непосредственно на... увеличение или уменьшение подсвязочного пространства. Влияние на раз­меры этих полостей может быть лишь косвенное, заключающееся в использовании явления «опоры», когда давле­ние воздуха в подсвязочном пространстве резко повыша­ется»²¹.

Противоестественным поэтому является также и тре­бование установки «верного положения языка» для звукопроизводства. Наука о физиологии речеобразования доказывает такой любопытный факт: передняя часть язы­ка (или тело) и его задняя часть (корень), несмотря на то, что они представляют собой «единое компактное те­ло», двигаются совершенно независимо друг от друга и часто не совпадают по направлению. Это объясняется тем, что две части языка входят в различныесистемы инервации. Поэтому любая специально тренируемая «позиция рта» или укладывание языка в так называемой «классиче­ской» позиции являются ошибками с физиологической точки зрения. Язык должен лежать естественно и мягко.

Подобного рода произвольное управление мышцами глотки, голосовыми связками, дыхательными, артикуляторными мышцами таит в себе опасность, потому что всякое на­рушение законов природы жестоко мстит за себя. «Когда на­силуют нашу природу, — пишет К.'С. Станиславский, — за­ставляя ее делать то, что ей не свойственно, она перестает жить и неохотно поддается насилию»²².

И действительно, такие педагогические указания, как, например, «держи дыхание», «подними мягкое небо», «раздвинь ребра», «опусти гортань» и тому подобные, утомляют центральную нервную систему, разрушают есте­ственный процесс речеобразования, ведут к неверному, напряженному звучанию, могут вызвать заболевания го­лосовых мышц. При этом вырабатываются неправильные навыки, которые в дальнейшем тормозят развитие голоса.

Нельзя забывать о том, что все отдельные движения частей голосового аппарата являются сами по себе слож­ными комплексными актами. Кроме того, произвольно лишь то движение, которое уже освоено, «стало привыч­ным под влиянием жизненной потребности», — учит И. М. Сеченов. Так, например, «движения пальцев руки, как наиболее привычные, должны казаться нам наиболее произвольными»²³, — пишет он. То есть, если движение зау­чено еще с детства (стало привычным), например, ходь­ба, то «воля властна в каждом отдельном случае вызвать ее, останавливать на любой фазе, ускорять и замедлять, но в детали механики она не вмешивается»²⁴.

Точно так же обстоит дело и с речью, с движениями речевого аппарата. Можно по приказу воли пустить его в действие, но не следует вмешиваться в сложнейшую ме­ханику движений голосообразующего органа. Многочис­ленные факты из психофизиологии подтверждают мысль И. М. Сеченова о том, что под влиянием направления на каждый отдельный момент движения «думанья» наруша­ется рефлекторность, привычность движения. Воля не должна вмешиваться в детали механики. Ее власть во всех случаях касается только начала и конца его, усиле­ния или ослабления движения. Движение же само происхо­дит без всякого дальнейшего вмешательства воли, потому что оно является повторением того, что делалось уже де­сятки тысяч раз в детстве.

Упражнения по голосу в таком случае являются при­ложением уже заранее выработанной механики к новому «частному случаю». То есть механика звукообразования, выработанная в детстве, прилагается к новым условиям, ко­торые предъявляет к речи искусство. Это значит — при­родные голосовые данные человека должны быть доразвиты до такой степени, чтобы речь стала сценической: благозвучной, слышимой на большое расстояние, сохраняющей всю тонкость выразительности естественной раз говорной речи в жизни.

Отсюда вытекает требование развивать только те движения, которые имеют жизненную потребность, а не заставлять всех учащихся одинаково широко открывать рот, когда нет в этом необходимости (челюсть не зажата, рот открывается настолько, насколько свойственно индивидуальному строению речевого аппарата), не тратить бессмысленно много времени на гимнастику языка, тре-нируя его мышцы вне связи со звуком и речью, если язык учащегося подвижный; не пытаться искусственно удерживать гортань в низком положении, когда это не свойственно голосовому аппарату данного человека; не делать усиленную «лицевую гимнастику мышц», если мимика подвижная, и т. п.

Подобную тренировку следует рассматривать лишь как дополнительный индивидуальный тренинг. Будучи же обязательной для. всех, она мало что даст учащемуся, а отдельных случаях может и повредить, когда не будут учтены индивидуальные особенности психики ученика и строения его голосоречевого аппарата воплощения.

Авторы учебных пособий предлагают воспитывать чрезмерно длительный выдох: произносить на одном выдохе че­тыре, восемь стихотворных строк и даже четыре строки гек­заметра (самых длинных строк шестистопного дактиля). Рекомендуется тренироваться в произнесении на одном вы­дохе таких четырех строк гекзаметра:

Старца отца моего умертвил Ахиллес быстроногий,

Матерь мою, при долинах дубравного Плака царицу,

Пленницей в стан свой привлек он, с другими добычами брани,

Но даровал ей свободу, приняв неисчислимый выкуп ²⁴.

Произнесение на одном дыхании четырех строк гекза­метра (в быстром темпе, как рекомендуют авторы) не за­ключает в себе жизненной необходимости и физиологически противоестественно. Кроме того, происходит искусственный разрыв формы и содержания произведения: полный стиль речи, диктуемый содержанием и формой гекзаметра, под­меняется быстрым темпом произнесения. Не следует злоупотреблять умением говорить как можно больше фраз на одном выдыхании. К концу длинной фразы выдыхание естественно ослабевает. От этого голос тускнеет, становится неровным, не гибким, не выразительным. Напротив, надо воспитать частое дыхание, то есть умение осуществлять вовремя речевого действия частые, незаметные, быстрые «доборы» воздуха.

В учебных пособиях утверждается, что «добор» воздуха во время речи возможен только в местах, «не нарушающих логику речи». Поэтому тренировать «добор» воздуха они предлагают на специальных текстах с заранее размеченными местами «добора».

Здесь не учитывается тот факт, что чтение фраз — это еще не речь в полном смысле этого слова, то есть это не есть словесное действие.

При разговорной речи выдох не идет равномерно. Он распадается на мелкие, точно рассчитанные по силе слого­вые толчки. В отличие от вдоха, который осуществляется одним импульсом, выдох регулируется многими импульса­ми, которые постоянно меняются по своей силе. При этом «добор» воздуха происходит рефлекторно.

В процессе речи импульсы, идущие из центрального уп­равления, исходя из смысловых требований высказывания, определяют всю структуру фразы. Заданность структуры фразы в целом подтверждена экспериментами, проводимы­ми в лаборатории Л. А. Чистович в Институте физиологии имени И. П. Павлова. Тончайшие импульсы центрального управления распределяют тип фразового акцента, межслов­ные границы, определяют ритм и темп частей высказывание, ставят задачу экономного использования акустико-физиологических возможностей образования речи и т. д.

Происходит авторегулировка дыхания речью. Так, более длительный отрезок речи вызывает большой по объему воз­духа вдох. Увеличивается объем и время вдоха и выдоха, если во фразе резко выражено логическое ударение. Начало речи отмечается более продолжительным и большим по объему вдохом, в отличие от последующих вдохов в речи. Причем если взято воздуха в начале фразы больше, чем тре­буется, то следующий вдох значительно сокращается и по времени и по объему. «По-видимому, такую компенсацию нельзя считать произвольной»²⁵, — говорят исследователи. Существует так называемый режим экономии дыхания, при котором несколько законченных фраз произносятся на од­ном дыхании, а вдох осуществляется внутри следующей фразы. То есть вдох происходит тогда, когда возникает по­требность в пополнении воздуха. И вдох при этом не раз­рушает смысла фразы, потому что «физиологическая пауза не воспринимается как пауза, если она не связана с интонационной паузой... восприятие же паузы, или, вернее, границы между частями потока речи, достигается различ­ными акустическими средствами, прежде всего изменения­ми основного тона, интенсивности и длительности звуков на границах отрезков речи»²⁶.

Неправомерно начинать работу с раздела «орфоэпия и дикция», а затем только переходить к развитию речевого голоса.

Лишь после того как сняты зажимы, создана полная мышечная свобода и возрожден к жизни природный тембр голоса обучающегося, можно тренировать «зачатые в дыха­нии» и потому хорошо звучащие гласные и согласные род­ного языка.

Принцип К. С. Станиславского — ставить голос на гласных и согласных, попутно, здесь же, исправляя и про­изношение,— верен, потому что органичен. Когда работа строится таким образом, что на едином принципе дыхания и звукообразования вырабатываются гласные и согласные, тогда «все буквы запоют, — тогда начнется музыка в речи». Голос становится при этом гибким, подвижным и легко управляемым, потому что дикция вырабатывается в своем органическом единстве с действиями глотки и диафрагмы, дублирующими тот же процесс, который происходит при ро­товой артикуляции. Глоточная трубка делает это путем уче­та воздушных объемов,. Диафрагма — путем учета меры подъема и опускания, регулируя этим энергию, необходи­мую для производства каждого определенного звука речи.

Начиная же работу над сценической речью с орфоэпии и дикции, тренируя гласные и согласные вне связи с верно организованным свободным звучанием голоса, длительно занимаясь беззвучной артикуляционной гимнастикой, не­вольно разрываешь единый процесс речеобразования, что может привести к излишним мышечным напряжениям рече­вого и голосового аппаратов и отрицательно сказаться в звучании голоса., К напряжению голосового аппарата при­водит излишне утрированная артикуляция гласных («рас­тянутые в улыбку» губы во время произнесения гласного И) или тренировка взрывных согласных без активной работы диафрагмы.

Подобным образом натренированная артикуляция зву­ков исчезает, как только обучающийся сталкивается с жи­вой разговорной речью в процессе общения. Происходит это потому, что «как бы «идеально» ни была поставлена ротовая артикуляция при произнесении того или другого звука... при переходе к словесному стереотипу она тотчас же будет разрушена глоточным дезартикулятором! Кроме ротовой артикуляции должен быть усвоен силовой индекс для дан­ного звука в данном слове. Это значит, что подлинная рече­вая дифференцировка звуков должна происходить не толь­ко в ротовом, но и в глоточном резонаторе. Выучка глоточ­ной трубки — вот проблема, на которую до сих пор не было обращено должного внимания...»²⁷ — подчеркивает Н. И. Жинкин.

Тонкие дифференцировки речедвижений, утверждает Н. И. Жинкин, могут быть достигнуты только при согласо­ванной работе ротовой артикуляции с глоточными модуля­циями. Точность дифференцировок речедвижений — это точность соотношений между объемами ротового и глоточ­ного резонаторов, между статикой и динамикой в процессе включения звука в динамическую систему речи. Равно как и согласованность ротоглоточного резонатора с движения­ми диафрагмы', которая поднимается и опускается по-раз­ному на каждом из звуков речи, в зависимости от положе­ния того или иного звука в слоге, слове, фразе, в словесном взаимодействии. Потому что «произнесение... специально найденных или составленных и заученных... фраз или чтение по тексту резко отличается от живой речи, так тесно свя­занной с ситуацией разговора»²⁸.

Не следует искусственно задерживать развитие таких свойств речи, как сила звука. Как известно, наибольший зажим в голосовом и речевом аппаратах появляется именно при силе речи. Сила звука связана не только с величиной давления, которое оказывает звуковая волна на единицу по­верхности, с амплитудой колебания голосовых связок, она теснейшим образом связана и с психикой человека, с его внутренней жизнью.

Говорить и играть с силой — значит, говорить с большим душевным подъемом, чувством. И вот тут-то могут возник­нуть, образоваться мышечные зажимы, напряжение. Поэто­му именно в моменты большого чувственного подъема и на­до выработать в себе, воспитать «мышечного контролера». «Этот процесс самопроверки и снятия излишнего напряже­ния должен быть доведен до механической, бессознательной приученности. Мало того — его надо превратить в нормальную привычку, в естественную потребность, и не только для спокойных

моментов роли, но главным образом в минуты высшего нервного и физического подъема... Артисты, в ми­нуты сильных подъемов, под влиянием излишнего старания, еще сильнее напрягаются. Как это отзывается на творчест­ве— мы знаем. Поэтому, чтобы не свихнуться при сильных подъемах, нужно особенно заботиться о самом полном, са­мом предельном освобождении мышц от напряжения»²⁹.

Трудно довести до механической, бессознательной приученности навык «мышечного контролера» в момент эмоцио­нальной речи, если надолго задержать работу над силой голоса. При таком положении, подойдя к работе над ролью, студиец окажется не подготовленным к ней технически, то есть не вооруженным навыком владения динамическим диапазоном (когда при усилении звука речи надо уметь не переходить на крик, не форсировать голос, не зажимать го­лосовой аппарат). Поэтому естественно, что начальные упражнения над силой звука необходимо включать в работу уже на первом году обучения. Только тогда искусное владе­ние пиано и форте, «мышечный контролер», в эмоциональ­ных моментах роли станет рефлекторным актом, прочным навыком мастерства актера.

Недостатком в работе над голосом является и тот факт, когда в тренинге используется небольшой круг однообраз­ных упражнений. Так, например, чисто технический харак­тер носят упражнения на развитие силы и диапазона голоса. Они сводятся в основном к формальному повышению или понижению голоса по тонам или полутонам (по хроматиче­ской гамме) пословно или построчно, с усилением или ос­лаблением силы звучания голоса на последующих словах или строках стихотворения. Подобным образом тренируется и темп речи.

Естественно, возникает вопрос: а полезны ли эти упраж­нения? Надо ответить, что в какой-то степени — да. Потому, что любая техническая натренированность лучше, чем от­сутствие таковой. Природа человека очень многообразна, и поэтому «одна и та же физиологическая цель достигается в организме различными способами»³⁰.

Часто технические упражнения способны тренировать формально правильные движения голосового аппарата, не­обходимые для извлечения звука нужной высоты и силы. Они вырабатывают навыки звучания, потому что связи между центральной нервной системой и голосовыми мыш­цами носят, как уже говорилось, двусторонний характер, то есть импульсы идут не только от центра к периферии, но и от периферии к центру. Однако подобные упражнения не воспитывают навыки звучания, как двигательные реакции речевого аппарата на содержание текста, на внутреннюю жизнь и действия «человека-роли».

«Э т и д в а п у т и, в основе которых лежит все тот же условный рефлекс, принципиально различны... Думать, что можно сначала поставить голос, то есть выработать необхо­димый комплекс двигательных рефлексов и тонких дифференцировок движений в отрыве от исполнительских задач, а потом уже заниматься исполнительством, является ошиб­кой с физиологической точки зрения»³¹.

Подобными упражнениями не воспитать голос, который стал бы, как мечтал К. С. Станиславский, чутким проводни­ком мыслей и чувств.

Поэтому мы и отвечаем, что они в «какой-то степени» полезны. Это значит, что далеко не в той степени, какую требует искусство органического творчества.

В своей театральной и педагогической практике К. С. Станиславский всегда направлял мысль самих учени­ков и специалистов смежных дисциплин (по движению, ре­чи, пению) на то, чтобы любое техническое задание по раз­витию тела или голосового аппарата было положено на. действие. Он добивался от своих учеников умения прони­зывать системой все первоначальные упражнения, разви­вать в них свою творческую фантазию, без которой актер все равно что без рук на сцене, никогда не повторять упраж­нения без освежения задач. «Все в ваших упражнениях, даже самых, казалось бы, механи­ческих, должно быть пронизано «системой», то есть творческим отношением к т о м у, что в ы делаете», — было сказано однажды Станиславским на уроке по выработке плавной походки ³².

Задача современной школы педагогов сценической речи в том и. состоит, чтобы в процессе формирования навыков звучащей речи с помощью действия в совершенстве овладе­вать методом опосредствованного воздействия на голосо-речевой аппарат обучающегося.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. В чем главное различие миоэластической и нейрохронаксической теорий голосообразования?

2. Какова роль обратных связей в голосовом тренинге?

3. Как понимать принцип опосредствованного воздействия на голосоречевой аппарат?

4. Какой основной принцип голосовой тренировки позволяет осуществлять на практике опосредствованное воздействие на голосоречевой аппарат?

5. Какова конечная цель голосоречевого тренинга?

6. К чему может привести раздельная тренировка трех моментов вдоха, «основного положения» голосового аппарата для свободного звукотечения?

7. Почему бессмысленны попытки воздействовать на положение гортани, укладывать язык в «классическую позицию» для звукопроизводства?

8. Что следует понимать под произвольным движением?

9. Каково действие воли при звукообразовании?

10. Почему нецелесообразны тренировка длинного выдоха, трениров­ка «добора» воздуха на заранее размеченных местах текста?

11. Как воспринимается в процессе речи физиологическая пауза вдоха?

12. С чего органичнее начинать работу над сценической речью?

13. К чему ведет тренировка ротовой артикуляции при дискоординации с действиями диафрагмы и глотки?

14. Почему, не следует долго задерживать работу над развитием си­лы голоса?

15. Какова польза чисто технических приемов голосоречевого тре­нинга?

О приемах голосового тренинга

Речевой характер упражнений. Предлагаемые упражнения носят речевой характер. Рассчитаны на то, чтобы сосредоточивать внимание обучающегося на выполнении элементарного действия, отвлекая тем самым от чрезмерного анализа работы отдельных частей голосоречевого аппарата во время фонации, контролируя качество звучания слухом.

Не отрицая пользы тренировки голоса под инструмент (при верном методическом подходе такая тренировка развивает музыкальный слух учащегося, позволяет наблюдать за развитием звуковысотного диапазона голоса и т. д.), мы считаем, что основными упражнениями по развитию речевого голоса должны стать упражнения без использования ин­струмента либо разумное сочетание тех и других.

Звук речи (если подойти к рассмотрению голоса в физи­ческом аспекте) — это сложное колебательное движение упругой среды при совокупности нескольких одновременных движений, различных по высоте и силе. Поэтому в речи человека одна ударная гласная в слове может звучать ровно когда тон и сила держатся внутри слога на одном уровне «а». Тон и сила могут постепенно повышаться к концу сло­ва: «á», понижаться: «à», сначала повышаться, а потом по­нижаться: «â», наоборот, понижаться, затем повышаться: «ă».

«Речь движется больше в аккордах, чем в отдельных тонах». В отличие от музыкальных звуков человеческий го­лос обладает гораздо более мелкими промежуточными интервалами. При тренировке дыхания, голоса на чтение стихотворных строк «по рычагам тона», «по силовым сту­пеням» без внутреннего оправдания, особенно тренировка гекзаметра или другого текста под инструмент мертвит, «инструментализирует» голос, в нем. исчезают тончайшие признаки речевого звука. «Поэтому я против гекзаметра, — писал К. С. Станиславский. — Нужды нет, что он развивает й голос и дикцию, но при этом слова говорятся не ради внутреннего смысла, а ради внешнего повышения и пониже­ния голоса. Есть другие средства исправлять голос. Это слишком дорогое средство...»³³.

Тренируя голос на чтении стихотворных строк в напев­ной, одноритмичной манере, с повышением или понижением тона голоса, усилением или ослаблением силы звука, выра­батываешь иной в сравнении с живой разговорной речью слоговой стереотип. «Внесение напевности и постоянного темпо-ритма изменяет систему слогоделения. Возникает однообразный и всегда постоянный слоговой стереотип, в котором одна сильная слоговая позиция отделяется от дру­гой позиции точным и постоянным промежутком времени... Однако — живая разговорная речь... строится по другому стереотипу... В живой речи все время происходят темло-ритмические перебои, имеющие определенное смысловое значение»³⁴.

Так же заново перестраивается стереотип всех слов, вхо­дящих во фразу, меняется, перестраивается внутренняя среда организма, как только заданный, чужой текст превра­щается в словесное действие у актера. Значит, «поставить» голос в отрыве от действенной природы звучащей речи не­возможно. Кроме того, тренировка голоса под инструмент не всегда практически осуществима (не везде имеются ин­струменты) да и требует специалиста-музыканта.

Игра в процессе голосового тренинга. Многие из упраж­нений, которые рекомендуются, носят игровой характер. Почему? Потому, что искусство и игра имеют тесное сходство друг с другом. В игре, которая осуществляется с детской верой и увлеченностью, непосредственностью восприя­тия придуманных обстоятельств, и заложен корень' истин­ного искусства. «Вот, когда вы дойдете в искусстве до прав­ды и веры детей в их игры, тогда сможете стать великими артистами», — писал К. С. Станиславский.

Игровой метод должен координировать и направлять игру, превращая ее в искусство, а это значит пронизывать «системой» (элементами актерского мастерства) все самые, казалось бы, технические упражнения и приемы. Являясь видом неформальной деятельности, игра способна превра­щаться в художественную деятельность и развивать твор­ческую природу обучающегося, его воображение, фантазию и веру.

Так точно и в занятиях по голосу и речи игровое упраж­нение, координированное и направляемое педагогом, долж­но быть доведено учащимися до степени искусства, а это значит — санкционировано чувством веры и правды. Упраж­нения игрового характера увлекают, втягивают в работу душевную сферу занимающихся, вызывают положительные эмоции, которые, как известно, раскрепощают фонационные пути, помогают верно формировать свободное звучание голоса.

К игровым моментам часто в своей практике прибегал К. С. Станиславский: «И сегодня мы будет ИГРАТЬ в темпо-ритм»³⁵

«Аркадий Николаевич неистощим. Сегодня он придумал опять новую ИГРУ»³⁶.

«На предыдущих уроках я вас забавлял ИГРАМИ, а сегодня вы сами себя забавьте ими»³⁷. (Выделено мною. — З. С.)

К. С. Станиславский заботился о том, чтобы уроки по «технике и муштре» всегда проходили в атмосфере искус­ства, были увлекательны и радостны. Это необходимо для, того, чтобы поддерживать, развивать и правильно использо­вать молодую страсть, пылкое увлечение любимым делом, ради которого пришли молодые люди учиться. «Мы боимся того, что часто наблюдается в театральном учебном заведении: сухой педагогики, охлаждающей юные порывы...»³⁸

писал К. С. Станиславский.

Игра же помогает сохранять эмоциональный «попутный ветер», который включает в работу все наши физиологиче­ские процессы, все системы организма: нервную, дыхатель­ную, сердечнососудистую и т. д.

Стихи — как один из видов тренировочного материала. Наш мозг работает по кибернетическому принципу, то есть с обязательным использованием обратной связи. «Концеп­ция обратных связей дает возможность уточнить, конкрети­зировать чрезвычайно важные общие принципы обучения и воспитания. Очевидно, для того чтобы они были эффектив­ны, надо избегать монотонности»³⁹.

Надо разнообразить причины, вызывающие чувства, с тем чтобы они не гасились от частого их повторения. И с этой целью полезно использовать стихотворный материал для упражнений.

Стихи, как ритмически организованная речь, легко воз­буждают нервную систему. Ритм сам по себе вызывает в вас эмоциональный отклик, рождает так называемую рит­мическую эмоцию или ритмическое переживание, которое организует, приводит в активное рабочее состояние весь организм человека, в том числе и голосовой аппарат. Ра­зумеется, стихотворные тексты упражнений носят чисто утилитарный, тренировочный характер. Причем некоторые из них мнемонического характера, то есть написаны специ­ально для лучшего запоминания правил: (ведь стихи крепче «врезаются» в память), методических советов при голосо­вом и речевом тренинге, с целью контроля за выполнением заданий в том или ином упражнении.

К приему «коллективного сочинительства» прибегал в своей практике К- С. Станиславский. Он рассказывает о том, как «для большей популяризации некоторых наибо­лее важных и любимых правил некоторые из учеников на­писали на них стихи... Некоторые из шутников не только написали, но и сочинили музыку на любимые правила зако­нов речи» ⁴⁰,

В рукописях его неопубликованных работ есть целый ряд сочиненных им стихотворений мнемонического характера. Они убедительно говорят о том, что К. С. Станиславский понимал их роль в усвоении правил актерской техники и пытался разрабатывать этот прием. В его рукописях приво­дятся стихи, которые сочиняет «странный человек» — некто Александр Павлович Снижинский. Стихи эти такого рода:

«Прямо к чувству не тянись.

Берегись!

В чувство руки не совать,

А не то несдобровать!..» И другие.

«Все эти афоризмы говорят о том же, о чем не устает нам твердить сам Творцов при каждом удобном случае. Он то­же постоянно предостерегает нас от опасности насилия над чувством. Я знаю и всегда забываю об этом. Но сегодня, кажется, мне удалось это прочно понять!»⁴¹ —говорит он от лица ученика Названова, который запомнил эти стихи Снижинского и таким образом уберег себя от «играния в чув­ства», а стал действовать.

Прием «установки» в работе над голосом. Дело в том, что в процессе обучения большую роль играет психическая готовность к восприятию технического и творческого зада­ний. Принцип «психической готовности» — это, по существу, выработка и фиксация «установки» на осуществление опре­деленного действия. Это — готовность к действию. Она — «установка» — задает последовательность действий, их на­правленность к конечному результату — цели. Но установ­ка — это «нечто большее, чем только «готовность к развитию» активности определенного типа. Ее функцией .является не только создание потенциального «пред­расположения» к действию, но и актуаль­ное регулирование динамики действия или отраже­ния (после того как последние сформулировались) »⁴². В чем же эффект установки? В том, что она создает боль­шую организованность, упорядоченность и внутреннюю согласованность процессов, на которые распространяется ее регулирующее влияние.

В основе сценического перевоплощения лежит способ­ность актера в процессе репетиций, в процессе «вживания» в роль вырабатывать в себе установку на воображаемую ситуацию, которая определяется пьесой и ролью. Возникает вера в «мое отношение» к находящимся на сцене людям, де­корациям, предметам, как к реально существующим дей­ствующим лицам в определенных обстоятельствах.

Стихи мнемонического характера, к которым мы прибе­гаем в моменты голосового тренинга, и есть своего рода словесные приказы организму. Они вызывают в человеке соответствующую установку. Так, готовясь начать упраж­нение на развитие диапазона голоса и давая себе словесный приказ:

«Сейчас начну я опускаться.

Мой голос будет отражаться

И в резонаторе грудном,

И непременно — головном...» —

мы «предрасполагаем» себя к выполнению задания: соеди­нить работу верхнего и нижнего резонаторов. Установка — психологическая готовность к действию — ведет к более согласованной работе всех частей сложного голосоречевого аппарата. Словесные приказы, написанные в стихотворной форме, увлекают обучающихся, помогают скорее добиться нужных результатов.

Таким образом, увлекаясь, учащиеся познают законы звучащей речи, а познавая, сильнее увлекаются. Одно не­пременно вызывает и поддерживает другое.

Междометия в работе над голосом. Междометия явля­ются самыми простейшими словесными сигналами, с по­мощью которых мы привлекаем к себе внимание объекта, воздействуя на его волю или чувства. Междометия служат для самого краткого словесного способа выражения чувств и волевых импульсов человека. Они выражают ужас, гнев, -страх, восхищение, возмущение, иронию, жалобу, упрек, похвалу, восторг, поощрение и другие чувства, а также та­кие волевые импульсы, как угрозу, приказ, запрещение, про­тест, оклик, предостережение, предупреждение, призыв, при­глашение и т. д.

Междометия состоят из одного гласного: И! Э! А! О! У!

Из гласного с последующим неслоговым й: Эй! Ай! Ой!

Из гласного с согласным: Их! Эх! Ах! Ох! Ух! Хе! Ха! Но! Ну! Уф! Фу! Фи!

Из двух слогов с ударением на второй слог: Эге! Ага! Ого! Угу! Увы!

Междометия бывают:

употребляемые в удвоенной или утроенной форме: Ай-ай! Ай-ай-ай! Ой-ой! Ой-ой-ой! Ей-ей! Ей-ей-ей! Эхе-хе! Эхе-хе-хе! Ба-ба! Ба-ба-ба!

сочетающиеся с частицами: Ну же! Да ну же! Нука! Ну-тка! Ай да ну! Ой ли!

с глагольным окончанием 2-го лица множественного чис­ла: Нуте! Полноте!

К междометиям относится условное воспроизведение звучаний, сопровождающих реакцию на то или иное раздра­жение: Брр! Тьфу!

Есть междометия:

образованные путем фонетического сокращения: Тш-шш! (тише); Вишь, ишь! (видишь!); Пли! (пали!); Чу! (от древнерусского глагола «чути» — слышать);

из иноязычных слов-междометий, из других частей ре­чи: Алло! Стой! Каюк! Браво! Караул! Айда! Куш! Тубо! Ату!

К звукоподражательным глагольным междометиям от­носятся: Бац! Хрясь! Трах! Хлоп! Бум-бум! Динь-динь! Тра-та-та...

звукоподражательные слова: Мяу! Ку-ка-ре-ку! Гав-гав! Му-у! Га-га-га! Кря-кря! Чик-чирик! Пи-ить! Кра-кра-кра! Кудах-тах-тах!..

К междометиям относятся и усеченные названия живот­ных и птиц: Кис-кис! Уть-уть! Тель-тель! Тега-тега! Тип-тип! Трусь-трусь! Цып-цып! И т. д.

Междометия позволяют органично вовлекать в действия нашу душевную природу, потому что они рождаются непри­нужденно, естественно, неожиданно. Весь организм челове­ка, в том числе и мышцы речеобразующего аппарата, участвует в рождении междометий, что помогает тренировать естественную «опору» звука, находить естественный тон разговорной речи. Особенно этому способствуют легкие, свободные восклицания, окрашенные приятными эмоциями, эмоциями радостного удивления, восхищения... Положитель­ные эмоции раскрепощают мышцы фонационного аппарата и рождают свободное звучание голоса.

Многие междометия, разные по звучанию, могут выра­жать одно и то же чувство, если произносятся с одинаковой интонацией, и наоборот — одно и то же междометие может выражать различные эмоции через различные их интонации. Поэтому-то на междометиях хорошо тренировать голосовую подвижность, модуляции голоса, тембральные нюансы, ко­торыми окрашивается одно и то же междометие, выражаю­щее различные чувства.

Верно используемый прием междометий в работе над го­лосом помогает:

а) найти и укрепить «центр» голоса;

б) сохранять и совершенствовать координационную дея­тельность трех систем речеобразующего механизма: дыха­ния, деятельности гортани (голосовых связок) и ротоглоточного резонатора (ротовой артикуляции);

в) тренировать автоматизм дыхания и активность дыха­тельных мышц, особенно диафрагмы;

г) предоставлять полную свободу глоточной и ротовой полостям, рефлекторно расширяя их, увеличивая объем ре­зонатора, что способствует полноценному звучанию голоса;

д) развивать голосовую гибкость, легкость модулирова­ния, перехода из одного тона в другой при сохранении каче­ственности звучания;

е) обогащать тембральную палитру, ощущать зависи­мость тембра голоса от подтекста, от чувства, отношения, всей внутренней жизни человека;

ж) воспитывать навык качественного звучания голоса при различных характерах речи, то есть при любых измене­ниях в силе, высоте, темпо-ритме речи обеспечивать зву­чание хорошей «опорой» дыхария.

Междометия, не возбуждая сложных мыслительных про­цессов, обращены непосредственно к воле и эмоции партне­ра. Они находятся скорее в плоскости первой, чем второй сигнальной системы, являются простейшими словесными действиями, поэтому чрезвычайно удобны и полезны в пер­воначальных этапах работы над голосом.

Не следует слишком осторожничать в работе над разви­тием голосовых данных обучающегося. Излишняя осторож­ность может закрепостить учащегося. Полезно поэтому ориентироваться на свойство художественного мышления человека, когда за понятием, выраженным в слове, возника­ет прежде всего чувственно ощутимый образ. Для того что­бы понять это, приведем лишь один эксперимент, описывае­мый психологами: при слове «собака» «один молодой актер даже не сразу что-то сказал; он вдруг как-то чуть за­метно вытянул голову и потянулся поджать к груди руки с расслабленными кистями, только потом спохватился, смутился и говорит: «лежит». То есть «художник» оживляет в своей памяти весь чувственно ощутимый облик обозначае­мого этим словом объекта, развивая прежде всего видимые, слышимые, осязаемые его стороны, и лишь затем переходит к его смысловым и понятийно-логическим аспектам»⁴³.

К. С. Станиславский широко использовал это свойство художественного мышления актера, всячески тренировал его, с тем чтобы творческое воображение актера способно было мгновенно откликнуться на поставленные задачи, а развитая фантазия и вера максимально оправдывали их. «Например, ученику предлагается по сигналу вскрикнуть от ужаса, от радости, расхохотаться, зарыдать, закричать «ка­раул», пропеть петухом, залаять. Такого рода задания требуют мгновенного выполнения. Они не допускают аналити­ческого подхода и длительной настройки»⁴⁴.

В работе над голосом также полезно прибегать к упраж­нениям, названным Станиславским «внутренней акробати­кой актера»: не задумываясь, «прокудахтать», «пролаять», «проквакать», вскрикнуть от удивления... Затем оправдать эти действия.

В этой связи уместно особо сказать о таком приеме голо­сового тренинга, как «лай». Этот прием требует изучения, проверки в личной практике с тем, чтобы, уверовав в его ис­ключительную действенность, пользу, широко применять его в своей педагогической практике по постановке голоса.

Постановка голоса по принципу «лая» еще не получила полного научного освещения в специальной литературе. Тем не менее многолетняя практика автора и других педагогов (после выхода в свет первого издания данной книги), а так­же ряд высказываний авторитетных лиц, сделанных на страницах печати, подтверждают безусловную пользу этого приема голосового тренинга. Приведем, например, следую­щие указания:

«Если вы хотите петь хорошо, вы должны «лаять», идя вверх по шкале гаммы, подобно тому, как это делал Карузо^45.

«Некоторые из бытующих приемов вызывают насмешки, например, такие, как... уподобление себя лающей собаке для развития глубокого дыхания и широкого раскрытия глотки... Однако многие из этих приемов рекомендуют весьма заслуженные, известные профессиональные оперные певцы, и отмахиваться от них просто как от недостойных курьезов нам кажется неразумным. Мы... считаем необходи­мым подвергнуть их анализу с точки зрения возможного действия на голосовую функцию»⁴⁶.

Не случайно о роли «лая» в развитии голоса заговори­ли на интернациональной встрече по вопросам обучения драматическому искусству в Брюсселе в 1963 году. В част­ности, Хорст Кобленцер из семинарии Макса Рейнхардта в Вене (он знакомил присутствующих с упражнениями по голосу для первого, года обучения) подчеркивал, что голос должен приобрести определенную полетность по принципу ребенка, который кричит, собаки, которая лает, или коровы, которая мычит, не утомляясь, даже если этот звук или го­лос звучит без перерыва⁴⁷.

Эффективным приемом в начальный период работы над голосом является также прием речеручного рефлекса.

Речеручной рефлекс в формировании навыков звучания речи. Известно, что движения руки отличаются не меньшим разнообразием, чем движения мускулов речевого аппарата. Большую проекцию в двигательной области коры головного мозга занимают кисти и пальцы рук и органы речеобразования: язык, зев и мимическая мускулатура околоротового отверстия. Туловище, бедро, ноги занимают меньшее место. Причем речевой анализатор не имеет своей собственной территории: не имеет ни своих рецепторов, ни своих особых проводников, ни отдельных эффекторов. Речевой процесс регулируется двигательным, слуховым и зрительным ана­лизаторами. Можно считать поэтому, что речевая деятель­ность — это деятельность всего мозга в целом, а управле­ние осуществляется из двигательной зоны коры головного мозга.

О связи слова по принципу условных рефлексов с двига­тельными функциями говорили и И. М. Сеченов, и И. П. Павлов, и А, А. Ухтомский. Две группы движений, тесно связанных между собой, выделяет А. Р. Лурия: дви­жения руки, которые включены в различные формы произ­вольного действия, и движения орального аппарата, состав­ляющие основу речи, В лаборатории клинической нейрофи­зиологии Института физиологии имени Й. П. Павлова Ака­демии наук СССР в Ленинграде К. М. Штейнгарт и Н. А. Крылова проводили одновременные исследования дви­гательной функции артикуляционных мышц и биоэлектриче­ской активности правой кисти, как наиболее связанной с активностью речедвигательного анализатора. Их исследования также указывают на существенную взаимозависимость ре­чедвигательного и двигательного анализаторов⁴⁸ .

Тот факт, что более одной трети площади в процентральной извилине головного мозга занимает проекция кисти ру­ки, и то, что проекция кисти руки и речевые зоны располо­жены в непосредственной близости, натолкнули исследователей (в лаборатории высшей нервной деятельности детей и подростков Института физиологии детей и подростков АПН СССР, руководимой профессором, членом-корреспон­дентом Академии педагогических наук, доктором медицин­ских наук М. М. Кольцовой) на мысль о взаимозависимос­ти развития «моторной речи» (артикуляции) от движения кисти руки.

Проведенные опыты показали, что уровень развития ре­чи постоянно коррелируется (согласуется) со степенью раз­вития движения пальцев рук, что при тренировке движений пальцев рук голосовые реакции ребенка развиваются не только интенсивнее, но они оказываются и более совершен­ными, что «тренировка тонких движений пальцев рук с первых месяцев жизни является мощным физиологическим средством, стимулирующим развитие речи»⁴⁹.

Не случайными нам кажутся теперь исстари идущие иг­ры с ручками и пальчиками ребенка («Сорока-Воровка кашу варила», «Ладушки, ладушки», «Этот пальчик хочет спать» и т. д.).

Все это подтверждает, что эффект применения в голосо­вых и речевых упражнениях речеручного рефлекса, который находит все более широкое использование в педагогической практике, имеет психофизиологическое объяснение.

В первых же упражнениях по голосу самое активное уча­стие принимает кисть руки, делая привычные, много раз по­вторяющиеся в жизни движения. Например, «палец нажи­мает на курок» и вместе с взрывным согласным «п» выле­тают «пулею», разорвав губы, звуки: «пиф-паф». Кисть руки короткими, резкими движениями бросает жонглерские «тарелки». Руки «укачивают ребенка», бьют в «барабан», печатают на «пишущей машинке», «ловят комара», работа­ют с «пульверизатором» и т. д.

Эти и подобные движения рук координируются с речью, звучанием отдельных гласных, согласных и их сочетанием. Движения помогают рождению свободного звучания голоса, придают нужный характер отдельным звукам речи, словам, фразам.

Необходимым условием тренинга является развитие голосоречевых природных данных не только в статичном по­ложении, но и во время всевозможных движений и мизан­сцен, вызванных логикой действия.

Тренировка речи в движении. Развитие голоса в процес­се различных движений не только помогает верно формиро­вать навыки звучащей речи, тренировать все свойства и. ка­чества художественно полноценного голоса, но и воспиты­вать необходимое чувство того, что слово становится оруди­ем действия лишь при настройке всего физического аппарата на выполнение этого действия, а не только «мускулов язы­ка». Объясняется это характерным для работы центральной нервной системы явлением упреждения, раскрытым И. П. Павловым в его учении о стереотипе.

Упреждение пронизывает всю работу центрального нерв­ного аппарата. Это одна из самых основных логических опе­раций управления и регулирования. Так, например, грам­матический стереотип уже заранее предрешает связь произносимого слова со словом, которое следует за ним; программирует и будущие фразы рождаемого текста, чтобы не нарушилась связность изложения. Прежде чем человек заговорит, он повернет лицо к партнеру, его взгляд и жест будут предшествовать речи. Это и есть явление упреж­дения.

Однако в сценических условиях нарушается или затруд­няется эта естественная в жизни координация речи и движе­ния. Тренировка речи в движении воспитывает умение со­единять в едином сценическом действии речь и движения тела, которые могут происходить в одинаковых, разных и меняющихся по ходу действия темпо-ритмах. Кроме того, воспитывается навык снятия мышечного напряжения в различных частях тела, с тем чтобы это напряжение не пере­давалось на голосообразующий аппарат. Известно, что на­пряжение мускулатуры в любой части тела, особенно в кистях рук, отрицательно отражается на звучании голоса. Иррадиация мускульного напряжения захватывает и мыш­цы фонационных путей. Поэтому начальные упражнения по голосу и рассчитаны на то, чтобы освобождаться от ирра­диации зажимов мускулатуры тела, раскрепощать его, сни­мать мускульное напряжение.

Но артист, действующий на сценической площадке, вы­полняя всевозможные, подчас очень сложные физические действия, должен овладеть навыком сохранения свободы мышц голосового аппарата и при мускульных напряжениях тела, чтобы сохранить здоровым свой голос. Ведь «буйст­во» Матрены или эпизод, когда сторож Силан ловит «вора» из пьесы А. Н. Островского «Горячее сердце», диалог во время танца из «Учителя танцев» Лопе де Вега, дуэль Сирано де Бержерака с Вальвером и другие сцены, в которых физические действия сопровождаются словесными, требуют подлинного мастерства владения голосом.

Прием тренировки речи в движении и преследует цель: воспитать навык изолированного сокращения мускулатуры тела, когда, например, руки напряжены, выполняя какое-то физическое действие, а голосовой аппарат остается свобод­ным от мускульного напряжения. Это значит, что надо на­учиться ограничивать иррадиацию (распространение) мус­кульного напряжения, иначе — владеть частичными мус­кульными напряжениями, когда мышцы различных групп работают в различном мускульном режиме. Такой Навык и обеспечит свободное звучание голоса во время движения танца, фехтования, борьбы, драки, бега, во время преодоле­ния различных препятствий, поднятия тяжестей, их переноски и т. д.

Эффективность сочетания речи с более сложными физи­ческими действиями возможна лишь при автоматизации движений. Сознание должно быть занято словесным дейст­вием. Тренировка голоса, речи при неудобном положении тела (нагнувшись или задрав голову) во время танца, «дра­ки», борьбы и тому подобное — это следующий этап в ра­боте над голосом, то есть после того, как достигнута свобо­да и легкость его звучания.

Таковы основные приемы голосоречевого тренинга. При­менение их на практике требует исключительно высокой квалификации специалиста, способного пронизывать «сис­темой» самые, казалось бы, технические приемы воспитания навыков дыхания, звучания, речеобразования. А это зна­чит — владеть методом искусства органического творчества, школой Станиславского.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. К чему может привести чрезмерное увлечение тренировкой голо­са под инструмент?

2. Какое главное условие игрового "метода?

3. В чем смысл игры как одного из приемов голосового тренинга?

4. Что дает использование стихотворного материала в качестве тре­нировочных текстов?

5. В чем цель стихов мнемонического характера?

6. Что такое прием «установки» в работе над голосом?

7. Какова польза «коллективного сочинительства»?

8. Расскажите о междометиях и об их роли в голосовом тренинге.

9. Как вы понимаете вид упражнений, названный Станиславским «внутренней акробатикой актера»? Почему он полезен в работе над го­лосом?

10. Что надо знать о таком приеме голосового тренинга, как прием «лая»? В чем его польза?

11. Почему в начальный период работы над развитием голосоречевого аппарата полезно прибегнуть к помощи речеручного рефлекса?

12. Какие навыки воспитывает такой прием тренировки, как «речь в движении»?

II. Практическая работа над голосом

Прежде чем приступить к практической работе над раз­витием всех свойств и качеств речевого голоса, необходимо ознакомиться с краткими методическими советами, с мето­дикой построения занятий.

О некоторых вопросах методики проведения голосового тренинга

Методика построения занятий основывается на понима­нии единства всех свойств голоса, то есть понимании того, что высота, сила, длительность, тембр голоса выступают в звучащей речи в органическом неразрывном единстве и в единстве тренируются (меняется лишь установка на форми­рование какого-либо из этих компонентов звучащего слова).

Работа над голосом входит в общий комплекс занятий по сценической речи. Занятие, на котором присутствуют де­сять — двенадцать человек, длится 80—90 минут. Время за­нятия распределяется примерно так: 20—25 минут исполь­зуются для голосового и речевого тренинга, 25 минут — на проверку домашних заданий (по 2 минуты на учащегося), 20—25 минут на объяснение нового материала с обязатель­ными записями заданий в тетради, 10 минут — для ответов на вопросы обучающихся.

Занятия по голосу на индивидуальных встречах с педа­гогом не должны превышать 10—12 минут (чтобы не утом­лять голосовой аппарат).

Самостоятельная домашняя работа над голосом должна длиться (особенно на первом году обучения) не больше 10— 15 минут. Целесообразно проводить ее утром, сочетая с ком­плексом утренней гимнастики.

Последовательность в работе над голосом может быть следующая: начав заниматься с дыхательной гимнастики, надо включать упражнения на рождение свободного звуча­ния, затем перейти к озвучиванию гласных и согласных; когда найден «центр» голоса и достигнута свобода фонационных путей, то есть «настроен», подготовлен голосовой ап­парат к дальнейшему развитию, тогда можно начинать ра­боту над интонированием знаков препинания.

От занятия к занятию из каждого раздела книги отбира­ются упражнения с учетом степени их сложности.

При этом надо помнить о том, что навыки звучания — это сложнейший комплекс условных рефлексов, которые об­разуются путем повторных сочетаний условных сигналов с ответными реакциями организма. Поэтому совершенство их зависит от частоты воспроизведения этих временных связей (длительные перерывы ведут к угасанию условных рефлек­сов, к исчезновению навыка). Тренируясь, следует не только постоянно возвращаться к старым упражнениям, но и на­ходить к ним различные внутренние оправдания, приспособ­ления, которые бы вновь и вновь вызывали эмоциональную реакцию организма. Потому что новизна и неожиданность приспособлений — активные возбудители чувств: «слабый новый раздражитель нередко дает большую реакцию, чем сильный, но ранее применяемый»⁵⁰.

Большой запас упражнений, преследующих одну и ту же цель, позволяет полнее осуществлять индивидуальный подход к обучающимся. Значит, если какие-то упражнения не получаются, то надо дать учащимся другие упражнения, и они сами отберут для себя наиболее им понятные, с по­мощью которых они легче добьются нужных результатов звучания. Это и вызывает чувство радости, удовлетворения, стимулирует дальнейшую работу над голосом.

Занятия по голосу сложны и просты в одно и то же вре­мя, трудоемки и увлекательны. Здесь многое зависит от пе­дагога, от его умения увлечь обучающихся. Ведь высокая степень увлеченности тренингом, занятиями по развитию го­лоса — основное условие творческого, глубокого овладения материалом.

Успех в работе зависит и от того, насколько верно осу­ществляется педагогический контроль за выполнением как творческих, так и технических задач тренинга. Причем с первых же занятий в работу по контролю за выполнением упражнений включаются сами учащиеся. Это позволяет вос­питывать в них сознательное отношение к тренингу, воспи­тывать профессиональный речевой слух. Речевой слух опре­деляется как способность воспринимать и воспроизводить звучащую речь (слышать, распознавать и передавать все фонологические средства языка, соотнося их с литературной нормой звучания).

С первых же дней занятий необходимо направлять вни­мание на овладение такими компонентами профессиональ­ного речевого слуха, как: физический слух (способность вос­принимать звучащую речь в различных диапазонах гром­кости); фонематический слух (способность различать и вос­производить все звуки речи в соответствии с фонетической системой языка и с орфоэпическими правилами звучащего слова); звуковысотный слух (способность слышать и вос­производить мелодику речи); тональный слух (способность воспринимать изменения в тембральной окрашенности речи в зависимости от смены чувств, оценок, отношений; чувство­вать общий тон роли, тон спектакля); ритмический слух (способность ощущать и воспроизводить в речи ее внутрен­ний ритм в тесном единстве с темпом, чувствовать диалек­тическое единство темпо-ритма речи, рождаемого ситуацией диалога, монолога); диагностический слух (способность оп­ределять причины, вызывающие те или иные отклонения от норм звучания речи, ведущие к нарушению органики рече­вого взаимодействия, к снижению эстетики звучащего слова).

В этой связи групповые занятия имеют свои преимущест­ва при работе над развитием голосоречевых данных. Это объясняется прежде всего психологическими факторами тренинга на группе, в процессе которого учитываются и ин­дивидуальные особенности каждого, учащегося. В условиях коллективной работы по законам психологии все учащиеся заражаются единым положительным настроем. Это происхо­дит потому, что успех одного непременно передается другим и стимулирует их работу, вселяя уверенность в свои силы.

Оценивая во время группового тренинга качество звуча­ния голоса каждого занимающегося, анализируя причины верного и неверного звучания, давая рекомендации, которые ведут к нужному результату, педагог постоянно концентри­рует внимание всех учащихся на цели упражнения, выра­батывая у них профессиональную направленность в вос­приятий звучащей речи.

.Переключение внимания с одного объекта на другой во время тренинга (с одного тренирующегося на другого) ос­вежает восприятие, повышает продуктивность обучения. А повторяемые указания педагога и привлечение внимания всех к одному объекту (искомому качеству звучания речи) приводят к более прочному закреплению получаемых зна­нии, к устойчивости тренируемого навыка.

Естественную потребность в коллективном творчестве обусловливают и сами новые приемы тренинга, осуществляе­мые в условиях действия, игры, которые воспитывают с ц е­ нически звучащее слово, слово — д е й с т в и е, направленное на партнера, зрителя, то есть подготавливают уча­щегося к публичным выступлениям.

Осуществляя целостный, творческий подход к организму обучающегося, занимаясь тренингом в увлекательных игро­вых ситуациях, в близких условиях сценического действия, опосредствованно воздействуя на работу голосоречевого ап­парата, педагог быстрее, легче и точнее выявляет естествен­ное, природное звучание голоса ученика, полнее развивает его природные голосовые данные и, самое главное, доводит навык владения голосом до степени подсознательной, реф­лекторной деятельности.

Для того чтобы охватить, понять круг вопросов, которые встают при работе над голосом, для более удобного их вос­приятия излагаемый материал разделен на несколько само­стоятельных звеньев, размещенных в девяти разделах: Ды­хание в звучащей речи. Свободное звучание — основа постановки голоса. Согласные в работе над голосом. Междо­метия в развитии голоса. Речь в движении. Развитие диапа­зона голоса. Тренировка силы голоса. Темпо-ритм речи. Ин­тонирование знаков препинания.

Для большей доходчивости методических советов и ре­комендаций к упражнениям выбрана форма полудиалога с учеником.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Каким образом изменяется форма сценического диалога от учас­тия третьего заинтересованного лица — зрителя?

2. На чем основывается построение занятий по развитию речевого голоса?

3. Какова длительность голосоречевого тренинга во время группо­вых занятий по сценической речи?

4. Почему не рекомендуется в первые дни занятий добиваться точно^ го выполнения всех предлагаемых упражнений всеми учащимися?

5. Какие условия способствуют качественному проведению голосо­вого тренинга?

6. Каковы положительные стороны групповых занятий по голосу?

7. Какой главной цели служат приемы тренинга, построенные на целостном, творческом подходе к организму обучающегося?

Дыхание

в звучащей речи

Человеческий речевой аппарат — это своего рода скульптор. Правда, скульп­тор создает художественные образы из глины и высекает его из мрамора, гово­рящий же человек «лепит» звук речи из особого материала — из волн движущего­ся воздуха.

Ю. Фролов

Дыхание принимает самое активное участие во всякой человеческой деятельности, и особенно в речи. Это легко проверить. Вспомните, как первой вздрагивает грудобрюш­ная мышца (диафрагма), реагируя на оскорбление, нане­сенное нам, как она «замирает», вместе с нами «прислуши­ваясь», как, вдохнув, задерживаем дыхание, быстро сообра­жая, каким образом ответить на вопрос собеседника. Поэто­му дыхание и называют «началом общения», «праматерью речи и мелодии», а речевой аппарат сравнивают со скульп­тором, который «лепит» звуки речи из волн «движущегося воздуха».

Дыхание, связанное со звуком, называют фонационным (от греческого слова «рhоnе» — звук). Оно отлично по своему характеру от дыхания во время покоя (молчания). Если физиологическое дыхание состоит из ритмически че­редующихся вдоха и выдоха, равных по длительности, то в фонационном дыхании вдох значительно короче выдоха.

Для того чтобы проверить эти изменения в характере дыхания во время речи в отличие от физиологического (жизненного — во время молчания) дыхания, проделайте следующее упражнение:

Упражнение 1 «Спать хочется»

Представьте себе, что вы — на берегу моря, отдыхаете в шезлонге. Сядьте поудобнее на стуле, откиньтесь на его спинку, ноги свободно вытяните, расслабьте мышцы тела: шеи, рук, плеч... Постарайтесь «вздремнуть», спокойно, ритмично и глубоко вдыхая воздух через нос: вдох, выдох, вдох, выдох, вдох, выдох...

Действительно, как будто захотелось спать. Глаза от­крываются с трудом — веки тяжелые смыкаются снова... Знакомое состояние, не правда ли? Надо заставить себя от­крыть глаза, встать.

Волн спокойный мерный шум

Усыпляет праздный ум...

Но на солнце вредно спать. Встать!

Не читайте эти строки бодро и весело! Вам ведь дрем­лется. Речевой аппарат расслаблен: язык, губы, челюсть двигаются медленно. «Боритесь» со сном и одновременно проследите за тем, что делается с вашим дыханием: начи­наете говорить на вдохе или на выдохе? Одинаковы ли по времени вдох и выдох? Где возникает момент остановки ды­хания?

Во время речи дыхание гибко подчиняется требованиям артикуляционного аппарата и гортани, которые формируют звуки нашей речи, произносимой с той или иной экспрес­сией. В зависимости от того, какой звук образуется (произ­носится ли гласный У или взрывной согласный Я), с какой силой он должен прозвучать, определяется и количество воздуха и необходимое давление его.

Значит, дыхание важно не только для верного звучания голоса, но и для разборчивости речи, для выработки хоро­шей дикции. Дело в там, что дыхание одновременно дает энергию для голоса и выступает в роли регулировочного ме­ханизма, который автоматически выравнивает силу звуча­ния всех звуков нашей речи. Это можно проверить, произно­ся поочередно, например, гласные а и и: более сильное на­пряжение в области диафрагмы будет при произнесении гласного и, потому что он забирает больше энергии, чтобы «не отстать» в громкости звучания от гласного а. Такое «вы­равнивание» звуков речи — необходимое условие ее разбор­чивости.

Смысл работы над дыханием состоит в том, чтобы само­регулирующий процесс трех систем речеобразования (рабо­та диафрагмы, глотки и артикуляционного аппарата) раз­вить, довести до совершенства. Тогда выработанный с дет­ства автомеханизм голосообразования не подведет, а будет действовать безотказно и четко в усложненных условиях публичного выступления.

Для этого необходимо овладеть четырьмя качествами фонационного дыхания.

О четырех качествах

фонационного дыхания

В фонационном дыхании участвуют многие мышцы — вдыхатели и выдыхатели. Главными мышцами вдоха явля­ются диафрагма (мышца, отделяющая грудную и брюшную полость) и целые группы мышц, поднимающих и раздвигаю­щих в стороны ребра грудной клетки. К выдыхателям отно­сятся мышцы, которые опускают ребра и мышцы брюшного пресса. В дыхании важнейшую регулирующую роль играют также мышцы бронхиальной системы.

Обычно люди дышат смешанным дыханием, в котором участвуют и грудная клетка и диафрагма при разном их соотношении. Однако в зависимости от того, какими преи­мущественно мышцами осуществляется дыхание, оно делит­ся условно на несколько типов: верхнее (ключичное), груд­ное, брюшное, нижнереберно-диафрагматическое. Причем последний тип дыхания (нижнереберно-диафрагматический) наиболее выгоден для разговорной речи. Он позволяет быстрее натренировать фонационное дыхание и продуктив­нее пользоваться четырьмя его необходимыми качествами: г л у б и н о й, в ы с о - т о й, ч а с т о т о й и б л и з о с т ь ю»

Остановимся на объяснении этих четырех качеств фона­ционного дыхания.

Источником звука, как известно, являются расположен­ные в гортани голосовые связки. Образующиеся в гортани звуковые волны распространяются вверх.и вниз по воздухо­носным путям и по тканям, которые окружают гортань. И только незначительная часть звуковой энергии выходит через ротовое отверстие наружу. Основная же часть звуко­вой энергии поглощается внутри организма, что и вызывает знакомую нам вибрацию тканей головы, шеи, груди. Поста­новка голоса состоит в том, чтобы повысить «коэффициент полезного действия голосового аппарата», то есть при мень­шей затрате мышечной энергии речеобразующего механиз­ма добиться максимума звучности.

Важную роль в повышении коэффициента полезного дей­ствия голосового аппарата играют названные качества фо­национного дыхания. Под глубоким дыханием имеется в виду нижнереберно-диафрагматический тип дыхания. Он позволяет осуществлять глубокий и полный вдох. Кроме того, раздвинутые в, стороны ребра грудной клетки могут сохранять это положение «вдоха» и во время речи, что по­зволяет легче пополнять воздух движением одной диафраг­мы. Достаточное количество забираемого воздуха при нижнереберно-диафрагматическом дыхании, оптимальные усло­вия для активной и подвижной работы диафрагмы и дела­ют глубокое дыхание наиболее целесообразным для речи.

Когда верно зарожденный в гортани (голосовой щели) звук получает резонанс (отзвук) в соответствующих поло­стях верхнего резонатора⁵¹, то голос обогащается, приобре­тая такие качества, как звонкость, яркость, полнозвучие.

Ощущение вибрации в разных точках головного резона­тора является сильнейшим стимулятором голосовой функ­ции. Овладеть высоким дыханием — значит выработать ощущение посыла воздушного потока по вертикали — вверх (в голову), а не по горизонтали — прямо по направлению ротового отверстия.

Частое дыхание — это легкие, быстрые, незаметные «доборы» воздуха во время речевого действия. Частое дыха­ние позволяет легко распоряжаться выразительными сред­ствами речи (интонацией, темпо-ритмом, паузами), дела­ет звучащее слово наиболее действенным. И чем чаще доби­рается воздух, тем вдох делается короче, незаметнее, созда­вая впечатление, что человек говорит, «не переводя духа», на одном дыхании. При этом добор воздуха осуществляется автоматически, рефлекторно, не разрушая смысла фразы, потому что физиологическая пауза (если только она не свя­зана с интонационной) не воспринимается как пауза. По­этому частое дыхание (умелые незаметные доборы воздуха) является ценным качеством в разговорной речи, особенно быстрой, экспрессивной.

Под близостью дыхания подразумевается отчетли­вая артикуляция, которая оформляет рожденный в гортани голос в звуки речи родного языка: в гласные и согласные. Любое движение частей артикуляционного аппарата (губ, языка, нёба, зева, глотки, мускулатуры нижней челюсти), необходимое для формирования того или иного звука речи, непременно отражается в дыхании. Значит, нельзя забы­вать о дыхании, тренируя дикцию. Только при этом условии четкость артикуляции будет вырабатываться в органичес­ком единстве с действиями глотки и диафрагмы, которые по-своему дублируют процесс, происходящий в ротовой арти­куляции. Этим и объясняется, что работу над дикцией соз­нательно называем воспитанием близости дыхания.

Если речь будет верно начата (на глубоком дыхании), обогатится резонансом (с помощью высокого дыхания), получит слитную, выразительную линию звучания (за счет частого дыхания), станет отчетливой (из-за близости дыхания), то она приобретет такие качества, как полетность, благозвучие, интонационную гибкость, которые обеспечива­ют хорошую слышимость и выразительность.

Надо оговориться, что термин «озвученное дыхание» ус­ловен. Воздух является лишь средой, которая передает зву­ковые колебания. Звук же «бежит по воздушной струе», ма­ло завися от направления его движения. «Следует всегда помнить, что звук распространяется в воздухе, заключенном в голосовой трубке по акустическим законам. Воздух же про­текает по ней, следуя другим, аэродинамическим законам, то есть «озвученного дыхания» как некой особой единой суб­станции в действительности не существует»⁵². Однако этот термин продолжает существовать в педагогической практи­ке потому, что с его помощью легче активизировать работу учащихся над воспитанием навыка владения фонационным дыханием, опорой звука. Вот почему мы пока не отказыва­емся от него.

Воспитание этих четырех качеств фонационного дыхания возможно лишь в органическом единстве со звучанием. В каждом упражнении в единстве тренируются дыхание, зву­чание и дикция, но только со сменой установки⁵³ на различ­ные компоненты речевого комплекса. Меняя установку, можно делать доминирующим то дыхание, то свободное зву­чание, то звуковысотные изменения в речи, то четкость про­изношения, то силу звука и т. д.

Однако, перед тем как начать работу над голосом, полез­но «разогреть», «подготовить» дыхательные мышцы упраж­нениями дыхательной гимнастики.

Дыхательная гимнастика

Дыхательная гимнастика — это «туалет» для создания хорошего физического и психического самочувствия. Она укрепляет дыхательные мышцы, особенно диафрагму. Диафрагма является как бы узлом нервных сплетений. В ее дей­ствии принимают участие и спинномозговые нервы, и вегетативноблуждающие нервы, и аорта. Поэтому диафрагму и называют солнечным сплетением: сплетением жизненно важ­ных нервов. Задача тренинга фонационного дыхания состоит в том, чтобы научиться легко, рефлекторно «переключать» дыхание в различные ритмы и условия работы, диктуемые различными характерами речи. Только при этом условии ды­хание будет способно «обслуживать» любой вид сценическо­го диалога или Монолога.

Попробуйте проверить на деле факт того, как трем раз­личным характерам речи соответствуют различные виды вы­дыхания.

Первый вид выдыхания — это обслуживающий спокой­ную, плавно льющуюся речь. Воздух при такой речи как бы «сам вытекает в природу». Прочитайте начальные строки из поэмы А. С. Пушкина «Медный всадник»:

На берегу пустынных волн

Стоял он, дум великих полн,

И вдаль глядел. Пред ним широко

Река неслася, бедный челн

По ней стремился одиноко.

По мшистым, топким берегам

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

И лес, неведомый лучам

В тумане спрятанного солнца,

Кругом шумел...

А теперь прочтите другие строки из этой же поэмы, где речь звучит медленно, со сдержанной силой (передавая кар­тину преддверия наводнения), и вы заметите, что воздух бу­дет как бы «с силой выгоняться»:

Редеет мгла ненастной ночи

И бледный день уж настает...

Ужасный день!

Нева всю ночь

Рвалася к морю против бури,

Не одолев их буйной дури...

И спорить стало ей невмочь...

Поутру над ее брегами

Теснился кучами народ,

Любуясь брызгами, горами

И пеной разъяренных вод.

Но силой ветров от залива

Перегражденная Нева

Обратно шла, гневна, бурлива,

И затопляла острова;

Погода пуще свирепела,

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клокоча и клубясь.,.

Продолжая читать данное Пушкиным описание картины наводнения, легко убедиться в том, что вслед за характером речи (ставшей более эмоциональной, экспрессивной, звуча­щей в более убыстренном темпе) изменяется и характер вы­дыхания. Воздух теперь «рывками выталкивается».

И вдруг, как зверь остервенясь,

На город кинулась. Пред нею

Всё побежало; всё вокруг

Вдруг опустело — воды вдруг

Втекли в подземные подвалы,

К решеткам хлынули каналы,

И всплыл Петрополь как тритон,

По пояс в воду погружен.

Осада! приступ! злые волны,

Как воры, лезут в окна.

Челны с разбега стёкла бьют кормой.

Лотки под мокрой пеленой,

Обломки хижин, бревны, кровли,

Товар запасливой торговли,

Пожитки бледной нищеты,

Грозой снесенные мосты,

Гроба с размытого кладбища

Плывут по улицам!

Народ

Зрит божий гнев и казни ждет.

Эти три различных вида выдыхания, когда воздух «сам вытекает в природу», или «с силой выгоняется», или «рыв­ками выталкивается» (терминология С. Волконского), воз­можно тренировать уже в первых упражнениях дыхательной гимнастики.

Чтобы научиться правильно ощущать работу дыхатель­ных "мышц, распоряжаться дыханием, надо натренировать, а затем сделать привычным на всю жизнь такое положение тела, которое К. С. Станиславский назвал «тело на колок».

Упражнение 2

«На колок»

Держать свое тело в положении «на колок» — это значит как бы «надеть» его на позвоночник. Попробуйте: расслабь­те мышцы спины, плеч, рук,-потом приподнимите тело (пле­чи, грудь) и, откинув его назад и вниз, «наденьте» на позво­ночник. Вы должны почувствовать, что спина стала более прямой, крепкой, а руки, плечи, шея — свободными.

Приступим к тренировке первого вида выдыхания.

Упражнение 3

«Свеча»

(Ровный медленный выдох) Поднесите ко рту узкую полоску бумаги (шириной 1,5— 2 см, длиной 7—10 см) и дуйте на нее (это «свеча») с тем, чтобы «положить пламя свечи» и держать его в таком положении. Полоска бумаги позволяет наглядно следить за ровностью выдыхаемого воздуха. Выдох ровный — бумажка до . конца выдоха находится в отклонившемся положении. Выдох прерывистый — бумажка «неспокойна»: она колышется, «сигнализируя» о том, что мышцы речеобразующего аппарата зажаты. Выполняя упражнение, обратите внимание на естественное напряжение в области диафрагмы и межреберных мышц, которые создают как бы крепкий дыхательный «поясок».