Заключение

Приведенные в настоящей главе данные свидетельствуют о чрезвычайно высоком уровне развития мозга китообразных и весьма пластичных и сложных формах их поведения. Мощная теленцефализация китообразных не может, по-видимому, быть объяснена лишь высокой специализацией этих животных к водному образу жизни и развитой у них способностью к эхолокации, как полагают некоторые исследователи (Кесарев, 1974; Колдуэлл, Колдуэлл, 1978; Томилин, 1980), а связана в первую очередь с развитием их высших психических функций: сложных форм обучения и рассудочной деятельности.           Исследование высшей нервной деятельности дельфинов методом условных рефлексов показало, что по основным видам условнорефлекторных связей дельфины существенно не отличаются от других высших наземных позвоночных. Это подтверждает известное положение в теории обучения, согласно которому в основе приобретения индивидуальных навыков у всех позвоночных лежат одни и те же процессы (Skinner, 1956; Воронин, 1969).           Переделка сигнального значения раздражителей при их дифференцировании рассматривается (Bitterman, 1965) одним из показателей качественного различия способности к обучению у позвоночных животных, обладающих разным уровнем организации нервной системы. Однако применение этой методики для оценки познавательных способностей дельфинов не выявило у них существенных отличий от других позвоночных.           Изучение более сложных форм поведения, таких, как имитационное научение, показало, что своего наивысшего развития оно достигает у дельфинов и шимпанзе, проявляясь в подражании орудийной деятельности человека. Подражание различным формам орудийной деятельности человека, проявляющееся в виде игр и сбора пищевых объектов, могут служить одним из убедительных доводов в пользу высокого уровня их рассудочной деятельности. Имитационное поведение дельфинов является предпосылкой для возникновения в сообществах китообразных определенных традиций, которые передаются от поколения к поколению.           Способность к имитационному обучению и образование условнорефлекторных реакций на тождество сигналов (выбор по образцу) у дельфинов должна рассматриваться как выражение функций сложного обобщения. Исследование возможности выработки у дельфинов наличного и отсроченного выбора по тождеству сигналов выявило у них способность к решению этих задач того же уровня, что и у обезьян. Процесс образования выбора по тождеству сигналов осуществляется животными не на основе жесткой системы «сигнал — реакция», а путем обобщения одного или нескольких признаков раздражителя. Такая форма обобщений у животных классифицируется исследователями как «интеллектуальные формы поведения».           Способность дельфинов обучаться отсроченному выбору звукового стимула-образца среди нескольких тестовых сигналов является показателем высокого уровня лабильности их оперативной памяти и надежности в реализации следовых процессов. Уровень развития оперативной памяти у дельфинов можно рассматривать как одну из предпосылок к отвлеченной символизации предметов и явлений окружающей их среды.           Многочисленные исследования, направленные на изучение «языковых» способностей дельфинов, до сих пор не подтвердили гипотезы о существовании у дельфинов особых способов коммуникаций, принципиально отличающихся от сигнализаций других животных и тем более тех, по которым их можно было бы приблизить к языковому общению человека.           В настоящее время исследуются возможности усвоения дельфинами звуковых символов-признаков предметов и явлений окружающего их мира, тех качеств, которые лежат в основе человеческого языка. Выяснена возможность обучения дельфинов реагировать определенными действиями на различные комбинации случайно выбранных звуков, что рассматривается как первый этап на пути к установлению двусторонней связи человека с дельфином на основе использования языковых символов.           Как известно, такой путь исследований привел к успешным результатам при обучении шимпанзе азбуке жестов (ASL). Обученные по системе ASL шимпанзе могли использовать эти знаки-символы в качестве средства общения с экспериментаторами и другими обезьянами.           Возможно ли будет осуществить полностью намеченную программу исследований по установлению двусторонней связи человека и дельфинов, зависит от ряда причин.           Успех исследований в большой мере зависит от адекватности выбранной формы эксперимента физиологическим возможностям воспринимающих и эффекторных систем дельфина. Высокий уровень развития слухового анализатора дельфинов и способности к имитации искусственных звуковых сигналов широкого диапазона могут служить залогом успешного проведения запланированной программы исследования.           Вместе с тем нельзя исключить из рассмотрения возможность существования у дельфинов систем кодирования информации, принципиально отличающихся от привычных представлений человека. Например, сложная информация может кодироваться не последовательностью символов во времени, как принято в языке человека (и, видимо, в системах общения у обезьян), а одновременной передачей набора составляющих частотного спектра звуков или каким-либо другим необычным для человека и пока нераскрытым способом. Очевидно, в этом случае навязываемая дельфину экспериментатором «человеческая» система символов может для него оказаться совершенно непривычной.           И, наконец, возможность установления двусторонней связи человека и дельфина на основе «языковой» символизации зависит от того, обладают ли дельфины уровнем развития умственных способностей, необходимым для оперирования отвлеченными символами.           Исследование рассудочной деятельности у дельфинов на основе решения ими простых логических задач (экстраполяция направления движения раздражителя и оперирование имперической размерностью фигур) можно рассматривать как один из этапов подхода к познанию интеллекта этих животных. Экспериментально было показано, что дельфины и обезьяны способны к решению наиболее сложных задач, требующих соизмерения пространственных свойств объемных и плоских предметов, и на основании уловленных при этом закономерностей строить адекватное поведение в новой ситуации. Рассматривая предложенные тесты как объективные параметры для оценки рассудочной деятельности животных, можно заключить, что дельфины и по этому критерию стоят на том же уровне, что и обезьяны.

          Обобщая данные морфологических исследований и экспериментального изучения поведения китообразных, можно сказать, что они в совокупности однозначно свидетельствуют о больших потенциальных возможностях их мозга для оперирования большим объемом отвлеченных символов.