Проблемы театральной формы, связанной с новым содержанием Фридрих Вольф

Давно уже в сфере театра мы идем к одной цели, хотя исходные драматургические позиции у нас были разные. Большой и заслуженный успех Вашей «Мамаши Кураж» сделал необходимым для наших сегодняшних друзей театра широкое обсуждение Вашей драматургии. Разумеется, Вы не случайно назвали свою «Мамашу Кураж» хроникой, без сомнения, это одна из форм Вашего «эпического театра». Не хотите ли Вы этим сознательно выбранным стилем хроники еще раз подчеркнуть, что для Вас в первую очередь важно заставить обращаться к зрителям факты, голые факты. При этом речь идет о фактах, которые могли бы иметь место с исторической точки зрения (по Аристотелю). Грубо говоря: объективизирующий театр вместо психологизирующего, даже той ценой, что факты сами по себе часто не воздействуют на человека.

Бертольт Брехт

Хроника «Мамаша Кураж и ее дети» — термин хроника в жанровом отношении приблизительно соответствует «history» в елизаветинской драматургии — разумеется, не является попыткой убедить кого-либо в чем-либо {444} демонстрацией голых фактов. Очень редко удается застигнуть факты в голом виде, и они, как Вы справедливо заметили, мало кого могут соблазнить. Необходимо, правда, чтобы хроники содержали нечто «фактическое», то есть были реалистическими. Нам ничего не дает также и противопоставление «объективизирующий театр против психологизирующего», потому что можно создать объективизирующий психологизирующий театр, сделав главным предметом представления преимущественно психологический «материал» и стремясь притом к объективности. Что же касается вышеупомянутой хроники, то я не считаю, что она оставляет слушателей в состоянии объективности (то есть в состоянии бесстрастного взвешивания всех «за» и «против»). Напротив, я верю, или, скажем, я надеюсь, что она настраивает их критически.

Фридрих Вольф

Ваш театр обращается прежде всего к познавательной способности зрителей. Вы хотите прежде всего пробудить в Ваших зрителях ясное сознание всех взаимосвязей данной и возможной ситуаций (общественных отношений) и таким образом подвести Ваших зрителей к правильным выводам и заключениям. Значит ли это, что Вы отказываетесь от обращения в тех же целях непосредственно к чувству, к эмоции: к чувству справедливости, стремлению к свободе, «священному гневу» против поработителей? Я сознательно ставлю вопрос так просто. Уточним: считаете ли Вы, что историческая хроника, такая, как «Гетц фон Берлихенген» (чей характер тоже не претерпевает почти никакого развития, изменения, «катарсиса», но который в первую очередь обращен к эмоциональному переживанию), мало подходит для современного зрителя? Полагаете ли Вы, что период гитлеризма с лавиной поддельных эмоций дезавуировал их так, что они нам сегодня уже заранее кажутся подозрительными?

Бертольт Брехт

Нет, эпический театр, который не является — хотя это иногда и утверждают — просто недраматическим театром, не провозглашал боевого клича: «здесь — разум, {445} там — эмоция (чувства)», — хотя это иногда тоже утверждали. Он никоим образом не отказывается от эмоций. И уж подавно не отказывается от чувства справедливости, стремления к свободе и праведного гнева. Он не только не отказывается от них, но, не полагаясь на их наличие, сам стремится усилить и вызвать их. Страстность «критического отношения», которое он стремится пробудить в публике, никогда не кажется ему достаточной.