[XIV.] о журавле и его природе.

Журавли собираются в таком большом числе, что часто в одной стае найдешь их сотню или около того.

Эта птица, каждую ночь, по велению природы, поочередно охраняя общую безопасность, стоит на одной ноге, а другой неоперенной держит на весу камень; чтобы, если вдруг подкрадется сон, от его падения тотчас пробудившись, вновь вернуться к бодрствованию.

Птицы эти представляют образ прелатов церкви; которым надлежит бодрствовать над паствой и охранять ее, ибо в какую стражу приходит вор⁹⁷, точно неизвестно; и всякая священная забота должна висеть в душе подобно камню, она и отгоняет всякое оцепенение, и не позволяет думать ни о чем кроме себя; если же порой она выскальзывает, то разум, не отвыкающий от нее, словно пробудившись ото сна, вновь ее принимает.

Кроме того, об опасности эта птица предупреждает криком. Так и церковные пастыри отгоняют волков от овечьего двора божественным лаем и, подобно трубе, возвышают голос в неустанном крике.

Эта птица имеет столь горячую, столь огненную печень, что и случайно проглоченное железо не может остаться не переваренным.

Так сердце, воспламененное огнем любви, укрощает и смягчает прежде жестокую и непреклонную душу и побуждает ее склониться наконец к согласию братского мира.

Глухари здесь водятся в изобилии.

Луговые же куры, которых в просторечии называют grutae, здесь немногочисленны и невелики; и расцветкой и размером они похожи на куропаток.

Бекасов же, также называемых cardioli, как больших лесных, так и малых болотных, без числа. Но количество малых болотных больше.

Также и перепелов здесь множество. Крикливые и шумные коростели бесчисленны. И воспевающих день жаворонков без счета.

[XV.] о казарках, рождающихся из ели и об их свойствах.

Много здесь и птиц, которые называются казарки, и которых природа производит вопреки природе, диковинным образом; напоминают же они болотных гусей, но меньше размером. Ибо они вначале как смола рождаются из еловых бревен, плавающих в море. Затем свисают на клювах как бы с водоросли, прикрепившейся к бревну, заключенные в раковины для более свободного развития; и так пока, с прошествием времени, одетые в прочное облачение из перьев, не падают в воду или не переносятся полетом в свободу воздуха. Согласно неведомой и весьма удивительной семенной причине, питание и рост они поддерживают от древесного сока и морской влаги.

Я много раз своими глазами видел на морском побережье более тысячи телец этих птиц, свисающих с одного бревна, заключенных в раковины и уже сформировавшихся.

От их соития, как обыкновенно бывает, не откладываются яйца; и никогда птица для их порождения не высиживает яиц; ни в одном краю земли не видели, чтобы они предавались страсти или вили гнезда.

Поэтому в некоторых частях Ирландии епископы и церковные люди имеют обыкновение в постное время без разбора есть тех птиц, как бы не мясных, ибо не рожденных от плоти.

Однако они весьма тонко введены в заблуждение. Ведь если бы кто съел часть от бедра прародителя, плотяного, хотя и не рожденного от плоти, того я бы не счел непричастным к поеданию мяса.

Образумься, злосчастный иудей, образумься, пока не поздно! Первое порождение человека из праха без мужчины и женщины, и второе – от мужчины без женщины, ты из почтения к Закону не дерзаешь отвергнуть. Лишь третье, от мужчины и женщины, поскольку оно обыкновенно, по жестоковыйности твоей ты признаешь и подтверждаешь. От четвертого же, лишь в котором и есть спасение, то есть от женщины без мужчины, ты с упрямой злобой отрекаешься, к собственной погибели.

Стыдись, несчастный, стыдись; и обратись, хотя бы, к природе. Для укрепления веры, для нашего научения она и теперь новую тварь порождает и производит безо всякого мужского или женского участия.

Следовательно, первое порождение – из глины, а это последнее – из дерева. То, поскольку оно Господином природы сотворено лишь единожды, потому навсегда осталось поразительным. Это же, не менее изумительное, однако, менее изумляющее, ибо оно многократно, совершает подражательница природа. Ведь так человеческая природа устроена, что ценным или удивительным почитает лишь то, что необыкновенно и случается редко.

Восход и закат солнца, чего нет в мире прекраснее, нет достойнее изумления, поскольку видим каждый день, минуем безо всякого восхищения. Затмение же солнца, поскольку бывает редко, поражает весь мир.

Таким же образом, кажется, происходит, одним ветром, и неким неведомым одушевлением, безо всякого смешения, порождение пчел из воска.