III. «Черные тетради» и развитие хайдеггеровской философии

Главная стихия “Черных тетрадей” – это, конечно, философия, даже и тогда, когда поднимаются вопросы, касающиеся других сфер знания или других сфер жизнедеятельности. Что неудивительно, ибо их автор, философ до мозга костей, всегда сворачивавший рассуждения и обсуждения на философскую дорогу. Так было всегда и во всем – и до того, как Хайдеггер стал писать разбираемые заметки, и после этого, до конца его жизни.

И всё-таки для хайдеггероведов, и не только для них, здесь наиболее интересно то, какой предстает хайдеггеровская философия – в её сложившемся тогда облике, в её исторических срывах и заблуждениях, в её обновленных Хайдеггером задачах – словом, в тех размышлениях, которые запечатлены в “Черных тетрадях”. (Сказать об этом здесь и сейчас можно лишь очень кратко, выборочно, как бы пунктиром, и все недостатки выполненной здесь работы, в её временнóй обусловленности, конечно же, остаются на совести автора статьи).

В “Черных тетрадях” имеет место решительный поворот Хайдеггера к новой бытийной философии.

Вообще говоря, для хайдеггероведов поворот Хайдеггера (Kehre) к Sein, даже к Seyn – не полная новость. Ему, повороту, посвящена обширная специальная литература. Вот и я в своей последней книге (“М.Хайдеггер и Х.Арендт: бытие–время–любовь”) рассмотрела проблему “Kehre” (поворота) в произведениях позднего Хайдеггера, в частности, показав, что философ отказался от центрирования философии вокруг Dasein и осуществил содержательное перемещение в её центр категории Sein. Поскольку же и в этом случае он имел в виду иную, чем в традиционной онтологии, центральную бытийную структуру, он порою обозначал её через Seyn (старинное написание слова “Sein”). В моей книге было упомянуто (через ссылку на суждение Ганса-Георга Гадамера), что Хайдеггер к такому повороту начал двигаться постепенно и что начался этот процесс достаточно рано. Но сам факт, что такой “поворот” произошел так рано (в довоенный период) и что он свершился столь четко и резко, с решительной самокритикой в адрес незадолго перед этим появившейся и нашумевшей книги “Бытия и времени” – это нечто новое для хайдеггероведения.

Для хайдеггероведов, и не только для них, здесь своего рода конкретная, частная, но весьма немаловажная сенсация. Да и не просто сенсация, а некоторое “коварство” истории, вернее, коварство самого Хайдеггера. Ведь он наблюдал за тем, как в послевоенной Европе, вскоре после его “опалы”, но исподволь и раньше (в той же Франции, а потом и во всем философском мире, и шире – в мире культуры) буквально разрастался культ Хайдеггера, включавший в себя чуть ли не обожествление ранних произведений, прежде всего “Бытия и времени”. Так, высокопрофессиональный философ Э. Левинас, о чем вспоминали в сегодняшних дискуссиях, причислил “Бытие и время” к четырем-пяти лучшим книгам философии за всё время её существования! (Конечно, не все философы тогда придерживались и сегодня придерживаются этого мнения, но статус произведения все же был и остается довольно высоким).

Отвлечемся от того, было ли это возвеличение довоенных хайдеггеровских произведений полностью оправданным. Привлечём внимание вот к чему: многие интерпретаторы были от них в восторге; произведения эти переводились во всем мире; издавалось – и получилось многотомным – Собрание сочинений; созывались хайдеггероведческие симпозиумы и конференции. А “коварный” Хайдеггер скрывал то, что было известно ему одному (и единичным доверенным лицам): он не только подверг эти работы жесткой самокритике, но и по существу избрал другой путь в философии, стал опираться на иные исходные категории!

“Черные тетради” позволяют проследить, когда началась эта авторская самокритика, с чем она была связана и во что именно вылилась. Надо заранее сказать: всё было связано с пересмотром Хайдеггером своего прежнего учения о бытии, центрированного вокруг Dasein (и всего букета категорий “Бытия и времени”). Вопрос о бытии ставился во многом по-новому. И началось это в 1931 году, т. е. через 4 года после опубликования и триумфального “шествия” произведения в философском мире. Все началось с ниспровержения “Бытия и времени” с уже воздвигнутого к тому времени пьедестала – причем ниспровержения, устроенного самим автором!

Более того: в огонь самокритики летит не только уже прославленная главная книга, но и другие высоко оцененные довоенные произведения. Хайдеггер пишет, точно датируя свои заметки: «Сегодня (март 1932 года) я пребываю в полной ясности относительно того, где и когда (von wo) мне стало чуждым все мною прежнее написанное (употреблено уничижительное слово “Schriftstellerei” – Н.М.) (“Бытие и время”, “Что такое метафизика”, – далее перечисляются “Кант и проблема метафизики”, “О сущности основания” I и II – Н.М.). Все это стало чуждым как ошибочно проложенный (stillgelegter) путь, который зарос травой и кустарником – путь, который всё же сохраняют, чтобы он вел в Dasein как временность (Zeitlichkeit)» (Ebenda, S. 20 – курсив мой, Н.М.). Но что сказано теперь о самой «Zeitlichkeit», т.е. о временнóм характере бытия? Присмотримся внимательнее к соответствующим страницам «Черных тетрадей».

 

«Черные тетради» о «Бытии и времени»

Представлю несколько подробнее упомянутую самокритику Хайдеггера в адрес “Бытия и времени”.

Чем же недоволен автор в прославившей его книге?

Сведения об этом – первое, что ожидает читателей в “Черных тетрадях”!

«“Бытие и время” – безжалостно-самокритично пишет автор книги, – это полностью несовершенная попытка войти во временной характер (Zeitlichkeit) Dasein, чтобы по-новому с [эпохи] Парменида поставить вопрос о бытии (Seinsfrage)»[57]. Отметим: здесь в самом начале заметок (конец 1931 года) термину Dasein противоставляется Sein, а не Seyn. Иными словами, и внутри “Черных тетрадей” есть своя эволюция. Но критика “Бытия и времени” – явная и резкая.

Весьма важными, с точки зрения обоснования самокритичной позиции и, соответственно, разворачивания именно новой теории бытия – представляются первые страницы опубликованных томов “Черных тетрадей”.

Хайдеггер формулирует (судя по датам, в октябре 1931 года) по форме как будто знакомые со времени Канта, но уже иначе поставленные общие философские вопросы:

«Что мы должны делать?

Кто мы суть (wer sind wir)?

Почему мы должны быть (sein)?

Что такое сущее (Seiende)?

Почему свершается (geschiet) бытие (Sein)?

Исходя из этих вопросов [двигаться] ввысь, в единство и есть философствование»[58].

И потом, как сказано, с первых страниц записей “Черных тетрадей”, начинается упомянутая самокритика Хайдеггера относительно “Бытия и времени”. Но в этом начальном контексте философ скорее обнаруживает общее беспокойство по поводу своей ранней концепции бытия, чем говорит что-либо определенное о её новом конструировании.

«Книга “Бытие и время”,  – пишет ее автор в “Черных тетрадях” , – на своем пути,  не с точки зрения цели и задачи – не устояла перед тремя окружавшими (автора) искушениями:

1. Сохранение – [темы] основоположений (Grundlegung-) [как она взята] из неокантианства (см. S. 113)

2. “Экзистенциальное” – Кьеркегор – Дильтей (см. S. 75, 133);

3. «Научность» – феноменология (см. S. 75, 133)

Отсюда определились “деструкции”» (S. 128 и f.) (указанные Хайдеггером страницы содержат ссылки на первое издание “Бытия и времени”). И Хайдеггер ставит перед собой задачу “показать, до какой степени эти три обусловливания сами проистекают из внутреннего упадка философствования – из забвения основополагающего вопроса…

«Мы сказали слишком много при расчленении несущественного,

мы сказали слишком мало об овладении сущностью» (Bd. 94, SS. 104, 105).

Полагаю, эти краткие заметки свидетельствуют о том, что на пути к более поздней концепции  Хайдеггера имела место серьезная критическая и самокритическая фаза в его развитии как оригинального философа. О ней до сих пор не было известно. Когда она началась, установить трудно, ибо опубликованные материалы “Черных тетрадей” в целом располагаются не хронологически. Во всяком случае ясно: Хайдеггер, достаточно рано, а не только в поздний период рефлектируя на своё теоретическое развитие, отнесся к периоду “Бытия и времени” как такому, когда он, автор, не преодолел “искушений”, исходящих от главных философских направлений довоенного периода (упомянуты неокантианство, философия Дильтея, первоначальные формы экзистенциальной мысли – влияние Кьеркегора; феноменология Гуссерля), и ещё не поставил четко и самостоятельно существенные философские вопросы – и прежде всего главный из них, «вопрос о бытии» как Sein (Seyn). Имеет место и самокритика по конкретным вопросам.

Например, весьма интересно то, что в связи с “Sein und Zeit” в “Черных тетрадях” сказано о категории “das Man”. «Когда я, – пишет Хайдеггер в начальной части “Черных тетрадей”, ссылаясь на стр. 7 “Sein und Zeit”,  –  в “Man” (т. е. при употреблении категории “Man” – Н.М.) говорил с ученым, то я должен был бы сказать: опубликовать книгу в её новом издании значило заново написать её; но при этом “никакого времени” (т. е. проблемы времени – Н.М.)[59]; (она, книга, должна иметь) другие задачи.

Но если бы это было (только) некоей ошибкой! Другая задача в философии, как она поставлена там – хотя бы поначалу только частично проработанный вопрос? Вопрос о бытии (Seinsfrage – курсив мой: Н.М.). Отсюда не вытекает выбора кроме: вновь и вновь писать эту книгу и только её…»

Иными словами, Хайдеггер – автор имевшей шумный и прочный успех книги “Бытие и время” – достаточно рано определил для себя: не переделывать “Бытие и время” косметически, не улучшать и не переиздавать эту работу, а снова и снова писать книгу своей жизни на ту же стержневую тему бытия, но с иной центральной проблемной задачей! Встает очень интересная проблема для раздумий о “Бытии и времени”, и вероятно не так, как её (до сих пор) осмысливали и оценивали хайдеггероведы.

Такие самооценки автора объясняют тот факт, что тема “забвения бытия”, которую, как до сих пор казалось, Хайдеггер обращал против философии прошлого и современности, Хайдеггер в “Черных тетрадях” повернул и… против своей ранней философии!

Что касается рассуждений о категории “Sein” и её отличения – в качестве альтернативы по отношению к “Dasein”, то развивать их подробнее в данной относительно краткой публикации нет возможности. Упоминаю об этом, особо имея в виду тех специалистов, которые интересуются  именно бытийной проблематикой и её динамическим изменением в творчестве Хайдеггера. При желании они найдут в “Черных тетрадях” богатый материал, который, кстати, способен по крайней мере поколебать многие неверные или неточные обобщения, сложившиеся в хайдеггероведческих трудах.

Например, тем авторам, которые (зачарованные некоторыми формулами “Бытия и времени”) считают Хайдеггера бесспорным глашатаем “онтологии”, полезно задуматься над следующим его высказыванием из 94 тома; «Онтология не может справиться с вопросом о бытии (Seinsfrage) – и не потому, что любой такой вопрос наносит ущерб бытию (Sein) и разрушает его – но потому, что λόγοζ не позволяет получить первоначального отношения (Bezug) к öν ἠ öν, ибо сам вопрос о бытии – только передний план в овладении сущностью.

Вопрос о бытии является онтологическим только тогда, когда имеет место путаница (Verfängnis)» (94, 131).

Или: «Многозначность “онтологии”:

1) Если обозначение “онтология” вообще означает [постановку] вопроса о ‘ον ἠ ‘ον без всякого указания горизонта и т. д., лишь вопрос о бытии как вопрос является онтологическим.

2) Но только в том случае, если титульное обозначение одновременно означает ориентирование изложения бытия (Seinsauslegung) на λόγοζ, тогда более позднее начало у Платона и Аристотеля (а более раннее – у Парменида и Гераклита) – онтологическое, и таковым остается».

3) Но если только онтологию понимать в широком и узком значении с точки зрения происхождения и границ, то можно показать, насколько вопрос о бытии образует только передний план овладения сущностью. А он первоначально относится не к экзистенции, а к человеку в (его) Dasein» (94, 131).

В этом контексте ставятся и другие трудные вопросы – и ставятся уже не в стиле “Sein und Zeit”, а в свете лишь намечающейся в начале “Черных тетрадей” иной бытийной позиции и концепции.

Возникает и требует нового осмысления проблема уже совсем тонкого различения Хайдеггером – и в опубликованных, и в новых томах – “Sein” и “Seyn”, что не считалось до сих пор сколько-нибудь важным. (Кстати, даже Х.Арендт и К.Ясперс в их уже послевоенной переписке посмеивались над новой манерой Хайдеггера писать не “Sein”, а “Seyn”, считая это оригинальничанием и не зная, сколь важно это было для философско-теоретических поисков философа). Теперь видно, что и внутри периода “Черных тетрадей” с этой точки зрения происходит членение отдельных этапов: 1) когда уже нарастает недовольство Хайдеггера своей ориентацией на “Dasein” – и на теорию Dasein, включая ориентацию на сущее, Seiend; они в общей форме противопоставляются “Sein”; 2) когда твердо избирается, в качестве центральной, категория “Seyn” (для противопоставления пригодилось старинное слово); 3) когда появляется, в её общих очертаниях, “`seynsgeschichtliche”, т. е. “бытийно-историческая” концепция.

Рассматривать подробно эти этапы в рамках предварительной статьи все же ограниченного объема не представляется возможным.