Посещение изгнанных поэтов14

Когда — во сне — он вошел в хижину

Изгнанных поэтов, в ту, что рядом с хижиной

Изгнанных теоретиков (оттуда доносились Смех и споры), Овидий вышел

Навстречу ему и вполголоса сказал на пороге:

«Покуда лучше не садись. Ведь ты еще не умер. Кто знает,

Не вернешься ли ты еще назад? И все пойдет по-прежнему, кроме того,

Что ты сам не будешь прежним». Однако

Улыбающийся Бо Цзю‑и заметил, глядя сочувственно:

«Любой заслуживает строгости, кто хотя бы однажды назвал несправедливость — несправедливостью».

А его друг Ду‑фу тихо промолвил: «Понимаешь, изгнание

Не место, где можно отучиться от высокомерия». Однако земной,

Совершенно оборванный, Вийон предстал перед ним и спросил: «Сколько

Выходов в твоем доме?» А Данте отвел его в сторону,

{84} Взял за рукав и пробормотал: «Твои стихи,

Дружище, кишат погрешностями, подумай

О тех, в сравненьи с которыми ты — ничто!»

Но Вольтер прервал его: «Не забывай про деньжата,

Не то тебя уморят голодом!»

«И вставляй шуточки», — воскликнул Гейне.

«Это не помогает, —

Огрызнулся Шекспир. — С приходом Якова

И я не мог больше писать»¹⁵. — «Если дойдет до суда,

Бери в адвокаты мошенника! — посоветовал Еврипид, —

Чтобы знал дыры в сетях закона». Смех

Не успел оборваться, когда из самого темного угла

Послышался голос: «А знает ли кто твои стихи

Наизусть? И те, кто знает,

Уцелеют ли они?» «Это забытые, —

Тихо сказал Данте, —

Уничтожили не только их, их творения — также».

Смех оборвался. Никто не смел даже переглянуться.

Пришелец

Побледнел.

О немецкой революционной драматургии16

За полтора десятилетия, прошедшие после мировой войны, немецкая драматургия пережила известный подъем. Она стала рупором тех глубоко недовольных слоев, которые испытывали все большие сомнения в способности и возможности господствующего класса устранить чудовищную нищету. Немецкая революционная драматургия стремилась рассказать правду о положении дел в стране. Империалистическую войну, которая обошлась человечеству в десять миллионов жизней, а принесла выгоду лишь ничтожной кучке эксплуататоров, невозможно было бы вести, если бы людям в школах, на военных сборах, в буржуазной печати не вдалбливались без конца определенные идеи. Теперь эти идеи необходимо было развенчать. И для развенчания этих идей революционная драматургия вместе с революционным театром выработала определенные методы, которые необходимо было продумать не менее тщательно, чем методы расщепления атомов в физике. Лишь совершенно определенное освещение {85} событий позволило зримо раскрыть истинную взаимосвязь между ужасающим ростом нужды и господством буржуазии. Само собой разумеется, что чем полнее революционной драматургии удавалось раскрыть перед своими зрителями правду, тем более пристальное внимание полиции она к себе привлекала. Полицейский стал ее самым заинтересованным критиком.

Развитие революционного немецкого театра и немецкой революционной драматургии было прервано фашизмом. Театр Пискатора¹⁷, воспитавший целое поколение драматургов, подвергся методичному разрушению, а театр на Шиффбауэрдамм, объединивший в единый ансамбль таких талантливых актеров, как Оскар Гомолка¹⁸, Лотта Ленья¹⁹, Петер Лорре²⁰, Карола Неер²¹ и Елена Вайгель²², прекратил свое существование. Народный же театр, хотя он и утратил после ухода Пискатора свою политическую направленность, некоторое время еще оставался первоклассным театром, но затем попал в руки беспринципных рутинеров. Преодолевая большие цензурные и финансовые трудности, более мелкие группы продолжали бороться с усиливавшейся реакцией.

Инсценировка повести Горького «Мать» учила нелегальной революционной борьбе, печатанью листовок, нелегальной работе в тюремных условиях, умению скрытно противоборствовать духу милитаризма. Исполнительницу роли матери, Елену Вайгель, буржуазная печать за ее редкий талант вынуждена была признать величайшей немецкой актрисой, но на спектаклях с каждым днем присутствовало все больше чиновников полиции, и кончилось все тем, что Елену Вайгель прямо со сцены увезли в тюрьму. Для великой революционной актрисы это было, конечно, высшим признанием со стороны буржуазного государства, но ее творческой деятельности, увы, пришел конец! Революционные театральные и агитпроповские коллективы, как, например, труппа, возглавляемая выдающимся режиссером Максимом Валентином²³, и пролетарские певческие общества ожесточенно боролись. Театральные деятели, поставившие в Средней Германии пьесу «Мероприятие», музыку к которой написал Ганс Эйслер²⁴, были арестованы. Процесс над «виновными», к коим вскоре были причислены автор и композитор, начался в имперском суде. Затем к власти пришел оголтелый {86} фашизм. Одни актеры и режиссеры угодили в тюрьму, другие эмигрировали.

В то время как немецкий революционный театр временно был подавлен фашизмом, революционная драматургия благодаря меньшей уязвимости сумела продолжить свою деятельность. В своем творчестве она перекликается с советским театром, в наши дни самым прогрессивным, в высшей степени живым и открытым для всего нового. Общественные, революционные задачи драматургии и ее ответственность перед революцией еще более возросли.

1935