Приложение Гиральд Камбрийский топография ирландии

Введение к чтению.

Когда я размышляю, сколь коротка и быстротечна жизнь, которую мы ведем, мне кажется, что прекрасным было намерение тех, кому, хотя еще не был открыт жизненный путь, хотелось ценой труда и заботы оставить миру нечто выдающееся и памятное, сделать память о себе долгой и жить хотя бы в памяти после этой мимолетной жизни. Поэтому и читаем в славных книгах поэтов:

Та же, что норовит очернить тебя, зависть – исчезнет

и после смерти моей обернется заслуженной славой.²

И иначе:

Всюду меня на земле, где б власть не раскинулась Рима,

Будут народы читать, и на вечные веки, во славе –

Ежели только певцов предчувствиям верить – пребуду.³

Таков был для величайших авторов первый и главный повод, чтобы писать. Иной же повод, второй по значению не менее, чем по порядку, – вознаграждение и поощрение от благородных правителей. Ведь почести обыкновенно питают искусства:

Если б Вергилий был без слуги, не имел бы жилища

сносного, то из волос Эринний все гидры упали б.⁴

Также:

Есть ли таланту простор, когда не только стихами

Сердце полно и стремленьем к владыкам Кирры и Нисы, –

Сердце, которому трудно нести двойную заботу?⁵

Кажется, однако, что философия, подруга умеренности и благоразумия, которая и избытку не радуется, и скудости не допускает, устами Соломона возгласила: нищеты и богатства не давай мне, Боже, лишь необходимое⁶. Ведь, хотя быть посредственными поэтам было бы непозволительно, так как

Ввек не простят ни люди, ни боги, ни книжные лавки,¹

однако требуется от них если не знание, то хотя бы чувство меры.

Когда же исчез этот второй повод писать, стали исчезать и поэмы. Но не совсем угасла поэзия, или истощилась философия; и не потеряла силу славная память славных подвигов. Ибо не литературы недостает, а образованных правителей; не искусств не хватает, а почитания искусств. И не иссякли бы теперь лучшие писатели, если бы не исчезли изысканные властители. Вспомни же Пирра – вспомнишь и Гомера. Вспомни Помпея – вспомнишь и Туллия. Вспомни Гая и Августа – вспомнишь также Вергилия и Флакка.

Впрочем, пусть от недостатка правителей бездействует у нас вторая причина, нас, однако, писать побуждает первая и сильнейшая. Ибо это может и добавить искру бодрости, и воспламенить врожденный огонь; ведь мы опираясь на столь многочисленных и столь великих авторов, и как будто восседая на их плечах, можем быть возвеличены этим их умноженным величием, если нам хватит смелости. Бесспорно, ничто так не препятствует благородным дерзаниям, как неуверенность; всякое стремление достичь угасает от безнадёжности сравняться. От этого достохвальный талант и образованность часто бывают погребены под бездействием, и тогда как он страшится упражнения в испытании себя, скрытым остается весь блеск достоинств². Оттого и случается, что многие учёнейшие люди стареют в безвестности, и пока силы дарования не испытываются в огне свободной души, они гибнут как скот, и их имя никогда больше не вспомнится.

Отсюда, и потому что

Безвестный подвиг, словно бездействие,

В могилу сходит;³

Тех, кто низок душой, обличает трусость;⁴

Тот уж полдела свершил, кто начал;⁵

С теми Фортуна, кто храбр;⁶

задумал я писать, и решил, что пусть лучше злобой завистников буду сочтен нелепым, чем суждением добрых людей отмечен как боязливый. Не может меня удержать и пример Цицерона: потому, сказал он, я не пишу стихов, что как хочу – не могу, а как могу – не хочу⁷. Мое мнение здесь таково, и в этом отношении оно весьма твердое:

Ведь не всегда и струна звенит, как мы бы хотели;

Да не всегда и стрела попадает туда, куда метит;⁸

и если как хочу не могу, хочу и как могу.

Так самонадеянным или дальновидным меня сочтут? Того, кто принял бремя труда в течение стольких бессонных ночей, чтобы уготовить себе ненависть при жизни, после кончины же – славу?

И вот мне, давно то задумавшему и долго и трепетно носившему в душе, попадается, наконец, некий угол, как бы и забытый всеми, а именно – ирландский предел мира. И не то, чтобы он совсем не упоминался, однако, ничьё перо до сих пор вполне его не описало.

Но из Ирландии может ли быть что доброе? Разве эти горы источают сладость, а долины текут молоком и мёдом? Так выжмем мёд из камня и масло из скалы: сделаем то, что имеют обыкновение делать ораторы. Ведь им в изумительном роде занятий особенно надлежит оттачивать оружие красноречия, чтобы более искусное перо возвысило незначительность предмета и

И красноречием дало силу слабому предмету.⁹

Надлежит им к этому стремиться охотнее, чтобы сколь в этом они не в состоянии быть плодовитыми, они смогли быть хотя бы красноречивыми; чтобы, сколь мало в этом может рассудок, слово казалось могущим больше. Ведь таково преимущество, такова сила красноречия, что ничего нет столь ничтожного, что бы оно не возвысило, ничего нет столь полного, к чему бы оно не добавило, нет ничего столь темного, что бы оно не осветило, нет ничего столь ясного, что бы оно не прояснило. Ибо, как говорит великий магистрат в «Парадоксах», нет ничего столь невероятного, что нельзя было бы изложить как возможное; нет ничего столь дикого и столь грубого, что нельзя было бы украсить и как бы облагородить речью¹⁰.

Однако что же предложит образованным ушам и людям высочайшего красноречия и жидкокостный слог фраз, и голодная худоба слов? Ибо бесполезно и совершенно излишне как среди красноречивых показывать невзрачное, так и среди ученых заурядное. Какой же звук среди поющих лебедей издаст крикливый гусь? Объявит ли он явно новое, или уже знакомое? Общеизвестное и приевшееся вызывает отвращение; новое не имеет авторитета. Поскольку, как говорит Плиний, трудное это дело – старому придать новизну, новому убедительность, потертому блеск, отвратительному прелесть, темному свет, сомнительному достоверность, и всему – жизненность¹¹.

Однако я попытался бы кое-как возбудить внимание читателя чем-то новым, которое либо никем до сих пор не было предано известности, либо рассматривалось весьма немногими; и словно в некоем чистом зеркале воспроизвести в этой работенке ясную топографию Ирландии, и сделать ее известной всем.

Ведь в самом деле, для любознательных натур не последняя заслуга обозреть, по крайней мере издалека, свойства и расположение удаленнейших земель, и изложить укрытые с древности особенности; растолковать природу и недостаток всех почти вещей, которые природа производит или высшему миру для украшения, или низшему для употребления; а также описать и столь изумляющие отступления самой природы; провести линию происхождения различных народов от ее начала; исследовать нравы многих людей; и, поскольку земля, где мы находимся, медлительна и несовершенна, лучшей частью нас¹² хоть в уме обежать весь мир и дела мира, и все показать.

Работа эта имеет трехчастное деление. Первая часть содержит о месте Ирландии и о ее расположении относительно большой Британии; о равнинности и гористости земли и о различных ее свойствах; о рыбах и птицах, более отдаленных по месту, чем отличающихся; о зверях и пресмыкающихся и о природе и недостатке каждых, и об отсутствии здесь всех ядовитых животных; также о сравнении востока и запада и о весьма справедливом предпочтении запада; как на это четко указывают предпосланные заглавия. Вторая же часть описывает необыкновенные деяния играющей природы; и не только открытые в этой стране, но и любые прочие, однако, когда они повсюду имеют сходство. А также оглашает славные добродетелями и отмеченные великими и неслыханными миром чудесами деяния святых. Третья часть о первых обитателях этой земли, о каждом по порядку приходе и исчезновении различных народов, о природе и нравах ирландского племени, которое населяет остров по сей день, и о его завоеваниях иноземцами. Наконец, она представляет всю достойную упоминания историю этого народа, вплоть до нашего времени.

Для первых двух я не нашел совершенно никакого свидетельства в ирландских писаниях, совсем никакой опоры посторонней помощи, кроме самого усердия исследования. Лишь в третьей собрал некоторые познания из их хроник об обитателях острова и о происхождении племен. И все же то, что было ими нагромождено весьма путано и бестолково, и большей частью довольно лишнее и незначительное, а также диким и грубым пером, не без великого труда, словно выбирая и извлекая жемчужины из морского песка, все наиболее ценное я насколько мог сжато и ясно изложил в этом сочинении.

Но поскольку, из-за печального состояния человеческого несовершенства

этот труд боится острого жала судьи,¹³

похвалу, однако, могла бы заслужить если не работа, то хоть стремление работающего. Ибо любовь к наукам весьма похвальна; и также весьма похвальным кажется, среди тягостных и почти невыносимых забот двора, некоторое уважение к почтенному. Так достойно хвалы, что, когда тело предано неволе, разум свободен. И поскольку мудрому свойственно время от времени бодростью духа оправляться от внешних терзаний, и все тягостное делить с попеременной утехой, ибо то, что радует, не может казаться тяжким, – достоин хвалы славный досуг посреди многих дел.

НАЧИНАЮТСЯ ГЛАВЫ КНИГИ ГИРАЛЬДА КАМБРИЙСКОГО ОБ ОПИСАНИИ ИРЛАНДИИ.

На три частички разделена эта книжица.

[I.] – Первая часть содержит о положении Ирландии.

О расстоянии между Ирландией и Британией.

Какую землю и на каком удалении имеет с юга.

Какую с севера, какую с востока, и что с запада.

[II.] – Об Испанском море, охватывающем Британию и Ирландию двумя рукавами.

Как Ирландия относится к Британии по величине.

О длине и ширине Ирландии.

[III.] – О различных высказываниях Солина, Орозия, и Исидора, и Беды, некоторых верных, некоторых ошибочных.

[IV.] – О равнинности и гористости земли.

Что горная земля скорее песчаная, чем каменистая.

[V.] – О плодородности почвы, и о маленьких зернах, едва очищающихся с помощью веялки.

[VI.] – О ветренности и дождливости, и об их причинах. О господствующем здесь кавре, склоняющем деревья.

[VII.] – О девяти главных реках, и о других, возникших позже.

[VIII.] – Об озерах и их островах.

[IX.] – О морских, речных и озерных рыбах, и о том, каких из них недостает.

[X.] – О новых рыбах, не обнаруженных в других местах.

[XI.] – О птицах, и о том, каких из них недостает; [и как о природе, так и об аллегориях].

[XII.] – О ястребе. соколе и ястребе-перепелятнике и об их природе.

[XIII.] – Об орле и его природе.

[XIV.] – О журавле и его природе.

[XV.] – О казарках, рождающихся из ели, и об их природе.

[XVI.] – О двувидных птицах и об их природе.

[XVII.] – О птицах, как бы поддельных и не подлинных.

[XVIII.] – О зимородках и их природе.

[XIX.] – О лебедях и аистах и их природе.

[XX.] – О птицах, не появляющихся в зимнее время.

[XXI.] – О цикадах, которые обезглавленные поют слаще, и долгое время мертвые, сами по себе оживают.

[XXII.] – О воронах, пестрых здесь, и их природе.

[XXIII.] – О сорокопутах, белых здесь, и об их природе.

[XXIV.] – О зверях и их природе, и о том. каких недостает.

Об оленях, кабанах и зайцах, маленьких здесь.

Что все животные, кроме человека, здесь меньше, чем повсюду.

[XXV.] – О барсуке и его природе.

[XXVI.] – О бобре и его природе.

[XXVII.] – О ласках и их природе.

[XXVIII.] – О пресмыкающихся и о том, каких из них недостает; и о всех ядовитых, отсутствующих здесь.

[XXIX.] – О ядовитых пресмыкающихся, которые, принесенные сюда, тотчас умирают, и о яде, теряющем вредность.

[XXX.] – О пыли этой земли, убивающей ядовитых пресмыкающихся.

[XXXI.] – О ремнях этой земли, помогающих против яда.

[XXXII.] – О лягушке, найденной недавно в Ирландии.

[XXXIII.] – О различных похвалах острову и свойствам земли.

Что всякий ветер здесь приносит прохладу.

Что этот остров мало нуждается во врачах.

Что ирландцы страдают только от малярии.

[XXXIV.] – О сравнении востока и запада.

[XXXV.] – Что на востоке все стихии смертоносны.

[XXXVI.] – О злобе ядов там и суровости климата.

[XXXVII.] – О несравненной мягкости нашего климата.

[XXXVIII.] – О достойном хвалы отсутствии здесь некоторых вещей.

[XXXIX.] – Что источник ядов на востоке.

[XL.] – Что западные достоинства предпочтительнее восточных.