Батарея Раевского: «ключ позиции» или опорный пункт?

Выше отмечалось, что центральное укрепление, получившее в историографии определение «ключа позиции», ни словом не упомянуто в синхронных источниках, связанных с Бородинским сражением. На наш взгляд, это объясняется тем, что значимость Курганной высоты в генеральной битве была осознана русским командованием не сразу, а по ходу событий, когда левое крыло переменило свою позицию, то есть 24-25 августа. Если со стороны Кутузова и последовала мера, значительно ослабившая оборону Семеновского, то, безусловно, это было распоряжение, сделанное в канун битвы в отношении 7-го пехотного корпуса Раевского. Подготовка к обороне центральной высоты послужила поводом для столкновения мнений. В диспозиции от 24 августа не отражено существенное обстоятельство. В ней сказано: «Центр из 6-го корпуса, под командою генерала от инфантерии Дохтурова. Левый фланг, из 7-го корпуса и 27-й дивизии, под командою генерал-лейтенанта князя Горчакова 2-го», что, как мы знаем, не соответствовало ситуации, сложившейся к 26 августа. Липранди свидетельствовал: «25-го августа, после полудня, решено было сделать некоторое изменения в расположении войск 6-го и 7-го корпусов<...>, стоявших в прямой линии от Горок до Семеновского, имея пред интервалом своим, наполовину пушечного выстрела курганообразную высоту. Изменение это заключалось в том, чтобы 6-й пехотный корпус, оставив свой правый фланг при Горках, подал свой левый вперед и примкнул к помянутой высоте, а 7-й корпус, оставив левый фланг при Семеновском, правым примкнул бы к той же высоте, которая посему и включалась в первую линию позиции, составив таким образом входящий угол между помянутыми двумя корпусами. Движение это приказано было привести в исполнение за несколько времени до рассвета следующего дня 26 августа».

24 августа офицеры и генералы дивизий, размещенных у батареи Раевского, стали свидетелями спора между Беннигсеном и Толем по поводу мер, которые следовало принять для защиты этого пункта русской позиции. Если Толь предлагал соорудить здесь люнет на 18 орудий и включить его в линию обороны 6-го и 7-го корпусов, то Беннигсен настоятельно советовал здесь «сомкнутое укрепление с амбразурами для 24-х или даже 36-ти орудий, приспособленное для круговой обороны и «поместить здесь четыре или пять батальонов пехоты». Очевидец указывал: «...Толь говорил, что неприятель, направясь на этот высунувшийся пункт и, овладев оным, будет командовать позициею 6-го и 7-го корпусов, и сосредоточив здесь многочисленную артиллерию, собьет оные со своего места; тогда как включив это возвышение в позицию, ему придется бороться в одно время с двумя корпусами и т.д. Беннигсен возражал, что если включат этот пункт в позицию, неприятель, завладев оным, будет анфилировать линию обоих корпусов, и тем понудит их отступить в настоящую позицию уже от большой убыли неминуемо расстроенными». Кутузов «не произнес ни слова ни в пользу, ни против кого-либо из излагавших свое мнение». В конце концовглавнокомандующий поддержал предложение Толя (либо Толь излагал точку зрения главнокомандующего). «Мнение Беннигсена втайне признавалось большим числом», — свидетельствовал Липранди. Присутствующие при «дискуссии» Барклай де Толли и Багратион молчали, по-видимому, сознавая ограниченность возможностей, обусловленных нехваткой времени и рабочих рук. Ополченцы к подобному «фортификационному дерзанию» были не пригодны.

Однако было бы несправедливым утверждать, что со стороны русского командования не было принято мер для укрепления центра позиции. Д.И. Богданов оставил следующее свидетельство: «Батарея имела 19-ть орудий, протяжение ее кривой линии было до 60 сажень, ширина рва 3,5 сажени, глубина у контрэскарпа - до 1,5 сажень, но, чтобы дать ей более внутреннего помещения, необходимо требовалось, несмотря на краткость времени, дополнить к ней два фланга земляною насыпью бруствера со рвами, а горжу замкнуть двойным палисадом, с двумя проездами, с палисадированными в них притворами; лес и железо употребить от разобранных деревень. К работе приступлено было тотчас. <...> Окончено было к 4,5 часа утра. При осмотре дополнительных работ, генерал Раевский приказал усилить внутреннее прикрытие и, возвращаясь к собравшимся генералам, он сказал: «Теперь, господа, мы будем спокойны; император Наполеон видел днем простую, открытую батарею, а войска его найдут крепость; доступ к ней защищают более 200 орудий, рвы достаточной глубины и ширины, отгласировано снаружи прочно и хорошо, увидим, как и что будет».

Положение армии Багратиона несомненно усложнилось после назначения 7-го пехотного корпуса Раевского к обороне Курганной высоты. Для защиты Семеновского, особенно с севера, войск явно не хватало, и оборона 2-ой армией сразу двух ключевых участков позиции ставило ее в опасное положение. Это констатировал Липранди: «Перелом нашей линии углом вперед с целью включить в оную помянутую высоту, был для нас неблагоприятен». Из рассказа явствует, что центральная высота, которая со временем приобрела в историографии статут «ключа позиции», по-настоящему привлекла к себе внимание командования накануне битвы.

Логично задаться вопросом, почему Курганная высота, о значении которой, по словам Ермолова «натвердили» всем и каждому, так поздно попала в поле зрения русского командования? Ответ на этот вопрос содержится на наш взгляд в «Диспозиции», где отсутствуют разъяснения в отношении корпуса Горчакова на 26 августа, в то время как 24 августа отмечалось: «левый фланг из 7-го корпуса и 27-й пехотной дивизии под командованием генерал-лейтенанта Горчакова 2-го». Конечно, трудно себе представить, как мог Горчаков осуществлять командование корпусом Раевского в центре и 27-й пехотной дивизией, расположенной за флешами, в день генерального сражения 26 августа. Но при составлении диспозиции это не казалось невозможным, что отражало реальность того дня. Первоначально войска Горчакова именно так и располагались.

Правомерно задаться вопросами, почему 24 августа сражалась третья линия резерва, когда существовал еще 7-й пехотный корпус, участие которого не упоминается в Шевардинском деле. И где находился тогда этот корпус 24 августа? В «Походных записках» Паскевича читаем: «В то же время, когда 24 французы сделали атаку на Шевардине, они атаковали также и мой левый фланг. Я послал два егерских полка с 12 орудиями в кусты, около речки, сам же с остальными двумя полками моей дивизии вышел для подкрепления егерей. Они удержались до вечера, неприятель не мог опрокинуть моей егерской бригады, хотя из орудий полковника Журавского много было подбито. И по крайней мере половина лошадей потеряна, но артиллерия не отступила. Дело это стоило мне до 800 человек, и подо мною ранило лошадь». Рассказ Паскевича указывает на то, что 7-й пехотный корпус сначала примыкал левым флангом к войскам Горчакова. Следовательно, Курганная высота находилась за правым флангом корпуса Раевского. По свидетельству Липранди, приведением ее в оборонительное состояние начали заниматься войска 6-го пехотного корпуса Дохтурова, уступившего после перемены фронта место армии Багратиона. По документам и воспоминаниям центральное укрепление можно назвать «блуждающей высотой», так как участники битвы относят его то к центру, то к левому флангу, в зависимости от того, чьи войска его обороняли.

Вывод напрашивается сам собой: Курганная высота, получившая название батареи Раевского, приобрела статус «ключа позиции» не ранее изменения в расположении войск левого крыла. Но и это, традиционно приписываемое ей значение следует принять с оговоркой: до тех пор пока Семеновское находилось в руках русских войск эта высота имела значение «тактического ключа» позиции, усиливающего оборону самой деревни. В ходе битвы выяснилось, что завладеть высотой, сильно прикрываемой батареями Семеновского, было невозможно, а после захвата Семеновского неприятелем невозможной делалось оборона самой высоты. В начале сражения она «трактовалась» в качестве опорного пункта деревни Семеновское, что вносило дополнительные трудности в ее защиту. Пока в районе Курганной высоты находился 7-й пехотный корпус Раевского, ответственность за оборону укрепления нес главнокомандующий 2-й армии Багратион, которому и без того хватало забот. После того, как корпус Раевского уступил место войскам 6-го пехотного корпуса Дохтурова, меры по защите высоты принял на себя Барклай де Толли, что отражено в его рапорте и «Оправдательных» письмах. Специалисты упускают из виду этот нюанс, хотя в нем отчасти содержится объяснение нехватки войск и снарядов на батарее ко времени первой атаки, совпавшей с ранением Багратиона.