Общие внутренние закономерности развития научного знания

1. Преемственность в развитии научных знаний. Каждая более высокая ступень в развитии научного знания возникает на основе предшествующей ступени. Новое удерживает в себе все ценное, что было в старом знании (И. Ньютон создает в XVIII веке новую физику, но признает, что он «стоял на плечах гигантов»).

2. Единство количественных и качественных изменений в развитии науки. С одной стороны, наука развивается благодаря количественным изменениям. Количественные изменения – это постепенные изменения, долговременное накопление новых научных данных. Но, с другой стороны, на определенной стадии происходит качественный скачок, перерыв постепенности в развитии науки. Наступает период научной революции. Примером таких революций являются теории Н. Коперника, А. Эйнштейна.

3. Дифференциация и интеграция научных знаний. Наблюдается диалектическое взаимодействие противоположных тенденций. Дифференциация проявляется в выделении новых научных дисциплин, интеграция – в синтезе, объединении научных знаний. На одних исторических этапах развития науки преобладает дифференциация, а на других - интеграция. Процесс дифференциации наук, выделение самостоятельных дисциплин активно осуществляется с XVI– XVII вв. появление многочисленных пограничных наук (астрофизика, социобиология, биохимия и т.д.).

4. Углубление математизации и компьютеризации. Сущность математизации заключается в использовании количественных понятий и методов в частных науках. Родоначальником процесса математизации является основатель экспериментального метода Г. Галилей. Ему принадлежат утверждения: «Книга Вселенной написана на языке математики»; «Тот, кто хочет решать вопросы естественных наук без математики, ставит неразрешимую задачу».

5. Диалектизация науки – это все более широкое внедрение во все отрасли науки идеи развития, а значит и времени. Идея развития и времени внедряется сегодня не только в исторические науки, но и в такие науки, как физика, химия, астрономия.

6. Ускоренное развитие науки. С момента возникновения в XVI– XVII вв. наука развивается ускоренными темпами в двух направлениях:

а) Постоянное нарастание массы научных знаний. По некоторым подсчетам, сумма научных знаний удваивается каждые пять-семь лет.

б) Сокращение сроков перехода от научных открытий к практическому применению.

7. Свобода критики, недопустимость монополизма в науке. Критика имеет своей задачей целостную оценку научного знания, с выявлением как сильных, так и слабых сторон научных идей. Наука, в отличие от теологии и идеологии, изначально признает возможность и полезность критики собственных положений.

Проблема государственного регулирования науки

А) Влияние власти на науку: 1) Политический аспект (финансирование фундаментальной науки для обеспечения последующего технологического прорыва государства; обеспечение науки военными заказами; создание положительного имиджа ученых государства; организация международных аспектов научной деятельности). 2)Управленческий аспект (планирование научной деятельности - статьи бюджета на науку; реформирование научных структур; обеспечение интеграции науки, производства и высшей школы; контроль за научной деятельностью). 3) Финансово-хозяйственный аспект(материально-техническое обеспечение научной деятельности - наукограды, технопарки; бюджетное финансирование и организация грантов).

Б) Влияние науки на власть: 1) Лоббирование интересов науки в госструктурах. 2)Борьба за научную автономию. 3) Отстаивание интересов ученых в международном масштабе. 4)Борьба за мир (ядерное оружие).

Наука, став социальным институтом, включилась в систему властных отношений, существовавших в том или ином обществе. Она получала привилегии от инстанции власти, социальную поддержку в разнообразных формах – от финансирования экспедиций и научных исследований до создания собственных журналов и изданий. Властные отношения принизывают и самое научное сообщество. В нем выделяются инстанции управляющие, руководящие и управляемые, руководимые. В нем возникает иерархия, ранжирование по уровню компетентности, стажа, денежного вознаграждения, места в системе управления. Патроном первых научных обществ был король. Превращение науки в одно из государственных, на первых порах королевских, учреждений, в одно из ведомств, а научного сообщества в одну из корпораций трансформировало отношения между учеными: они стали опосредованы Уставом, в котором были кодифицированы нормы и идеалы научного сообщества и права, регулировавшие их взаимоотношения с институтами власти.

Нормативистское истолкование методологии, акцент на общеобязательности, общезначимости и универсальности методологических норм, на единстве и единственности научного метода, превращение метода в решающий критерий научности – таковы особенности научного дискурса в XVII – XVIII вв. И эти особенности непосредственно связаны с утверждением права как механизма осуществления демократической власти, как совокупности норм, регулирующих социальную жизнь, в том числе и жизнь научного общества. Правовая регуляция социальной жизни обеспечила автономность науки как социального института, а кодификация научных норм в методологии и в уставах научных обществ позволила дисциплинировать научное исследование, сопрячь результаты, получаемые разными исследователями, поскольку каждый действует по единому методу, преодолевать разногласия между членами научного сообщества и достигать согласия между ними.

Превращение науки в социальный институт означало вместе с тем и подчинение научного сообщества правовым законам. Более того. Вырабатываемые научным сообществом уставные нормы также приобрели характер общеобязательных (в рамках научного сообщества) правовых норм, регулирующих поведение членов научного общества, их взаимоотношения, отношения с вненаучными инстанциями. Зафиксированные в программе научных обществ установки определяли критерии научности и цели исследований. Не трудно увидеть соответствие между целью научных исследований, которая усматривалась в фиксации закона природы, и в регуляции всей социальной жизни, в том числе и жизни научного общества, с помощью правового закона. Ведущий принцип власти – правовой закон, следствием которого является повиновение членов общества. Ведущая цель научных исследований – выявление закона природы. Дискурс власти и дискурс науки оказываются тождественным. . Он регулируется нормой закона. Закон становится способом регуляции науки – и как социального института, где центральным становится регуляция через правовой закон, и как исследовательской деятельности, подчиняющейся методологическим нормам, прежде всего в форме универсального закона, фиксирующего регулярности в природных явлениях и процессах.

Существует корреляция между наукой и другими областями социальной жизни, в частности, между научным исследованием и формами экономической деятельности, лежавшими в основании европейской цивилизации. Так, немецкий социолог Л. фон Визе еще в 1929 г. говорил об «экспериментальной природе конкуренции», подчеркивая общность конкуренции и эксперимента, на котором строилось научное знание. В 1968 г. будущий лауреат Нобелевской премии по экономике Ф.А. Хайек прочитал лекцию под названием «Конкуренция как процедура открытия», где он проводил аналогию между конкуренцией как механизмом рыночной экономики и научным исследованием, открывающим что-то новое. Их объединяет между собой непредсказуемость результатов, расхождение между тем, что ожидается и тем, что достигается, поиск неиспользованных возможностей, дух инициативы и предприимчивости, риск. «Своеобразие конкуренции заключается в том, что в конкретных ситуациях, когда она значима, ее действие не может быть проверено, а может быть лишь засвидетельствовано тем фактом, что рынок будет выигрывать при сравнении с любыми альтернативными социальными механизмами. В этом общность конкуренции с научным методом: преимущества принятых научных процедур также никогда не могут быть доказаны научно, а могут быть лишь продемонстрированы повседневным опытом показывающим, что в общем и целом эти процедуры лучше, чем альтернативные подходы, приспособлены к подтверждению наших ожиданий». Хайек отмечает, конечно, отличия между конкуренцией и научным открытием. Если наука ориентирована на открытие всеобщих законов, представляющих собой регулярности событий и процессов, то конкуренция есть метод открытия конкретных фактов, имеющих значение лишь для временных целей. Хайек выявляет определенную общность между направленностью научного знания, понимаемого как деятельность открытия, и природой конкуренции, позволяющей достичь новой информации о конкретных фактах, продуктах труда и пр. Поэтому отнюдь не случайно то, что возникновение правового общества в Европе совпало с утверждением конкуренции как механизма рыночной экономики и с рождением науки. Не трудно заметить явную корреляцию между победой конкуренции, утверждением нормативно-правовой регуляции общественной жизни и формированием нового типа научного дискурса – дискурса, ориентирующегося на выявление закона и отождествляемого с научным открытием. Это все моменты единого целого – нового типа цивилизации, складывающейся в европейских странах в XVII – XVIII вв.

Нельзя не заметить существенных различий в организации науки в разных странах. Так, для Франции традиционно велика доля государственного вмешательства в науку. В последние годы государственное воздействие на науку даже усиливается. В 1984 г. создается Министерство по науке и технологии и централизованная система принятия решений в сфере науки и техники, субсидирования научных исследований и управления ими. В США не существует единой системы управления наукой. Связи между научными исследованиями и структурами государственной власти здесь гораздо более разнообразны и имеют тенденцию к увеличению своего разнообразия. Прежде всего в бюджете США нет единой сводной статьи о расходах на научно-исследовательские разработки. Каждое правительственное ведомство включает такие расходы в общую заявку на предстоящий финансовый год через комитеты и комиссии, создаваемые в правительственных органах.

Эта взаимообусловленность права и науки составляет центральный принцип одного из вариантов либерализма, ориентирующегося на науку и превратившего науку в универсальную ценность цивилизации и культуры. Этот тип либерализма можно назвать сциентистским либерализмом, которому в экономической жизни соответствует рынок, а в социально-политической жизни – демократическая форма правления, регулируемая правовыми нормами. Идеология сциентистского либерализма имеет длительную историю от Дж.Ст.Милля в XIX в. до защитников "открытого общества" в XX веке (К.Поппер, Г.Радницкий и др.). Причем все представители этой идеологии видят в науке силу, которая позволит рационализировать все сферы общественной жизни, оптимизировать экономику, национальные отношения, преодолеть спонтанность социального развития и достичь высокого уровня оптимальной организации общества. Так, известный биолог К.Пирсон в книге "Грамматика науки" (1892 г.) писал: "Я утверждаю, что стимулирование научного исследования и распространение научного знания через усиленное насаждение научных навыков мышления приведет к более действенной гражданственности и укреплению социальной стабильности. Умы, подготовленные к использованию научных методов, с меньшей вероятностью будут склонны руководствоваться зовом чувств или слепыми эмоциональными побуждениями совершать акты, которые в конечном счете могут привести к социальной катастрофе".

В современной философии существуют две различные программы в объяснении взаимоотношений науки и государства. Одна из них: наука была независима от государства. Г. Радницкий проводит мысль о том, что условием «сохранения и совершенствования открытого общества является уважение к истине и, что касается науки, методология, которая приобретает смысл благодаря этому понятию науки». Х. Ватрин считает, что в совершенствовании знания «важнейшим шагом является обеспечение свободы конкуренции на рынке идей, т.е. сохранение свободы мышления с помощью учреждений, защищающих эту свободу». В.Беккер подчеркивает, что «наука в соответствии с прогрессивной концепцией свободы политического либерализма, должна быть в принципе свободна, независима от государства».

Другая программа подчеркивает факт политизации научных исследований. Одна из этих концепций, делающая акцент на ангажированности науки, ее вовлеченности в социально-политические, властные отношения, – так называемая критическая философия науки, развиваемая Г.Маркузе, М.Хоркхаймером, Т.Адорно. Обращая внимание на политизацию науки, критическая философия науки рассматривает науку как культуру инструментального разума и потому она служит любым целям, вынесенным за сферу ее собственной ответственности. Наука и техника и интерпретируются ими как инструментальная идеология.

Другая концепция, развивавшаяся в русле программы политизации науки – концепция социологии науки т.н. Штарнбергcкой группы. В нее входили Г.Беме, В.Деле, В.Крон, В.Шефер. Все они объединялись в институте им. М.Планка по исследованию научно-технического мира (Штарнберг, ФРГ). Основная идея этой концепции заключается в том, что наука все более служит внешним целям. Внешние социальные, экономические, политические цели интериоризуются наукой, превращаются в руководящий мотив исследования. Этот процесс представители Штарнбергcкой группы называют финализацией науки, т.е. процессом подчинения научных исследований некоторым конечным целям. Это означает, что в развитии науки уменьшается вес внутринаучных факторов таких, как методологические регулятивы, рост теоретического знания, и увеличивается значение тех приоритетов, в решении которых заинтересовано общество. В качестве примера финализации науки они приводят факт т.н. «приемлемой науки», которая, принимая политические цели, действует партийно-ангажированным образом, утверждая господствующие в данное время политические силы и их интересы. Другим примером финализации науки служат исследования объектов, выделенных самой наукой, но имеющих важное значение с экономической, военной, медицинской, экологической точки зрения. Представители Штарнбергской группы отнюдь не отрицали автономности развития научно-теоретического знания, особенно на фазе становления замкнутой теории, однако решающим после становления замкнутой теории и превращения ее в парадигму дисциплинарного знания считали процесс финализации науки, т.е. процесс формирования теоретического знания под влиянием внешних целей, которые

оказываются целевой причиной развития научных исследований. Несомненно, что эта социологическая концепция гораздо ближе и адекватно выражает особенности функционирования в условиях научно-технической революции и интенсивного взаимосопряжения науки и общества, роста прикладных исследований и разработок и подчинения науки социальным целям, чем те концепции, которые отстаивают идеи науки, свободной от ценностей, и ее управления с помощью демократических дискуссий и плюрализма каналов политического регулирования науки. Наиболее известным защитником этой концепции является К.Поппер, выдвинувший концепцию «открытого общества», в котором важнейшее значение имеют плюрализм позиций и решений, критичность установок и рациональные критерии критики.

При всей альтернативности этих программ их объединяет один момент – выделенность науки во всей культуре. По мнению защитников этих программ, наука занимает в современной цивилизации особое, высшее место и обладает превосходством перед всеми другими формами культуры. Наука является единственным способом мышления, который имеет универсальное значение. Превосходство и исключительность науки обосновывается ссылками на значимость научного метода, ценность ее результатов и технических приложений.

В последние десятилетия возникла и развивается новая программа, которую можно назвать программой антисциентистского либерализма. Ее наиболее известными защитниками являются П.Фейерабенд, Г.Спиннер. С либерализмом ее связывает идея отделения науки от государства, подчеркивание важности и необходимости автономного развития науки. Однако Фейерабенд отвергает примат науки в культуре. Наука, но его мнению, не может притязать на особое, высшее положение в свободном обществе. Необходимо разрушить авторитет науки, ее выделенность в культуре. По его мнению, наука представляет собой не опору, а угрозу демократии, а единственной методологической нормой науки может быть отсутствие каких-либо норм, или принцип «все дозволено». «Свободным является общество, в котором все традиции имеют равные права и равный доступ к власти». Равные права необходимо представить всем духовным традициям – и мифу, и религии, и магии, и науке. Свободным может быть лишь то общество, которое, по мнению Фейерабенда, исключит чрезмерное давление со стороны одной из традиций, не будет представлять особое, высшее место какой-то одной традиции и считать ее более приоритетной, чем все остальные. В этом де существо свободы, демократии и плюрализма. Такого рода программа чревата не только разрушением науки и выдвижением контрнаучных ценностей на первый план, но и утверждением ретроидеологий, ориентирующихся на мистические религиозные культы и синтезирующих их с квазинаукой. Отказ от выдвижения универсальных норм опасен для европейской цивилизации, основанной на науке. Да и сама наука, понятая как совокупность убеждений, оказывается скорее идеологией, чем рациональным знанием. Защитникам этой программы хотелось бы напомнить трагический опыт идеологизации науки в тоталитарных обществах, ту практику подавления свободы научных исканий, которая была присуща всем тоталитарным обществам XX века.

Научный дискурс это специфический для науки способ организации речевой деятельности. Научный дискурс включает в себя когнитивные (понятия, схемы, объекты, методы, программы, парадигмы, эпис-темы), лингвистические (тропы и фигуры речи, терминология, речевые акты, синтаксис, семантика и прагматика языка) и политические (запреты и предписания, формы педагогического воздействия, социального взаимодействия и дисциплины) компоненты.

Существует две основные традиции анализа научного дискурса - отечественная и европейская. В отечественной традиции сложилась объективистская, нейтральная традиция изучения научного дискурса как научного стиля речи, т. е. совокупности речевых форм, средств и правил, используемых в научной коммуникации (анонимность, объективность, строгость, точность, формализованность).

Отечественная теория функциональных речевых стилей выделяет характеристики научного дискурса по двум параметрам - плану содержания и плану выражения. Основная особенность плана содержания научного стиля - это строгая определенность рамок предмета высказывания и принципиально объективное отношение к нему. Основными содержательными единицами научной речи, как и логического мышления, являются понятие, суждение и умозаключение; при этом следует отметить, что в научном дискурсе план содержания является определяющим, доминирующим и первичным по отношению к плану выражения. Именно содержательной стороной научной речи, коммуникативными требованиями содержания определяется и исконная форма ее существования - письменная, ее монологический характер, принципиальная бесподтекстность и ее логическая завершенность. Общие характеристики научного дискурса в плане выражения таковы: обобщенный характер, объективность изложения, точность, логичность и безличность изложения. Кроме того, для современного научного стиля свойственны замкнутость, системность, стандартизация средств выражения.

В европейской, прежде всего французской, традиции научный дискурс исследуется критически как механизм трансляции особого рода власти: «дискурсы раз и навсегда подчинены власти или настроены против нее» (М. Фуко), «власть гнездится в любом дискурсе, даже если он рождается в сфере безвластия» (Р. Барт). Выделяются примерно те же стилевые характеристики, что и в отечественной традиции. Так, М. Фуко обнаруживает механизмы власти в разграничении истины и лжи, научного и ненаучного знания, разума и безумия, отождествляя волю к истине с волей к власти. При этом власть понимается как система отношений силы. Наука присваивает позицию силы истинному, разумному, научному, методичному знанию, подавляя, изолируя или уничтожая ненаучные, иррациональные формы знания и опыта. Кроме того, научный дискурс не имеет автора и не нуждается в комментариях, его содержание анонимно, герметично, дано раз и навсегда, для его существования не требуется даже читатель. М. Фуко принадлежит также авторство таких понятий, как «дискурсивная практика» (дискурс частной науки или отрасли знания), «дискурсивное поле» (единство дискурсивных практик), «эпистема» (код, определяющий способ соотношения дискурсивных практик).

Р. Барт находит властную определенность научного дискурса в приоритете устной речи над письменной, метаязыка над языком, всеобщего и необходимого над единичным и случайным, единого над множественным, тождества над различием. По Барту, науку нельзя определить ни через предмет, ни через метод, ни через правила коммуникации, а только через власть, так как наука - это то, что преподается. Основной же ресурс власти науки - это формализованный, строгий, единый для всех метаязык. Наука, по Барту, стремится все превратить в язык, подчинить мир законам мышления и языка («Язык-фашист»).

Силой, противостоящей науке, освобождающим началом, является литература, которая предполагает множественность языков, примат текста над языком (индивидуального, процессуального, творческого над всеобщим, структурным, статичным), высокую степень неоднозначности и символизма, несогласованности и парадоксальности. Ж. Деррида обнаруживает власть научного дискурса в подчинении мифа логосу (т. н. логоцентризм), образного понятийному, точному и количественному знанию. Наука исключает все, что обладает неоднозначностью, парадоксальностью, противоречивостью, создавая некие универсальные правила мышения, речи и действия. Власть науки, таким образом, анонимна.

Многие авторы видят властную определенность научного дискурса в его техничности и методологизме, которая и является волей к власти над природой, обществом, человеком и самим знанием. Научный дискурс стремится не просто описать мир, но прежде всего объяснить - для того, чтобы подчинить его и овладеть им. Научный дискурс создает, конструирует мир по правилам познания, языка и социальных норм и структур, «набрасывая сетку» из понятий, законов, методов, речевых форм и форм социального взаимодействия на всю научную реальность. Таким образом, понятие научного дискурса является условием осмысления науки как особого рода знания, социального института и культурно-исторического проявления человеческой духовности в неразрывном единстве этих трех аспектов.

В книге С. Ароновица «Наука как власть. Дискурс и идеология в современном обществе», посвященной концепции научного дискурса как дискурса власти, проводится мысль о том, что дискурс языка является способом первичной социализации научного мировоззрения, что наука представляет собой дискурсивную формацию, в которой в настоящее время происходят существенные изменения: возникают новые источники власти такие, как научные лаборатории в промышленных фирмах, научно-производственные объединения, формируется новый контекст производства и распространения научного знания, усложняются функции ученых, включающихся уже в качестве экспертов в состав государственных комиссий и учреждений. Правда, сам Ароновиц уделяет основное внимание взаимоотношениям науки и технологии, рассматривая прежде всего значение власти техники для науки. Однако, тот факт, что им проанализированы взаимоотношения науки и техники за последние сто лет, различные концепции гегемонии техники, техники как идеологии и, наконец, научно-технического дискурса как дискурса власти, свидетельствует о том, что в зарубежной философии и социологии науки все более осознается включенность научного исследования в социально-политический контекст с присущими ему отношениями власти, что традиционный разрыв науки и институтов власти преодолен, что складываются новые понятийные и методологические средства для исследования статуса и способа существования науки в структурах власти. Автор говорит о новых источниках власти, таких как научные лаборатории в промышленных фирмах, научно-производственные объединения, экспертные группы государственных органов.