1. Деизм

Как правильно подчеркивал И. Киреевский: «В Англии система Локка могла еще кое-как уживаться с верою, подле которой она вырастала; но во Франции она приняла ха­рактер разрушительный, перешла через Кондильяка в Гельвеция и распространением своим уничтожила последние остатки веры» (Киреевский И. В. Критика и эстетика. М.: Искусство. 1998. С.323)

КРИТИКА МЕТАФИЗИКИ

«Надо признаться, когда я читал непогрешимого Аристотеля, божественного Платона, Доктора утонченного и Доктора ангельского, я принял все эти эпитеты за шутливые клички. Я не увидел в философах, трактовавших вопрос о человеческой душе, ничего, кроме слепцов, преисполнен­ных безрассудства и очень болтливых; они силятся убедить, что обладают орлиным взором, других слепцов, любопытных и вздорных, ве­рящих им на слово и тотчас же начинающих воображать, будто и они кое-что усмот­рели» (Вольтер Философские сочинения. М.,1989. С.115). К ним он относит и Декарта, и Мальбранша. Единственно он относится благосклонно к Локку.

«Философы никогда в жизни не нанесут ущерба религии, господствующей в их отечестве. По­чему? Да потому, что они – не фанатики и пишут не для народа» (Вольтер Философские сочинения. М.,1989. С.122)

«Ни Монтень, ни Локк, ни Бейль, ни Спиноза, ни Гоббс, ни Шефтсбери, ни г-н Коллинз, ни Толанд и т.д. не зажгли факела раздора в своем отечестве. Большей ча­стью такими людьми оказываются теологи; сначала они питают честолюбивые чаяния главарей сект, но кончается это обычно тем, что они стремятся стать во главе партий» (Вольтер Философские сочинения. М.,1989. С.122-123)

«Все книги новейших философов, вместе взятые, никогда не устроят в мире такого шума, какой вызвал некогда один лишь диспут францисканцев по поводу фасона их ру­кавов и капюшона» (Вольтер Философские сочинения. М.,1989. С.115)

ВОЛЬТЕР И ЛОКК

ВОЛЬТЕР И НЬЮТОН

Вольтер являлся сторонником ньютоновской картины мира, которую противопоставлял декартовой. Вот, что он со своим типичным юмором писал по поводу различий между ньютоновской и картезианской картиной мира: «Француз, прибывающий в Лондон, за­мечает в философии, как и во всем прочем, сильные перемены. Он покинул заполнен­ный мир, а прибыл в пустой; в Париже вселенную считают состоящей из вихрей тон­чайшей материи – в Лондоне не усматривают ничего подобного; у нас давление Луны вызывает морские приливы, у англичан же, наоборот, море тяготеет к Луне; дело дохо­дит до того, что тогда, когда вы считаете, будто Луна должна вызвать прилив, эти гос­пода считают, наоборот, что происходит отлив.. у ваших картезианцев все соверша­ется путем импульса, абсолютно непостижимого; у г-на Ньютона действует притяже­ние, причина которого не более ясна; в Париже вы воображаете себе Землю в форме дыни, в Лондоне же она сплюснута с двух концов. Для картезианца свет разлит в воздухе, для ньютонианца он приходит за шесть с половиной минут от Солнца. Ваша химия манипулирует кислотами, щелочами и тонкой материей; у англичан же даже в химии господствует притяжение.

Самая сущность вещей здесь совершенно меняется; вы не согласитесь ни со здешним опреде­лением души, ни с понятием о материи. Декарт уверяет, что душа идентична мысли, Локк столь же убедительно доказывает ему противоположное.

Декарт также уверяет, что одна только протяженность образует материю, Ньютон до­бавляет сюда и плотность. Ужасные крайности!» (Вольтер Философские сочинения. М.,1989. С.130)