МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ УРАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Т.А. Гридина

ЯЗЫКОВАЯ ИГРА: СТЕРЕОТИП И ТВОРЧЕСТВО

Екатеринбург 1996

ВВЕДЕНИЕ

В лингвистических исследованиях последних лет большое внимание уделяется феномену языковой личности' и, в частности аспекту реализации творческих возможностей индивида в использовании языковых средств. Данная проблема непосредственно ориентирована на поиск взаимодействия в речевой деятельности механизмов функционирования языковой системы, уровня лингвистической компетенции говорящих и коммуникативных установок речевого акта. Речетворчество при этом понимается не только как проявление индивидуальности языковой личности, но и как процесс обнаружения потенциала языка, не реализованного в узусе и норме. Иначе говоря, проблема языкового творчества предстает как соотношение языкового стереотипа (стандарта) и намеренного (осознанного) отклонения от этого стандарта в речевом поведении личности, что обусловлено специальной прагматической установ­кой речевого акта и индивидуальными возможностями говорящих в реализации потенциала языковых единиц. В обобщенном виде суть данной проблемы сформулирована еще В.фон Гумбольд­том, писавшим, что*., язык... допускает свободное использова­ние только в рамках своего характера..."², но в то же время " ..в нем не следует бояться ни изощренности, ни избытка фантазии, которые кто-то считает нежелательными"³. Свобода и зависи­мость речевого творчества от языковой системы, роль системных стереотипов в процессах творческого использования языка, характер отклонений от языкового стандарта и само понимание приво­ды речевого творчества - вот далеко не полный круг вопросов, который подлежит исследованию при обращении к различным проявлениям творческой функции языка. Одним из процессов, об­наруживающих соотношение стереотипного и творческого начал в речевой деятельности, является так называемая языковая иг­ра (Я И).

Впервые термин "языковая игра" употребил Л.Витгенштейн, который с этим феноменом связывал применение языка в соот­ветствующей сфере общения, способность использовать языко­вые средства с учетом реализуемой ими функции (коммуникативной, экспрессивной, апеллятивной и т.п.) и понима­ния роли говорящего как участника коммуникативного акта в достижении цели общения. Употребление слова, в частности уподобляется Л.Витгенштейном "...одной из тех игр, посред­ством которой дети овладевают родным языком", а языковая игра предстает как "... целое, состоящее из языка и тех видов деятель­ности, с которыми он сплетен"⁴. Из приведенного широкого (прагматического) понимания ЯИ вытекает более узкая трактовка ьа как неканонического использования языковых единиц с уста­новкой на эстетическое восприятие последних, пусть даже эта установка ограничивается стремлением " не быть скучным, по­шутить"⁵, привлечь внимание к форме речи. Иначе говоря, в та кой трактовке Я И - это определенный вид речевого поведения говорящих, апеллирующий к чувству эстетического восприятия (эстетической оценки) неканонического употребления языковых единиц Данное определение ЯИ можно охарактеризовать как эстетико-прагматическое, исходящее из того, что в основе ЯИ ле­жит стремление достичь определенного эффекта эстетического воздействия (чаще всего комического) путем нарушения норма­тивного канона восприятия языковых единиц, творческого (нестандартного) использования языковых средств.

В качестве механизмов, определяющих возможность ЯИ и ее творческую природу, выступают эксплуатация асимметрии языкового знака ("асимметричный дуализм языкового знака")⁶ и нарушение системных отношений между знаками⁷. Первое по­зволяет моделировать новое содержание в рамках старой формы и, наоборот, сохранять содержание знака при изменении его формы (ср. проявление асимметрии языкового знака как тенден­ции формы к тому, чтобы приобрести новые семантические функции, а содержания - к тому, чтобы быть выраженным новыми средствами); нарушение же системных отношений между знаками позволяет реализовать нестандартные, контекстуально обуслов­ленные связи языковых единиц, чем и достигается запрограмми­рованный эффект ЯИ. Творческое начало ЯИ заключается, таким образом, в поиске возможных приемов выведения знака из ти­пового (системно обусловленного) контекста его конструирования, употребления, восприятия. При этом говорящий преследует цель достичь запрограммированного прагматического эффекта, ориен­тируясь на системные стереотипы, закрепленные в сознании носи­телей языка как "догматы" узуса и нормы. Н.Д.Арутюнова рас­сматривает ЯИ в числе факторов, связанных (нарушение семан­тических и прагматических правил употребления языковых еди­ниц, имеющих целью "вникнуть в природу самого канона'"' К V осознанию эффекта Я И на фоне определенного языкового сте­реотипа можно отнести концепцию Б.де Фуко, который объясня­ет это явление " .наложением двух лингвистических систем, имеющих инвариантную основу..."⁹. Инвариант представляет собой совокупность элементов, присущих как исходной, так и ко­нечной системам"¹⁰ Так, например, формы склероз и скрезол Q (шугл. разг деформация слова) имеют инвариантный набор зву­ков, а в качестве вариантов выступает последовательность этих звуков в исходном и трансформированном словах. Осознание соотносительности двух систем создает эффект ЯИ. /

Творческий характер ЯИ и ее специфику усматривают также в порождении структур, имеющих более одной интерпретации, в создании множественности одной из сторон знака¹¹: формы или содержания. Такая интерпретация нарушает закон функциониро­вания знака в речи, согласно которому в разных контекстах знак должен быть формально равен самому себе (тождествен по форме), реализуя только одно из возможных значений. Раз­личные примеры смысловой двуплановости (двусмысленности) знака, спровоцированной контекстом, являют собой распростра­ненный вид ЯИ (ср., например, одновременную актуализацию прямого и переносного значений глагола стучать в следующем контексте: Нужно ли стучать, чтобы войти в доверие?). При рас­смотрении феномена ЯИ с точки зрения приемов, позволяющих создать интерпретационное "многоголосье" языковых единиц (Й.Залецки называет это коммуникативным, многоголосьем), к числу ее проявлений могут быть отнесены и все случаи метафо­рического употребления (включая языковые метафоры)¹². Каждое многозначное слово создает потенциальную базу для Я И такого рода Интерпретационное многоголосье создается, безусловно, не только на основе многозначности лексических единиц. Неедин­ственную интерпретацию могут получать и звуковые сегменты речи (ср., например, случаи переразложения границ слова в по­токе речи), и синтаксические структуры¹³, и мотивированность наименования и т.п. Таким образом, в зарубежной и отечест­венной литературе сложилось два основных направления в ис­следовании феномена ЯИ:

1) прагматическое, исходящее из того, что специфика ЯИ как формы речевого поведения создается установкой на достиже­ние определенного коммуникативного (эстетического в широком смысле слова), достигаемого нестереотипным использованием языковых"" единиц*. В рамках этого направления исследу­ются различные приёмы трансформации формы и содержания языковых единиц (с учетом сферы реализации и функций ЯИ -разговорная речь, художественный текст),

2) операциональное, в рамках которого исследуются прин­ципы реализации различных приемов ЯИ с учетом субстанцио­нальной природы единиц разных уровней языковой системы и механизмов их функционирования в языке.

Продуктивной представляется идея понимания Я И как осознанного нарушения стереотипа, ибо она позволяет рассмат­ривать данный феномен с точки зрения отражения закономерно стей системы и. нормы в языковом сознании социума и конкретно­го индивида. Важной характеристикой для понимания сути Я И яв­ляется и принцип интерпретационного многоголосья языковых единиц как основа речетворчества говорящих. Однако целостной прагматико-операциональной концепции ЯИ до сих пор не су­ществует: представленные выше аспекты ее рассмотрения дале­ко не исчерпывают возможных подходов к анализу этого сложного объекта. Даже само терминологическое определение "языковая игра" может быть поводом для уточнения. Действительно, можно ли в плане разграничения дихотомии "язык - речь" рассматривать данную разновидность речевого неведения говорящих как языко­вую ( а не речевую!) игру? Совершенно очевидно, что разнообраз­ные проявления Я И не могут быть сведены к функции эсте­тического воздействия (пусть даже в самом широком смысле этого выражения). Для примера можно назвать такие функции ЯИ, как эвристическая, релаксационная, эвфемистическая и т.п. Во всяком случае специфические функции ЯИ в различных ситуа­циях общения требуют изучения. Соотношение стереотипного и творческого начал в процессе Я И также не детализировано с точки зрения того, что представляет собой языковой стереотип и как происходит (чем достигается) понимание между говорящими при установке на ломку (нарушение) этого стереотипа. Требует изучения и вопрос о природе интерпретационного многоголосья с точки зрения порождающих его языковых и речевых факторов: закладывается ли оно как перспектива использования языковых единиц самим системным устройством языка или выступает только как частный результат речевой актуализации (особая разновидность Я И)? Как соотносятся между собой системные и асистемные тенденции функционирования языковых единиц в процес­се ЯИ? Наконец, представляется важным определить основопо­лагающий принцип ЯИ, обладающий объяснительной силой, позволяющий свести к единому знаменателю все разнообразные приемы и виды ЯИ.

Глава I языковая игра и ассоциативный контекст

СЛОВА

§1 Языковая или речевая игра? (к вопросу о термине)

Прежде чем перейти к изложению нашей концепции ЯИ, считаем необходимым уточнить содержание данного термина. В чем состоит речевая и языковая природа рассматриваемого фе­номена? О речевой природе эффекта ЯИ говорит следующее: 1) Я И - это форма деканонизированного речевого поведения говорящих, реализующая прагматические задачи коммуника­тивного акта с категориальной установкой на творчество (творческое использование языковых ресурсов, новая речевая комбинация языковых средств); 2) эффект ЯИ (результат, факт ЯИ), как правило, окказионален, ибо ЯЙ порождает иные, чем в узусе и норме, средства выражения опрёделенного содержания или объективирует новое содержание при сохранении или изменении старой формы; 3) во многих случаях ЯИ основывается на имитации речевых аномалий - осознанном воспроизведении, продуцировании эффекта, порождаемого ошибочным использо­ванием языковых единиц в речи (ср. например, случаи смешения паронимов и парономазов, нарушающие смысловую сторону вы­сказывания); 4) эффект ЯИ можно считать достигнутым только при осознании его адресатом (отсюда вытекает, что в самом усло­вии осуществления этого процесса лежит апелляция к собесед­нику, контакт между участниками коммуникативного акта); 5) ме­ханизмами новой интерпретации знака выступают различные при­емы лексической актуализации, речевое употребление языковых единиц.

В то же время есть достаточные основания использовать термин "языковая игра", а не "речевая игра", Во-первых, понима­ние эффекта Я И заложено в знании системы и нормы, на фоне которых только и может быть осознан характер отклонений _?Для расшифровки сообщения у каждого адресата есть свой код , и этот код в процессе восприятия эффекта Я И есть знание системы и ее механизмов (операциональный уровень лингвистической ком­петенции говорящего). Во-вторых, ЯИ есть не только и не столько вызываемый ею эффект, сколько осознание возможных путей но­вой (творческой) интерпретации знака. А.А Леонтьев, в частности, указывает, что"...мотив игровой деятельности заложен не в самом результате игры, а в ее процессе. Таким образом, Я И - это осо­знание возможностей (потенциала) преобразований знака, обус­ловленного устройством самой системы языка, это своего рода эксперимент, обнаруживающий "...скрытые резервы языка" В-третьих, сам эффект ЯИ продуцируется собственно не условиями речевого контекста, а условиями системного контекста знака и отражением модели языка в сознании индивидов, способностью к нарушению механизма вероятностного прогнозирования⁵

В свете предлагаемой нами ассоциативной интерпретации природы ЯИ мы выдвигаем гипотезу о том, что ее эффект связан с намеренной деавтоматизацией (переключением) ассоциативного стереотипа восприятия, конструирования и употребления словес­ного знака при помощи лингвистических механизмов. Речевой кон­текст лишь выявляет потенциальную сферу ассоциативного осмысления знака как элемента системы и индивидуального те­зауруса языковой личности, ср. в этой связи тот факт, что контекст стремится к снятию асимметрии знака в системе; если же этого не происходит, то возникает эффект ЯИ.

При рассмотрении языкового устройства и функционирования языка через призму языковой схемы, языковой нормы и языково­го узуса⁶ ЯИ предстает как явление, соединяющее в себе эти три аспекта языкового "видения": языковая схема (ее усвоение гово­рящими) предполагает осознание внеконтекстуальных отноше­ний между языковыми единицами; языковая норма - знание о стандартных реализациях этих отношений, закрепленных как ка­ноны "образцового" (литературного) употребления и порождения языковых единиц; языковой узус - знание о реальном для раз­личных сфер речевого общения функционировании единиц (ср в этой связи нередкое расхождение нормы и узуса). На фоне дан­ного видения языка и осознается запрограммированное ЯИ откло­нение от стереотипа восприятия, образования и использования языковых единиц.

ЯИ, таким образом, двунаправленна по отношению к язы­ку и речи. Она предполагает такое овладение языком, когда не только " .усвоены и воспроизводятся модели стандартного употребления, но осознаны способы творческого его использова ния" . Поэтому нам представляется важным не столько вопрос о речевом или языковом статусе рассматриваемого феномена, сколько выяснение того, как соотносятся языковое и речевое в реализации запрограммированного эффекта ЯИ. Что же касается окказиональности фактов ЯИ, их аномального, асистемного харак­тера, то можно рассматривать эту особенность ЯИ и через призму потенциальности языковых явлений, ибо во многих случаях инно­вация есть осознанная или еще не осознанная закономерность. Не претендуя, как правило, на статус нормативных, факты Я И тем не менее коррелируют со многими тенденциями развития языка. Возьмем, к примеру, шутливое обыгрывание родовой принадлеж­ности существительного кофе, которое нормативно относится к мужскому роду, а в речевой реализации (узусе) тяготеет к приоб­ретению среднего рода, о чем свидетельствует согласуемое с ним прилагательное и формы глагола в прошедшем времени (горячее кофе, кофе было горячим). Ср. известный анекдот, по­строенный на провокации данного языкового употребления: Под­ходит иностранец к буфетчице и просит: "Мне один кофе". Бу­фетчица: "Ну вот, хоть один грамотный нашелся, а то все го­ворят "одно кофе". Иностранец: "Да, да, один кофе и один бу­лочка" ЯИ с данным существительным выявляет и еще одну об­щеязыковую тенденцию - к приобретению склоняемости ино­язычными словами среднего рода с финалью на -о/-е. Ср. разго­ворные формы типа польта, польт, польтами и т.п. ЯИ обнару­живает ненормативность подобных форм, используя комический эффект их восприятия. Например: Без кофю жить нельзя на све­те, нет\ (Разговорная речь. Далее - РР). Или; Я не могу рабо­тать без таблы, а почему на табле ничего нет?, (из шутливого выступления актрисы О.Арбсевой). Данные примеры демонстри­руют лишь один из принципов ЯИ - имитационный, суть которого сводится к намеренному воспроизедению речевых аномалий (потенциальности использования языковых единиц, реализован­ной на уровне узуса).

Однако действительно творческий характер реализации потен­циала языковых единиц в процессе ЯИ сопряжен с системными механизмами функционирования языка, важнейшими из которых являются отбор и комбинирование средств разных уровней си­стемной иерархии⁸. Отход от стереотипа в таком комбинировании и отборе при категориальной установке на творчество и являет­ся операциональной основой ЯИ. Исходя из отмеченных характе­ристик ЯИ, ее основополагающий принцип мы связываем с ассо­циативным характером мышления. В основе нашего понимания ЯИ лежит представление о ней как о процессе направленного (программирующего) ассоциативного воздействия на адресата, достигаемого при помощи различных лингвистических механиз­мов. Специальный предмет нашего анализа в данной моногра­фии - проблема проявления ассоциативного потенциала с лова (как центральной единицы языка) в процессе ЯИ. соотношение стереотипного и творческого начал в игровой ассоциативной ин­терпретации знака, выявление лингвистических механизмов ЯИ и ее функций в разных сферах речевого общения (преимущественно в РР).