[XXXVI.] о злобе ядов там.

Кроме того, и пасынку надлежит остерегаться яда из рук мачехи, и мужу – из рук разозленной супруги, и господину – из рук неверного повара.

И не только пища и питье, но даже платье, стулья и скамьи вызывают подозрение, что они отравлены.

Подстерегают яды; подстерегают и ядовитые животные; подстерегает человека наиопаснейшая из всех опасностей – человек.

Поистине, кроме обычных тягот, которых здесь в изобилии, угрожают и посягают на человеческое здоровье проворные и пестрые пантеры, и носороги, завлекаемые девичьей любовью, и ужасные своим дыханием крокодилы, речные гиппопотамы, зоркие рыси, и гиены, страшные львам одним лишь мочеиспусканием.

Угрожают аспиды и гадюки; угрожают драконы и ненавистный одним своим взглядом, жуткий одним взором василиск. Угрожает сепс, крошечная змейка, восполняющая, однако, вредоносностью свой малый размер. Ибо поражает ядом не только плоть, но и кости. О чем поэт упоминает так:

И разлагающий сепс, разрушающий с телом и кости...¹⁰⁸

Также и дипсада, небольшая змея, яд которой убивает до того, как его почувствуешь, отрава которой так сильна, что при ее укусе смерть упреждает чувство боли.

Случилось в наши времена, что некто, из британских земель направляясь по чужбине, как водится, в Иерусалим, когда однажды перебирал рукой зерно на корм лошадям, был ужален в палец змейкой, укрывавшейся там; тотчас все его тело с плотью и костями расползлось в некую бесформенную и как бы смоляную массу. Когда же его спутники исследовали причину его смерти или, вернее, превращения, и природу пресмыкающегося, они нашли там небольшую змею, имевшую форму черного угря. От местных жителей же они узнали, что эта змея зовется галея; и что она изредка, но и то слишком часто, то есть в течение тридцати лет, из пустынь Вавилонии достигает их земель, и свирепствуя против людей или животных, знаменует свой ужасный приход столь непоправимым вредом.

Таким образом, пресмыкающихся этого рода, которыми изобилует Восток, сколько их видов – столько ядов; сколько родов – столько погибелей, сколько цветов – столько скорбей, сколько разновидностей – столько бедствий.

Среди стольких смертельных опасностей что же тогда убережет жизнь? Или. вернее, среди стольких смертей где же жизнь?

[XXXVII.] о несравненной мягкости нашего воздуха.

Вот таким образом владеет Восток своим ядовитым, своим отравленным богатством. Мы же, с нашей золотой серединой во всех вещах, которая обеспечивает надлежащим образом потребности, и которой достаточно для природы, одной лишь мягкостью нашего воздуха уравновешиваем все восточное изобилие.

О несравненный дар Бога на земле! О безмерная и еще не понятая милость, оказанная свыше смертным!

Мы без опасения спим под открытым небом, на голом камне. Мы не боимся воздуха ни пронизывающего холодом, ни опасного зноем, ни вредящего испорченностью. И то, что мы вдыхаем, и то, что нас постоянно окружает, содействует своей благотворной целебностью.

Ведь чем ближе подходить к восточным краям и зною неба, тем богаче земля плодородностью почвы и плодоносным изобилием. А также больше множество металлов, драгоценных камней, шелка и шелковой пряжи, и всяких сокровищ. И народ, благодаря более тонкому воздуху, обладает щуплым телом и тонким разумом. Поэтому он имеет обыкновение побеждать скорее ядом, чем силой, и преуспевать более искусством, чем войной.

Но чем более приближаться к северо-западным и западным областям, тем почва бесплоднее, но атмосфера здоровее; народ менее проницательный, но более крепкий. Ибо грубым воздухом менее утучняется пашня, и более Минерва. И поскольку

Каждый народ, что рожден снегами под северным небом

Неукротим на войне и к смерти любовью привязан¹⁰⁹,

народ этот заключает безмерные чувства в безмерном теле¹¹⁰. Так что на Востоке царствуют Вакх и Церера. И их спутница Венера, которая всегда хладеет без них. Царствует также вечная питомица и подруга тонкого воздуха Минерва. А здесь – Марс, Меркурий и аркадский бог¹¹¹. Там избыточествующее множество сокровищ; здесь умеренная и достойная достаточность. Там воздух спокойный, здесь здоровый. Там народ хитрый, здесь крепкий. Там борются ядами, здесь силой. Там искусство, здесь война. Там Аполлон, здесь Меркурий. Там Минерва, здесь Паллада и Диана.

[XXXVIII.] О похвальном отсутствии здесь некоторых вещей.

Есть здесь и похвальное отсутствие, как пресмыкающихся, и некоторых других вещей. Нет здесь землетрясений, едва раз в году услышишь гром.

Не пугают здесь громы, не страшат молнии. Не обрушиваются здесь ливни; не поглощают землетрясения; не хватает лев; не терзает барс; не пожирает медведь; не истребляет тигр.

Также подозрение в отравлении никогда не делает опасным подношение еды, даже сделанное врагами.

Ни пасынку мачехи, ни мужу сколь угодно обиженной женщины не стоит бояться отравленного питья.

[XXXIX.] О том, что источник ядов на востоке.

Источник ядов бьет на востоке. И чем дальше он отводится от истока, тем меньше становится сила их природной действенности.

И постепенно слабея при большом удалении на такое расстояние между местами, в этих краях сила яда совершено исчезла.

Насколько в более удаленные от зодиака районы солнце посылает лучи, настолько меньшую силу тепла оно дает предметам. Поэтому некоторые крайние северные области совершенно лишены дара его тепла.

Но ты скажешь: Восток превосходит драгоценными камнями и полезными кореньями.

Это сделано по предусмотрительному замыслу природы, чтобы там, где много зла, было бы распространено и средство против зла. Ибо множество болезней требует, чтобы находились многие лекарства.

Здесь же, где опасности редки, и средства от них встречаются реже.