Тирренские корабельщики

(Овидий. Метаморфозы. III, 597-691)

Тирренские корабельщики под предводительством юного Акойта плыли на Делос. Раз, при наступлении ночи, расположились они на берегу Кеоса. Лишь только занялась заря, Акойт поднялся со своего ложа, приказал своим товарищам принести свежей воды и указал им дорогу к источнику. Между тем сам он взошел на ближний холм и, посмотрев, какова погода и откуда ветер, стал сзывать своих людей и пошел к кораблю. "Мы здесь!" – крикнул ему один из корабельщиков, ведя за собой женоподобного юношу, – который так думал этот корабельщик – был хорошей добычей в пустынном поле. Пленник, отроческих еще лет, едва мог за ним следовать, шатаясь подобно опьяневшему или сонному. Акойт смотрел на его лицо, походку и одежду и, не веря, чтобы это был простой смертный, сказал споим спутникам: "Какое божество облечено в это тело, я не знаю, – но верно, что в нем скрывается божество!" И, подойдя к юноше, он обратился к нему с такой речью: "Кто бы ты ни был, будь к нам милостив, и дай нам успех в нашем деле. Прости взявшему тебя". – "Не трудись просить за нас!" – воскликнул один из толпы грубых корабельщиков, а за ним и другие тотчас подтвердили его слова. Желание добычи ослепило их. "Я не потерплю, чтобы наш корабль принял на себя это священное бремя, и привлек этим на себя несчастья; я воспользуюсь своей властью!" С этими словами он стал против них и возбранил им вход на корабль. Тут Ликабас, самый строптивый из всех корабельщиков, схватил Акойта за плечи и хотел бросить его в море, но запутался в веревочных снастях корабля. Наглая толпа, смеясь, хвалилась своим делом и вела пленника на корабль в надежде продать его в неволю и выручить за него хорошие деньги.

Казалось, что теперь только этот шум пробудил чужеземного юношу от тяжелого сна и привел его в чувство. "Что они делают, отчего такой шум? – спросил он. – Скажи, корабельщик, как я попал сюда, куда хотят они меня вести?" – "Не бойся ничего, – сказал Прорей, – и скажи только, к какой гавани желаешь ты пристать – там мы и высадим тебя на берег". – "К Наксосу, – отвечал юноша. – Наксос – мое отечество, и вы будете радушно приняты там". Лживая толпа клянется всеми богами, что исполнит его желание, и приказывает Акойту поднять паруса. Наксос лежал вправо; и когда Акойт направил корабль в ту сторону, закивали ему корабельщики и шептали на ухо: "Что делаешь ты, безумный? Повороти же влево!" Акойт изумился и сказал: "Так пусть же кто-нибудь другой займет мое место!" И, сказав это, он сложил с себя свою обязанность. Глухой ропот послышался в толпе, и Эфалион насмешливо воскликнул: "Да, в тебе одном ведь все наше спасение!" И с этим встал он на место Акойта к рулю и направил корабль в сторону, противоположную Наксосу.

Бог Вакх – это был он в образе юноши – притворился, что только теперь заметил обман и, окидывая взором море с задней части корабля, сказал, как бы плача: "Эта не та земля, на которую вы обещали меня высадить, не здесь желал я сойти! Что я вам сделал? Какая вам слава в том, что вы обманете меня; вас много, я же один!" Мятежная толпа отвечала смехом на слова юноши и крепче налегала на весла; судно быстро неслось по волнам. Вдруг корабль остановился посреди моря, как бы став на твердую землю. Удивленные, с удвоенной силой ударяют корабельщики веслами, поднимают все паруса. Но внезапно ветви плюща опутывают весла и тянутся вверх, и обвивают паруса. Бог же облекает чело свое венцом из виноградных гроздей, берет в руки тирс, обвитый виноградной листвой, и вокруг него собираются призрачные образы тигров, рысей и пестрых пантер. Быстро, как бы одержимые безумием или страхом, повскакали гребцы со своих мест. Поднялся первым Медон: спина его была изогнута, тело искривилось и на нем выросли рыбьи плавники. "Что за странный вид у тебя!" – воскликнул Ликабас, и не успел он еще кончить, как голова его становится рыбьей и кожа покрывается жесткой чешуей. Лиис хотел упереться веслом: как вдруг его руки срослись и превратились в плавники. Кто-то распутывал канат, глядит: у него рук уже нет, ноги превратились в хвост рыбы, и он прыгает в волны. Со всех сторон бросается превращенная толпа в море, то ныряя вглубь, то всплывая на поверхность; дико кружатся и теснятся они, превратясь в стадо дельфинов. Из двадцати корабельщиков уцелел только один – Акойт, хозяин корабля; он все время стоял испуганный и дрожал от страха, пока не подошел к нему бог и не ободрил его своими словами: "Не бойся ничего, Акойт, – сказал он, – и направь корабль к Наксосу". Прибыв на остров, принес Акойт могущественному богу благодарственную жертву за свое спасение.