1. Теория менталитета

1. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ПРОГУЛКИ

Для Ж. Ж. Руссо философствование – это всегда философствование в режиме прогулки: либо прогулки как воспоминания о своей жизни в его «Исповеди», либо в режиме «Прогулки одинокого мечтателя» по природному и культурному Ландшафту. Он в своем «Эмиле» дал наметки феноменологии прогулки. Там он отмечал: «Для того, чтобы приобрести познания, недостаточно изъездить весь свет, надо уметь путе­шествовать. Чтобы вести наблюдения, недостаточно иметь глаза и внимательно всматриваться в тот предмет, с которым хочешь познакомиться. Многие приобретают во время путешест­вий даже меньше познаний, нежели из книг; дело в том, что им неиз­вестно искусство мышления; при чтении их умом руководит хотя бы автор, а путешествуя, они сами ни­чего не умеют увидеть» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведе­ния в 3х томах. Т.1. м. 1961. С.674).

Далее, согласно Ж.-Ж. Руссо, в зависимости от целей, меняется и видение путешест­венника: «Цель, ради коей предпринято путешествие, определяет и характер по­знаний, приобретаемых во время такового. Когда целью является создание филосфо­ской сис­темы, то путешественник видит всякий раз лишь то, что ему желательно уви­деть, когда же целью является нажива, то коммерческие расчеты все­цело поглощают внимание пу­тешественника» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в 3-х томах. Т.1 М. 1961. С.676).

Важна и нравственная настроенность субъекта-перипатетика, ибо «…лишь очень не­многим можно рекомендовать путешествия; они принесут пользу только людям стой­ким и верным себе, кои могут внимать ложным учениям, не поддаваясь соблазну, и ви­деть дурные примеры, не заражаясь пороками. Путешествия содействуют развитию наших природных наклонностей и приводят к тому, что человек окончательно становится на путь добра или на путь зла» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в 3-х томах. Т.1. М. 1961. С.678). Руссо сетовал, что для многих путешествия приводят к ис­порченности и порочности, но только те, кто обладает изначально хорошими нравственными задатками и одарен, возвращается из путешествия еще более добродетельным и мудрым.

«Деревья, кустарники, травы – украшение и одежда земли. Нет ничего печальней, как вид местности голой и лишенной растительности, не открывающей взгляду ничего, кроме камней, ила и песков. Но оживленная природой и одетая в брачные одежды, среди водных источников и пенья птиц, земля* являет человеку в гармоничном сочетании трех своих царств зрелище, полное жизни, занимательности и обаянья, - единственное на свете, которое никогда не утомляет ни глаз, ни сердца» (Руссо Ж.-Ж. Из­бранные произведения в трех томах. Т.3. М. 1961. С.630-631).

Природа и мысль

«Злоупотребление чтением убивает науку. Человеку представляется, что он усвоил все им прочитанное, и он уже не считает нужным что-либо изучать. Чрезмерное пристрастие к чтению создает лишь самонадеянных невежд» (Руссо Ж.-Ж. Из­бранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.672).

Ландшафтность мысли

2. КРИТИКА КУЛЬТУРЫ

Критика культуры была дана в «Рассуждении о науках и искусствах», которая получила премию Дижонской академии в 1750 году, предложившей тему: Способство­вало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов?

Руссо в этом трактате доказывал, что развитие наук и искусства приводит к упадку нравственности, в потере патриотических качеств на­рода, к потере интереса к продуктивному труду. Здесь он обращается к апологетике «дикаря», как человека, ли­шенного развращающего влияния культуры, а потому сохра­нившего нравственность, любовь к своему народу и любовь к труду.

В своей концепции прогресса Руссо, как он сам говорит об этом, является учеником пе­рипатетика Дикеарха из Мессаны, который утверждал, что переходу к людей в пас­тушеское и далее земледельческое состоянии предшествовал «золотой Век», век Кро­носа, когда люди были счастливы, вели простой образ жизни, довольствовались только необходимым.

Эта концепция Руссо была подвергнута критике Вольтера, что привело к «споры Воль­тера и Руссо». Вольтер скептично относился к трактатам Руссо, к его призыву обратиться к природе. Спор Вольтера с Руссо состоял в том, что Вольтер апеллировал к разуму, а Руссо к чувству. Вольтер был сторонником просвещенной монархии, а Руссо возлагал надежду на республиканское устройство.

Это типично для просветителей. Вольтер и Дидро изображали дикарей – «мудрецами», а впоследствии немецкий философ Гердер придерживался мнения, что первобытные люди были еще и прекрасными поэтами. Но все эти просветители не отрицали облагораживающее влияние культуры (цивилизации) на человека. Руссо же придержи­вался противоположного мнения. По Руссо вообще размышляющий и образованный человек – это «испорченное животное»: «Наши души развращались, по мере того как совершенствовались науки и искусства» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.47). К этому он берет пример греческого и римского общества в античности, нравы которых под воздействием образованности и утонченности развратились, и это привело к их упадку.

По Руссо науки и искусства служат лишь для обоснования деспотизма существующего порядка: «Как и тело, дух имеет свои потребности. Телесные потребности являются ос­новой общества; а духовные его украшают. В то время как правительство и законы ох­раняют общественную безопасность и благосостояние сограждан, науки, литера­тура и ис­кусства – менее деспотичные, но, быть может, более могущественные, - обвивают гирляндами цве­тов оковывающие людей железные цепи, заглушают в них естественное чувство свободы, для которой они, казалось бы, рождены; заставляют их любить свое рабство и создают так называемые цивилизованные наро­ды» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.44-45).

Он далее писал в примечании к вышесказанному: «Государи всегда с удовольствием взирают на распространение среди своих подданных склонности к доставляющим лишь приятное развлечение искусствам и к некоторым излишествам – если только это не влечет за собою вывоза денег за границу, ибо, помимо того что таким путем они воспи­тывают в подданных душевную мелочность, столь удобную для рабства, они очень хо­рошо знают, что всякая новая потребность в то же время является для народа лишним звеном сковывающей его цепи: Александр, желая удержать ихтиофагов в зависимости, принудил их отказаться от рыбной ловли и питаться тою же пищею, что и другие на­роды. Американские дикари, не знающие одежды и промышляющие одной лишь охо­той, непобедимы: в самом деле, какое иго можно наложить на людей, у которых нет никаких потребностей?» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.45).

«Пока умножаются жизненные удобства, совершенствуются искусства и распространя­ется рос­кошь, истинное мужество хиреет, воинские доблести исчезают; и все это дело наук и всех искусств, что развиваются в тиши кабинетов» (Руссо Ж.-Ж. Об обществен­ном договоре. М., 1998 с.42)

«Разве язычество, подверженное заблуждениям человеческого разума, оставило потомству что-либо, что можно было бы сравнить с постыдными памятниками, которое ему уготовило книгопечатание, в царстве Евангелия» (Руссо Ж.-Ж. Об обществен­ном договоре. М., 1998 . с.47)

Вот что он провозглашает: «Народы! Знайте раз навсегда, что природа хотела оберечь вас от наук, подобно тому как мать вырывает из рук своего ребенка опасное оружие. Все скрываемые ею от вас тайны являются злом, от которого она вас охраняет, и труд­ность изучения составляет одно из немалых ее благодеяний. Люди испорчены, но они были бы еще хуже, если бы имели несчастье рождаться учеными» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.52).

«Астрономия имеет своим источником суеверие; красноречие – честолюбие; геометрия – корыстолюбие; физика – праздное любопытство; все науки, и даже мораль – человеческую гордыню. Следовательно, наши науки и искусства обязаны своим проис­хождением нашим порокам; мы не так сомневались бы в преимуществах наук и искусств, если бы они были порождены нашими добродетелями» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.53).

В этом он берет в качестве предшественника Сократа, который подверг уничтожающей критике софистов. Хотя, здесь он несколько отличается от Сократа, ибо Сократ не счи­тал, что мудрость развращает нравы, скорее, наоборот. Но, весь вопрос состоит в том, что понимать под мудростью. Сократова мудрость, противопоставленная софистиче­скому знанию, как нельзя соответствует ходу мыслей Ж.-Ж. Руссо. Тем не менее, можно отметить, что все-таки Ж.-Ж. Руссо боле радикален, чем Сократ.

«Сколько подводных камней, сколько ложных путей в научных исследованиях! Истина достигается ценою множества заблуждений, и опасность этих заблуждений во сто крат превышает пользу от этих истин. Невыгода очевидна: проявления лжи – бесконечно разнообразны, тогда как истина - одна. Да к тому же, - кто ее искренне ищет? И даже при самых лучших намерениях, по каким признакам ее можно безошибочно узнать?» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.53-54).

«До того времени, как искусство придало лоск нашим манерам и научило наши страсти говорить жеманным языком, наши нравы были грубы, но естественны, и по раз поведение можно было с первого взгляда определить различие характера. Человеческая культура, в сущности, была не лучше, чем ныне, но люди черпали уверенность в легко­сти взаимного понимания, и это преимущество, ценности которого мы уже не чувствуем, остерегало их от многих пороков» (Руссо Ж.Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.460).

«По мере того как умножаются жизненные удобства, совершенствуются искусства и распространяется роскошь, истинное мужество теряет силу, военные доблести исчезают, и все это является плодами наук и искусств, вышедших из тиши кабинетов» (Руссо Ж.Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.57).

По мнению Руссо занятие ослабляет «воинственный дух», приводя этому примеры Рима и Италии времен Медичи. Но занятие науками еще и вредно для нравственности: «Бессмысленное воспитание, с юных лет украшая ум, извращает суждения» (Руссо Ж.Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.59).

«Ваши дети, не зная родного языка, будут говорить на других языках, которые нигде не употребляются; они будут слагать стихи, почти не понимая их; не отличая истины от заблуждений, они овладеют искусством морочить людей пустыми хитросплетениями; однако они не будут знать, что означают такие слова, как великодушие, справедли­вость, воздержание, человечность, мужество; дорогое имя отечества будет чуждым для их слуха, а если они и будут говорить о всевышнем, то скорее с известным страхом, нежели с благоговением» (Руссо Ж.Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.59).

«О человеке уже не спрашивают – человек ли он, но – есть ли у него талант; не спрашивают и о книге – полезна ли она, но хорошо ли она написана. Расточают награды остроумию, а добродетель остается без почестей» (Руссо Ж.Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.60).

«Нет ни искренней дружбы, ни настоящего уважения, ни полного доверия, и под одно­образной и вероломной маской вежливости, под этой хваленой учтивостью которого мы обязаны просвещению нашего века, скрываются подозрения, опасения, недоверие, холодность, задние мысли, ненависть и предательство» (Руссо Ж.Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.46).

«Наши души развращались по мере того как совершенствовались науки и искусства» (Руссо Ж.Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.47).

3. ЯЗЫК, ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

Руссо считает, что речь является тем, что отличает человека от животного, народы отличны друг от друга по языку. Происхождением языка люди обязаны не потребно­стям, а своим страстям. Потому первоначальная речь – это не «язык геометров», а язык «поэтов»: «Так как первым побуждением к речи явились страсти, то первые выражения были тропами. Прежде всего родился образный язык, а собственный смысл слов был найден в последнюю очередь. Вещи стали называть истинными именами лишь тогда, когда увидели их в подлинном облике. Вначале разговаривали только поэтическими образами, а рассуждать принялись много позже» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведе­ния в трех томах. Т.1. М. 1961. С.226).

Руссо рассматривает язык как историческое образование, которое зависит от форм об­щественной жизни и его потребностей: «По мере того как возрастают потребности, ус­ложняются деловые связи и распростра­няется просвещение, язык меняет свой характер: он становится более правильным и менее страстным, он заменяет чувства мыслями и обращается уже не к сердцу, а к рас­судку» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.228)

Интересна мысль Руссо независимости возникновения речи и письма, которую потом подхватил Ж.Деррида, основав свою «грамматологию» на анализе текстов Руссо: «Ис­кусство письма вовсе не связано с искусством речи; оно связано с потребностями дру­гого характера, возникающими раньше или позже, смотря по обстоятельствам, во­все не зависящим от возраста народов» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.230).

Тем не менее, письменность затем влияет на речь, уничтожая выразительность речи: «Письменность, которая как будто должна закрепить в языке установившиеся формы, как раз меняет его. Она искажает не слова, а дух языка, подменяя выразительность точ­ностью. В разговоре мы передаем свои чувства, в письме – мысли» (Руссо Ж.-Ж. Из­бранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.232).

«… в ходе естественного развития все языки, имеющие письменность, должны изменить свой характер и утратить в силе, выигрывая в ясности; чем более стремяться совершенствовать грамматику и логику, тем более ускоряют это развитие, чтобы поскорее сделать язык холодным и однообразным, достаточно учредить академию у говорящего на нем народа» (Руссо Ж.-Ж. Из­бранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.236).

Возникновение языка Руссо увязывает с возникновением одновременно и музыки: «…ритм и различная высота звуков родятся вместе со слогами; под влиянием страсти все органы приходят в действие и украшают голос своим богатством; поэтому стихи, песни и речь имеют общее происхождение» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.257).

Руссо сравнивает музыку и живопись. Проводя сравнение мелодии и рисунка, он уподобляет созвучия и аккорды – краскам: «Роль мелодии в музыке – совершенно та же, что рисунка в живописи; она обозначает очертания и образы, для которых аккорды и звуки – всего лишь краски» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.253- 254). Если мелодия – это последовательность звуков, то рисунок – это расположение красок: «Сфера музыки – время; сфера живописи – пространство. Умно­жать звуки, услышанные одновременно, или разворачивать цвета один вслед за другим – значит, изменять их область, ставить глаз вместо уха, а ухо на место глаза» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.259-260).

Эта теория сродни теории Луи-Бетрана Кастеля (1688-1757), который приравнивал семь цветов спектра семи ступеням музыкальной гаммы, он даже пытался построить цветовой клавесин. Эта теория была с восторгом встречена Рамо. Но Ж.-Ж. Руссо отно­сился к этой теории критически. Суть критики была в том, что построить цветовой кла­весин невозможно, ибо цвета и звуки обладают разной природой, ибо действие цвета основано на постоянстве и все многообразие цветов дано в пространстве одновре­менно; а действие звука на последовательности и времени. Живопись близка природе, а музыка ближе к человеку: «…живопись ближе к природе, а музыка больше связана с человеческим существом. Мы чувствуем также, что она вызывает бŏльший интерес, чем первая, так как больше сближает человека с человеком и всегда дает нам какое-то понятие о подобных нам. Живопись часто изображает мертвые и неодушевленные предметы; она может перенести вас в дебри пустыни, но как только звуки голоса пора­зят ваш слух,* они возвестят существо, вам подобное. Звуки голоса – это своего рода органы души, и, даже изображая пустынный пейзаж, они в то же время говорят, что вы там не одиноки» (Руссо Ж.-Ж. Избранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.260-261).

«…каждое чувство имеет присущую ему сферу: сфера музыки – время, сфера живописи – пространство. Умножать звуки, услышанные одновременно, или разворачивать цвета * один вслед за другим – значит, изменять их область, ставить глаз вместо уха, а ухо еа место глаза» (Руссо Ж.-Ж. Из­бранные произведения в трех томах. Т.1. М. 1961. С.259-260).

Руссо четко разводит мораль и эстетику. Руссо критически относился к театру, по крайней мере, к театру того времени. Он считал, что классицистская трагедия того вре­мени вообще не дает описания жизни, показывая вместо этого каких-то искусственных персонажей. Комедия же вскрывая пороки людей, мало способствует их нравственному воспитанию.

Руссо является основоположником французского сентиментализма. Большое влияние оказали на него творчество Ричардсона. Образцом сентименталистской эстетики стал его роман «Новая Элоиза»