От поддержки к творчеству

Наши инструкции к следующему этапу исследований в группе выглядят следующим образом:

Вы рассматривали свою прошлую жизнь и развитие, пользуясь подобием линзы. Вы возвратились к жизненной проблеме и времени, когда, столкнувшись с некоторой трудностью и задачей, не были уверены в собственных возможностях и силах, позволявших справиться с нуждами и требованиями окружающего поля, как вы их тогда видели.

Мы вместе рассмотрели ваше творческое решение этой проблемы и то, каким образом оно превратилось в стиль, который может оказывать услуги или мешать вам - или играть обе роли - в сегодняшней жизни. В процессе работы у некоторых людей появилось новое понимание друг друга, а у остальных - новые инсайты, касающиеся собственной жизни и развития, после того, как они посмотрели на давно знакомые чувства и события через новую линзу.

Теперь вновь посмотрите на тогдашнее решение. Откуда оно возникло? Как вам удалось настолько творчески прийти к нему в столь трудное время? Подойдите к вопросу конкретно: какие поддержки оказались вокруг вас тогда в вашем поле, способствовавшие поискам и достижению именно этого решения и стиля? Где вы их нашли, а затем, каким образом так искусно и эффективно сплели вместе?

Не забывайте, что здесь “поле” означает как ваш тогдашний внутренний мир, так и внешний. Ваши внутренние ресурсы и способности в сочетании со всеми условиями вокруг вас, какими вы их видели и понимали в то время. Некоторые из поддержек были вполне очевидны, о других вы тогда вообще не думали, или не рассматривали как таковые. Какими были эти внутренние и внешние условия, и каким образом они вошли в ваше решение жизненных дилемм, с которыми вы тогда столкнулись?

Далее приведены некоторые ответы тех же участников. Они довольно пространны, заданный вопрос требует определенного времени, чтобы взглянуть на все обстоятельства по-новому. После ответов вновь оставлено место для изложения мыслей и чувств читателя.

Джейк: Ну что же, это получилось как-то само собой. Не думаю, что я по-настоящему осознавал, что именно делаю - просто куда-то карабкался, чего-то искал - понимаете, чего угодно. По-видимому, тогда я отчаивался в большей степени, чем готов был признать. Но, если подумать, я, очевидно, был способным - не знаю, было ли это врожденным или приобретенным свойством, но школа и символы, математика и чтение - все это никогда не составляло для меня особой проблемы. И, естественно, что я обратился в эту сторону - тут я мог показать себя. Кроме того, моя семья ценила эти вещи - все они добивались успеха на поприще учебы, в моей семье это было просто непреложной данностью. А что касается умения разбираться в людях, заставлять их полагаться на мою проницательность, понимание и все такое прочее, то думаю, что, будучи слишком чувствительным, я изначально обладал способностью читать чувства других; если на то пошло, я даже не мог от нее избавиться. Знаете, сейчас это называют эмоциональным интеллектом. В ту пору это называлось просто - быть нюней, или, возможно, девчонкой. Ну, а я, по-видимому, просто взял эту чрезмерную чувствительность и использовал, чтобы заглядывать в души людей. Я мог разглядеть даже чувства, о которых они сами еще не знали - чему мне пришлось научиться, так это соблюдению осторожности при пользовании этим умением. И еще моя работа по “оказанию психологической помощи” в семье - да она напрашивалась сама собой! Я стал для всех доверенным лицом, и это компенсировало мои недостатки. Так что, наверное, можно сказать, что все поддерживалось моей семьей - я имею в виду, что они были рады, что я стал таким, нуждались во мне, сами того не ведая

Кэйти: Гм, нужно подумать. Конечно, я всегда была слишком “физической”, слишком активной и агрессивной для девочки - в этом и состояла моя проблема. Ну, скорее, как я теперь понимаю, проблема моей матери, но тогда я чувствовала ее как свою. Постоянно слишком сердитая - так говорила мама; но я не уверена, что в действительности была злой, скорее просто постоянно себя сдерживала, ограничивала движения - мне нужно было много бегать, прыгать, бить по чем-нибудь. Ну и вместо этого я била сестру. “У тебя никогда не будет парня, если будешь себя так вести” - грозила мама. Поймите, мне было только семь лет, о встречах с парнями я совершенно не думала, но понимала, что она имеет в виду что-то плохое. Самое смешное, что против тенниса никто не возражал - хотя ты и колошматишь изо всей мочи по мячу, соревнуешься с другими, потеешь, но при этом носишь такие симпатичные белые юбочки со складками - никаких шорт тогда не было! - и это имело для них значение. Ну и потом, мы ведь играли в загородном клубе, что для моих родителей было определенно шагом вверх по общественной лестнице - мы, конечно, не стали его членами, но в школе вообще не было кортов, так что все были счастливы. Я никогда на это так не смотрела, но, думаю, можно сказать, что поддержка оказывалась со всех сторон, я просто пошла по единственному пути, который выглядел открытым, и полностью использовала все, что он мне в состоянии дать – и, как оказалось, он дал немало. Теннис обеспечил мне друзей, стипендию в колледже, а через это - многих людей, с которыми сегодня связала меня жизнь. Но тогда я обо всем этом не думала, просто занималась спортом. Оглядываясь назад, я вижу, насколько сильной была поддержка. Теннис не свалился на меня из ниоткуда.

Сэм: Говоря о негативной, нежелательной поддержке - поверьте, чего бы я только не сделал, чтобы постоянно не ощущать себя дураком! Думаю, что именно ощущение своей изоляции, невключенности в дела других внушило мне тот взгляд на вещи. И как только я понял, что людям это нравится - мне просто удержу не стало! Но, серьезно говоря, мне приходит в голову, что я ведь мог окончить как один из этих ребят, которые заходят в столовую и открывают стрельбу - такое поведение тоже получает своего рода поддержку, если так можно выразиться - когда все остальные пути закрыты, и ничего больше не остается делать. Кроме того, я мог всех дразнить - во-первых, потому что был сильным, а потом у меня ведь была репутация “спасателя”. Я защищал детей, которых обижали другие, поэтому все понимали, что я дразнюсь не со зла. Так что у меня оказалось два занятия, улучшившие мое положение, хоть я и не умел читать - я даже стал шутить по этому поводу. Да, действительно можно сказать, что окружающая среда прямо вела меня к тому, что могли принять и оценить другие, так это и было. Поверьте, я бы сделал все, что угодно - все, на что был способен. Настолько мне было плохо.

Приведенный ниже перечень подводит краткий итог ответов всех участников, о которых шла речь в главах 4 и 5. В ней они организованы относительно “внешних” поддержек, полученных от окружения, и “внутренних” поддержек - талантов и способностей, которые смогли быть как-то развиты и использованы:

Поддержки творческого решения Проблема/ решение/ проблемный аспект решения/ стиль в настоящее время Внешние поддержки творческого решения внутренние поддержки творческого решения

Джейк: слишком чувствителен - “звезда” в успеваемости, научился разбираться в людях, стал посредником; сейчас - слишком замкнут и сдержан семья ценила учебу, имела потребность / роль для “психолога-помощника”/ в слушателе высокий интеллект, способности к учебе, чувствительность, эмоциональная отзывчивость, “отчаяние” Элеонора: слишком общительная — “вышла на сцену”; одаренная учительница, но “не может писать” у матери - музыкально- драматические данные, в школе - сильный театральный кружок, учительница воспитывала талант, с пониманием относилась к застенчивости вербальный интеллект, музыкальный талант – врожденный –? “тайно любила рисоваться” Барбара: боялась отойти от матери — стала оказывать психологическую помощь; “созависимая”, трудности в установлении близости “вакансии были открыты” - семья одобряла роль, церковная группа одобряла роль чуткость, могла легко чувствовать дистресс у других, принадлежала к “организованному, заранее планирующему типу людей” Кэйти: “слишком агрессивна” — стала спортивной звездой родители поддерживали занятия спортом; школьные призы; спорт предоставил ей множество преимуществ от природы спортивна. “агрессивна” Рикардо: боялся людей, особенно мужчин — карьера художника- дизайнера, конвертировал стыд в чувство превосходства, боязнь мужчин, близости отец и мать относились к “художественному складу”, идентификация с профессией художника способствовала “свободе от стыда”, новая группа идентичности природный талант дизайнера, чувство юмора, очарование, интенсивное “желание отношений” Джейн: ужасно застенчива — научилась находить застенчивых подруг, “ожидать в сторонке” “невнимательные” родители поддерживали занятия музыкой музыкальные способности, терпение, “талант принятия помощь, когда ее предлагают” Сэм: “глуп” (нарушение активности и внимания.): стал клоуном, а также принял роль защитника; трудности в установлении близости, защитная позиция семья и сверстники любили его чувство юмора, ценили роль защитника; даже учителей удавалось очаровать / отвлечь быстрота реакций и вербальный интеллект; высокий рост и физическая сила “добродушие”

В этой таблице еще раз показано, что для создания решения проблемы имеют значение не одни лишь личные способности или окружение, а соответствие между этими двумя областями, которое мы можем сконструировать или найти, интеграция и синтез условий поля, которыми и представлен наш творческий акт. Иными словами, целостная единица “контакта” или self-процесса в нашем нынешнем понимании представляет собой внутренний и внешний мир в некоторый момент времени или в каком-то модусе интеграции, в котором каждый из них определенным образом приводится в соответствие с другим. Когда имеется талант, но две области не очень подходят одна к другой, как, например, в приведенной выше истории Джейн (подробнее - в предыдущей главе), возникающее решение бывает менее сильным и гибким, менее подходящим для того, чтобы служить основой для проведения новых экспериментов, создания новых стилей, нового роста и научения. Иными словами, именно отсутствие внешней поддержки, а не ее наличие ослабляет или тормозит силу self-процесса и здоровый, гибкий рост self.

Таблица также иллюстрирует, каким образом две субъективные области поля опыта, которые мы называем внутренней и внешней, на самом деле никаким значимым образом не могут быть отделены одна от другой. Более того, “внутренний ресурс” становится “ресурсом” только в том случае, если он может пригодиться для какого-нибудь дела — то есть, если он соответствует какой-нибудь потенциальной возможности применения во внешнем мире. Иначе он остается лишь теоретическим потенциалом, который оказывается не востребованным, бесполезным или просто неизвестным. Сходным образом, поддержка окружающей среды, которая не соединяется с имеющимся внутренним потенциалом или реальностью, не может служить потребностям развития self (отец Рикардо мог предложить сыну многое, обладавшему, подобно ему, спортивными талантами; родители Сэма воплощали академические карьеры, область их интересов и возможности могли обеспечить развитие сына в этом направлении, их дом был полон книгами, которые сын даже не мог прочесть).

То же самое соответствие справедливо и в противоположном направлении - потенциальных проблем, которые так и не развились, поскольку этому не благоприятствовало окружение. Человек, который генетически или эмпирически предрасположен к зависимости от какого-нибудь вещества, может вовсе не столкнуться с этой опасностью в культуре или субкультуре, где подобные вещества не используются широко или не являются доступными. Таким образом, запрет также может служить внешней поддержкой (однако, это - палка о двух концах, ибо строгий запрет привлекает внимание, а оно, как обсуждалось в главе 2, является основной организующей динамикой self-процесса). Пограничная дислексия, наблюдавшаяся у Кэйти, практически ничем не мешала ей в семье, принадлежавшей к рабочему классу и не слишком заботившейся об образовании детей в колледже, и в школьном округе, где успеваемости уделялось не много внимания (это состояние не было выявлено и преодолено до начала обучения в колледже, куда она поступила, несмотря на весьма посредственные показатели тестов и оценки, благодаря победе в чемпионате страны по теннису).

В приведенных воспоминаниях участников о времени, когда они сражались со своими проблемами, помимо всего прочего, описывается чувство, что они “готовы были сделать все, что угодно”, как выразился Сэм, для избавления от отчаяния, порожденного жизненной проблемой в ее наиболее болезненный момент. Процесс преодоления, особенно в сегодняшнем изложении, может казаться им несколько мистическим: “как-то получилось само собой”, что после периода борьбы и более или менее сильного чувства отчаяния у них возникли вполне рабочее чувство собственной идентичности и набор жизненных умений - а также долговременные жизненные проблемы или трудности, которые они испытывают по сей день, считая, что они возникли в то время “раз и навсегда”. В ходе выполнения упражнения, описанного в главе 4, удивление и глубокое удовлетворение участников вызывало ощущение своей активности и силы, которое они начинали испытывать, осознавая всю глубину и степень собственной активной роли и творчества в разрешении, возможно, отчаянной жизненной проблемы в детстве. Раньше они никогда и не думали присваивать себе столь активную и творческую роль в собственной жизни — и еще в меньшей степени рассматривали себя как людей, чья нынешняя жизненная борьба, отношения и точки роста тесно переплетаются с их сильными сторонами и способами адаптации в жизни, появившимися в далеком прошлом, которые сегодня, возможно, применяются с недостаточной гибкостью. Их сила и борьба сегодня не являются случайными, замечают многие участники с облегчением, которое приносит новая точка зрения. И то и другое каким-то образом вытекает из осуществленного очень давно творческого решения, в котором они не отдавали себе отчета.

Но каким образом они осуществили этот творческий акт? Что для этого понадобилось, и что вышло? На данном этапе упражнения участники нередко выражают удивление, начиная осознавать, что решение “все-таки не пришло из ниоткуда”, как сказала Кэйти - о чем свидетельствуют данные, приведенных выше таблиц. Решение, скорее, стало творческой амальгамой элементов, которые уже имелись где-то в поле, возможно потенциальные или незамеченные. Многие люди говорят, что, думая об этом сегодня, они осознают, что в их адаптации сыграли роль какие-то внутренние ресурсы, по крайней мере, потенциально могли сыграть — например “хорошая успеваемость” в школе, способствующая достижению определенного успеха, общие способности к физическим упражнениям, которые служат предпосылками для достижения значительных успехов в спорте. Здравый смысл подсказывает, что дело обстоит именно так. Адаптация или “защита” (старый психоаналитически-индивидуалистический термин, обозначающий творческое решение важной жизненной дилеммы или напряжения), естественно, всегда основана на сильной стороне, а не на “слабом звене” нашей конструкции. Поэтому, когда люди начинают разбираться в этих положениях, не вызывает особого удивления находка, что “сильные стороны” и “слабые” области в их жизни нередко оказываются, как мы здесь видели, оборотными сторонами той же самой черты или адаптации.

Но что действительно удивляет людей на этой стадии, когда они оглядываются назад под таким углом зрения, так это степень внешней поддержки, оказавшейся доступной для того конкретного пути или стиля, который они создали или избрали (или, как сказал один из участников, с которым “однажды проснулись”). В самом деле, там, где внешний резонанс и подтверждение оказываются слабыми, как уже отмечалось, решение может показаться менее сильным и способным привести нас в новые миры с новой энергией. Как рассказывала Джейн, “Ну, я думаю, что неплохо играю на фортепиано - вернее, я действительно хорошо на нем играю. Но это ни для кого не имело большого значения. Это оказалось полезным, вот и все”. Из всех участников, о которых шла речь, именно она до сих пор ощущает себя неуверенной и “застрявшей”. Как выразился Сэм, “у ее лука всего одна тетива”; сам же он полагал, что жизненная гибкость пришла к нему потому, что “у его лука - две тетивы”, он умел быть способным комедиантом и горячим защитником /спасателем, в результате каждая из этих ролей, каждый стиль стали менее ригидными, он с меньшей силой хватался за них.

Конечно, для неуверенности, замкнутости и застенчивости Джейн может быть много причин; однако дефицит значимых внешних реакций и поддержки, который привел к недостаточности соответствия внешнего и внутреннего в жизни, также внес вклад в возникновение чувства ограниченности, в развитие недостатка силы и гибкости в решениях и стиле и в снижение уверенности при осуществлении новых экспериментов, которые помогли бы этому стилю расти и развиваться. (Сэм, вместе с другими, пытался разобраться с “темной стороной” своих сильных адаптационных решений, борясь за совместное создание новых отношений близости, не основанных на “спасении” зависимого партнера — или используя юмор для отдаления от близости, которая ранит. Различие состояло в том, что он ощущал в себе силы и достаточную поддержку окружающих для совершения этого эксперимента и продолжения борьбы за установление близких контактов в более широком диапазоне).

Иными словами, хотя определенную способность (или, по крайней мере, потенциал для ее развития) можно считать в некотором смысле “внутренней”, но качество и энергия решения и стиля тесно соотносятся с “внешним” полем восприятия и реакций. Недолгие размышления о себе подтверждают этот факт, как и наблюдения за детьми (а если на то пошло, и взрослыми) во время работы и игры. Бесспорно, нам больше нравится делать то, что хорошо получается, но, кроме того, мы чувствуем дополнительный прилив энергии, осуществляя действия, которые хорошо принимаются и ценятся во внешнем поле. И наоборот, мы вынуждены бороться с чувством спада, и у нас “опускаются руки” в тех областях, где нас критикуют, отвергают, или мы ощущаем свою ненужность. Конечно, чаще всего мы способны с этим отношением справиться: главное же состоит в том, что подобные обстоятельства всегда приходится преодолевать. В первом случае человек ощущает себя “на вершине мира”, у него возникает чувство легкости, в буквальном смысле - подъема, иногда даже физической “приподнятости”; во втором случае - ощущение тяжести, удрученности - “подавленности”, происходящей от слова “давление” - придавленности, опускания вниз.

Последнее вовсе не означает, что принятие должно окружать нас со всех сторон, исходить от каждого находящегося вокруг человека — такая необходимость возникает лишь у детей. Для взрослых бывает достаточно дистантной референтной группы, даже воображаемого сообщества, как это случается с одинокими мужественными диссидентами, которые находят утешение и вдохновение в религиозной традиции, определенных ценностях и убеждениях, порой относящихся к далеким временам и местам или исходящих от давно умерших писателей и других борцов за свое дело. Это также не означает, что нами никогда не может завладеть всепоглощающий гнев или единственная навязчивая идея – подобное вполне вероятно; речь идет о том, что качество и ощущение этой мотивационной энергии, субъективные переживания человека окажутся более травматическими и хрупкими — в отличие, например, от чувств Кэйти, которая тренировалась играть в теннис “по много часов каждый день” ради огромного удовольствия, которое ей доставляла игра; подобным образом многие молодые люди могут работать над музыкой, картинами, сочинениями, математикой или естественными науками, различными видами спорта - а также отношениями (они являются видом деятельности, связанным в культуральном поле с половой принадлежностью, которое больше отзывается на интерес к отношениям между девочками, чем мальчиками). Во всех упомянутых областях обнаружение внутреннего потенциала или таланта может некоторое время стимулировать нас; но, в конечном счете, нам необходимо отыскать резонанс в социальном поле, иначе чувство и источник энергии для этой деятельности и исследования self начнет иссякать. Всем нам знакомо ощущение возбуждения и прилива энергии в изолированных и лишенных поддержки сферах нашей жизни, которые возникают, если неожиданно появляется какой-нибудь человек или сообщество, откликающиеся на нас в той области, где, казалось, мы были в одиночестве.

Мы часто склонны воспевать одинокого художника или одержимого гения, но подобная слава, очевидно, является просто парадигматическим мнением, которое мало оправдано фактическими свидетельствами. Большая часть творчества исходит от людей, тесно связанных с поддерживающим и принимающим сообществом (каким бы малым оно ни было и сколь сильно ни отличалось от “основных» течений). Большинство личностей, которых мы прославляем как “одиноких героев” или “гениев-одиночек”, на самом деле имели подобную, вполне хорошую поддержку. В подавляющем числе случаев одинокая одержимость остается в итоге тем, что предполагает буквальное значение данного слова: человек является “одержимым”, то есть противоестественным образом “движимым изнутри”, ригидным и несгибаемым, практически лишенным во внешнем поле значимых энергетических связей, в силу чего его деятельность и он сам по характеру поведения становятся стереотипными и, в конечном счете, полностью исчерпывают себя и истощаются.

Возвращаясь к сказанному, именно “соответствие” между внутренним и внешним поставляет, поддерживает энергию и способствует достижению текучей и гибкой адаптации, которая становится основой для дальнейшего приспособления, развития гибкости и продолжения роста. И оно вновь возвращает нас к вопросам поддержки и нашему упражнению.