3. Понятие о психике

Любые исследования в области психологии имеют своей ко- нечной целью определение природы психического.

Первое определение души (psyche — греч.), сформулированное, скорее, как вопрос, дал Гераклит. Он учил: все течет, все изменяется, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Что же позволяет реке оставаться рекой? Русло? Но оно тоже изменяется. Следует искать неизменное в изменчивом, то, что придает этому изменчивому определенность. Это неизменное никогда не доступно чувственному восприятию и в то же время сообщает миру вещей существование. Применительно к телу человека это нечто выступает как душа.

Философом, который развил это положение, был Платон. Вечное и неизменное он отнес к миру бытия, а временное и изменяемое — к миру существования. Душа — это идея тела. Она соединяется с материей (хора), и таким образом возникает человек. Другие названия идеи, как ее понимал Платон, — морфэ, форма, в немецком переводе — die Gestalt. Сегодня можно было бы подобрать такой эквивалент этому понятию — матрица или программа.

Ученик Платона Аристотель, развивая эти представления, дал окончательное определение психике, существующее и сейчас, несмотря на различия терминологического аппарата. Возражая Платону, Аристотель заявлял, что если общее есть общее для множества предметов, то субстанцией, т. е. бытием вполне самобытным, оно быть не может. Поэтому субстанцией может быть только единичное бытие. Единичное бытие есть сочетание формы и материи. В плане бытия форма — это сущность предмета. В плане познания форма — понятие о предмете. Материя, из которой формируется человек на основе формы, является субстратом. Сегодня мы говорим: физиологический субстрат психического. Для Аристотеля душа — это форма тела. Полное определение звучит так: душа (психика) — это способ организации живого тела. И в самом деле, с точки зрения современной биологии человек похож скорее на водопад, чем на камень (вспомним реку Гераклита). В ходе пластического обмена состав атомов человека почти полностью меняется за восемь лет, но при этом каждый из конкретных людей остается самим собой. За всю жизнь человека на непрерывное достраивание и обновление его тела уходит в среднем 75 т воды, 17 т углеводов, 2,5 т белков. И все это время нечто, оставаясь неизменным, «знает», куда, в какое место поставить тот или иной структурный элемент. Теперь мы знаем, что это нечто — психика. Вот почему, влияя на психику, мы можем влиять на тело, а свойства психики и законы ее функционирования не выводимы из свойств и законов функционирования тела. Откуда же она берется? Извне. Из мира бытия, который каждая психологическая школа интерпретирует по-разному. Например, для JI.C. Выготского это мир культуры, депонированной в знаках. «Всякая психическая функция, — пишет он, — возникает на сцене дважды. Один раз как интерпсихическая, второй раз как интрапси- хическая», т. е. вначале вне человека, а затем внутри него. Высшие психические функции возникают вследствие интериори- зации, т. е. погружения знака и способа его употребления в натуральную функцию. Форма соединяется с материей.

Итак, мы вслед за Аристотелем определили психику как способ организации живого тела. Теперь следует рассмотреть вопрос о соотношении психики и мозга. Иногда эта проблема формулируется как проблема соотношения биологического и социального в человеке.

Отправным пунктом здесь может быть положение C.J1. Рубинштейна о том, что мозг и психика — это предметно одна и та же реальность. Что это значит? Возьмем какой-нибудь предмет, самый простой, например карандаш. По мнению C.J1. Рубинштейна, любой предмет можно рассматривать в разных системах связей и отношений. Например, карандаш можно рассматривать как средство для писания и как указку. В первом случае мы можем сказать, что этот предмет оставляет след на бумаге или на другой гладкой поверхности. Когда он перестает писать, его надо заточить, написанное можно стереть ластиком, прикрепленным на противоположном от грифеля конце. Во втором случае мы скажем, что этот предмет заострен на конце, он легкий, его удобно держать в руках, однако он недостаточной длины. Если сейчас перечитать эти две группы характеристик, забыв, что они относятся к одному и тому же предмету, покажется, что речь идет о двух совершенно разных реальностях.

Таким образом, в различных системах связей и отношений один и тот же предмет выступает в разных качествах.

Итак, мозг и психика — это предметно одна и та же реальность. Взятая с точки зрения биологической детерминации, она выступает как мозг, точнее, как ЦНС, осуществляющая высшую нервную деятельность, а взятая с точки зрения социальной детерминации — шире, как взаимодействия человека с миром — как психика. Психика — это все те изменения в структуре нервной системы, которые возникли вследствие взаимодействия человека с миром как в онто-, так и в филогенезе.

Таким образом, психика объективна, она имеет свои собственные свойства и качества и определяется своими собственными законами.

Очень упрощая, можно провести аналогию с диском компьютера и информацией. Информация, записанная на диске, существует как специфическое взаимное расположение элементов вещества диска. Значит, она объективна, если угодно, материальна, как материальна и кристаллическая решетка — гештальт (форма) кристалла. Но ее свойства не определяются свойствами вещества диска. Информация попала на диск извне и вначале существовала вне данного компьютера. В то же время информация - главное в компьютере. Без программ — это просто набор деталей. В этой аналогии диск — носитель информации, мозг — носитель психики. Информация не сводится к диску, а психика — к мозгу. Диск и мозг — это субстрат, информация и психика — форма, способ организации. Диск и мозг доступны чувственному восприятию, информация и психика — нет.

Обладая собственным объективным существованием, психика имеет и собственную структуру. В самом общем плане она обладает вертикальной и горизонтальной организацией. К вертикальной организации относятся: сознание, личное бессознательное, коллективное бессознательное, к горизонтальной — психические процессы, свойства и состояния.

Отдельным вопросом является вопрос о происхождении психики и ее основных функциях. В поисках ответа на этот вопрос мы будем исходить из теории ретроградной эволюции американского биохимика Н. Горовица.

В соответствии с этой теорией жизнь на Земле возникла как один единый живой организм — эобионт. Клетка еще не появилась, как не возник и механизм ее деления. Эобионт был бессмертен и поэтому лишен возможности к размножению. Однако вместо количественного роста, который дает размножение, эобионт увеличивал разнообразие своих свойств. Вся земная жизнь в целом именно так и ведет себя до настоящего времени: она с самого начала присутствует в единственном экземпляре и все время увеличивает свое многообразие. Эобионт, представляя собой некоторую систему химических реакций, не был обособлен пространственно, но был включен в общую систему тогдашней биохимии. Вначале эволюция живого осуществлялась путем поэтапного включения реакций, протекавших до этого вне рамок жизни. Таким образом, эобионт представлял собой некое неделящееся, но быстро эволюционирующее полусуще- ство — полухимический самоподдерживающийся процесс, ор- ганизм-биосферу. Будучи неизолированным пространственно, он мог вместо возвращения вещества в геохимическую систему передавать его от одной своей части к другой. Так, он мог использовать материал отслужившей мембраны как источник энергии, т. е. как бы частично съедал сам себя. Позже эти функции отошли к различным организмам. Поэтому когда эобион- ту пришло время разделиться на разные организмы, среди них уже были прообразы и растений, и растительноядных животных, и хищных, и гнилостных бактерий.

Разделившись на отдельные организмы (причина этому могла бьггь самой разной), жизнь сохранила свой основной принцип. Французский ученый XVII в. П. Бейль определил его как сопротивление смерти. Эта задача могла быть решена двумя путями:

1. сохранить уже имеющееся бессмертие;

2. овладеть способностью к размножению, которое компенсирует потери от стихийных факторов, как-то: вулканы, землетрясения, наводнения, цунами, метеориты и т. п.

Во втором случае следовало включить в живые организмы программу, которая ограничивала бы их индивидуальное существование во времени, т. е. сделать их смертными, во избежание возможного перенаселения.

Развитие биосферы пошло по второму пути. За способность к размножению живое заплатило своим биологическим бессмертием.

Можно ли отыскать общее для всего живого влечение, которое придавало бы любой жизнедеятельности целесообразность? Да. Во всех проявлениях живого мы найдем нечто общее: влечение к сохранению вида. Жизнь есть высшая, конечная и единственная цель жизни. Быть—универсальный закон всего сущего, в том числе и человеческого сообщества. Эта цель, которую эобионт решал так просто, теперь встала перед каждой отдельной особью. Все поведение любой особи решает одну и ту же задачу. Спасая свою жизнь, особь обеспечивает сохранение вида; рожая и выращивая потомство, особь обеспечивает сохранение вида;

жертвуя своей жизнью ради спасения потомства или других особей, особь обеспечивает сохранение вида.

Поведение управляется психикой. Получив индивидуаль- ное существование (свое единичное бытие), особи получили психику, которая тем сложнее, чем сложнее собственная организация и поведение индивидов. Общебиологическая цель привела к тому, что любая психика имеет две основные функции: ориентировочную и побудительную. Ориентировочная функция обеспечивает конкретное поведение, направленное на удовлетворение тех или иных потребностей (у человека такое поведение называется деятельностью), создавая идеальные модели материальной действительности. Побудительная функция состоит в работе влечений. Если ориентировочная функция всегда рациональна, т. е. всегда соответствует требованиям успешности программ индивидуального поведения, то многие влечения могут быть иррациональными. Так, например, животное может жертвовать собой, стремясь оставить потомство. Эта иррациональность компенсируется сильными эмоциями, берущими свое начало именно в этой области психики. На уровне человека ориентировочная функция превращается в сознание, а побудительная — в бессознательное.