[XXXVII.] о соколе Килдарии, словно бы прирученном и домашнем.

Во времена Бригиды некий прекрасный сокол часто посещал это место и имел обыкновение сидеть на верхушке церковной башни. Поэтому он назывался людьми птицей Бригиды и был у всех в некотором почете. По знаку горожан или воинов замка он, словно прирученный и приученный к этому, имел обыкновение к великому удовольствию наблюдающих преследовать на равнине Килдарии уток и прочих птиц, как полевых, так и водных, и с врожденной стремительностью повергать их с воздуха на землю. Какое же место оставалось несчастным птицам, если человек завладел землей и водой, а враждебная птица и жестокий тиран – воздухом?

Диковинно об этом пернатом, что он не позволял себе заводить пару у церкви, где он появлялся. Но в период любви улетая далеко оттуда и по обыкновению находя пару в горах Глинделахана, давал волю природе. А закончив это, один возвращался к церкви.

Так он подавал достойный пример церковным мужам, и в особенности избранным тогда для божественного служения в ограде и лоне церквей.

В самое время первого отъезда господина Иоанна из Ирландии, птицу, которая прожила столько веков и столь приятно украшала место Бригиды, наконец без осторожности севшую на добычу, которую схватила, и не опасавшуюся приближения людей, некий крестьянин убил посохом, который носил.

Из этого видно, что следует в счастье страшиться гибели и не полагаться на продолжительную приятную и дорогую жизнь.

[XXXVIII.] о книге, написанной чудесным образом.

Среди всех чудес Килдарии ничто мне не представляется чудеснее, чем та удивительная книга, написанная, как говорят, во времена девы со слов ангела. Эта книга содержит четыре Евангелия согласно Иерониму, где почти что ни страница, то различные изображения, расписанные разнообразными красками.

Здесь увидишь лик Величия, божественно запечатленный; там мистические образы Евангелистов, имеющие то по шесть, то по четыре, то по два крыла; здесь орла, там тельца, здесь образ человека, там льва; и прочие изображения почти бесчисленные. Если будешь смотреть на них поверхностно и обычным образом невнимательно, увидишь скорее пятно, чем связь; и совершенно не заметишь никакого мастерства, там где, однако, нет ничего кроме матерства. Но если призовешь остроту глаз для более зоркого разглядывания, и много глубже проникнешь в тайны мастерства, сможешь увидеть сплетения столь изящные и искусные, столь частые и плотные, столь узловатые и переплетенные, украшенные столь до сих пор свежими красками, что будешь уже уверять, что все это действительно создано скорее ангельским, чем человеческим усердием.

Поистине, насколько многократно и тщательно я это рассматриваю, всегда словно в первый раз поражаюсь, всегда нахожу все более и более достойным изумления.

[XXXIX.] о создании книги.

В первую ночь, накануне утра, когда писец собирался начать книгу, во сне предстал перед ним ангел, указывая на некое изображение, запечатленное на доске, которую он держал в руках, и говоря: «Полагаешь ли ты, что ты смог бы запечатлеть это изображение на первой странице той книги, которую собираешься писать?». Писец, сомневаясь в мастерстве такой тонкости, и в знакомстве со столь неведомой и необыкновенной вещью, ответил ему: «Никоим образом». Ангел ему: «Скажи завтра твоей госпоже¹⁵⁶, чтобы она сама молилась о тебе Господу, чтобы открыл тебе и мысленные и телесные глаза для более острого зрения и более тонкого понимания, и направил руки к верному деланию». Когда это было сделано, на следующую ночь снова появился ангел, показывая ему то же изображение и многие другие. И все их, с помощью божьей милости, тотчас воспринимая и твердо сохраняя в памяти, писец с великой точностью изобразил в своей книге в соответствующих местах. Вот таким образом, тогда как ангел являл, Бригида молилась, а писец подражал, была создана та книга.