Вторая учебная ситуация
В чем сходство и различие писательских судеб и судеб книг?
Слово о писателях и их книгах
Вариант расказа о судьбе Варлама Шаламова1.
Родился в 1907 г. в Вологде. Отец его — человек прогрессивных взглядов, поддерживал связи со ссыльными, жившими в Вологде. Юношеским идеалом Варлама становятся народовольцы — жертвенность их подвига, героизм сопротивления всей мощи самодержавного государства. В 1926 г. поступает в МГУ на факультет советского права, активно участвует в митингах, литературных диспутах, чтении стихов... 19 февраля 1929 года Шаламов арестован за распространение завещание В. И. Ленина — «Письма к съезду» — и приговорен к 3 годам лагерного заключения. В 1932 году возвращается в Москву, работает в журналах. Опубликовал несколько стихотворений, прозу. В 1937 г. снова арестован и пробыл 17 лет в колымских лагерях. В июле 1956 года реабилитирован, вернулся в Москву. Пишет стихи, которые публикуются в «Знамени», «Москве», «Юности», выходят сборниками.
Но рассказы о колымской жизни (то, за что заплачено кровью, жизнью) редакции возвращают. Только поэзия, творчество поддерживают его дух — творчество и немногие друзья. Работал Шаламов до последних дней, несмотря на тяжелейшую болезнь. Умер он в 1982 году в Доме для престарелых, так и не увидев опубликованными свои «колымские тетради».
О судьбе книги
Очерки из лагерной жизни распространяются в самиздате, в 1978 году выходят отдельной книгой в Лондоне. Только в 1987 году на Родине появляются первые публикации прозы и стихов из «колымских тетрадей» в журналах «Юность», «Аврора» и других.
Колымская эпопея В. Т. Шаламова включает сборники рассказов и очерков: «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты», «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы», «Перчатка, или КР-2». К ней примыкают «Воспоминания» о Колыме и «Антироман». В этой трагической эпопее нет вымысла.
Вариант рассказа о судьбе А. И. Солженицына1.
Родился в 1918 г. в Кисловодске. Окончил Ростовский университет, параллельно учился в МИФЛИ. В 1941 году ушел на фронт, в 1945 г., когда он был уже капитаном, арестован (военная цензура вскрыла его письма к близкому другу, в которых содержалась отрицательная оценка Ленина и Сталина). До 1953 г. содержался в лагерях общего и особого типа (сначала — под Москвой, с 1950 г. — в Казахстане), до 1956 г. — на поселении в Средней Азии. В это время начинает писать. В 1956 г. реабилитирован, учительствует в Рязани. В 1962 году в журнале «Новый мир» публикуется повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Солженицын переживает небывалый творческий подъем: одновременно начинает «Архипелаг ГУЛАГ» (материалы стекаются от бывших заключенных со всех концов страны), «Раковый корпус».
В 1964 писатель был выдвинут на Ленинскую премию, но не получил ее вследствие изменения политического курса. В 1966 г. в последний раз удалось опубликовать в советской печати рассказ. Два романа — «Раковый корпус» (1968) и «В круге первом» (1968), — отражающие опыт ссылки и лагеря, распространялись в самиздате. Напечатанные на Западе, они принесли автору мировую известность. В 1970 г. Солженицыну присуждена Нобелевская премия, которую он не смог получить лично. В то время в СССР усилилась кампания против писателя, т. к. он дал разрешение на публикацию в Париже книги «Август четырнадцатого» и позже — «Архипелага ГУЛАГ», излагающего историю репрессий в СССР начиная с 1918 года. В 1974 г. писатель был выслан из страны. Длительное время жил и работал в США. Перестройка привела к тому, что в 1990 году Солженицыну было возвращено советское гражданство, а в 1994 г. он вернулся на родину.
О судьбе книги
Историю публикации «Одного дня Ивана Денисовича» рассказал А. И. Солженицын в очерках литературной жизни «Бодался теленок с дубом»:
«Варлам Шаламов раскрыл листочки по самой ранней весне: уже ХХ съезду он поверил и пустил свои стихи первыми ранними самиздатовскими тропами уже тогда. Я прочел их летом 1956 и задрожал: вот он, брат! Из тайных братьев, о которых я знал, не сомневался. Была ниточка и мне ему тут же открыться, но оказался я недоверчивее его, да и много еще было у меня не написано тогда, да и здоровье и возраст позволяли терпеть, — и я смолчал, продолжал писать... 12 лет я спокойно писал и писал. Лишь на 13-ом дрогнул. Это было лето 1960 года.
От написанных многих вещей... я стал ощущать переполнение... В литературном подполье мне стало не хватать воздуха»1.
После ХХII съезда, когда Н. С. Хрущев предпринял «яростную атаку на Сталина», Солженицын решился отдать рукопись «Щ-854» (так первоначально назывался «Один день Ивана Денисовича») в журнал «Новый мир», редактором которого был тогда А. Т. Твардовский. Шел ноябрь 1962 года. В ноябрьском номере журнала был опубликован рассказ — первое в советской художественной литературе произведение о сталинских лагерях.
Вариант рассказа о судьбе Сергея Снегова2.
Родился в 1910 г. Закончил физико-математический факультет Одесского университета. Еще будучи студентом, преподавал философию в разных вузах (так высоко оценили написанный студентом физфака трактат «Проблемы диалектики», что «назначили доцентом диалектического материализма»). Но через некоторое время обнаружилось, что молодой преподаватель в своих лекциях отклоняется от истин марксизма-ленинизма. Ему запретили преподавать идеологические дисциплины и исключили из комсомола. Сергей Александрович переехал в Ленинград, поступил на завод «Пирометр», продолжал писать стихи и роман. Его арестовали в 1936 г., когда заканчивалась «чистка» города после убийства Кирова. Потом — тюрьмы: Лубянка, Бутырки, Лефортово. Приговор: 10 лет тюремного заключения по обвинению в антисоветской деятельности, терроризме и создании контрреволюционной организации. Новые тюрьмы — в Вологде, на Соловках, а с 1939 г. — исправительно-трудовой лагерь Норильска. В тюрьмах и лагерях он проведет более 18 лет. Реабилитировали С. А. Снегова только в 1955 г. В 1957 г. в журнале «Новый мир» был напечатан роман «В полярной ночи». И радость, и печаль пережил автор — печаль потому, что «был обложен цензурой, как раньше колючей проволокой». О большой книге лагерных рассказов, написанной в 50-х годах, лучше было забыть.
Читателям С. А. Снегов известен прежде всего как автор научно-фантастических книг. Роман «Люди как боги» переводился на многие языки мира. А нам, калининградцам, творчество Сергея Александровича особенно дорого потому, что он наш земляк.
О судьбе книги
Большая книга лагерных рассказов, написанная в основном в 50-х годах, в кратковременную оттепель была передана писателем в редакцию журнала «Знамя», но так и не увидела свет. Сокращенное издание ее («Норильские рассказы») было осуществлено только в 1989 г. Чуть позже, в 1991 г., вышла книга «Язык, который ненавидит» (ранее не опубликованные рассказы о лагере, эссе, словарь блатного языка). Наиболее полное издание — книга С. Снегова «В середине века (в тюрьме и зоне)», вышедшая в Калининградском книжном издательстве «Янтарный сказ» в 1996 г.
Учитель. Только три судьбы... три судьбы из тысячи.
Что рассказали вам даты?
Даты в таблице, которую в тетрадях заполняли учащиеся во время выступлений товарищей, комментируют «историки»1.
Первый «историк» рассказывает о волне репрессий 1928 — 29, 1936 — 37 годов, показывает расположение лагерей, говорит о том, как «перековывали» в «настоящих советских людей» — людей «бывших»; использовали дешевый труд, обеспечивавший форсированный рывок в социализм (Беломорканал, Северный морской путь, лесоповалы, урановые шахты...).
Карта ГУЛАГа России2
Второй «историк» рассказывает о реабилитации осужденных, связанной с ХХ съездом партии. «Историки» еще раз обращают внимание на даты публикаций произведений (1987 — 1989 г.) и обобщают сказанное.
До начала перестройки лагерная тема практически была «закрытой» — цензура не допускала ее в печать. Только А. И. Солженицын (из представленных здесь авторов) успел напечатать повесть «Один день Ивана Денисовича» в период «оттепели».
О системе запретов, о несвободе, узаконенной в стране, кричал в своих песнях В. С. Высоцкий.
(Звучит фрагмент песни В. Высоцкого «Охота на волков».)
Рвусь из сил — и из всех сухожилий,
Но сегодня — опять как вчера:
Обложили меня, обложили —
Гонят весело на номера!
Из-за елей хлопочут двустволки —
Там охотники прячутся в тень, —
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.
Идет охота на волков, идет охота —
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу — и пятна красные флажков...1
Учитель. Колючей проволокой была обнесена большая часть территории Советского Союза. Солженицын назовет ее страной ГУЛАГ, «географией разодранной в архипелаг, но психологией скованной в континент...», страной, «которую населял народ зэков»1. Как быстро стал осуществляться в стране социальный прогноз Е. Замятина! Благодетель во главе государства; политическая полиция; нумера, лишенные имен и облаченные в юнифы... Сталин, НКВД, зэки. Очевидная параллель, только лексика другая. Были и поэты (все случилось по Замятину!), поначалу восторженно воспевшие идею унификации как идею всеобщего братства. «Хочу позабыть свое имя и званье, На номер, на литер, на кличку сменять», — с пафосом восклицал поэт В. Луговской2. Получили ГУЛАГ — «идеальную модель общества, где имя меняют сразу на литер и номер», иронически подмечает литературный критик А. Латынина. Интересный факт содержится в очерках А. И. Солженицына «Бодался теленок с дубом», где он рассказывает о том, как принес рукопись «Щ-854» (так первоначально называлась повесть «Один день Ивана Денисовича») в редакцию журнала «Новый мир»: «...Не допуская возражений, сказал Твардовский, что с названием «Щ-854» повесть никогда не сможет быть напечатана. Не знал я их страсти к смягчающим, разводняющим переименованиям, и тоже не стал отстаивать»3.
Почему редактор был уверен, что цензура не пропустит название «Щ-854»?
Номер вместо имени — это оскорбление, унижение, и в этом тоже проявлялась тактика подавления... Лишить имени — унизить человеческое достоинство... Живые люди превращались в предметы с инвентарными номерами, как на казенной мебели. Наверное, у тех, кто прошел лагеря, в памяти эта рана не заживала. Вероятно, Твардовский думал, что тема уничтожения всего человеческого, так впрямую заявленная уже в названии, может осложнить судьбу рассказа.
Учитель. В «Архипелаге ГУЛАГ» рассказано, что одно из первых требований восставших узников — снять номера. И в повести «Один день Ивана Денисовича» несколько раз встречается рассуждение о значении, которое придается номеру. Прочтите выдержки из текста.
На ватных брюках Шухова, чуть повыше колена, был пришит лоскут с номером, на телогрейке таких номеров было два (на груди и на спине). «Художников в лагере трое... в черед ходят на развод номера писать. Когда на шапке номер пишет кисточкой — ну точно как поп миром лбы мажет»4. Герой иронично подмечает сходство таинства миропомазания и приобщения к братству лагерников. Спустя время у Шухова с Кильдигсом заходит разговор о том, кто в каких лагерях сидел. Латыш подчеркивает, что в каторжном условия тем уже хуже, что номера носят.
Какое чувство рождалось у вас, читающих эти книги впервые, силой воображения писателей перенесенных за колючую проволоку? С каким настроением вы перелистнули последнюю страницу?
«Тяжело читать...Страдания, описанные в книге Шаламова, запредельные...»
«В рассказах Шаламова царствует смерть. Гнетущее впечатление. Рождается гнев против палачей, и в то же время чувствуешь бессилие. Легче читать «Один день Ивана Денисовича», потому что герой выживает, несмотря ни на что...»
«Не ожидал, что писатель-фантаст, наш земляк, С. Снегов тоже сидел в тюрьме. Когда закончил читать, осталось чувство недоумения: почему в нашей стране не ценят умных людей? Если сейчас сетуют, что «мозги утекают» на Запад, то тогда интеллектуалами (хотя не только ими) заполняли тюрьмы».