Инициирующие формы

1.1

Возбуждение конституционного судопроизводства в связи с запросом суда общей юрисдикции

У -> К

Статья 125 (часть 4) Конституции об обязанности судов обратиться в КС в случае сомнения в конституционности нормы праваX

Возбуждение конституционного судопроизводства по запросу суда общей юрисдикции

С момента направления запроса до завершения конституционного судопроизводства по делу

1.2

Возбуждение конституционного судопроизводства в связи с жалобами граждан

Статья 125 (часть 4) Конституции о праве граждан обратиться в КС с жалобой на нарушение конституционных прав и свободX

Возбуждение конституционного судопроизводства по жалобам граждан

С момента направления жалобы до завершения конституционного судопроизводства по делу

II

Преюдициальная форма

К -> У

Статьи 6 и 79 Закона о КС о свойствах решений Конституционного Суда, в т.ч. преюдициальныхX

Право суда отказать стороне, а равно самому отказаться от направления запроса в Конституционный Суд

Период действия нормативной или доктринальной правовой позиции Конституционного Суда

III

Приостановительные формы

3.1

В связи с запросом суда

К -> У

Направление судом общей юрисдикции запроса в Конституционный Суд

Приостановление уголовного процесса в любом судебном производстве

С момента направления до момента возобновления судом производства по уголовному делу

3.2.

В связи с жалобой гражданина

Принятие Конституционным Судом жалобы гражданина к рассмотрению

Приостановление кассационного и надзорного производства по уголовному делу заявителя

С момента принятия жалобы к рассмотрению до момента возобновления судом производства по уголовному делу

IV

Нормативно- толковательная форма

К -> У

Статья 125 Конституции, статьи 6 и 79 Закона о Конституционном Суде о праве Конституционного Суда проверять конституционность законов и других правовых актовX

Установление содержания проверяемых норм права, т.е. уяснение и разъяснение их смысла - появление доктринальных правовых позиций Конституционного Суда

Период действия решения и (или) правовой позиции Конституционного Суда

V

Нормативно- корректирующая форма

К -> У

Коррекция нормы права вследствие обнаружения ее конституционного дефекта - появление нового источника права - нормативных правовых позиций Конституционного Суда

VI

Ревизионные формы

6.1

Уголовно-возобновительная форма

К-> У

Нормативно- корректирующее решение Конституционного Суда

Возобновление Президиумом Верховного Суда уголовного судопроизводства ввиду такого нового обстоятельства как признание нормы права неконституционной

С момента принятия решения Конституционного Суда до исполнения постановления Президиума Верховного Суда

6.2.

Ординарно-ревизионная форма

К -> У

Проверка в ординарных проверочных производствах на соответствие правовым позициям Конституционного Суда судебных решений по уголовным делам третьих лиц, принятых после появления этих позиций

С момента появления нормативной правовой позиции Конституционного Суда до окончания исполнения конкретных уголовно-процессуальных решений

6.3.

Экстраординарно-ревизионная форма

К -> У

Проверка в ординарных проверочных производствах на соответствие правовым позициям Конституционного Суда судебных решений по уголовным делам третьих лиц, принятых до появления этих позиций

А.В. СМИРНОВ

КОНСТИТУЦИОННЫЙ УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

Смирнов Александр Витальевич, председатель Совета Международной ассоциации содействия правосудию, профессор кафедры уголовно-процессуального права Северо-Западного филиала Российской академии правосудия, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации.

Говорят, Николай I однажды решил построить мост и пригласил мастеров с тем, чтобы показать им проект. Однако те отказались участвовать в строительстве, сказав: "Воля ваша, государь, но так мосты не строят!" Они были доками в своем деле и толк в мостах знали. Царь потом ставил их в пример своим юристам, которые и тогда, как видно, не всегда умели писать законы так, как было угодно государю.

Абсолютное большинство людей - в том числе юристов и парламентариев - искренне полагают, что право - это узы законов, сочиняемых законодателями ради удобства управления. Однако они ошибаются. Как стрелки часов не движут вперед время, так и законы не создают права - они лишь отсчитывают его естественный ход.

Но можно ли извлечь право из бурного жизненного потока? Имеется ли ориентир для создания легитимных законов, содержащих натуральное, истинное право? Да, существует, это принципы права, его основные, руководящие начала. Они - те первокирпичики, из которых строится здание права, в том числе и каркас справедливого судопроизводства.

Почти все эти принципы закреплены в Конституции России, которая - что особенно важно подчеркнуть - может применяться непосредственным образом. Не является просто метафорой утверждение, что в каждом законе она незримо присутствует, априорно составляя "общую часть" каждого закона. Именно эта особенность создает предпосылки для существования конституционной модели судопроизводства, но только при определенных условиях: во-первых, понятие "модель" предполагает системность нормативного материала, а во-вторых, его операциональность, т.е. готовность послужить образцом для выработки действующего правового порядка, т.е. закона. Составляют ли принципы, изложенные в Конституции, такую систему, которая бы складывалась в модель судопроизводства?X

Есть большой соблазн ответить на этот вопрос положительно, ссылаясь на практику Конституционного Суда Российской Федерации, который дает толкование нормам отраслевого права с точки зрения их конституционного смысла. Однако говорить о создании этим Судом конституционно-правовой модели уголовного процесса нельзя - именно потому, что Конституционный Суд пробует на зуб уже действующие законы, а значит, следует их системе и - за отдельными исключениями - не выходит за рамки уже существующей модели. Вместе с тем нельзя отрицать, что Конституционный Суд разрабатывает и шлифует - нередко до степени правоприменительной готовности - отдельные элементы, которые могут быть извлечены из действующей модели и встроены в конституционную модель уголовного процесса.

Таким образом, конституционную модель судопроизводства надо искать лишь в самой Конституции. Источником системности этой модели является, прежде всего, история, ибо в Конституцию попадают только такие начала, которые уже прошли проверку в реальных правовых системах.X

Операциональность конституционной модели объясняется непосредственным действием Конституции, которая по определению есть основа и база для формирования отраслевого законодательства. Если Конституция достаточно современна, т.е. отвечает общественным запросам и ожиданиям, то и извлеченная из нее правовая модель будет устойчива. Конституционно-правовая модель - крайне упрямая вещь, при попытке выкинуть ее в окно она обязательно явится к вам в дверь!X

Итак, что предлагает нам Конституция в качестве идеальной модели уголовного судопроизводства? Сразу оговорюсь: хотя она и называется "идеальной", но, скорее всего, не всякому понравится. Но ведь и сама нынешняя российская Конституция по душе далеко не всем, как не всех устраивает и тот политический либерализм, одухотворяющий ту ее главу (вторую), которая посвящена правам и свободам личности. И наша задача состоит не в том, чтобы раздавать оценки: "Вот это хорошо, а это плохо", а объективно разобрать логические причины и следствия. А дальше пусть каждый выбирает то, что ему нравится, самостоятельно.X

Прежде всего, российская Конституция (как, впрочем, почти все конституции современного мира) провозглашает приоритет прав человека над всеми иными интересами, в т.ч. и самого государства: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства" (ст. 2). Отсюда вытекает, что согласно Конституции главная цель уголовного судопроизводства должна состоять в защите личных прав и интересов, прежде всего, конечно, обвиняемого и потерпевшего как главных сторон процесса, т.е. защита или восстановление личных интересов, и только после или посредством этого - интересов публичных (которые, конечно, также не могут сбрасываться со счетов, речь идет лишь об очередности). Юридически эта общая цель реконструируется как восстановление баланса интересов в обществе, нарушенных преступлением, или, иначе говоря, сохранение общественного мира, но отнюдь не достижение объективной истины, причем любой ценой, "хотя бы даже рухнул мир". Конечно, и достижение истины - одна из целей, преследуемых в ходе судопроизводства, однако далеко не главная и порой уступающая путь действительному приоритету - сохранению общественного баланса интересов. Последнему, в свою очередь, соответствует задача уголовного процесса как целого, которая состоит в беспристрастном и справедливом разрешении судом спора сторон на основе закона, но не в пресловутой "борьбе с преступностью", что является особенной задачей лишь органов уголовного преследования (прокуратуры и предварительного расследования).X

Конституция требует строить любое судопроизводство на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123). Причем понятие "судопроизводство" используется здесь в широком, конституционном смысле слова, как процесс в целом, а не только как его судебная часть.X

Вообще, надо сказать, что это важная особенность конституционно-правового языка - использовать слова в их наиболее широком смысле. Ход мысли здесь простой: законодатель, когда бы желал, имел полную возможность установить ограничения того или иного понятия, и если он этого не сделал, значит, не было на то его воли. Но тогда состязательными должны быть и судебные, и так называемые "досудебные" стадии процесса. Это означает буквально следующее: везде должны участвовать две равные по своим процессуальным силам стороны и суд как беспристрастный арбитр между ними, не участвующий в осуществлении ни функции обвинения, ни функции защиты.

Это утверждение справедливо и для предварительного расследования. Однако для обеспечения состязательности на предварительном расследовании не слишком годится такой образчик, как французский следственный судья, поскольку на деле он больше напоминает уголовного преследователя (следователя), нежели беспристрастного арбитра. Не подходит в качестве модели для решения этой задачи и англо-американский судья-магистрат, принимающий лишь эпизодическое участие на предварительной подготовке судебного дела: "первой явке" и предварительном слушании, за пределами которых все действия полиции и прокуратуры не считаются судопроизводством и, следовательно, не обязаны отвечать требованиям состязательности. Но в отличие от англосаксов предварительное расследование у нас - это полноправная часть уголовного процесса, а значит, оно должно накрываться состязательным "покрывалом" целиком, без остатка. Остается один выход: следственный судья должен принимать участие на предварительном следствии, действуя на всем его протяжении, как и его французский коллега, но, в отличие от него, хранить полную беспристрастность, а значит, не быть ведущей силой производства по делу, "dominus litis" уголовного процесса - эта роль отводится естественному исполнителю такой функции - публичному обвинителю: прокурору, полиции и т.п. То есть все следственные действия, а также предъявление первоначального и окончательного обвинения должны производиться не по инициативе следственного судьи, а лишь по требованию сторон. Кстати, подобный порядок производства по уголовным делам кое-где существует, а именно в Испании, согласно органическому Закону "О суде присяжных" 1995 г. <1>.

--------------------------------

<1> Согласно данному Закону следственные судейские действия чередуются с состязательными предварительными слушаниями с участием сторон. На них стороны могут заявлять ходатайства о проведении судьей следственных действий, о прекращении дела, излагать свои соображения о квалификации, об изменении обвинительного заключения и т.д. Следственный судья на этих слушаниях принимает так называемое постановление, констатирующее состав преступления, а также решения по ходатайствам сторон, в том числе о проведении тех или иных следственных действий. В конце предварительного следствия он же выносит постановление о назначении судебного разбирательства с участием присяжных.

Конституция провозглашает принцип судебной защиты прав и свобод каждого (ч. 1 ст. 46, ч. 1 ст. 47), который понимается очень широко. Прежде всего, он подразумевает безусловное право каждого на доступ к суду, из которого вытекает важное следствие: потерпевшему от преступления должно принадлежать великое право граждан всех истинных демократий - приводить в действие государственный механизм правосудия по своей собственной воле. Не следует забывать, что согласно ст. 52 Конституции государство обеспечивает потерпевшим доступ именно к правосудию. А это значит, что между ним и выносящим приговор органом правосудия не должно быть средостения в виде прокурора, следователя или пусть даже следственного судьи, которые могут, прекратив уголовное преследование или дело либо отказав в его возбуждении, фактически лишить потерпевшего доступа к суду для рассмотрения в нем своего дела. То есть Конституция имплицитно предполагает право потерпевшего, во-первых, на инициирование уголовного преследования, когда публичный орган не вправе отказать ему в возбуждении дела, подобно тому, как во французском уголовном процессе следственный судья не вправе отказать потерпевшему (гражданскому истцу) в производстве расследования; во-вторых, на судебное обжалование возможного в будущем прекращения данного дела нерадивым следователем, и, в-третьих, на так называемое замещающее обвинение, когда потерпевший вправе поддерживать его не только наряду, но и вместо прокурора, если тот вдруг надумает отказаться вопреки интересам потерпевшего от поддержания государственного обвинения.X

Очевидна связь права на судебную защиту с правом каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (ч. 4 ст. 29). Для состязательного уголовного судопроизводства с его принципом равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции) это означает, во-первых, что обе стороны в процессе должны иметь право в адекватных для их правового статуса формах собирать информацию, имеющую значение для дела, а во-вторых, что все сведения, которые представляет сторона защиты либо потерпевший, гражданский истец, ответчик, следователь и суд обязаны приобщать к материалам дела в качестве доказательств, если только они отвечают законным условиям допустимости (ч. 2 ст. 50 Конституции), и исследовать их в процессуальном порядке.X

Право на судебную защиту включает в себя и принцип независимости (ч. 1 ст. 120 Конституции РФ) судей, т.е. их объективности и беспристрастности, находящий выражение в формуле: "Никто не может быть судьей в своем собственном деле", также имеющей весьма широкое значение. Помимо банальных оснований для отвода судьи, он предполагает, например, что тот не может заключать обвиняемого под стражу (помещать под домашний арест), а потом рассматривать его дело по существу. Более того, при последовательном применении из этого принципа даже сам судебный орган, судья которого заключал обвиняемого под стражу и продлевал сроки этой меры пресечения, не должен в лице других своих судей разрешать такое дело по существу. Вопрос об аресте следует рассматривать либо судьям другой, параллельной судебной системы (как английские мировые судьи), либо некому общественному органу наподобие американского большого жюри присяжных, либо особому независимому омбудсмену.X

Независимость судей предполагает подлинную самостоятельность судебной власти (ст. 10 Конституции). Самостоятельность же судов есть внешнее выражение отделенности судебной власти от других властных ветвей - законодательной и исполнительной, что обеспечивает их взаимодействие в рамках общей государственно-демократической системы сдержек и противовесов. Из этого, прежде всего, непреложно следует, что судьи ни в коем случае не должны назначаться (или избираться) другими властными ветвями - законодательными органами либо исполнительной властью. При этом имеет значение форма правления: если республика является президентской, т.е. президент обладает сильными полномочиями по руководству исполнительной властью, то судей следует назначать или избирать иначе, нежели решением главы исполнительной власти. Не больше независимость судей обеспечена, если их избирает законодательный орган, поскольку он - главное средоточие политической борьбы, а юстиция ни в коем случае не должна произрастать из политики. Вероятно, наиболее правильно было бы формировать судейский корпус автономным, общественно государственным, консенсусным способом. Для этого во многих странах существуют органы, которые именуются высшими советами магистратуры либо высшими советами судебной власти и т.п. Они образуются не только из судей, но и из представителей законодательных и исполнительных органов власти, а также адвокатуры, юридической науки и общественности. Необходимость в подобных органах вытекает из принципа "Никто не может быть судьей в собственном деле" в его самом широком понимании. Формирование судейского корпуса не должно быть делом самого судейского сообщества, ибо это, во-первых, создает поле для прорастания группового интереса, а во-вторых, ослабляет возможности общественного и общегосударственного контроля над судейской корпорацией. Понятие "магистратура" со времен Французской революции стало собирательным понятием для обозначения должностных лиц судебного и прокурорского ведомства. Смысл такого объединения состоит в том, что магистратура образует автономное и независимое от всякой другой власти сословие. Благодаря этому судебная власть является более широким понятием, нежели судебная система, включая в себя наряду с собственно судьями и прокуроров, что отвечает и конституционному подходу к этому вопросу, ибо ст. 129 российской Конституции, посвященная прокуратуре, расположена в ней в главе 7 "Судебная власть". Будучи магистратами, все они значительно менее зависимы от исполнительной власти, что позволяет добиться их большей беспристрастности и объективности.X

Известна целая система и других, организационных, финансовых и правовых гарантий, с помощью которых может быть обеспечена самостоятельность судебной власти и независимость судей, в том числе полновластие судов; несменяемость судей; защищенное бюджетное финансирование; распространение на них служебного иммунитета от уголовного и иного преследования и др. Из них, после автономного порядка назначения судей, главными представляются те, с помощью которых судьи могли бы не опасаться за сохранение их должности, жизни, свободы, имущества их самих и своих близких. В частности, представляется несовместимой с принципом независимости судей возможность привлечения их к дисциплинарной ответственности, в т.ч. прекращение полномочий, в связи с характером выносимых судебных актов, частотой их отмены или изменения вышестоящими инстанциями; высказываниями судей своего мнения в средствах массовой информации и т.д. Лишение судей полномочий должно быть ограничено только случаями совершения ими общественно-опасного деяния - преступления, в порядке импичмента, т.е. многоуровневой консенсусной процедуры, причем последнее слово должно оставаться за органом, принимавшим решение о назначении данного судьи.

С правом на судебную защиту тесно связано и право каждого на рассмотрение его дела судом с участием "равных", представителей народа - присяжных заседателей. Подлинное значение суда присяжных проявляется главным образом в политической сфере - он существует как гарантированная для всех возможность защититься против тенденциозных либо политически мотивированных обвинений. Поэтому важно не то, сколько обвиняемых реально изберут для себя эту судебную процедуру - главное значение имеет сама возможность для каждого встать под ее защиту. То есть суд присяжных - это своего рода "полис страхования жизни", который каждый из нас носит в кармане, хотя по понятным причинам и не слишком желает часто его доставать. Следует напомнить, что Концепцией судебной реформы Российской Федерации предполагалось внедрение суда с участием присяжных по делам о преступлениях, грозящих виновному лишением свободы на срок свыше одного года, то есть по подавляющему большинству дел.

Однако фактически роль суда с участием присяжных оказалась намного скромнее - согласно УПК России он в настоящий момент может действовать лишь по ограниченному кругу дел, подсудных судам областного, краевого и равных им звеньев. Формально это соответствует Конституции, поскольку обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом присяжных, однако он может воспользоваться им не по любому делу, а только в случаях, специально предусмотренных федеральным законом (часть 2 статьи 47). То есть конкретное наполнение этого конституционного права определяется путем принятия обычных законов. Однако следует помнить, что правотворчество федерального законодателя имеет определенные рамки, будучи ограничено Конституцией, которая устанавливает (часть 2 статьи 17), что основные конституционные права и свободы человека неотчуждаемы. Можно ли рассматривать право на суд присяжных именно как основное и неотчуждаемое, либо оно относится к числу так называемых октроированных, то есть прав, которые государство дает и забирает по своему дискреционному усмотрению, исходя из представлений о целесообразности? Бесспорно, этот вопрос можно считать риторическим, ибо право на суд присяжных провозглашено в главе 2 Конституции, которая непосредственно посвящена основным правам и свободам человека и гражданина. Правда, там говорится, что это право "предоставляется" (ч. 2 ст. 20). Но понятие предоставленного права не тождественно понятию права октроированного. Основные права признаются и предоставляются властью не по ее "хотению", а в силу их естества, которое комплиментарно конструкции современного демократического общества. Последняя же предполагает, что граждане имеют право участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей, в частности участвовать в отправлении правосудия (ст. 32 Конституции). При этом в Конституции не оговорено, что это общее право граждан распространяется лишь на часть правосудия - здесь явно имеется в виду правосудие в целом. Особенно это справедливо для участия народа в суде присяжных, этого jurata patriae - "суда Отчизны".X

Поэтому, если не из буквы, то из духа российской Конституции вытекает, что подсудность суда с участием присяжных заседателей должна быть максимально широкой. Вероятно, следовало бы распространить право выбора обвиняемыми этой формы на все дела о преступлениях средней тяжести, тяжких и особо тяжких преступлениях. Такое решение могло бы иметь для нашей страны и чисто утилитарные, но далеко идущие благотворные последствия. Ведь сама потенциальная возможность попадания каждого дела в суд присяжных заставляла бы следствие и прокуратуру резко снизить количество поступающих в суды слабо подготовленных либо попросту инспирированных дел, улучшить качество предварительного расследования, а значит, в конце концов освободиться от попавших в органы уголовного преследования случайных и коррумпированных элементов. Это, в свою очередь, неизбежно сказалось бы и на снижении общего уровня коррупции, ибо последняя может вольготно существовать лишь при условии системной вовлеченности в нее самих правоохранителей. Другими словами, "суд Отчизны" мог бы стать своего рода пусковым механизмом для запуска процесса по "принципу домино" - самоочищения государства и общества от произвола и коррупции, что еще раз подтверждает его объективную, естественно-правовую природу и необходимость.X

Большое и все еще недооцененное значение имеет принцип права каждого на гарантированную и квалифицированную юридическую помощь (ст. 48 Конституции). Обычно под ним понимают лишь обеспечение граждан возможностью воспользоваться помощью адвокатов, в том числе при необходимости бесплатно. Однако такое понимание представляется чрезмерно узким. Несправедливо и неэффективно взваливать исполнение конституционной обязанности по оказанию правовой помощи всему населению на плечи лишь одной, причем негосударственной, профессиональной корпорации. Ведь юридическая помощь - это, буквально, помощь со стороны квалифицированных юристов, а среди них имеются не только адвокаты, но и другие, в том числе следователи, прокуроры, судьи и т.д. По смыслу Конституции, которая исходит из того, что права человека определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (ст. 18), вся работа этих юристов есть разновидность правовой помощи гражданам, своего рода публичная государственная услуга. Практически это означает, что должна быть, во-первых, изменена система показателей работы судов и правоохранительных органов. Ее следует сориентировать на конечный результат - действенность правовой помощи нуждающимся в ней гражданам, защиту их законных интересов, а не на промежуточные бюрократические показатели, как то: раскрываемость преступлений, количество отмененных решений и т.п. В этом смысле перспективной представляется идея независимой общественной оценки работы государственных органов в сфере уголовной юстиции. Во-вторых, необходима развитая система административных регламентов, которые регулировали бы всю организационную (непроцессуальную) сторону работы с гражданами судов, прокуратуры и органов предварительного расследования. В-третьих, эта работа должна быть прозрачной, что наилучшим образом может быть обеспечено посредством развития системы "электронной юстиции", когда гражданин может посредством сетевых компьютерных технологий отслеживать ход делопроизводства по своему заявлению, ходатайству, жалобе и т.д., а при необходимости немедленно реагировать на возможные нарушения либо дополнять недостающие материалы.X

Согласно ч. 1 ст. 50 Конституции никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. С процессуальной точки зрения этот принцип (лат. non bis in idem) воспрещает возобновление производства по уголовному делу с обвинительной целью после вступления в силу приговора суда, а значит, не допускает пересмотра такого приговора против интересов обвиняемого, кроме как по вновь открывшимся или новым обстоятельствам, когда производство возобновляется уже не за "одно и то же" <2>. То есть, в кассационном (надзорном) порядке пересмотра судебных актов положение осужденного или оправданного, согласно этому конституционному принципу, вообще не может быть ухудшено, как это и имеет место по законодательству большинства цивилизованных государств мира. В подобных случаях, однако, должен иметь место т.н. пересмотр судебного решения в интересах закона, имеющий превентивное значение для будущей судебной практики.X

--------------------------------

<2> Иногда ссылаются на позицию Европейского суда по правам человека, который якобы допускает такой пересмотр, не только если выявлены вновь открывшиеся обстоятельства, но и когда имели место фундаментальные нарушения в ходе производства по делу. Однако нам представляется, что Европейский суд не слишком разделяет эти два понятия. Просто вновь открывшиеся обстоятельства, которые дают основание для выхода за рамки запрета non bis in idem, должны быть не любыми, а настолько существенными, что оставление их без внимания было бы чревато попранием фундаментальных основ правосудия (см., например, Постановление ЕСПЧ от 24 июля 2003 г. по делу "Рябых против Российской Федерации" и др.).

Наконец, в Конституции России содержится положение, которое принято как-то не замечать, но именно оно, на наш взгляд, обладает наиболее революционным характером. Это норма о том, что государство обеспечивает потерпевшим компенсацию причиненного ущерба. Выражение "обеспечить компенсацию ущерба" не обязательно означает, что государство во всех случаях само выплачивает потерпевшему деньги как компенсацию за вред, причиненный ему преступлением. Тем не менее, оно предполагает фактическую имущественную реституцию и далеко не равнозначно лишь рассмотрению судом гражданского иска потерпевшего; это только один из способов реституции, причем не главный и к тому же делающий акцент не на обязанности государства, а на усилиях самого потерпевшего. В случае если иск "не срабатывает", государство должно субсидиарно выступать гарантом возмещения вреда потерпевшему. Такой лозунг полностью отвечает идеалам социального государства, которым Конституция (ч. 1 ст. 7) провозглашает Россию. "Это нереально", - скажут многие. Однако в сфере юридического реальным должно считаться то, что записано в Конституции, а не то, что препятствует ее исполнению. Кто знает, может быть, необходимость каждый раз возмещать ущерб от преступления была бы для государства настолько сильным стимулом, что оно постаралось бы уже сегодня минимизировать до умеренных масштабов преступность и коррупцию, чтобы попросту не разориться завтра?X

Л.А. ВОСКОБИТОВА

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО:

ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ И ПРИМЕНЕНИЯ

Воскобитова Лидия Алексеевна, заведующая кафедрой уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор.

Современное понимание уголовно-процессуального права опирается в основном на научные представления, сформированные еще в советский период. Несмотря на некоторые редакционные различия, во многих учебниках даются однотипные определения уголовно-процессуального права. Например, К.Ф. Гуценко определяет уголовно-процессуальное право как "совокупность норм, правил поведения, санкционированных государством (выделено нами. - Л.В.) и предназначенных для регламентации производства по уголовным делам" <1>. Эта совокупность норм "регламентирует приемлемый, с точки зрения обеспечения прав и свобод человека и гражданина, интересов общества и государства порядок реализации установленных уголовным законом правил" <2>.

--------------------------------

<1> Уголовный процесс: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов / Под ред. К.Ф. Гуценко. М.: Зерцало, 2005. С. 16.

<2> Там же. С. 17.

П.А. Лупинская писала, что уголовно-процессуальное право - "это социально обусловленная система выраженных в законе (выделено нами. - Л.В.) правил (норм), регулирующая деятельность по расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел, т.е. правил правовой процедуры, в которой реализуется назначение уголовного судопроизводства" <3>. И далее, определяла понятие нормы уголовно-процессуального права как "записанное в законе (выделено нами. - Л.В.) обязательное правило, содержащее указание на основания и условия его применения, субъектов регулируемых отношений, их права и обязанности, санкции за неисполнение обязанности или нарушение запрета" <4>. Подобные определения имеются и во многих других учебниках.

--------------------------------

<3> Лупинская П.А. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П.А. Лупинская. 2-е изд., переработанное и дополненное. М.: Норма; Инфра-М, 2010. С. 48.

<4> Там же. С. 51.

В некоторых учебниках понятие уголовно-процессуального права раскрывается, например, через предмет и метод правового регулирования и описание источников уголовно-процессуального права <5>. Есть учебники, где уголовно-процессуальное право характеризуется лишь через общее описание роли и социального значения этой отрасли права без четкого и ясного определения самого понятия права <6>. Можно предположить, что авторы учебников по уголовному процессу не придают самому понятию уголовно-процессуального права сколько-нибудь серьезного значения, очевидно, полагая его достаточно ясным, не требующим специального и детального анализа при изучении в юридическом вузе данной дисциплины. Многие категории, которыми пользуется процессуальная наука для описания уголовно-процессуального права, действительно остаются общепризнанными и не вызывают особых научных дискуссий. В учебниках тема "Уголовно-процессуальное право" чаще всего раскрывается практически однообразно, включая такие дидактические единицы, как понятие права, предмет и метод регулирования, понятие правовой нормы, ее структура и особенности, виды правовых норм, источники уголовно-процессуального права, особенности их действия во времени, в пространстве и по кругу лиц.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник А.В. Смирнова, К.Б. Калиновского "Уголовный процесс" (под общ. ред. А.В. Смирнова) включен в информационный банк согласно публикации - КНОРУС, 2008 (4-е издание, переработанное и дополненное).X

<5> Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под общ. ред. А.В. Смирнова. СПб.: Питер, 2004. С. 37 - 58.

<6> Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. И.Л. Петрухин, И.Б. Михайловская. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. С. 19 - 23.

При этом характерно, что вопросу об источниках уголовно-процессуального права уделяется больше внимания, чем формированию самого понятия уголовно-процессуального права. В характеристике различных источников преобладает "линейный" подход. Каждый из них рассматривается отдельно друг от друга, после чего вопрос об их иерархии и приоритетах при правоприменении рассматривается путем противопоставления: какой из источников подлежит применению при возникновении коллизии между ними. Общее представление об уголовно-процессуальном праве как единстве норм, как системе норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения, их взаимосвязях и взаимодополняемости освещаются явно недостаточно не только в учебниках, но и в научных публикациях.

Теория уголовно-процессуального права как таковая настолько утратила (или до сих пор не обрела) свою актуальность, что даже в проекте паспортов научных специальностей, разрабатываемых в настоящее время, ей не нашлось места. В формуле специальности 12.00.09 указано, что содержанием специальности 12.00.09 - "Уголовный процесс" является разработка проблем и положений уголовного процесса, среди которых относительно уголовно-процессуального права названы только источники уголовно-процессуального права. Правда, в конце определения формулы специальности указано, что "важными направлениями в рамках указанных областей исследования по данной специальности являются предмет и методы правового регулирования, вопросы совершенствования уголовно-процессуального законодательства". В перечне областей научных исследований, отнесенных к этой специальности, относительно уголовно-процессуального права также указана лишь одна проблема: "1.3. Источники уголовно-процессуального права и подзаконные акты".

Совершенно очевидно, что это далеко не полное и не очень точное указание на весь объем вопросов, связанных с теорией уголовно-процессуального права и требующих научной разработки. Нельзя не замечать, что в условиях современных значительных перемен в социально-правовой жизни государства должны существенно меняться и представления о природе и сущности уголовно-процессуального права, его роли и месте в современной системе права, особенностях уголовно-процессуального права, его источниках и их соотношении. На мой взгляд, теория уголовного процесса не должна проходить и мимо современной дискуссии об общем понимании права, которая особенно активизировалась в российской теории государства и права в связи с глобальной правовой реформой, начавшейся в 90-е годы XX века. Столкновение взглядов представителей нормативистской теории права <7> и теории естественного права, получившей неожиданное толкование в работах, провозглашающих либертарно-юридический подход к пониманию теории права <8>, последовавшая критика этого подхода <9> прошли мимо внимания уголовно-процессуальной науки и практически не отразились на понимании уголовно-процессуального права.

--------------------------------

<7> Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник для вузов. 3-е изд. М.: Юриспруденция, 2000; Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001; Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001; Аверин А.В. Истина и судебная достоверность (Постановка проблемы). 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2007; и др.

<8> Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997.

<9> Мартышин О.В. О "либертарно-юридической теории права и государства" // Государство и право. 2002. N 10; Аверин А.В. Указ. соч.; и др.

Между тем современное уголовно-процессуальное право не может не изменяться в ситуации кардинальных социально-правовых перемен. Без выявления и исследования всей совокупности новых черт и характеристик, появляющихся у современного уголовно-процессуального права, без анализа существенных изменений в его формировании, понимании и функционировании, невозможно обсуждать и тем более правильно решать частные вопросы, касающиеся источников этой отрасли права или совершенствования уголовно-процессуального законодательства. Остановимся здесь на некоторых наиболее явных изменениях, происходящих с уголовно-процессуальным правом.