§3 Наука и культура

Научное познание внешне «асоциально», ибо если знание социально фундировано, то нет возможности произвести его фальсификацию без потери самих смысловых основ существования социальной общности.

Такая «асоциальность» важна также при условии передачи этого знания другой социальной общности, ибо отсутствует трудность «перекодирования» знания для того, чтобы это знание было бы включено в культуру другой социальной общности.

1. Социальная природа знания

Всякое познание есть социокультурный факт, который основан и взаимодействует на иных фактах и формах культуры. Сами стандарты и принципы научного исследования формируются на основе общих социокультурных стандартах, принципах и идеалах. Сама наука могла поя­виться только тогда, когда эти общие социокультурные принципы создали благоприятную почву для их возникнове­ния.

Как утверждает Д. Блур: «.. идеи знания покоятся на социальных образах, что логи­че­ская необхо­димость является формой морального обязательства, а объектив­ность пред­ставляет со­бой социальный феномен» (цит. Касавин И.Т. Познание в мире традиций М.,1990 , с.80)

Как правильно подчеркивает, для примера, И.Т. Касавин: «Социальная природа познания не исчерпывается социальностью вырабатываемых и используемых в нем схем, норм и идеалов. Познание – неотъемлемый элемент совокупной социальной дея­тельности человека, так сказать, социальная подсистема. В знании и познании, как в капле воды, отражается социальное окру­жение познающего субъекта, этого микро­косма внутри социального Космоса» (Касавин И.Т. Познание в мире традиций. М., 1990. С.141)

Основоположником социологического подхода к науке можно считать К. Маркса, из­вестно его высказывание: «В практике должен доказать человек истинность, т.е. дейст­вительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластиче­ский вопрос» (Маркс К., Эн­гельс Ф. Соч., т.3 с.1-2)

Маркс правильно подчеркнул, что вопрос об истинности мышления не может быть ре­шен в рамках самого мышления. Эту идею подхватили впоследствии на более солидном уровне М. Вебер, М. Шелер и К. Мангейм, после которых эта идея вошла в «плоть и кровь» совре­менной об­щественной мысли. Сам же термин «социология знания» был введен в 20-х годах XX века Максом Шелером. Макс Шелер считал, что не технические потребности обусловили возникновение науки и, наоборот, не наука обусловливает появление техники, а появление нового типа человека – буржуа со своей системой ценностей и потребностей.

Наиболее радикально эту идею выразил Д. Лукач, который утверждал, что все принципы науки вырастают на почве капиталистического общества.

Э. Гуссерль писал в своих «Картезианских размышлениях»: «науки как факты культуры и науки в истинном и подлинном смысле – не одно и то же, и первые, кроме своей фактичности, заключают в себе еще некое притязание, которое как раз в голой фактичности не удостоверя­ется как уже исполненное. Именно в этом притязании за­ключена (liegt) наука как идея – идея подлинной науки» (Гуссерль Э. Логические ис­следования. Картезианские размышления… Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000 с.333-334)

Как правильно подчеркивает Микешина Л.А.: «Сегодня стало очевидным, что предпосылки по­знания не исчерпываются собственно гносеологическими параметрами и компонентами, но од­новременно являют собой исторически сложившиеся формы вхождения в специально научное знание различных по природе и генезису ценностных ориентиров, отражающих социально-культурную детерминацию познания, выполняю­щих нормативные, философско-методологиче­ские и мировоззренческие функции» (Микешина Л.А. Фундаментальный поворот в понимании структуры научного знания \\ Философия. Наука. Цивилизация. Эдиториал УРСС., М.,1999 с.120-121)

Хотя этой точке зрения были и появляются новые противники. В частности в выступлении В.Я. Пермякова на конференции в Кремовидово, посвященной теме «Стили в математике» кри­тикуется эта точка зрения: «Наука автономна от культуры в своей структуре.. не существует китайской физики или биологии, ибо структура науч­ной системы задана только системой фе­номенов, подлежащих объяснению. Система феноменов, являющаяся базой науки, однозначно задается в сфере практики, т.е. неза­висимо от культуры. Каждая наука определена исключи­тельно её предметом и общей логикой организации теории»(Стили в математике: социокуль­турная философия мате­матики. Под ред.А.Г. Барташова. Спб., РХГИ 199 с.242)

Он далее утверждает следующее: «В своей интенции наука внесоциальна и внекуль­турна, ибо её успешность напрямую зависит от того, в какой мере она свободна от субъективных установок личностей, сообществ и классов, обусловленных конкретной культурой. В этом плане наука прямой антипод культуры. Ценности субъективны и на­циональны, наука, по край­ней мере в своей тенденции, объективна и интернацио­нальна. Наука независима от культуры по той причине, что и её задачи, и оценки её ре­зультатов определены непосредственно практикой, т.е сферой в принципе безразлич­ной к культуре и одинаково необходимой для всех культур»( там же с.242)

Тут приходит на память высказывание известного французского философа Н. Мулуда: «..язык культуры направляет язык науки. Но последний в свою очередь направляет первый» (Мулуд Н. Современный структурализм. М., Прогресс. М.,1973 с.268)

Философскими аспектами знания уделил большое внимание К. Манхейм. По Манхейму «со­циология знания стремится понять мышление в его конкретной связи с историче­ской и социальной ситуацией, в рамках которой лишь постепенно возникает индивиду­ально - дифференцированное мышление. Та­ким образом, мыслят не люди как таковые и не изолиро­ванные индивиды осуществляют процесс мышления, мыслят люди в опре­деленных группах, которые разработали специфический стиль мыш­ления в ходе беско­нечного ряда реакций на ти­пичные ситуации, характеризующие общую для них позицию»(с.8-9). Карл Манхейм утверждает следующее: «Модель того, как осущест­вить плодотворное мышление, явно или скрыто стоит за каж­дым конкретно сформули­рованным вопросом и ответом: если последова­тельно от случая к случаю проследить происхождение и радиус распространения подобной мо­дели мышления, то обнару­жится ее связь с социальным положением определенных обществен­ных групп и их ин­терпретацией мира» (С.229-230) Следует заметить, что Карл Манхейм, в отли­чие от марксизма, он понимает «под этими социальными единствами не только классы, но и поколения, группы статусов, секты, профессиональные группы, школы и т.п.» (С.230)

Социальная обусловленность научного знания стала объектом серьезного исследования лишь в сере­дине 30-х годов XX века. Одним из первых исследований на эту тему был доклад нашего ученого Б.М. Гессена «Социально-экономические корни механики Нью­тона» на II Междуна­родном конгрессе по истории науки. По мнению Б. Гессена ис­сле­дования Ньютона явились не­посредственным резуль­татов развития путей сообще­ния, горнодобывающей промышленности и военного дела. Этот доклад произвел большое впечатление. Через несколько лет ученик П. Сорокина Роберт Мертон опубли­ковал ра­боту «Наука, техника и общество в Англии XVII века», где он более детально рассмотрел системы взаимодействия науки и общества того пе­риода в Англии. Он по­вторяет мысль Гессена о том, что транспорт, горнодобывающая промышленность и во­енное дело служили наиболее действенными факторами в деле формирования науки. Центральное место Мертон уделяет влиянию транспорта на науку. Именно развитие транспортных сетей потребовало более точных расчетов, более глубоких по­знаний в астрономии, географии, математике, механике и часовом деле. Дальнейшее развитие иссле­довании социальной обусловленности научного знания (экстернализма) было продолжено в предво­енные и послевоенные годы работами английского кристалло­графа и историка науки Дж. Бернала, который в русле увлечения в то время многих за­рубежных ученых идеями мар­ксизма использовал во многом марксистскую методоло­гию анализа общественных явлений. Его обширная монография «Наука в истории об­щества» представляет довольно сносную по­пытку изложения истории науки в контексте человеческой истории.