Стихи, вошедшие в «Денисьевский цикл»

«Весь день она лежала в забытьи...»	Неотвратимое угасание любимой: «и всю ее уж тени покрывали» на фоне летнего буйства природы: Лил теплый дождь - его струи По листьям весело звучали.
«Близнецы»	Мотив смерти нерасторжимо переплетается с мотивом любви: И кто в избытке ощущений, Когда кипит и стынет кровь, Не ведал ваших искушений - Самоубийство и Любовь.
«Предопределение»	Тютчев заглянул в такие глубины, в такие бездны человеческой души, как никто до него: Любовь, любовь - гласит преданье - Союз души с душой родной - Их съединенье, сочетанье, И роковое их слиянье, И... поединок роковой.

Анализ стихотворения А.А. Фета "Учись у них - у дуба, у берёзы"

Стихотворение написано в 1883 году. А. А. Фет расширил возможности поэтического изобра­жения действительности, показав внутреннюю связь мира природы и мира человека, одушевляя природу, создавая пейзажные картины, отражающие во всей полноте состояние души человека. И это было новым словом в русской поэзии. Пейзаж у А. А. Фета не самоценен, он выявляет жизнь души. «Оригинальность Фета, — приходит к выводу один из исследователей его поэзии Н. Н. Скатов, — состоит в том, что очеловеченность природы встречается у него с природностью человека». «Человеческое» и «природное» в некоторых стихотворениях А. А. Фета или слиты воедино, или, развиваясь параллельно, стремятся к единству. Законы природы, по А. А. Фету, несомненнее общественных идей, и поэт должен помнить это. В стихотворении «Учись у них — у дуба, у березы...» природа являет пример поучительной для человека стойкости: «Учись у них — у дуба, у березы. / Кругом зима. Жестокая пора! / Напрас­ные на них застыли слезы, / И треснула, сжимался, кора». Здесь и укор, и урок страдающему человеку: «Они стоят, молчат; молчи и ты!» И далее: «Но верь весне. Ее промчится гений, / Опять теплом и жизнию дыша, / Для ясных дней, для новых откровений / Переболит скорбящая душа».

Анализ стихотворения А.А. Фета "Это утро, радость эта"

Стихотворение написано в 1881 году. Согласно эстетическим принципам А. А. Фета, поэзия призвана изображать мир только в одном аспекте — мир как красота. Для А. А. Фета — красота разлита в мире, но ее нужно увидеть, и затем передать в поэзии.

«Искусство для искусства», или «чистое искусство», — исторически сформировавшееся услов­ное название ряда эстетических концепций, которые утверждали самоценность искусства, его независимость от политики, от «моральной дидактики», эмпирической «пользы», провозглашали свободу творчества и независимость самого творца. Это отнюдь не означает, что А. А. Фет отвер­гает жизнь в пользу «чистого» искусства. Обратим внимание на то, что, по мнению А. А. Фета, не должно быть предметом творческого изображения: «вседневный удел», то есть бытовая сторона жизни, довлеющие над человеком жизненные тяготы и, наконец, — «битвы» — гражданская борь­ба всевозможных «лагерей» и «станов», те же «гражданские скорби». Именно эти жизненные сфе­ры сковывают свободу самовыражения души, устремленной к прекрасному. Вдохновение свободно только тогда, когда оно не сковано позицией, тенденцией, обязанностью, борьбой за выживание, житейскими тяготами и т. д. А. А. Фет понимает по собственному опыту, что от этого никуда не уйдешь, все это есть в жизни. Однако считает, что эти явления не должны иметь отношения к поэзии, ибо они лишают поэта главного — истинной свободы и красоты. Священная власть богини красоты должна охватывать мир, преображать и облагораживать жизнь и самого челове­ка. Красота в понимании А. А. Фета не только абсолютна, безусловна и идеальна, она конкрет­на, материальна, ибо источник ее — жизнь природная и человеческая во всем ее многообразии.

Стихотворение «Это утро, радость эта...», наполненное звуками, запахами, цветами, заражает радостью от ощущения весны. Замечательно, что в стихотворении нет ни единого глагола, но оно удивительно динамично. Это объясняется воплощением музыкальных принципов в лирической поэзии А. А. Фета. В многочисленных высказываниях, и, что важнее, в творчестве А. А. Фета музыка не просто сравнивается с поэзией, ей не только отдается предпочтение перед послед­ней — она становится мерилом и самой сутью подлинной художественности. Лирическая поэзия, где нет мелодичности стиха, для него просто невозможна: «Нет солнца — нет дня. Нет музыкаль­ного настроения — нет художественного произведения», — декларирует он. Слово, метр, ритм сами по себе оказываются явно недостаточными средствами для воплощения поэтической мысли, потому что самой поэтической мысли А. А. Фет всегда стремится придать максимально чувствен­ную выразительность, и только звук, мелодия могут помочь этому. «Дух музыки» понимается А. А. Фетом не только как романтический идеал мировой гармонии, но и вполне рациональ­но — как материал для поэтического воплощения тончайших оттенков жизни природы и мира человеческой души. Музыка у него приближается к словесному искусству, — другими словами, она в максимальной степени становится фактором поэтического творчества, и именно в этом А. А. Фет достигает феноменальных для русской поэзии XIX века результатов. Об этом, в час­тности, свидетельствует высказывание такого авторитетного человека, как П. И. Чайковский: «Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область... это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом».

Как соотносятся мотивы мгновения и вечности в поэзии А.А. Фета?

Поэзия Фета наполнена «сладкими» звуками, которые передают красоту и гармонию окружающего мира: «Прозвучало над ясной ре­кою, / Прозвенело в померкшем лугу...». Недаром многие отмечали особую музыкальность его лирики, в которой звуки музыки тоже составляющие вечности. Все это и есть те «прекрасные мгновенья», из которых она складывается. А потому у Фета мотив мгновения не только не противостоит вечности, а становится ее органической ча­стью. Ведь выразить всю полноту мироздания возможно, лишь нау­чившись улавливать ее в каждом миге жизни. Так устроена и сама природа, и Фет призывает нас: «Учись у них — у дуба, у березы...». Но как «остановить мгновенье» и в словах выразить «невыразимое»?

Русская поэзия билась над этой загадкой еще со времен Жуков­ского, но, пожалуй, именно Фету, «певцу мгновенья», удалось вплот­ную приблизиться к ее решению. Подобно художникам-импрессионистам, он не столько передает точную картину, сколько свои впечатления, мимолетные ощущения, «мгновенные снимки па­мяти», складывающиеся в цельный и психологически достоверный поэтический образ. Например, в строке из стихотворения «Вечер»: «Прокатилось над рощей немою...» — эпитет «немою» передает не качество самой рощи, а то впечатление, которое производит на поэта особое состояние природы, когда вечером, перед наступлением ночи, в лесах умолкают голоса птиц, зверей, и кажется, что вся природа за­мерла.

На таких же ассоциативных связях «мгновенных снимков» впе­чатлений, чувств, звуков построены, по сути, все стихотворения поэта, и в их числе «самое фетовское» — «Шепот, робкое дыха­нье...». В нем отблески, тени, колыханья природы становятся в один ряд «волшебных изменений милого лица», которое, в свою очередь, начинает восприниматься как одна из теней ночи, на смену которой идет заря. И сама любовь оказывается той вечностью, «чудные мгно­венья» которой волшебная сила поэзии способна запечатлеть и пода­рить нам.

Так возникает искусство, в котором вечность и мгновение спле­таются в нерасторжимое единство. И мне кажется, что именно о та­ком художнике, как Фет, были сказаны прекрасные слова Пастернака: «Ты — вечности заложник, у времени в плену».

Анализ стихотворения А.А. Фета "Вечер"

Стихотворение написано в 1855 году. «Природы праздный соглядатай» — так сам поэт полуиро­нически определил свое отношение к одной из главных тем своего творчества. Афанасий Афанасье­вич Фет (1820-1892) — без сомнения, один из самых замечательных русских поэтов-пейзажистов. Пейзаж стихотворения «Вечер» очень конкретен, детально выписан: «ясная река», «померкший луг», «роща немая». В то же время фетовский пейзаж создает целостную картину бытия. Поэт смотрит на природу и мир как на реальное, объективно существующее явление, но такое, которое отличается крайней нестабильностью, текучестью — это мир «сопричастий», зеркальных отраже­ний, соприкосновений и мимолетностей. Вечер у Фета не статичен. Каждую секунду этого вечера в мире происходят изменения, и череда этих изменений и есть вечер. Глаголы первого безличного предложения сразу же задают динамику: «прозвучало», «прозвенело», «прокатилось», «засве­тилось». Дальше — «Убегает на запад река», «Разлетелись, как дым, облака». О непостоянстве, мимолетности и переходности говорят строки: «На пригорке то сыро, то жарко, / Вздохи дня есть в дыханьи ночном, — / Но зарница уж теплится ярко / Голубым и зеленым огнем». Вечер — это особое время суток, когда день становится ночью, время перехода, быстрой смены явлений. Поэт стремится увековечить эти преходящие моменты, «миги» бытия, видения предмета таким, каким он предстал в настоящий момент. Такое понимание цели искусства свидетельствует о точ­ках соприкосновения лирики А. А. Фета с эстетикой и стилем импрессионизма.

Анализ стихотворения А.А. Фета "Шепот, робкое дыханье..."

Стихотворение написано в 1850 году. Стихотворения о любви составляют едва ли не большую часть всей лирики А. А. Фета. Самый частый сюжет его любовной лирики — свидание в саду, и самое знаменательное стихотворение этого рода то, с которого и началась громкая слава А. А. Фе­та, стихотворение, которое на многие годы стало своего рода эмблемой его поэзии — «Шепот, робкое дыханье...».

В чем же новизна и необычность этой действительно новаторской поэтической миниатюры? Первое, что бросалось в глаза и сразу было замечено читателями, — это полное отсутствие глаго­лов, передающих, как известно, движение. Но при этом стихотворение не статично, более того, оно передает беспрестанное движение и изменение в природе и в отношениях между влюбленны­ми, то есть воссоздает некое событие. Присмотримся к тому, как А. А. Фет в этом стихотворении добивается эффекта непрерывного движения, изменения, быстрых переходов от одного состоя­ния в природе к другому. Глаголы неизбежно «удлинили» бы эти переходы от одного мгновения к другому. «Укорачивают» их существительные со своей номинативной функцией, но это особые существительные, которые «обозначают не предметы, а нечто совершающееся во времени, процесс, движение, то есть, по существу, содержат в себе категорию глагольности, являются своего рода подлежащими-сказуемыми: шепот, дыханье, трели, колыханье, лобзания, слезы» (Д. Д. Благой). Вместе с ними не в статике, а в движении и изменении находятся и существительные, служащие дополнениями к ним: трели соловья, колыханье ручья, ряд изменений лица. Мгновенно-названное слово (существительное) приобретает иллюзию движения, текучести, но движение, в свою очередь, становится не чем иным, как быстрым переходом, даже «перебегом» от одной картины (мига) к другой, и здесь важную роль играют запятые — они как бы обрамляют отдельные кар­тины, образуют между ними паузы — краткие, глубокие. Без них невозможна музыка стиха, «эфирность» его создается не только звучанием слов, но и интонацией их произношения. Точки на протяжении всех трех строф стихотворения нет, оно прочитывается как одно предложение, в одном темпе, поэтому эти картины-миги, сменяя друг друга и переливаясь один в другой, пре­вращают всю миниатюру в единый, насыщенный жизнью и чувственностью миг, потенциально стремящийся к вечности, хотя этого слова А. А. Фет и не употребляет.

Стихотворение А. А. Фета не однажды упрекали в бессодержательности. Вождь народнической критики Н. К. Михайловский, например, иронически замечал: «Фет, ведь это «шепот, робкое дыханье, трели соловья», безглагольное стихотворение, безначальный конец, бесконечное начало, словом, нечто архипоэтическое». Между тем, при всей своей «эфирности» это окутанное таин­ственным полумраком, какой-то полупрозрачной завесой стихотворение говорит обо всем, ничего не называя. Не названа, например, луна, хотя без ее света невозможна была бы игра теней, сооб­щающих динамику всей картине. Ничего не сказано о самом событии — любовном свидании, но тончайше передано его течение от ночи к утру: чуткий читатель не может не заметить, как «пур­пур розы», разрастаясь в «дымных тучках», переходит в зарю. Не названа, наконец, сама Любовь, но есть ее переживание: «Ряд волшебных изменений / Милого лица». Заря символизирует начало и утро нового дня, а также утро новой жизни, наступающей для влюбленных.

Все сказанное позволяет заключить, что в этом, безусловно, этапном для поэта стихотворении система музыкально-импрессионистических средств поэтического выражения уже сформировалась. В дальнейшем она обогащается новыми открытиями и находками, но основа системы фетовского импрессионизма кардинально уже не менялась.